Феномен аспида

      

Гортань их — это открытый гроб; языком своим обманывают; яд аспидов на губах их.

      

***

             В нос заполз сырой от прошедшего дождя запах воздуха, смешанный с вербой и хвоей. Грейнджер зажмурилась от щекочущего ощущения, подавляя желание фыркнуть.       Ее внимание вновь сконцентрировалось на линзе, в которую она сейчас смотрела.       Точнее на картину перед ней. Пришлось еще выкрутить градусное кольцо, чтобы получше видеть здание.       Фасад дома становился каждый день все приемлемее. Из рухляди, которая изначально стояла в этой глуши, начало вырастать что-то достаточно достойное и даже, можно сказать, величественное. Стены, окна, двери. Все выглядело ровно так, как нужно. Как задумывалось. Люди рядом, которые и занимались этим местом, не суетились, а мерно выполняли поставленную перед ними задачу, снуя по территории.       Гермиона не подходила ближе, чтобы не сработали охранные чары, а наблюдала издалека через бинокль. Да и пока было еще рано.       Но на подсознательном уровне Грейнджер чувствовала — скоро все будет кончено.       К сожалению, не с ситуацией в ее жизни, но хотя бы с этим местом.       Потерпи чуть-чуть.       — Как загорается? — послышалось снизу. Гермиона вздохнула, не удивляясь присутствию этого парня здесь. На самом деле, даже странно, что он уже минут пять стоял и молчал, показывая максимум своей выдержки.       Грейнджер лениво свесила руку с ветки дерева и склонила голову на плечо, опуская взгляд вниз. Неожиданный гость лучезарно ей улыбался, попеременно переступая на носках ботинок, словно был в нетерпении.       Гермиона почувствовала его магию еще раньше, но хотела посмотреть — на сколько его хватит на этот раз.       Оказалось, почти рекорд, зная парня.       — Привет, Маттиас.       — Привет, Джи, — он взмахнул рукой в воздухе. — Давай слезай, а то всех белок вокруг до усрачки доведешь.       Гермиона опять вздохнула, понимая, что пришло время заканчивать наблюдение. Еще раз взглянув в линзу, чтобы напоследок посмотреть на здание, она позволила надежде сиротливо заползти в сердце.       Скоро.       Очень скоро все закончится и начнется.       Она повесила бинокль на пояс, а после выпрямилась на руках, чтобы перекинуть ноги через толстую ветку. Тут высота метра два, да и перелом ног ей был не страшен. А даже если Грейнджер себя и покалечит, магия быстро решит этот вопрос.       Ее темная магия.       Как удобно иметь ускоренную регенерацию. Правда, теперь Гермиона могла навсегда забыть о попытках напиться, ведь тьма выводила любые токсины с молниеносной скоростью. Не то чтобы она сильно из-за этого расстраивалась, но попыток споить саму себя было слишком много, а лишние телодвижения всегда утомляют своей бесполезностью.       Когда Грейнджер спрыгнула, ее поймали сильные мужские руки. Маттиас, держа в своих крепких объятьях, раскачал тело, из-за чего ноги девушки безвольно задвигались из стороны в сторону.       Она закатила глаза, слабо пнув его пяткой в голень.       — Руки в карманы, засранец, — Маттиас фыркнул, и с легким толчком в лопатки, отпустил ее. Листва в этой части леса закрывала обзор на здание, из-за чего и пришлось лезть на дерево, поэтому Гермиона не стала оборачиваться, чтобы взглянуть еще раз уже с земли.       Совсем скоро они увидятся и так.       Она все в жизни отсчитывала этим неопределенным «совсем скоро». Как будто такое словосочетание и приближало к цели, и давало время на отсрочку.       Совсем скоро мне станет легче.       Совсем скоро я увижу свою семью.       Совсем скоро наступит война.       Она два года мерила время этими двумя словами.       «Совсем скоро».       Каждый день заглядывала в блокнот, который был связан магией с другим, и ожидала увидеть роковые слова. Прочитать строчки о том, что ее время закончилось и одновременно пришло.       Но когда этого не случалось, она начинала свой день с того же, с чего и все предыдущие.       Стабильность в жизни — стабильность в мыслях.       — Ты готова к вечеринке века через неделю? — беззаботно спросил Маттиас, обходя большой куст, в попытке не нацеплять на себя колючек. Гермиона не удержалась и сняла некоторые, чтобы незаметно кинуть их ему в спину. Чисто из вредности, ведь он опять выследил ее, хотя никому другому это не удавалось.       — Мое отношение к этому всему тебе известно, — она представила, что между лопатками парня центр мишени и прицелилась. — Я найду чем заняться.       Маттиас обернулся в тот момент, когда в его тело летела уже пятая колючка. Она прицепилась на правую сторону груди, вызывая у парня наигранное негодование.       — Вот засранка.       Дальше они шли перекидываясь незначительными фразами и подколками, пока не добрались до точки аппарации. Перед тем как исчезнуть, Гермиона поглубже вдохнула влажный запах леса, который отдавал кем-то из другой жизни. Что-то о забытом, но стоило лишь услышать «триггер», и ты вспоминаешь все до мельчайших подробностей. Как будто это было вчера.       Лес. Хвоя. Прохлада.       Так раньше пахла и сама Грейнджер.       Теперь ее одежда отдавала порохом, зернами черного кофе и кислинкой лимонов, которые росли на террасе итальянской виллы.       Даже ее запах оказался утерян.       — Пора домой, — весело улыбнулся Маттиас, хватая ее за рукав худи, специально не замечая мимолетного ступора девушки. За это он ей и нравился — Маттиас умел делать вид, что все так, как и должно быть. Даже когда все шло через задницу, что особенно часто лицезрела Гермиона. Этот парень просто продолжал улыбаться, вселяя в душу уверенность, что это еще не предел.       Могло быть и хуже.       Тело уже начинало затягивать в воронку пространства, когда Грейнджер успела выпустить мысль, которая осталась фантомом на их месте после исчезновения.       А где этот самый дом?

***

      На вилле, которая располагалась на побережье острова Сардиния, было тихо. Непривычно тихо. Гермиона предполагала, что когда они вернутся в это место, ее будет ждать сучье выражение лица Ведианы или хотя бы сам Марко. Но в доме никого не оказалось. Это подтверждала магия виллы, которая тут же сигнализировала о количестве людей на территории резиденции.       Она скользнула взглядом по обстановке.       Для Грейнджер тут всегда было слишком… светло. В том плане, что почти весь интерьер был выполнен из дорогого мраморного камня светлой палитры цветов. Сама вилла была всего в три этажа, зато в длину раскинулась щедро, занимая достаточно места на этом клочке земли. Помимо шикарного внутреннего сада, в котором часто пропадала Веда, потому что не доверяла криворуким садовникам всю его красоту, имелось еще побережье, выйти к которому можно было прямо из дома. Вот эту часть владения Гайоса облюбовала уже сама Грейнджер, пропадая на берегу большую часть свободного времени.       Она не ходила купаться или загорать, нет. Гермиону тянуло к морю, как ее тьму к смертям или темной магии. Грейнджер часто сидела ночами на покрывале, уткнувшись носом в ворот худи, и смотрела вдаль. Поглядывала на звезды, которые приглядывали за ней. Неосознанно искала запретное созвездие, словно издеваясь над собой.       Иногда ей казалось, что это сильно — признать, что любишь человека и охранять это чувство внутри себя, позволяя себе такие слабости. А иногда Гермиона чувствовала себя жалкой девчонкой, которую бросил парень, а она распустила слюни и утопила собственные израненные чувства в цистерне, наполненной слезами. Как в низкосортных романах, которые любила читать Кира, громко высмеивая глупых и слабых героинь, что продавали душу за любимого, который любил не саму девушку, а ее любовь к нему.       В любом случае, эти терзания видели только море, звезды и ночь. Им Грейнджер могла доверить наблюдение за собственным самоунижением.       — А где все? — Гермиона подошла к своему излюбленному дивану, который стоял в главной гостиной. Огромные панорамные окна, раскинувшиеся во всю стену, открывали вид на невероятный закат. Казалось, небо окрасилось всеми теплыми цветами, что были когда-либо придуманы природой, заливая помещение огненным светом.       Таких закатов тут было много, но каждый раз она все равно стояла и рассматривала, как будто это происходило впервые.              — Рыжик в банке, пошла издеваться над местными гоблинами из-за опечатки в документах, — Маттиас зашел на просторную изысканную кухню, прилегающую к залу, на ходу цепляя банку с печеньем. Он ловко запрыгнул на гарнитурный островок и принялся хрустеть своей «добычей», покачивая ногами в воздухе. — Марко был в Гнезде, сейчас уже должен ехать домой.       Гнездо.              Так назывался элитный мужской клуб в центре города. Очень многие, даже самые богатые и знатные волшебники, хотели в него вступить. Искупаться в ауре таинственности, окружающей это место; стать частью чего-то особенного.       Получить пропуск в рай.       Но они даже не подозревали, что внутри, за стенами, танцевали самые настоящие грешники.       Наемники.       Это был их секретный центр, в котором они существовали. Жили или периодически находились, попутно получая контракты на задания. Лаборатории, арсеналы оружия, тренировочные залы и стрельбище. Для магглов и волшебников здание и вправду казалось обычным элитным заведением, в которое просто так, без нужных связей, не попасть. Только на самом деле, это был улей, в четыре этажа над землей, и на столько же под, который старался охватить самые важные сферы деятельности наемников. Некоторые, те, кто не хотели тратить деньги на жилье, там и обитали; другие же приходили на тренировки или просто скоротать время в баре, который, как ни странно, в Гнезде тоже был.       Марко совместил магию и маггловское оружие, сделав наемников уникальными бойцами, тем самым распространяя свое влияние не только на волшебный мир, но и за его границы. Обычные заказчики может и не знали о магии, но могли видеть неофициальную статистику: если Марко Гайос берет контракт — он заведомо выполнен.       Аспидами — так назвал их Марко — становились те, кто однажды что-то потерял в своей жизни, а может, и вовсе не приобрел. По большей части Гайос сам искал таких отщепенцев. На Сардинии слухи расходились со скоростью звука, а когда под тобой весь черный рынок, а в руках секреты многих высокопоставленных людей, отслеживать новых потенциальных аспидов легче. Но бывало, что и наемники кого-то приводили.       Так или иначе, в Гнездо шли по своей воле люди с разломанной душой, потому что удобнее выполнять заказ, зная, — терять тебе больше нечего. У тебя нет никого и ничего, а умри ты — никому больно не будет.       И Гермиона стала одной из них.       Была той, кто за деньги шел против совести, добродетели и прочих качеств, которыми обладали другие, но точно уже не она. Это были условия нынешней жизни, и Грейнджер приняла их с разбитым сердцем и ясной памятью. Не ей судить кого-то, когда собственная гордость давно ушла на покой.       Она с легкой иронией вспоминала девиз Дурмастранга, который у каждого ученика северной школы отлетал от зубов.       Горя другим — сгорим мы во славе.       Какие бы слухи не распускали об этом месте, ее обучали быть солдатом, сильным волшебником. Девиз был о гордости, о том, что каждый студент должен стать достойным членом магического общества и уметь защитить не только себя, но и тех, кто этого сделать не может.       А Грейнджер стала наемником, выполняющим контракты за деньги. Она залезала в чужие дома и головы, воровала у людей секреты, после продавая их. Угрожала, избивала, пытала. Поджигала личные имущества, когда этого хотел заказчик, а после, вечером, разогревала себе ужин и сидела за книгой, словно ничего не произошло.       Может и хорошо, что она так и не окончила Дурмстранг. Грейнджер стала бы позором для этой школы, которая уважала силу, но не ту, которую ты стараешься подороже продать.       Она должна была стать солдатом с принципами, а стала наемником с кошельком.       Гермиона посмотрела на Маттиаса, который все еще качал ногами в воздухе и смотрел на закат, чуть прищурив глаза. Его непослушные волосы были в еще большем беспорядке, чем обычно. Хотя этот парень был синонимом слова «беспорядок».       Самый странный человек в ее жизни. Эрстер был сборищем необычных людей, но Маттиас переплюнул каждого из отряда.       Он был миражом. Везде и нигде. Всем и ничем. Человек-призрак, который однажды получил тело, да и то случайно.       Маттиас не знал своего настоящего имени, поэтому всегда выбирал себе новые. Выбирал стиль характера, жизненные принципы. Поведение, привычки, одежду. У него просто не осталось личности после того случая, когда к его отцу — который был шестеркой старой правящей группировки — пришли волшебники. Ублюдок трусливо сбежал, а вот маленький сын, сидящий в своей комнате и непонимающий ничего, остался. Шесть лет возраста и три часа Круцио. Мозг ребенка сломался, даже не успев толком сформироваться, а психика стремительно спикировала в бездну. Сознание парня преломилось, и он больше не знал кем ему быть.       А когда маленький мальчик выжил, умудрившись даже после пытки огрызаться, ублюдки решили, что достаточная плата отца Маттиаса — жизнь его щенка, и забрали парня в мафию. Там он, собственно, и познакомился с маленьким Марко, с которым они уже после, через шесть лет, на пару перерезали глотки тем, кто пытал Маттиаса.       Два пацана, которым только-только исполнилось по двенадцать лет, хладнокровно разделались со взрослыми убийцами, что держали в страхе большую часть улиц и заведений Сардинии.       И всем было все равно на нюансы: перед этим солдат отравили снотворным. Они приняли свою смерть из рук двух малолеток, бегающих у них на позиции «принеси-подай», а иногда выступающих в качестве боксерской груши, которую можно смачно избить, чтобы выпустить пар. При обыске логова не нашли налички, которую той же ночью украл Марко и спрятал в надежном месте.       Победа есть победа, а на улицах нет правил, которые нельзя нарушить. Ты можешь играть грязно и даже рассчитывать на то, что это будет в большем почете, нежели честная борьба.       Грейнджер слышала мутную историю о том, что прежняя власть отлавливала беспризорников, чтобы воспитывать под себя будущих бойцов и цепных псов. Мать Гайоса, которая была проституткой и работала под протекцией главенствующей группировки, пыталась прожечь деньги Дмитру, ведь большую часть собственной выручки она отдавала самой же мафии. Но Марко был с этим не согласен, поэтому после ее смерти спрятал деньги в надежде воспользоваться ими спустя некоторое время. Он голодал и скитался несколько недель по грязным, затхлым улочкам острова, пока его не подобрали солдаты мафии.        Они же и обучили его магии, потому что ни о какой школе волшебства не могло быть и речи. Гайос узнал заклинание пытки раньше, чем научился наколдовывать Люмос.       Потом появился Маттиас, с которым они сошлись во мнении: стоять на коленях неприятно, а подлизывать другим — негигиенично.       Круцио осталось черным пятном в разуме Маттиаса, заставляя каждый день менять сущность, чтобы как-то выжить. Грязные и бедные улицы Сардинии не менее жестоки, чем любые другие, а потому, такому мальчику легче было существовать. Он никогда не был собой, потому что сам не знал, кем является. Маттиас, тот, кто эфемерно появлялся в темноте, оставаясь за границей осознания. Фетор, который подхватывал ветер и уносил в конец улицы, оставляя тебя ни с чем.       Столько граней характера, которые смазывались отпечатками на его личности.              — Ты хмуришься, — заметил парень, по-птичьи наклоняя голову к плечу. — Что-то случилось?              Гермиона пожала плечами, снимая наконец-то набедренную кобуру и кидая ее на кофейный столик. Следом пошла винтовка, а завершил это все черный хлопок худи и ее портупея. Громоздкая куча беспорядка, которая была отражением и самой Гермионы.       Может, она была похожа на Маттиаса? Тоже не имела собственной личности; только ворох разных качеств и эмоций, в котором сложно было отыскать подлинник души Гермионы.              — Ничего. Просто задумалась.              Она вновь посмотрела на закатное солнце, уложив руки на костяшки бедер. Кожа перчаток заскрипела, а на душе было стабильно пусто. Все привычно. Уже избито. Но, разыгрывая эту карту каждый раз, гадая на самой себе, Гермиона получала перевертышей. Масти, что имели хороший смысл, только если смотрели прямо на тебя.              Прикрыв глаза, Грейнджер позволила себе насладиться слабым теплом, которое резало оранжевыми лучами. Маттиас рядом тихо хрустел печеньем, скорее всего смотря на нее. Плевать. Она уже ощущала этот предвестник трепета внутри о том, что скоро все начнется. Что Гермиона вернется туда, откуда сбежала два года назад.              Она открыла глаза, тут же привычно хмурясь.       Не сбежала, а ушла в подполье. Грейнджер часто так оговаривалась, потому что раньше это был стиль ее жизни. Избегать всего и бежать отовсюду. Но не в этот раз. Гермиона готова была сорваться с места в любой момент, если бы только Николас дал знак. Загорись ее ворон пламенем, она бы тут же воспользовалась портключом и вернулась обратно.       Ей приходилось выжидать и благодарить время, которое пока не подгоняло, давая больше возможностей все подготовить.              — Пойдем сегодня в кабак, — неожиданно предложил Маттиас, спрыгивая с островка. Он съел последнее печенье, с удовольствием слизывая его остатки с фаланг пальцев. — Давай выберемся, погуляем. Как ты любишь.       Самые дрянные и бедные места, в которые богатство даже не заглядывало. Гермиона любила ночами гулять по старинным и грязным улочкам. Там жизнь была жизнью. Настоящей, без прикрас. И Маттиас знал, что ее тянет туда.       Она застряла между миров, у которых было слишком много векторов.       — А как же Марко? — чуть улыбнувшись, Гермиона обернулась к Маттиасу. Свет упал еще на деление, погружая комнату в более янтарный цвет. Парень растянул губы в широчайшей улыбке, а после положил руку на сердце, издевательски кланяясь.       — Ой, я беру на себя ответственность за то, что его малышка сбежит из дома. Давай, — он поманил ее пальцем, подбивая и дразня. — Десять минут тебе на сборы.       Грейнджер иронично дернула уголками губ, а после натянула худи и демонстративно развела руки в стороны.       — Может десять секунд?       Маттиас искренне просиял, словно сейчас произошел самый лучший момент в его жизни.       — Обожаю тебя.       Солнце почти скрылось за горизонтом, а значит рассвет настал для Гермионы.       Потому что наступила темнота.

***

      Бар находился в самом бедном районе острова. Грейнджер забрела сюда год назад, когда сбежала в маггловскую часть Сардинии, в желании просто побродить одной. Гермиона засмотрелась на грязную вывеску, у которой не горели две буквы, и зашла внутрь. В тот вечер она с интересом слушала истории трех местных проституток, угощая их выпивкой, а после, они пели песни под аккомпанемент расстроенного пианино, на котором одна из новых знакомых и играла.              — Твои подружки сегодня будут тут? — спросил Маттиас, пропуская девушку внутрь. «Стеклянная стрекоза» — так назывался этот бар — сейчас пустовала. — Хотя, наверное нет. Погода хорошая, они, скорее всего, на охоте.       — Не ерничай, — отмахнулась Гермиона, выбирая стол почище. Это было сложно. Взгляд скользнул дальше по помещению в попытке оценить обстановку. Это была уже выработанная и доведенная до автоматизма привычка. Из-за барной стойки на новых посетителей взирал мрачный бармен, которого Грейнджер не знала. Они сменялись тут так часто, что она просто бросила попытку их запомнить.       Не каждый переживал выходные в «Стрекозе».       У кого оказывался сломан нос, у кого — ножевое ранение.       Миленькое место.       Когда Маттиас и Гермиона наконец-то нашли более или менее приемлемый стол с двумя разными по стилю стульями, к ним подошел бармен. Он молча бросил заляпанное меню и так же, ни слова не говоря, лениво ушел за стойку.       Маттиас растянул губы в довольной улыбке, провожая парня взглядом.       — Лучший сервис, что я встречал. Это он еще подошел, а мог просто издалека кинуть в лицо, — наемник подцепил пожеванную бумагу и начал изучать блюда. Гермиона была уверена, что половины меню на кухне точно не будет, а даже, если бы выбор был больше, она бы не рискнула есть в «Стрекозе».       За спиной кто-то смачно отрыгнул, заставляя оглянуться через плечо. Ближе к двери, которая вела в сортир, привалившись к стене и сидя на захудалом стуле, спал грузный итальянец. Он почесал свое брюхо и причмокнул губами, продолжая тихо похрапывать.       Вроде бы, это был охранник.       Или бездомный.       Может, и сам хозяин «Стрекозы».       В этом месте никогда нельзя быть уверенным в том, кто перед тобой.       — Когда возьмешь следующий контракт? — спросил Маттиас, продолжая изучать меню с таким видом, словно это было коллекционное издание редчайшей книги.       Гермиона вернула внимание к парню, откидываясь на спинку шаткого стула.       — Пока не знаю. Марко недоволен тем, что я так много их беру, поэтому, чисто из вредности, может не дать новую работу.       — Папочка бережет свою принцессу, — протянул Маттиас, надувая губы. — Кстати, раз у тебя пока перерыв в работе, может, заскочишь на днях в Гнездо? Мы могли бы размяться, выпустить пар. Заодно принесешь свои «игрушки», им давно требуется мое внимание, — он стрельнул глазами над краем меню. — Ты совсем не ухаживаешь за оружием.       Грейнджер засунула руки в карман худи и скрестила лодыжки, уводя взгляд к боковой стене. На ней висела пробковая доска, где на итальянском языке разместилась заляпанная табличка: «Лучшие работники месяца».       Ни одного имени или фотографии не было, видимо, потому что месяц тут еще никто не продержался.       — Ты же знаешь, что я не общаюсь с другими, поэтому тренируюсь одна и ночью, — спокойно ответила Гермиона, не отводя взгляд от грязной доски.       Маттиас не оставлял попыток затащить Грейнджер в зал, когда там занимались другие наемники. За два года она практически ни с кем не пересекалась, чем до сих пор провоцировала интерес. Аспидам было любопытно — что за новенькая, которая живет на вилле возле их хозяина и так тщательно скрывает свою личность.       Когда она только начала работать в Гнезде, Марко настаивал на том, что Гермиона должна уметь владеть огнестрельным оружием. И дал ей в тренеры Маттиаса — лучшего стрелка из всех аспидов. Грейнджер скрипела зубами от мысли, что ей придется осваивать очередной навык, да еще и под чьим-то руководством. Мерлин, лучше бы ее мысли были о том, какой цвет лака выбрать, а не об этом.       Она не хотела слышать сальных шуток и улюлюканий и совсем не горела желанием раскрывать кому-то свое лицо и имя. Но Маттиас оказался обычным парнем с пшенично-рыжеватыми непослушными волосами, яркими карими, даже почти золотистыми, глазами и веснушчатым лицом, улыбка с которого никогда не спадала.       У него было обычное тело: высокий, худой, с длинными ногами и поджарыми мышцами. Ей даже казалось, что его рост уходил за два метра, поэтому приходилось запрокидывать голову, разговаривая с ним.       В первую их встречу Маттиас представился ей Густавом.       Когда на следующей тренировке он назвал себя Сальвио, у Гермионы появились сомнения в его адекватности. На ее вопросы Марко просто пожал плечами и ответил:       «Я зову его Маттиасом, а как он себя называет — меня не касается».       И уже после, она в лоб спросила Маттиаса об этой странности. Парень вновь широко улыбнулся и пока показывал, как следует разбирать автомат, играючи рассказал о своем прошлом, словно это была приятная история детства.       Первые слухи в Гнезде начались с того, что новенькая общается с самым странным аспидом, но до сих пор избегает других. Видимо, именно это и подогрело еще больший интерес к Гермионе, ведь даже спустя два года о ней спрашивали у Маттиаса или Марко.       Грейнджер иногда ради забавы выслеживала аспидов, которые решили после вечерней тренировки пропустить по стаканчику, и сидела в двух метрах от них за барной стойкой, слушая теории о себе.       Она не хотела сближаться с кем-то, не хотела чтобы о ней вообще что-то знали.       И дело было не в том, что кто-то мог слить информацию о ней в Британию. Этого Гермиона точно не опасалась.       Аспиды чисто физически не могли предать Гайоса или друг друга, потому что, вступая в Гнездо, они давали Непреложный Обет. Да и по сути, зачем кусать руку, которая гарантирует тебе деньги, защиту и работу?       Каждый понимал, на что идет. Работа в Гнезде не для тех, кто готов прожить тихую и спокойную жизнь. Наемники выполняли контракты и получали за это огромные деньги, а в свободное время могли развлекаться, ни в чем себе не отказывая.       Аспиды знали друг друга, но никто не знал их.       Идеальные змеи, которых пригрел у себя на груди Марко.       — Грейнджер, ты трахаешься? — внезапно спросил Маттиас, как будто это был вопрос о погоде. Гермиона склонила голову к плечу, прищуривая один глаз.       — Как от предложения потренироваться мы пришли к обсуждению моей сексуальной жизни? — он посмотрел на нее, а после подмигнул.       — Меня давно мучает этот вопрос. Красотка-волшебница, которая всех избегает и носит один и тот же худи да джинсы в его цвет. Ты работаешь больше некоторых, кто уже не один год в семье, но не тратишь полученные деньги. Либо вообще какие-то смехотворные суммы. У Ведианы гардеробная больше, чем все Гнездо, а у тебя одна пара черных одежек и видавший виды рюкзак.       — Я до сих пор не понимаю, как во все это вписывается твой вопрос, — Маттиас вздохнул и отбросил меню, которое тут же прилипло к столу.       Грязный свет помещения придавал еще больше антуража этому месту. Где-то до сих пор не были вкручены лампочки. Наверное, это было сделано для того, чтобы не так хорошо видеть действительность.       По всей видимости, так было и с жизнью Грейнджер. Она лишилась своего света, поэтому лицезрела полутона мрака и странные очертания предметов, не имея возможности различить контуры.       — Ты могла бы познакомиться с кем-то из наших, попробовать что-то новенькое. Аспиды часто избегают людей на стороне, но ты превзошла всех.       — Мне не нужны отношения и одноразовый секс. А людей я избегаю, потому что терпеть их не могу.       Артуру бы понравился мой ответ.       — А я? Марко? Веда? — Грейнджер выгнула бровь, скептически обводя парня взглядом, словно прицениваясь.       — Это вы-то люди? — Маттиас притворно вздохнул, поднимаясь из-за стола.       — Какая же ты засранка, — он пошел к барной стойке, когда входная дверь с шумом открылась, и в бар ввалилась группа парней. Они громко говорили на итальянском, размахивая руками и гогоча.       Один зацепился взглядом за Гермиону и обвел ее сальным взглядом, облизнув при этом губу. На это девушка ответила пустотой в лице, уже через секунду забыв о нем, и, отвернувшись от посетителей, продолжила тупо пялиться в пространство перед собой.       Она вспомнила, что на вилле остались ее новые исследования по темной магии. За ними Гермиона охотилась месяц на черном рынке Бразилии, чтобы достать подлинник, а не трактовку. Жалко то, что толку от исследований было так же много, как и сострадания к Ведиане.       Мизерное количество.       Пока тишину «Стрекозы» нарушали пьяные итальянские наречия и сломанное радио, она прикрыла глаза и вспомнила события семимесячной давности.       Грейнджер откусила кусочек маритоццо, запивая сладость горьким кофе. Напротив сидела Ведиана, развалившись на белой коже дивана так, словно ей принадлежал весь мир, но и этого казалось ничтожно мало. Она просматривала какие-то документы, периодически отпивая из бокала вино.       Ведьмы старались общаться мало и по делу. Грейнджер это удовлетворяло. Она не искала себе ненужных привязанностей. Для ее планов было лучше просто терпеть друг друга.       Веда наматывала на пальчик огненно-красный локон, что-то тихо напевая себе под нос. Ее разноцветные радужки скользили по документу, и, не найдя ошибок, принимались за другой. Гермиона же просматривала свои записи по темным существам, издержкам истории о создании Арки Оракула и обскурам.       Часть сбережений уходила именно на это. Докопаться до сути того, что сидит глубоко в Грейнджер.       Веда немного повела головой, не отрываясь от листов, и пусто констатировала:       — Саид пришел, — видимо, ее оповестила магия виллы.       Саид — один из аспидов. Также он был личным колдомедиком Гнезда и в свое время отучился в маггловском колледже на биолога. Гермиона не была знакома с ним лично, просто выдернула эту информацию из разных бесед, чтобы иметь при себе.       Грейнджер уже по привычке начала подниматься, собирая свои бумаги. Веда махнула на нее рукой, все еще читая документ.       — Не мельтеши, бродяжка. Саид пришел к Марко, а тот знает, что ты тут со мной. Он поведет его в кабинет через западное крыло, — банши насмешливо скривила пухлые губы. — Сиди на месте ровно.       Гермиона медленно опустилась обратно, гадко ухмыляясь в сторону ведьмы. Она уже привыкла к поведению Ведианы, поэтому эти ядовитые дротики давно пролетали мимо цели. Вместо ответной колкости Грейнджер спросила:       — У тебя же есть доступ ко всем анкетам аспидов, так? Расскажи мне про Саида.       Веда моргнула и медленно оторвалась от изучения документа, поднимая брови, будучи удивленной не меньше, чем сама Грейнджер. Все, кто были приближены к Марко, давно уяснили — Гермиона сама по себе. Ей плевать на бизнес, плевать на других аспидов и, что уж мелочиться, ей все равно и на всех остальных.              Поэтому банши удивил вопрос.       Но Ведиана быстро справилась с эмоциями, натянула обратно надменную сучью вуаль и, скинув документы на низкий столик, села еще вальяжнее. Ее длинная нога была переброшена через другую, а на кончике алой туфли отражался луч солнца.       — Как ты сама знаешь, у наемников нет фамилий и вторых имен. Это, своего рода, условие договора, который они заключают с Марко — отказываются от почестей, что может содержать в себе их полное имя. Гайосу показалось тривиальным давать кодовые номера или клички.       — Ну-у, не знаю, — протянула Гермиона, не удержавшись от подначки, — меня ты даже по имени назвать не можешь.       — Могу, но не хочу, — тут же отбилась Веда, морща носик. — Ты бродяжка, а дворовым псам имен не дают, — она продолжила рассказ. — Саид попал в Гнездо около пяти лет назад. Он тогда еще учился на биолога, и судьба свела его с Гайосом. У этого мужчины внутренний локатор на тех, кому нужна помощь, — несмотря на то, что Ведиана всегда имела пренебрежительный тон, сейчас в ее словах звучала гордость. — У Саида нет тяжелой судьбы или каких-то крупных проблем. Ему надо было вывезти свою бабушку из Ирана и помочь ей обустроиться здесь.       — И поэтому он стал аспидом? — Гермиона отпила из кружки остывший кофе, хмуря брови. — Если он учился на биолога, у него мог быть более честный заработок после учебы.       Банши выдавила ухмылку и потянулась за вином, смотря Грейнджер в глаза.       — Видимо, ваш Дурмстранг нехило так разжижает мозг, раз после этой школы начинаешь тянуться к помоям. Или как там в твоих глазах выглядит то, что построил Марко?       Гермиона выдержала насмешливый и злой взгляд Веды, просто отвечая:       — Успокой свое либидо, ведьма. Любая работа в почете, но если есть вариант спокойно жить, а не рыться в чужом грязном белье, то естественно встанет вопрос, — Грейнджер внезапно осознала сказанное ранее. — Стоп, Саид учился в Дурмстранге?       — Ага, но не окончил последний год. Его отца заподозрили в каких-то государственных преступлениях, поэтому Саиду пришлось бросить школу, чтобы помогать больной матери. У нее была болезнь крови, вроде бы. Как итог, отца отправили за решетку на три десятка лет, а мать сгорела за год. Возвращаться обратно он не захотел, так как слухи еще долгое время гуляли вокруг его семьи, поэтому продал все сбережения и уехал в Иран, к последней живой родственнице. Каким образом его занесло на Сардинию — я не знаю, но тут он уже познакомился с Марко и начал вести свою деятельность в Гнезде.       Если Саиду оставался один год, значит он тоже проходил Арку Оракула. Более того, он учился на биолога и являлся штатным колдомедиком, судя по слухам, неплохо преуспев в этом.       Глаза скользнули по разбросанным бумагам, на которых было много разной информации, но ни одна не была полезной или сколько-нибудь толковой.       Теории, легенды, мутные истории. Ничего, что могло бы приблизить Гермиону к разгадке своей сущности. Нигде не упоминалось о похожих на нее волшебниках, имеющих внутри себя инородную сущность, да еще и такой силы. Даже информация о сильных магах, которых отлавливали для изучения углубленной темной магии, оказалась скудной попыткой описать обычных преступников.       Гермиона посмотрела на свои руки в перчатках и закусила щеку изнутри. Даже в такую жаркую погоду она не снимала их, потому что не могла показать другим последствия своей ошибки.       Есть ли еще в мире волшебник, способный вытянуть и украсть кусочек чужой силы? Оставить видимый осадок на пальцах, под кожей которых эта чужеродная часть буквально жила и двигалась. Грейнджер пришлось отступить от темной магии, потому что после ее использования где-то в сознании начинали твориться странные вещи. Ее сила ликовала и трепетно бежала по сосудам, пуская мурашки по коже, но следом ползло что-то уродливое и мерзкое. Не то, что принадлежало самой Гермионе.       Это имело другого хозяина, с иным ядром и силой. Оно шипело в нейронах сознания, пускало свои отравленные паутины в уголках разума, заставляя окклюменцию работать в полную силу.       Грейнджер никогда не могла четко распознать в бессвязном шепоте хоть что-то ясное, но достаточно быстро поняла, что произошло. Это была часть магии Волан-де-Морта. Ничтожно маленькая, но даже этого хватило, чтобы подпортить Гермионе жизнь. Ее заносчивое отношение к самой себе обернулось провалом, за который пришлось расплачиваться не только ей. Любая попытка использовать темную магию заканчивалась тем, что Грейнджер валялась на мокром песке и смотрела на прилив волн, пытаясь успокоить безумный рой мыслей в голове. Что-то тянуло ее во мрак, пока ее же сила оскаливалась и крепко держала сознание девушки, не давая упасть. Тьма внутри была настолько сильной, что уже не требовалось подпитывать ее магией извне, однако уничтожить воздействие Волан-де-Морта она не могла.       И если Саид мог знать хоть что-то, или хотя бы помочь вытащить паразита — Гермиона должна была воспользоваться этим шансом.       — Как бы ты описала Саида? — спросив это у Ведианы, Грейнджер подняла на нее глаза.       У банши в голове находилась своя система ценностей, которая частенько вызывала раздражение. Веда была высокомерной, надменной и омерзительно уверенной в себе, а она, будучи правой рукой Марко, имела ценность собственного слова даже тогда, когда многие не раз думали о способах убийства ведьмы.       — Умный, спокойный, знающий свое дело. Он не лезет никуда без лишней необходимости, не ищет приключений на задницу, как некоторые, — почему именно на этой фразе Ведиана выразительно посмотрела на Гермиону – осталось загадкой, которую не было желания разгадывать. — Даже при том, что вы не можете предать Марко и Гнездо, я все равно могу назвать Саида верным. Поэтому какие-то моменты, связанные с общей работой, Гайос обсуждает с ним, чтобы получить независимую оценку.       Грейнджер кивнула и посмотрела в проем арки, словно через два этажа могла встретиться взглядом с этим человеком.       Никто не знал всего, что было внутри Гермионы. Душевные терзания она давно оставила для разговоров с самой собой тет-а-тет, а что касалось ее магии… Марко она рассказала краткую историю того, что случилось два года назад на кладбище. Предупредив о Волан-де-Морте и предательстве Александра, она приняла решение скрыть другие нюансы. Не рассказывать про то, что ее сила превышает норму обычного волшебника. Впоследствии она скрыла и тот факт, что по случайности и грубой ошибке украла часть магии Темного Лорда, за что теперь расплачивалась уродливыми руками и запретом на использование темной магии.       Лживая. Беспринципная. Эгоистичная.       Вот, как бы она себя описала.       Грейнджер чувствовала эту грязь повсюду. На теле, в душе, между отсеками разума. Она приняла решение уехать в другую страну и примкнуть к Гайосу, но умудрялась врать обеим сторонам, пользуясь какими-то неясными привилегиями. За два года она ни разу не связалась с Эрстер, ограничиваясь перепиской с Николасом. Поверенный следил за всем, что осталось после нее, пока девушка находилась здесь и работала на Марко, параллельно разрабатывая планы. А Гайос не знал всей правды, поэтому Грейнджер нагло залезла в его мир, воспользовавшись своим любимым амплуа никому не нужной и брошенной Гермионы.       Только это была гнусная ложь, от которой сводило челюсть. Она метала столько порицаний в людей, заставляя острые грани пронизывать совесть. Высокомерно смеялась над теми, кто прикрывался враньем, не имея сил посмотреть правде в глаза. А когда жизнь сделала ход ее фигурой, резко сменила обувь и страну, накидывая на себя мантию жертвы.       Какая жалость, что нельзя вылезти из своей же шкуры, чтобы хоть немного передохнуть от собственного лицемерия.       — А теперь ответь ты мне, зачем тебе нужен Саид? — Ведиана качнула бокал в руках, смотря за переливами света в вине. — Вряд ли ты случайно увидела его среди аспидов и влюбилась, а теперь решила подкатить.       — Почему нет? — забавы ради спросила Гермиона, поднимая брови. — Мое сердце ты разбила, а психологи советуют в таком случае двигаться дальше.       Банши снисходительно скривилась, делая маленький глоток вина.       — У тебя нет сердца, Грейнджер. Аспиды оставляют его на пороге Гнезда, когда закрепляют сделку с Гайосом. А тебе и оставлять то было нечего — одни ошметки.       Гермиона давно не прилагала усилий для того, чтобы скрыть реакцию на чьи-либо слова. Ее ухмылка почти дрогнула, а это означало, что ядовитый дротик Ведианы все-таки полоснул по касательной траектории.       — Тем более, — банши покосилась в сторону Грейнджер, — ты лживый аспид. Ненастоящий. Марко разрешил тебе поиграться в его песочнице и даже поделился игрушками, но остальные детки не возьмут тебя к себе в компанию. Хорошо, что ты и сама это понимаешь, тихо сидя в дальнем углу и строя замки из песка.       Грейнджер уткнулась взглядом в свои записи, стискивая ладонь под столом.       Может именно поэтому она и не могла по-настоящему ненавидеть Ведиану? Ведь она была права. Гермиона не прижилась в Италии, не стала полноправным членом нового общества. Гайос был к ней благосклонен, но то было его личное отношение к Грейнджер, его давняя идея фикс — переманить на свою сторону лучшую подружку брата. И неважно, что Александр не знал о текущем местонахождении его наследницы, важнее было чувство триумфа. Осознание того, что ты обладаешь чужой собственностью. Гермиона посчитала, что это мизерная цена, если рассматривать ее планы в глобальном масштабе.       Ее гордость все равно была убита еще на кладбище, так что терять было особо нечего.       — Не имеет значения, какой ты меня считаешь. Пока я выполняю свою работу и Марко доволен, я могу быть хоть воплощением самой Морганы, — Грейнджер подняла свой рюкзак и с помощью магии начала убирать записи, продолжая разговор: — Мне не нужно заводить новых друзей или вступать в интрижки.       — Правильно, какой в этом смысл? Ведь рано или поздно ты все равно предашь своего друга, а даже от собственной ущербности можно утомиться.       Магия дрогнула, заставляя пару листов упасть на пол.       — Забавно слышать такое мнение от той, что узнала значение слова «друг» из толкового словаря, — Веда, явно довольная тем, что смогла задеть Гермиону, отставила бокал вина и посмотрела на свои идеальные ногти.       — В моем мире нет друзей, тут ты права, но есть кое-что другое. Верность, Грейнджер. Я никогда бы не сбежала от Марко, если бы вдруг ситуация вышла из-под контроля. А ты? Как только в вашу вшивую Британию пришла опасность — тут же сменила сторону и шкурку, обрывая все связи с прошлым, — банши с холодным превосходством посмотрела на Гермиону. — Я же следила за тобой первое время. С кем общаешься, что делаешь. Я оказалась приятно разочарована тобой. Ты ни разу не связалась со своими монстрами, даже не предприняла попытку попасть в Британию или Румынию. Может, я и не высокого мнения о вашей компании, но вы хотя бы вызывали уважение своей сплоченностью. Как только твой хозяин тебя выкинул — ты просто решила примкнуть к другому.       Ведиана могла катиться в колыбельную преисподней, откуда ее выкинул сам дьявол, побоявшись конкуренции.       — Спасибо, Веда, за краткую выжимку моих «достоинств», но, давай, я уточню на будущее: если мне когда-нибудь понадобится услышать твое мнение на этот счет, я скорее наглотаюсь стекла, нежели решу воспользоваться данной возможностью, — Гермиона убрала книги и застегнула рюкзак.       Банши хрипло рассмеялась, откидывая за спину свои огненно-красные волосы.       — Считаешь себя выше моего независимого мнения? — теперь уже фыркнула Гермиона, прижимая сумку к груди.       — «Независимое»… Возьми тот самый толковый словарь и глянь значение этого слова, чтобы использовать его в правильном контексте. И нет, я просто не хочу слушать дерьмо, которое не имеет ничего общего с реальным положением дел. Ты ничего не знаешь обо мне.       — Бродяжка, ты убийца и приживалка, которая пользуется добротой Марко. Не стоит задирать свой носик выше возможностей, которые тебе даровала природа, — Ведиана ухмыльнулась, вновь беря бокал, из которого сделала глоток вина.       Гермиона прикрыла глаза и выдохнула, призывая себя к спокойствию. К холодному безразличию. После дорогих шмоток, качественного маникюра и поедания детей, следующим в списке банши шло подначивание самой Грейнджер. Ведиана была озлобленной стервой, в руках которой скопился осадок власти.       Так всегда себя уговаривала Гермиона.       Но сейчас внутри шевельнулся маленький демон. Что-то все-таки подернуло эту дымку хладнокровия, в котором Грейнджер пряталась от всего мира. У нее не было необходимости доказывать что-то банши. Мнение Ведианы о ней лежало где-то на тридцати милях ниже уровня моря, и это вполне устраивало Гермиону.       И все же, что-то подрывало в груди.       Полусгнившие амбиции?       Она открыла глаза и посмотрела на Веду, которая буквально купалась в своем триумфе. Ее белозубая улыбка сверкала, а в глазах плескалось удовольствие.       Напомни самой себе, кто ты есть на самом деле, чертова Гермиона Грейнджер.       Как будто это было сказано его голосом. Словно Драко стоял в этой комнате, за ее плечом, и выдергивал суть самой девушки, которую она закапывала все это время.       Детка, мне так тебя не хватает.       Ее обращение не получит ответа. Малфой не знал про все ночи, когда она плакала и звала его в кошмарах, раздирая в клочья одежду на себе. Сколько раз она мысленно советовалась с ним, когда нужно было принять решение. Гермиона всегда была верной. Своим друзьям, своим чувствам, своим ценностям.       Она не предательница, как назвала ее Ведиана.       А значит, Гермиона могла осадить банши за ложь и клевету.       Грейнджер медленно растянула губы в обаятельной улыбке, параллельно врываясь в голову Веды. Та с криком согнулась, выпуская бокал из пальцев, что стало дополнительной нотой к ее возгласу. Звон разбившегося стекла и хрип ведьмы, пока из радио тихо играли итальянские мотивы.       Гермиона не искала в разуме Ведианы что-то конкретное, а просто наждачкой проходилась по аккуратным нитям ее сознания, поэтому даже не нужна была палочка.       Она еще сильнее дернула магию, заставляя ведьму болезненно вскрикнуть. Но, стоило отдать должное, Ведиана даже через боль умудрилась кинуть в Грейнджер шар огня, который правда так и не долетел до конечной точки. Гермиона ленивым взмахом отбросила его с траектории, а после осмотрела ногти этой же руки, словно ее на самом деле волновало, как там маникюр, которого у нее, к слову, не было. Как минимум, она была в перчатках, но пафосный жест дополнял ситуацию, поэтому Грейнджер позволила себе такой абсурд.       — Ну что, попробуем поговорить еще раз или продолжишь фальшивить? — Грейнджер приподняла уголки губ и сжала пальцы в кулак, заставляя банши с новым болезненным криком скатиться с дивана на пол. — На будущее, не стоит напоминать убийце о том, что он убийца, особенно в пренебрежительной форме. Мы обидчивы, знаешь ли.       — Я уб-бью т-тебя, — прохрипела Веда, на что Гермиона отпустила ее сознание и показательно зевнула, вытягивая руки над головой.       — Как получится, дай знать. Я лично поздравлю тебя с успехом.       Она поднялась на ноги и, накинув на плечо рюкзак, беспристрастно посмотрела на вспотевшее лицо Ведианы. Ее документы рассыпались по полу, рядом в остатках вина лежали кусочки стекла.       — Ты ничего обо мне не знаешь, банши. Так что не смей больше открывать свой грязный рот, пока я тебя об этом не попрошу. Мне хватило унижения за годы жизни, а твои убогие попытки вывести меня из себя увенчались тем, что сейчас ты лежишь и пускаешь слюни на дорогой персидский ковер.       Тьма внутри заурчала, посылая в позвоночник импульс, но Гермиона его проигнорировала, продолжая холодным взглядом добивать лежачего.       — Мы все что-то потеряли, ты не одна такая. Просто мне хватает ума не вываливать свою обиду в агрессию на других, в хилых потугах потешить собственное эго. Ты ненавидишь Киру, но больше ты ненавидишь себя. Свою слабость, которая заставляет тебя хотеть стать ближе к единственной живой сестре, а потому транслируешь свою злобу на весь окружающий мир.       — Ты опять подсела на наркотики? — прохрипела Ведиана, пытаясь подняться с пола. Она переползла на диван и откинула мокрые пряди со лба, кидая яростный взгляд в сторону Гермионы. — Мы с твоей подружкой никто друг другу и, поверь мне, я рада, что долбанный ковен сдох в мучительной агонии. Очень жаль, что я не смогла приложить к этому руку.       Грейнджер правда было жаль ее. Она знала привкус этих чувств — потеря, предательство, унижение. Разница была лишь в том, что пока Ведиана ненавидела всех вокруг себя, Гермиона с трудом уживалась с самой собой.       Но показать сейчас понимание было бы равносильно взрыву водородной бомбы в помещении.       Веда не нуждалась в этом, а Гермиона не хотела делать ей на самом деле больно.       — Да считай как хочешь, мне плевать в какой бочке яда ты будешь купать свое тело дальше. Перестань лезть ко мне, — Грейнджер сделала шаг назад, вкладывая в слова всю свою силу и выдержку. — Говорят, что если долго смотреть в бездну, то она посмотрит в ответ. В моем случае, если будешь продолжать кидать камни в темноту, рано или поздно, от туда вырвется чудовище, которое затащит тебя на дно. Доброго дня, Ведиана.       Гермиона моргнула и вернулась в реальность, когда в помещении послышались возгласы. Она увидела Маттиаса, во всю ругающегося с группой парней, которые зашли в бар после них. Несмотря на знание итальянского, который Гермиона выучила в первые три месяца пребывания на Сардинии, было сложно разобрать в тарабарщине суть спора.       Решив просто отмахнуться от этого, Грейнджер вышла через боковую дверь, за которой располагался туалет. Итальянец, охранявший это пристанище, свалился на пол, продолжая безмятежно храпеть, поэтому она просто перешагнула его тело и вошла внутрь.       Грязная, пропитанная омерзительными запахами комната. Гермиона открыла кран, но вместо воды вырвались булькающие звуки. Хотя бы попытаться ополоснуть руки в той жидкости, что текла по водосточным трубам «Стрекозы», уже было достаточно смело. Она подняла глаза и уткнулась в отражение в зеркале, которое смутно намекало на то, что оттуда в ответ смотрит Гермиона Грейнджер.       Бледное лицо, черные круги под глазами, сухие и потрескавшиеся губы. Впалые щеки, из-за которых скулы стали острее и четче, не придавали внешности особого шарма. Скорее, делали Грейнджер местной наркоманкой, зашедшей забрать очередную закладку в одной из кабинок туалета.       Гермиона слабо улыбнулась, но отражение лишь болезненно скривило губы. Она даже это разучилась делать. Смеяться, искренне улыбаться, радоваться своей жизни. Ее лицо знало двадцать способов изображения насмешки, но мышцы отказывались подчиниться и позволить Грейнджер показать нормальную улыбку.       Скоро, я чувствую. Осталось совсем чуть-чуть.       Ждать. Только ждать и каждую минуту готовиться. Большего она от себя не требовала.       Вернувшись обратно в главный зал, Гермиона увидела стоящего на ногах Маттиаса и его широкую улыбку, которая не предвещала ничего хорошего.       — Куколка, я договорился. Давай! Мы вдвоем против шестерых, — он повернулся к парням и зашептал: — Мужики, вам пиздец. Она раскидает вас даже без моей помощи.       Грейнджер моргнула и посмотрела на лица, которые ей предлагали разбить. Ни один не ответил дружелюбием. Придурки кривили губы в снисходительных ухмылках, насмешливо оглядывая ее тело. Конечно. Гермиона была похожа на щуплого мальчика, и только ее лицо и копна длинных волос указывали на принадлежность к женскому полу. Даже не смотря на объемный худи, можно было увидеть, что она проигрывала в комплекции всем присутствующим. Девушка тяжело вздохнула и подошла к одному из столиков, выдергивая салфетки из подставки.       — Какой же ты придурок, — Гермиона ткнула белый комок в грудь Маттиасу, а сама пошла на выход из бара. У нее на руках были перчатки, в которые она вшила пару игл и пластин.       Завернув в переулок, практически лишенный освещения, Гермиона сняла свой худи и повесила его на уличный питьевой фонтанчик, который люди использовали скорее как большую пепельницу или мусорное ведро.       Она слышала за спиной издевки и колкости, но проигнорировала их и пару раз крутанула запястьями. Гребаный Маттиас, который сейчас обматывал свои пальцы салфетками, всегда искал приключения на свою задницу. И тянул за собой Гермиону.       Теплый ветер пробежался по открытой коже, принося за собой запах улиц и канализации.       — Ну что, Джи-Джи, покажем, как нужно развлекаться на Сардинии? — Маттиас сверкнул своей улыбкой, пока их окружали. Гермиона вздохнула, как будто даже думать было лень, а после посмотрела на присутствующих. Три на человека. Вполне сносно, учитывая то, что это были просто магглы, не имеющие боевой подготовки.       Аспиды развернулись спиной друг к другу и подняли руки, сжимая пальцы в кулаки. Гермиона чувствовала тепло от тела Маттиаса, его веселье, витающее под грязным плафоном фонаря, и свою пустоту, которую не могла заполнить уличная драка.       Один из парней шагнул к Грейнджер, когда она уже сделала два шага навстречу. Никто не ожидал от щуплой девушки хорошего удара, который с первой попытки принес характерный хруст носовой перегородки.       Пластины под кожей перчатки располагались на костяшках, да и рука Грейнджер стала тяжелее за эти годы.       Маттиас громко засмеялся и заставил Гермиону слабо улыбнуться в ответ.       Этот вечер не был испорчен, потому что сейчас Грейнджер вспомнила о том, что была жива и до сих пор могла держать удар.       А значит, шансы у нее все еще есть.

***

      Она тихо прошла на виллу, тут же считывая магию дома. Марко один. Замечательно, значит не придется видеть кривые взгляды Ведианы на внешний вид Гермионы. Маттиас проводил ее до резиденции, всю дорогу ухмыляясь разбитыми губами, а после вернулся в Гнездо.       На ее перчатках застыла чужая кровь, а от нее самой разило улицей и дракой.       Из дальнего зала, который открывал превосходный вид на восточное побережье, исходили тихие звуки фортепиано. Гермиона слабо улыбнулась, и, словно воровка, начала двигаться к мелодии.       С каждым новым аккордом что-то трескалось внутри, но это уже было привычно.       Она тихо зашла в помещение, натыкаясь взглядом на спину Гайоса. Он как всегда был в белой рубашке, а на его лопатках сплетались ремни кобуры.       Он даже в этом зале поставил диван, который никак не вписывался в интерьер помещения.       Для нее.       Потому что у Гермионы не было комнаты в этом доме, а Марко желал хотя бы так выделить девушке свой уголок на вилле.       Она заползла на кожаную обивку и растянулась, продолжая слушать превосходную игру Гайоса. Это бы показалось слишком уж клишированным, что богатый парень умеет играть на каком-то вычурном инструменте, но нет. Александра, как настоящего чистокровного аристократа, никогда не волновала музыка. А вот Марко считал, что с помощью мелодии он может очистить свою душу, которую пятнал день за днем.       Грейнджер откинула голову на подлокотник, заостряя внимание на фреске. Мерлин. Он реально сделал фреску на потолке зала.       Но мысли стали вялыми, так как Марко перешел к ее любимой части. Когда музыка нарастала, делала буквально больно нитям души. Гермиона улыбнулась, а Гайос продолжил играть что-то трагичное.       Прислонив руку к губам, она впилась зубами в предплечье худи, так как на костяшках все еще была засохшая кровь. Она не хотела своим всхлипом портить мелодию, которая очищала и ее. Как же красиво. Может так и должна ощущаться боль?       Нечто невероятное. Что-то с кривой улыбкой, подходящее близко к тебе и запускающее свои пальцы меж ребер, чтобы сломать кости.       Но все еще с улыбкой.       Слезы начали катиться и заползать в ушную раковину, когда трагедия нарастала в игре Марко. Она сотни раз смотрела за ним в такие моменты. Как он отдавался музыке, проигрывал что-то свое, личное, но позволял за этим наблюдать только Гермионе.       Почему-то она одна знала о его страсти к фортепиано. Гайос никому не позволял смотреть за ним в такие моменты. Даже Ведиана была не в курсе того, что Марко умеет играть.       И вот музыка сделала последний мелодичный надрыв, заставляя лопнуть внутри Грейнджер шарик боли и напряжения. Она слабо улыбнулась в хлопок мокрого худи, а игра пошла плавнее и тише, подходя к своему завершению.       Был ли это ген Гайосов — заставлять тебя жить?       Потому теперь Гермиона на самом деле расслабилась, успокоилась. Оставила свои черные и мрачные мысли растворяться в воздухе, позволяя им смешиваться с невидимым осадком музыки.       — Я устала, — тысячный шепот утонул в выдохе, а за ним завершилась и игра.       — Конец, — Марко проиграл последние две клавиши, а после улыбнулся, поворачивая голову к Гермионе. — Привет, аспид.       Грейнджер тихо шмыгнула носом.       — Здравствуй, Марко.       Она села ровно и вытерла манжетами кожу под глазами, пока Марко закуривал сигарету и внимательно всматривался ей в лицо.       Считывал ее.       — Как день? — он поднялся на ноги, поправляя ткань брюк и взял бокал с виски, делая глоток. — Слышал, ты хорошо развлеклась в этот вечер.       Конечно же, он уже знал о драке. Боже, да весь остров можно было переименовать в его честь.       Гермиона пожала плечами и начала отскребывать от кожи перчаток кровь.       — Маттиас, — мужчина кивнул, словно это и правда все объясняло, а после подошел к дивану и присел на спинку, затягиваясь сигаретой.       Грейнджер в очередной раз заметила, как в темноте он был похож на Александра. У них менялась походка, на более плавную и тягучую, а темный силуэт заставлял застывать всем телом.       Марко уже был мужчиной, который не гнался больше за местью или властью. Он все это получил, поэтому в его движениях была лень и превосходство.       Александр все же был еще юношей, который имел слишком острые и жадные амбиции.       Но факт оставался фактом — они были братьями и это было сильнее всего видно в полумраке.       Гайос слабо улыбнулся, склонив голову к плечу.       — Опять сравниваешь нас? — Грейнджер почесала переносицу, нервно хмыкая.       — Прости. Когда нет света, ваши повадки слишком схожи, — Марко кивнул и размял шею, прикрывая глаза. — Устал?       — Немного. Сегодня поступило еще три контракта, а так же надо было решить некоторые вопросы по поставкам «Красного льда».       — Опять задерживают контейнеры? — Гермиона сняла худи, оставаясь в черной футболке и перчатках, и обняла одной рукой спинку дивана, кладя голову на плечо.       — Скорее с документами проблема. Но с этим разберется Веда, — он вновь затянулся и посмотрел в пространство, меняя тему. — Ты помнишь, что в выходные тут будут аспиды?       Гермиона кивнула и тоже увела взгляд, но в другую сторону.       — Ты просто мог бы мне дать контракт на этот вечер. В любом случае, все в выигрыше.       — Начни общаться с другими, Грейнджер, — он резко повернулся к ней и ткнул в нее рукой, в которой была сигарета. — Работа и море не сделают тебя счастливее или живее. Ты не можешь жить в одиночестве.       А почему бы и нет?       — Я не хочу, — почти по-детски отозвалась Гермиона и прокашлялась, — не заставляй меня с кем-то сближаться. Мне хватает вас троих.       Гнусная ложь.       Грейнджер научилась врать, так легко и просто, что даже опытный психолог не распознал бы в ее словах подвоха. Ей нужна была ее семья. Как же она скучала по Румынии с ее снегами, по вечерам с ребятами.       Как она хотела увидеть этих двоих.       Но, она прекрасно понимала, о чем говорил Марко.       Грейнджер никогда не была настоящим социопатом. Нет. Она тянулась к людям, к обществу, хотела получить какие-нибудь иные эмоции, но просто ей этого не давали.       Ее сделали изгоем, вот и все.       Родители заперли в доме, запрещая общаться с другими детьми. Она стала неуверенной, но не социопаткой. Просто боялась людей, хотя все равно желала общения. В приюте все только усугубилось, ведь пришлось принимать роль «жертвы». Гермиона училась прятаться, сливаться с толпой, лишь бы лишний раз не давать повода для издевок.       Но все равно она хотела общения.       Хогвартс добил ту полуживую наивность, с которой она пришла в волшебный мир. Ей было все равно на издевательства, оскорбления и многое другое. Она пережила одиночество и выжила в приюте, но случилось самое ужасное.       Из всего того, что могло бы быть еще, Хогвартс дал наихудшее.       Безразличие.       Ее просто не замечали, а если она пыталась привлечь внимание, то отмахивались, продолжая видеть в ней пустое место.       Может, поэтому Драко и стал для нее кем-то особенным? Ведь он единственный, кто вспомнил ее.       А Дурмстранг подарил ей возможность, черканув своей жестокостью над ее бензином гнева. Грейнджер выстроила из себя новую личность, которая проецировала только то, что нужно было лично ей, а не то, что от нее ждали.       Но даже в этом случае она не была социопатом.       Спустя два года все сложилось иначе.       Марко и Веду она уже знала, поэтому не пришлось пересиливать себя в общении с ними. Маттиас был странным парнем, который даже не имел собственной личности, а потому тоже неплохо вписался в общую картинку.       Но остальные… аспиды, простые магглы, волшебники на улице. Гермиона панически боялась привязываться вновь. Она не хотела заводить новых друзей, делать попытки с кем-то сблизиться.       Только то, что нужно будет для ее целей.       Гермиона на секунду задумалась, а не становилась ли она Александром? Потому что именно он и был социопатом. Гайос выстраивал свою систему ценностей, делая нужные шаги лишь в том случае, если это будет выгодно ему.       И он не обременял себя лишними знакомствами.       Его когда-то сломал Волан-де-Морт.       Может и она надломилась, становясь слишком расчетливой и циничной.       Марко тяжело вздохнул, вырывая ее из тяжелых размышлений, и откинул темную челку назад, делая глоток алкоголя.       — Ты – невыносима, Гермиона. Из свободных контрактов только один, и тебе я его не дам.       — Почему?       — Он в Британии и связан с Темным Лордом.       Грейнджер пару раз моргнула, чтобы позволить словам осесть в ее мыслях, а после подняла взгляд на Гайоса.       Он не пускал ее в Британию.       Запрещал любые посещения, ведь она еще в самом начале сказала, что ей нужно скрыться. Не временное убежище и его силы в будущем, а затаиться. Вот и пример того, как ложь может сыграть против тебя.       Гермиона закусила губу и задумалась о том, как бы выбить этот контракт себе.       Александр, как бы ты выкрутился?       — Ты же знаешь, я хороша в своем ремесле, — она прочертила пальцем по коже дивана, медленно донося мысль. — В конце концов, почему бы и нет? Я должна на деле проверить свои силы, а ты даешь мне такую возможность. Что именно нужно сделать?       — Ты знаешь правила, — он снисходительно улыбнулся. — Пока ты не закрепляешь контракт на себе — подробностей нет.       Да, она знала. А так же знала, что ей нужно попасть легально в Британию. Маттиас пока молчал о ее побегах, но долго ли это продлится? В какой-то момент она подставит и его.       — Марко, пожалуйста, — она протянула руку и сжала его бедро, чтобы он понял силу ее желания иметь этот контракт. — Отдай мне его. Я справлюсь.       Гайос посмотрел на ее кисть и дернул бровью, словно не верил своим глазам. Грейнджер не прикасалась ни к кому. Она была тактильным инвалидом, который делал три шага в сторону, если кто-то нарушал ее личные границы.       Это всегда была хорошая тактика Александра — дать нечто особенное, заставить человека почувствовать себя уникальным, чтобы добиться желаемого.       Гермиона изменила выражение лица, чтобы оно было не двусмысленным, а скорее загадочным. Люди любят секреты, а еще больше любят быть их частью.       Грейнджер могла бы сейчас ненавидеть себя за лицемерие, но Ведиана была права — аспиды оставляют любую мораль на пороге Гнезда. Нельзя быть хорошим наемником с большим и добрым сердцем.       Поэтому Марко задумчиво моргнул, а после посмотрел на Гермиону, размышляя. Он не смог бы разгадать ее игру, ведь чтобы узнать блеф хорошего лжеца, нужно сыграть с ним больше двух игр в покер.       — Я подумаю, — Гайос плавно поднялся, допивая алкоголь и не сводя внимательного взгляда с Грейнджер. Когда бокал опустел, он коснулся ее мизинца. — Спокойной ночи, аспид. Можешь выбрать любой диван в этом доме.       Марко ушел, оставляя Гермиону одну, а она расчетливо усмехнулась. Интересно, ужаснулась бы этому та Грейнджер, которая приехала на Турнир Трех Волшебников три года назад?       Эта Грейнджер просто приняла себя и уже выстраивала новые планы в своей голове, добавляя некоторые особенности и внося корректировки.       Социопатка.       Александр бы сейчас ею гордился.

***

      На следующий день, когда Гермиона пила кофе и читала книгу, сидя за кухонным островком, ей на страницы упал черный конверт.       Трепет.       Она испытывала его каждый раз, когда получала очередной контракт.       Правила всегда были одинаковые: Гайос сам решал, кому отдать новое задание. Но он был лоялен — наемник мог прочитать условия, информацию, а после отказаться, объяснив при этом причину. Магия работала так, что как только аспид официально признавал полный отказ от дела, на него насылался легкий флер заклинания.       Он забывал про подробности контракта.       Грейнджер мечтала познакомиться с волшебником, который так модернизировал Непреложный Обет. Это уникально, что нюансы волшебства проступают при определенной команде.       Это был не совсем Обливейт, но что-то около того.       Гермиона никогда не знала, как это чувствуется на самом деле: она ни разу не отказалась от контракта.       Подняв глаза, она посмотрела на сосредоточенного Гайоса. Он стоял, одетый в черные дорогие брюки и привычную белую рубашку, на которой висела плечевая кобура с пистолетами.       — Оно?       — Ты вскроешь его при мне и ознакомишься со всем, что там есть, — Марко никогда ей не приказывал, но сейчас его тон был близок к этому. — Прошу тебя об одном: забудь о своей гордости, амбициях и вызовах. Если ты почувствуешь хотя бы секундное замешательство в том, чтобы брать контракт — ты откажешься.       Гермиона серьезно кивнула, возвращая внимание к конверту.       Она не откажется.       Маттиас прикрывал ее только по одной причине — она сбегала в Британию, в единственное место, которое не имело ничего общего с войной, Темным Лордом и Пожирателями.       Он никогда не спрашивал, но видел — ей нужно было наблюдать за зданием. Даже не человеком, а просто строением. Но, если бы она попыталась вынюхивать информацию в Британии, то лишилась бы важного козыря в рукаве — доверия Марко.       Она рисковала привести след к нему домой.       Нюанс был в том, что Грейнджер и так придется раскрыть ему свои планы, но на этот случай у нее уже был построен план переговоров. Точно предугадать исход Гермиона не могла, но что-то подсказывало ей — эта игра будет стоить свеч.       Ее игра будет настолько эффектной, что многие отдали бы за нее не только свечи.       Гермиона открыла конверт, не замечая кривую ухмылку Марко.

***

             Грейнджер аппарировала и сразу двинулась вперед, осматривая пространство. Все верно. Этот дом был заброшен, и при том, давно, но она почувствовала легкий флер охранных чар.       Гермиона фыркнула, доставая палочку.       Как будто это сможет ее остановить.       Пара знакомых рун, привычная вязь, и в пространстве появился проход. Грейнджер вошла внутрь купола, бегло осматривая периметр.       Никого.       Он точно все хранил тут.       Гермиона криво улыбнулась, натягивая край капюшона на брови.       Какой уверенный в себе, просто сказка.       Она пробралась к дому, который выглядел слишком простым и тусклым для того, кто являлся ее целью. Судя по документам, которые она приняла от Гайоса, ее объект имел три поместья. Франция, Британия и Шотландия. Но Гермиона заметила странность: была еще усадьба в глуши, в Вустершире. Зачем? У Беррингтона — ее цели — не было семьи, чтобы иметь дом в таком безвкусном и отдаленном месте, где он мог тайно проводить с кем-то время.       Гермиона отсекла ненужные мысли, пробираясь на задний двор. Входить в дом с главного или запасного входа было опасно, потому что там могли стоять особенные чары, возможно даже с двойной ловушкой — поэтому она вытащила палочку и подняла ее в сторону крыши. Это было похоже на маггловский крюк, который зацепился за покатый край, вытянув за собой длинную розовую нить заклинания, и позволил начать подниматься по стене. Когда ноги опустились на прогнившую черепицу, Грейнджер выдохнула и осмотрелась. Найдя глазами дверь, она аккуратно прошла дальше, стараясь не издавать лишних звуков. Чистокровные часто забывали наложить заклинание защиты на крышу, видимо думая, что выше них самих может быть только сам Мерлин.       Она провела палочкой и криво улыбнулась.       Никаких чар.       Грейнджер спустилась с лестницы на чердаке, бегло оглядывая пространство. Все было выполнено в слишком блеклых и серых тонах. Такой дом совершенно не подходил вычурному аристократу.       Она двинулась на первый этаж, аккуратно считая собственные шаги.       Но споткнулась на последней ступени, почувствовав внутри себя всплеск тьмы. Она сгорбилась, прощупывая рукой грудь. Черт, как же больно.       Гермиона прислушалась и поняла: в доме было очень много смертей.       — Успокойся, — самой себе зашипела Грейнджер, искоса смотря в сторону коридора. Она чувствовала, как магия плыла дальше нее так, что невозможно было удержать в руках.       След вел к дальней двери.       Грейнджер пробежала коридор, а после, не церемонясь, выбила дверь, выставляя вперед палочку. Что за дерьмо тут творится?       Ее магия начинала бесноваться от количества мертвых душ.       Перед ней открылась темнота лестничного проема и тишина. Она спустилась и осмотрела помещения, используя обычный маггловский фонарик.       Гермиона чувствовала пульс в ушах, но продолжала двигаться. Тьма, словно компас, повела ее дальше. Туда, куда ей и нужно было добраться.       Перед Грейнджер появилась решетка отдельного помещения, за которой зияла темнота. Луч фонаря поднялся и осветил комнату.       Что?..       Гермиона сначала подумала, что зрение ее подводит. Или надеялась на это. Потому что то, что она сейчас видела, было за гранью.       Суетливо, даже можно сказать, нервно, она вскрыла магией замок и оттолкнула решетку двери, входя внутрь.       Трупы.       Куча трупов, изуродованных с разной степенью жестокости. Гермиона поморщилась от запаха и нанесла на себя заклинание, притупляющее обоняние.       Она начала осмотр, но с каждой новой находкой ей все больше хотелось согнуться и сблевать свой завтрак.       Все тела девушек были оголены, поэтому без труда можно было увидеть вспоротые животы. У некоторых оказались разорваны рты, у других странным образом были сломаны ноги: колени вывернули так, чтобы сделать из человека кузнечика.       Грейнджер видела смерти, но они были от Авады или ее силы. Сейчас они казались ей даже благородными, ведь после не оставалось уродливых трупов погибших.       Здесь же господствовала кошмарная жестокость; изнасилование самой смерти.       В углу комнаты послышался звук, и Гермиона тут же направила луч света туда.       — Пож-жалуйста…       Грейнджер присмотрелась и увидела девушку, грязную и израненную. Гермиона тут же рванула к ней, опуская фонарик на пол, чтобы не слепить привыкшие к темноте глаза светом. Она протянула руки, желая ощупать пленницу, но та дернулась в кандалах и отпрянула, начиная трястись всем телом.       — Эй, тихо-тихо, — Гермиона убрала руки, показывая, что в них ничего нет, чтобы успокоить девушку. — Я не причиню тебе вреда. Как тебя зовут?       В слабом отсвете луча фонарика было видно, что девушка с силой зажмурилась, словно боялась посмотреть на Грейнджер.       — Я вытащу тебя, обещаю. Давай сначала снимем кандалы, хорошо? Позволишь мне это сделать?       Получив слабый кивок, Гермиона привстала и прожгла палочкой кандалы над головой, стараясь не ранить кожу. Когда руки девушки оказались свободны, они безвольно упали, но после, судорожно сомкнулись на оголенной груди, в попытке прикрыться.       Грейнджер тут же сняла с себя мантию и накрыла девушку, присаживаясь на корточки.       — Ты сможешь ответить на мои вопросы? — вялый кивок. — Как тебя зовут?       — Лиззи, — голос девушки был тихим и охрипшим, а глаза все еще закрыты. Она с такой силой вцепилась в ткань мантии, что даже под слоем грязи можно было увидеть побелевшие костяшки.       — Хорошо, Лиззи. Чтобы не нагружать твои связки, дальше просто кивай или отрицательно мотай головой, ладно? – она кивнула, и зашлась в кашле. Пока она содрогалась над полом, Грейнджер применила магию, накладывая на девушку чары, ограждающие от того смрада, который их окружал.       Лиззи разогнулась и наконец-то подняла веки, посмотрев на Гермиону. Грейнджер пришлось подавить в себе желание шумно сглотнуть, потому что у девушки не оказалось глаз.       У нее были пустые глазницы, с засохшими подтеками крови.       — Ты волшебница? — она кивнула. — Здесь есть еще живые? — отрицательный ответ. — Ты сможешь найти в себе силы довериться мне? Я вытащу тебя, обещаю. Я тебе не враг.       Лиззи вновь зажмурилась, за что, к своему стыду, Гермиона была благодарна.       — Он опять придет. Найдет меня, — неожиданно Лиззи заговорила четко, хотя все еще тихо. Она практически шептала, но Гермиона все равно ее слышала. — Я такая же, как и все здесь. Неудачная попытка. А он любит эксперименты.       — Хозяин дома?       — Они все хозяева, — она положила подбородок на грудь, утыкаясь носом в ткань мантии Гермионы. — Сначала был один хозяин, а потом, когда я им не подошла, отдали другому. Но первый хотя бы не издевался, просто проводил опыты с магией, а этот…       Она затряслась, а Гермиона кое-как подавила в себе желание обнять Лиззи. Она уже поняла, что это будет самое худшее для девушки — прикосновение.       — Лиззи, тебя никто не найдет, если ты пойдешь со мной. Я клянусь тебе. Сначала мы с тобой уйдем подальше от этого места, а потом я вернусь и убью того, кто сделал это с тобой.       Лиззи слабо улыбнулась; это выглядело надрывно и слишком безысходно.       — Это никогда не кончится. Они продолжат отлавливать грязнокровок. Опыты с магией продолжатся, а он… я бы хотела попросить тебя, можно?       — Конечно, — Гермиона укладывала информацию, поэтому ее голос звучал немного растерянно.       — У тебя есть оружие?       — Да. Пистолеты, ножи и палочка.       Лиззи резко подняла голову и открыла веки, смотря на Гермиону темнотой глазниц.       — Пистолет?       — Все верно.       — Дай мне его. Он должен прийти сегодня, я знаю. Я хочу сама его убить.       Гермиона нахмурилась, отводя взгляд на грязную бетонную стену возле плеча девушки.       — Ты хочешь, чтобы я его обездвижила, а потом помогла тебе выстрелить?       Лиззи часто закивала, а Гермиона все еще обдумывала информацию. Они продолжат отлавливать грязнокровок. Опыты с магией.       Видимо, это была еще одна ошибка, за которую Грейнджер будет расплачиваться всю свою жизнь. Она вытащила пистолет и протянула его Лиззи, но когда логика ее догнала, было уже поздно.       Девушка щелкнула предохранителем, а после подставила дуло к скуле и выстрелила.       Полголовы осталось на стене, растекаясь кровавой жижей, а тело повалилось набок. Гермиона застыла, чувствуя и на своем лице кровь.       Она продолжала смотреть на пистолет, который все еще лежал в руке Лиззи, и пыталась не развалиться на части. Грейнджер медленно забрала оружие, а после встала на ноги, забыв про фонарик. Слава богу, что он не светил в сторону Лиззи.       Гермиона растерянным взглядом оглядела пространство, продолжая натыкаться на трупы.       Они продолжат отлавливать грязнокровок.       Опыты с магией.       Первый хозяин, а затем второй.       И тут пазл сложился. Это была лишь догадка, но Грейнджер хватило и этого. Она зажала рот рукой, подавляя истошный крик.       Она сама два года назад показала то, на что способна. Что может ее магия. Тот жадный взгляд, которым смотрел Волан-де-Морт, много раз снился ей в кошмарах.       Гермиона согнулась пополам, все еще беззвучно хрипя в кожу перчатки.       Он пытался создать ее протеже.       Сделать подобие Грейнджер, скорее всего, проводя опыты с ядром волшебников. А потом, когда не получал желаемого, просто сливал в утиль.       Если этих девушек отдали ублюдку, который просто развлекался с ними, то что случилось с остальными? Что стало с другими магглорожденными, которые не подошли? Были ли это только девушки?       Почему-то ей казалось, что эту мысль Волан-де-Морту подкинул Гайос. У нее не было доказательств, но сама суть этого парня, то, как он умел защищать то, что считал своим.       Я заберу сотню судеб, если это спасет твою.       — Нет, пожалуйста…       Грейнджер, спотыкаясь, вышла из комнаты, все еще пытаясь сдержать истошный крик, который словно застыл в горле.       Нельзя было воссоздать магию Гермионы, потому что такой магии не существует. Александр об этом знал, ведь он лично присутствовал при разборе ее генома. Томесцу подтвердила, что арка поменяла ДНК Грейнджер, создав нечто новое. Волшебников от обычных людей отличала одна из полимерных цепей, которые соединяются водородными связями и стэкинг-взаимодействиями. У Грейнджер они обе были изменены, почему и невозможно было найти информацию о ней.       Даже спустя два года, десятки скачков по странам и сотни фолиантов, ответа не нашлось.       Гермиона осела возле двери, которая вела в подвал, и зажала голову между коленей.       Мысль о том, что Гайос направил Волан-де-Морта по ложному следу, все еще крепла, становилась настойчивой и реальной. Он мог это сделать. Мог умолчать об Арке Оракула, которая поменяла Грейнджер, и просто подсказать идею, чтобы одурачить и пустить не в том направлении.       Темный Лорд сам видел, что умеет Грейнджер.       Видел ее тьму, которая уничтожила Пожирателей Смерти играючи, словно это была обычная забава, а не убийство.       И вот, за спиной Гермионы результаты ее ошибки.       Последствия того, что она позволила своей силе окрепнуть и стать одним целым с ней.       Она так бережно хранила свою мораль, просила не давать ей заказов, в которых надо было убивать, но реальность вновь повернула все по-своему. Косвенно Гермиона продолжала нести смерть. И доказательства лежали в подвале, прямо там, где Лиззи вместо того, чтобы довериться ей, просто застрелила себя.       Грейнджер протянула ей пистолет, а хотела руку помощи.       Сраная ирония ее жизни.       Из дальнего зала послышался хлопок аппарации, который заставил Грейнджер резко поднять голову. Она медленно поднялась, слыша как кто-то весело напевает себе под нос.       — Лиззи, сегодня я придумал кое-что поинтереснее! — воодушевленный возглас заставил Гермиону вздрогнуть. Наверное, магия дома позволяла слышать в подвале голос ублюдка, ведь страшнее самой участи —только ее ожидание.       Грейнджер сняла свои перчатки, разминая пальцы рук. Она медленно встала и пошла по коридору, отпуская свою силу. Тьма тут же поползла вниз, завиваясь вихрями дыма.       Навстречу вышел тот, чью фотографию она уже видела, когда брала этот контракт. Ричард Беррингтон. Ей нужно было доказать, что он связан с Темным Лордом.       Но никто не говорил, что его нельзя убить.       — Ты кто такая? — мужчина резко вытащил палочку, но Грейнджер взмахнула кистью, выбивая ее из рук. Тьма росла, мороком идя за ней, а на стенах начала появляться корочка льда.       Гермиона выставила руку вперед и сжала пальцы в кулак, заставляя Беррингтона схватиться за шею. Он царапал кожу, непонимающе смотря на непрошенную гостью.       Ей нужно сначала залезть к нему в голову, узнать информацию, а после…       Грейнджер улыбнулась, вплотную приближаясь к мужчине. Она дернула тьму, и та заставила его упасть на колени, все еще судорожно задыхаясь.       — Кто я? Тебе правда интересно? — она наклонилась, хватая Беррингтона за лицо. Ее черные фаланги обжигали холодом и болью. — Можно было бы назвать меня тривиально — смерть. Но нет, я хуже. Я — твое возмездие. Месть за каждую изуродованную девушку, трупы которых лежат в твоем подвале.       Он забился в агонии, а Грейнджер холодно усмехнулась.       — Сегодня ты станешь моим подопытным. Давно хотела посмотреть, на что еще способна моя магия.

***

      Грейнджер еще до аппарации почувствовала себя опьяненной. Она подавляла собственную силу, старалась не использовать, потому что еле уловимый шепот мешал ясно мыслить.       Но это не отменяло того факта, что тьма была превосходна. Как будто каждый орган в теле начинал работать по другой траектории, а в крови безостановочно бежал адреналин.       Эта эйфория, по которой ты скучаешь, как наркоман, который однажды позволил себе принять первую дозу.       Незабываемо.       И сейчас это делало Гермиону немного неадекватной. До такой степени, что она позволила себе аппарировать прямо в центр виллы, напрочь забыв про то, что сегодня у Марко в гостях были аспиды.       Жаль, что она не смогла бы потом в точности вспомнить эффект от своего появления, ведь перед глазами смешалось все. Боль, наслаждение, ярость, радость.       По слуху ударили голоса, смех, музыка. Она даже не пошатнулась, но ее сознание сделало кульбит от новых ощущений.       Тут было так много магии. А ее тьма снова облизнулась, хотя после двухчасовой пытки прошло не больше получаса.       — Это что такое?       Грейнджер рассеянно осмотрелась, натыкаясь на незнакомые лица. Мужчины, которые были одеты в разные костюмы, сейчас начинали обращать внимание на нее.       Даже несмотря на то, что она была почти полностью залита чужой кровью, сложно было не распознать под этим экипировку аспида.       Она не сильно отличалась от формы Эрстер, но у наемников была еще кобура с пистолетами, а грудь защищал специальный жилет, который был похож на тактическую маггловскую броню, но мог защитить еще и от заклинания.       Гермиона магией перетягивала портупею, позволяя ремешкам обвивать бедра, чтобы она могла продолжить пользоваться ножами и не создавать конфликт волшебства от вещей.       Ее взгляд оценил обстановку, тут же отмечая про себя количество волшебников. Видимо, основная вечеринка была уже окончена, потому что тут было меньше людей.       Маттиас оттолкнул парочку аспидов и вышел вперед, распахивая глаза.       — Джи, что, мать твою, произошло? Ты вылезла из самого дьявола?       Она проигнорировала его, все еще пытаясь восстановить ясность мыслей. Шепот. Шепотшепотшепот.       Внутри ее головы, и вправду, творился ад.       Один из парней воскликнул, смотря то на Маттиаса, то на Гермиону.       — Так это она?! — теперь до остальных начало доходить, кто перед ними стоял.       Стрелок проигнорировал вопрос.       — Ты ранена? — Грейнджер хрипло хмыкнула, потом не удержалась и гортанно рассмеялась.       Ранена ли она?       И да, и нет.       У нее не может быть физических травм. Это невозможно с тем уровнем регенерации, который имелся у Гермионы. Она нарушала много законов в своей жизни, но смогла переплюнуть главный — закон магической природы.       Жаль лишь, что заживление не распространялось на душевные увечья. Перед глазами все еще стояла картинка, как голос Лиззи наполняется трепетом, а после, она выстреливает себе в подбородок, снося пулей половину головы.       — Нет, — Гермиона увидела краем глаза, что на кухонном островке стояли тарелки с едой и бутылки с алкоголем. Она подошла и схватила одну, залпом делая щедрый глоток.       Опьянение будет мимолетным, но хотелось перебить сладость тьмы горечью виски. Просто стереть то, на что Грейнджер не имела права. Скорбь не может соседствовать с ликованием, иначе о здравом рассудке можно забыть.       — Где Марко? — она опустила бутылку, чтобы глотнуть воздуха. На них смотрели абсолютно все в помещении, но хозяина вечеринки она так и не увидела.       — В кабинете. Ему нужно было срочно решить один вопрос.       — Отлично, тогда не буду вам мешать, — Гермиона отсалютовала аспидам спиртным и пошла на выход, но два парня тут же его преградили.       — Джи, значит, да? — спросил один, а второй ухмыльнулся. — Это короткое от «Джинджер» или «Дженнифер»?       — Это сокращение от «пошел нахер с дороги», — спокойно ответила Гермиона, но наемники даже не дернулись. Она моргнула и перевела взгляд от одного к другому. В их глазах было что-то странное.       Грейнджер оглянулась на остальных, чтобы убедиться — эмоция заражала и других. Только Маттиас, который внезапно стал серьезным, сказал:       — Не надо.       — Заткнись, Матти, — сказал другой парень, хищно улыбаясь. Он сидел на диване, закинув ногу на ногу, держа на колене бокал с чем-то прозрачным. — Так вот, как выглядит наш теневой аспид.       — Мерлин, кто придумал такое безвкусное прозвище? — Гермиона нашла глазами наемника, у которого на носу расположились солнцезащитные очки. В помещении. Почти вечером. Еще и странной формы, в виде двух ананасов. — Он?       Аспиды начали заводиться, судя по хищным улыбкам и веселому блеску в глазах, а Гермиона осознала свое положение.       И поняла, что она увидела.       Вызов.       Им всем было любопытно, что за девушка, которую столько времени скрывали, сейчас стоит перед ними вся в крови и в два глотка осушила почти полбутылки виски, даже не захмелев.       Гермиона поняла, что драка возле бара — это ничего. Капля в море насилия, которое требовалось Грейнджер. Она бы не заполнила пустоту внутри, потому что это место навсегда было зарезервировано тьмой.       Взгляд зацепился за движение.       — Маттиас, стоишь на месте, — Гермиона указала на него указательным пальцем руки, в которой была бутылка. — И не вмешиваешься. Разве не это вы мне советовали с Марко? — она вызывающе подняла брови, ухмыляясь. — Познакомиться поближе.       — Джи, это не три маггла. Пятнадцать аспидов против двух.       Грейнджер хмыкнула и отпила виски, не отрывая взгляда от Маттиаса.       — Против одного. Одной, — вытерев рукавом влажные губы, Гермиона обратилась к наемникам. — Господа, я позволяю вам выбрать тип оружия: палочка или ножи?       Она знала, что сейчас ошеломляла и шокировала, и, черт возьми, это было превосходно. Грейнджер никогда не гналась за популярностью, но теперь понимала тех, кто желал внимания.       Когда она спускалась по лестнице на Святочном Балу, то испытывала что-то похожее. Взгляды, интерес, желание.       Гермиона давно не дралась с толпой, но Дурмстранг научил ее многому. Выучка была той вещью, которую выжигали на нейронах инстинктов. У аспидов тоже были свои повадки, но они не знали ее.       Никто не тренировался с Грейнджер, не запоминал ее тактики боя, не имел представления о сильных и слабых сторонах.       Но надо отдать должное, никто Гермиону не высмеял.       Наемники были умными и хитрыми; они понимали некоторые вещи: она была одной из них, и Марко явно не просто так взял ее в Гнездо. И сейчас от нее волнами исходила опасность, а сама Грейнджер была вся в крови.       Был момент, которому аспиды не обучались — работа в команде. Наемники работали поодиночке, им не нужно было драться с кем-то в паре.       Все помещение оказалось минным полем, где от шага каждого зависел исход вечера. Они не знали ее возможностей — она не могла рассчитать исход массового нападения.       Один из парней, который преградил выход, коснулся ее плеча. Так как Гермиона левша, а бутылка была именно в этой руке, она ловко перекинула ее в другую, а после схватила и вывернула кисть аспида.       Он прогнулся в спине, опускаясь на уровень ее роста, что позволило Грейнджер приблизить к нему свое окровавленное лицо.       — Не прикасаться, аспид, — она медленно отпила из горлышка, а после облизнула губы. Светлые глаза парня проследили за тем, как она слизала остатки алкоголя и чужой крови. Его зрачок расширился. — Смотреть и драться можно, трогать нельзя.       Ее голос стал ниже, тише и интимнее, но он все равно вызывал страх. Потому что тьма еще пульсировала внутри, была активной и такой сладкой.       Из-за спины наемников вырос Марко, который встретился с ней взглядом и, увидев состояние Гермионы, нахмурился.       Она ответила ему кривой улыбкой.       — Плюс один гость, ты не против? — она отпустила парня и обошла его, подходя к Гайосу. Ее веселье стало пустым и напускным, потому что она вспомнила то, что случилось до этого мимолетного триумфа. — Разговор. Срочный. Сейчас.       Марко молчал, видимо пытаясь понять, что сейчас происходит и что происходит именно с ней. Почему холодная, отстраненная Гермиона, которая два года показывала свое безразличие ко всему, кроме работы и моря, буквально сгорала от ярости и ненависти.       Почему она, избегая людей, привязанностей, отношений, стоит с его аспидами, а одному даже выкрутила руку пару секунду назад.       И самое главное: что произошло в Вустершире?       Гайос скользнул взглядом по ее окровавленному лицу, одежде, бутылке виски, а после перевел взгляд на своих гостей.       Он быстро оценил обстановку: никто не пострадал, и кровь явно не принадлежала ни одному из аспидов, а после спокойно и безмятежно улыбнулся.       — Господа, вы сами все слышали: моя очаровательная гостья желает переговорить со мной тет-а-тет. Боюсь, вечеринка окончена, — Марко посмотрел на Гермиону. — Контракт выполнен?       — Да.       — Цель жива?       — Нет.       — Доказательства собраны?       — Да.       Пока за спиной слышались шаги и тихие разговоры, Гайос кивнул и еще раз осмотрел Грейнджер.       — Поднимись в кабинет, сделай все по протоколу, а после можешь сходить в душ. Я ознакомлюсь со всем, что ты достала, пока ты будешь приводить себя в порядок, а после мы поговорим. Идет?       Она кивнула и повернулась к аспидам. Словно почувствовав ее взгляд, некоторые перестали собираться и тоже посмотрели на нее.       — Гермиона. Меня зовут – Гермиона Джин Грейнджер.       Наемники застыли, переводя встревоженные взгляды от Гермионы к Марко. И дело было не в самом имени, нет.       Никто и никогда не знал полных имен друг друга.       Кроме самого Гайоса, конечно. Остальные аспиды могли делиться чем угодно, кроме полной формы собственного имени. Это не было запрещено, просто приходя в Гнездо, наемники отказывались от почестей, привилегий и всего остального.       Гермиона только что сделала своего рода «заявление», сказав полную форму своего имени. Но пока никто не мог понять, о чем именно она хотела заявить всем.       Больше ничего не говоря, она пошла по коридору в западное крыло. Адреналин начал сходить, и на его место пришли апатия и усталость.       Грейнджер постаралась закрыть разум окклюменцией, чтобы сделать все четко и быстро.       Ей нужно было вернуть тишину и равновесие.       Подойдя к кабинету, Гермиона приложила свою палочку и произнесла:       — Аспид Гермиона, сектор черный, сдача по протоколу, — щелчок, и дверь открылась, тут же активируя магией механизм у стеллажа. Из ниши выехал шкафчик, в котором была центрифуга с одинаковыми флаконами, а под ней располагалась чаша Омута Памяти.       Грейнджер вытащила из кармана маленький сверток, увеличивая его до нормальных размеров магией. Положив его сбоку от бортика, Гермиона поднесла палочку к виску и выдохнула.       Это была обычная процедура сдачи отчетов по своим контрактам. Аспиды отдавали последние воспоминания о том, что видели, как прошло задание, какие проблемы могли возникнуть во время выполнения заказа.       Грейнджер прикрыла глаза и сглотнула.       Ей придется заново все пережить и увидеть.       Подвал, изувеченные трупы, Лиззи, выстрел, тьма, Ричард Беррингтон.       Вдох.       Гермиона, будь сильной девочкой, ты только что нарывалась на драку с пятнадцатью аспидами.       Выдох.       Ниточка потянулась, а за ней и все остальное.

***

      Грейнджер нашла свой рюкзак за одной из статуй, где всегда его прятала. Сняв дезиллюминационные чары, она забрала вещи и пошла в дальнюю ванную комнату, в которой была, от силы, два или три раза.       Ванная была светлой, лаконичной и небольшой.       Гермиона скинула рюкзак, включила воду, а после наконец-то посмотрела на себя в зеркало. Она не стала включать основной свет, воспользовавшись дополнительным, более приглушенным, но и этого хватило.       Даже после битвы на кладбище она так не выглядела.       Тогда Грейнджер после аппарации очнулась в зале, где Гайос нашел свою мать. Рядом с ней был Поттер, такой же потерянный и разбитый. Они плакали долго и много, крепко вцепившись друг в друга, осознавая новую реальность.       Гарри потерял сознание, поэтому его пришлось перенести в одну из гостевых комнат, и только собранность Николаса в сочетании с молчаливостью Марии позволяли не рассыпаться на части.       Они пообещали позаботиться о нем, а Гермиона ушла в свою комнату.       Стоя тогда в собственной ванной, не зная еще о том, что теперь в ее владениях не только комната и ванная, а чертова династия и мэнор, со всеми привилегиями, Грейнджер смотрела на себя в зеркало.       Ее глаза были пустыми, с лопнувшими капиллярами, а лицо серым и осунувшимся. Но в то же время, она была намного живее, словно что-то в ней изменилось.       Барьеры, страхи, неуверенность, которые сдерживали тьму, полностью пали. Гермиона как будто сняла защитный купол, позволяя силе проникнуть не только в кровь, но и в саму душу.       Теперь у тьмы появились свое тело и лицо.       Характер, привычки и голос.       Даже имя.       Гермиона Джин Грейнджер.       И вот тогда она начала разваливаться, потому что проиграла не один бой в этот вечер. Их отношения с силой были такой же чехардой, как и в случае с Малфоем.       Страстные, но противоречивые. Ненавистные, но все еще желанные.       Гермиона разбила все зеркала, которые нашла в своей комнате. Только через месяц она нашла силы взглянуть на себя и осмыслить неизбежное.       Как она осознала свою любовь к Драко.       Как она смирилась с предательством Александра.       Как она приняла сложное решение.       Сейчас, после всего того, через что она прошла за этот вечер, ситуация напомнила о том времени. Только Грейнджер больше не отворачивалась от себя, не разбивала зеркал и не плакала.       Нет.       Ее взгляд был холодным, пустым и непроницаемым.       Она два года прощупывала косточки своего характера, находила неправильно сросшиеся и ломала их, чтобы теперь все зажило как надо.       Да, то, что случилось, выбило ее из колеи.       Но это не повод отказываться от планов и менять свое решение. Наоборот, теперь она наконец-то запустит механизм, который собирала все это время.       Гермиона протянула руку к зеркалу, соприкасаясь ладонью со своим отражением.       Прости меня, Грейнджер, но, чтобы мы выжили, ты «прошлая» должна будешь умереть.       Она два года убивала себя старую, чтобы быть готовой к этому дню. К десяткам дней, в которые ей придется быть чудовищем, монстром и убийцей.       Не снимая одежды, она выключила воду и переступила бортик ванной. Сняв пистолеты и положив их по обе стороны от себя, Гермиона легла и вытянулась, тут же чувствуя, как форма оказалась насквозь пропитана водой.       Она практически мгновенно стала бурого грязного цвета. Грейнджер сняла с предплечья древко, не доверяя сейчас беспалочковой магии, и притянула пачку сигарет из рюкзака.       Ее отдал ей Поттер, передав через Марию, которую Гермиона спустя время впустила в комнату.       В целлофановой обертке была сложенная записка.

      Николас передал мне твои слова о том, что я должен молчать и ждать, когда ты свяжешься со мной. Я знаю, что ты не куришь, но я подумал: ты захочешь иметь что-то, что будет напоминать о нем.

      Я случайно забрал его сигареты, когда мы решили перекурить, перед началом третьего этапа турнира.

      Береги себя, Гермиона.

      Я буду ждать тебя.

      Грейнджер покрутила пачку, открывая и закрывая крышку. Она пробовала многое за эти два года, чтобы забыться. Маггловские и волшебные наркотики, которые ее не брали. Литры алкоголя, что казались просто водой с разными видами горечи и вкуса.       Но она не курила сигареты.       Просто не хотела, ведь тогда ее худи опять начал бы пахнуть табаком, а это слишком личное.       Это оказалось бы гранью, за которую нельзя было заходить.       Гермиона вытащила сигарету и прикурила ее палочкой, бросая ту на пол. Она смотрела за рыжей точкой, а потом за дымом, который прогоняли ее легкие и выпускали в воздух.       — Время пришло, — тихо выдохнула Грейнджер, все еще лежа в одежде, в уже почти остывшей грязной воде, с пистолетами на бортиках по бокам.       Гермиона прикрыла глаза, мысленно открывая свои записи. Перед ней возник лист с первым пунктом ее проекта.       Проекта.       Она назвала его так, ведь это была ее лучшая и самая сложная работа за время, которое она посвятила учебе. К таким вещам нужно подходить с рациональностью и клинической дотошностью.       Этап 1: Марко Гайос и аспиды.       Теперь от теории она собиралась перейти к практике.       Последняя затяжка.       Начнем работу.

***

      Гермиона зашла в кабинет к Марко только после того, как полностью вымылась. Она надела свои привычные плотные брюки, черную футболку, худи и ботинки на толстой подошве. Портупея с ножами и кобура с пистолетами осталась в рюкзаке, а палочку Грейнджер положила в задний карман штанов. Волосы пришлось мыть дольше всего, а после быстро высушить магией и убрать в высокий хвост.       Грейнджер встала перед столом Гайоса, скрестив руки на груди. Он сидел и просматривал документы, а сбоку от него стояла пепельница с зажженной сигаретой и бокал с бурбоном.       Гермиона пыталась считать: Марко уже ознакомился со всем, что она принесла из особняка или до сих пор в процессе?       Но невозмутимость этого засранца была непоколебимой.       Она зашла издалека.       — Как вечеринка? — Гайос взял другой лист, все также внимательно читая информацию с него, параллельно беря сигарету и затягиваясь ею.       — Занимательно. Правда, благодаря твоему появлению, она стала фееричной.       — Надеюсь, я ничего не испортила?       Он приподнял уголок губ.       — Нет.       Было ощущение, что она задала один вопрос и получила на него ответ, но в обоих случаях подразумевалось что-то другое.       — На самом деле, мальчики в восторге от тебя. Маттиасу пришлось достать свою любимую винтовку и пригрозить, что он начнет отстреливать всех, кто не свалит из этого дома. Аспиды не хотели уходить, пока не получат еще информации о тебе.       — Он взял винтовку? — Грейнджер поморщилась. — На короткие дистанции лучше использовать дробовик.       Гайос на секунду оторвался от чтения.       — Ты представляешь, сколько времени нужно было бы вычищать ковры и мыть стены, если бы он разнес дробовиком головы?       — Справедливо, — она переступила с ноги на ногу. — Я выполнила контракт?       — Да.       — А то… то, что цель была устранена, не повлияет на качество моей работы? Заказчик не возьмет с тебя взыскание за такую… вольность?       Боже, как же хорошо оказывается живется Артуру, который никогда не подбирал слова, чтобы что-то сказать. Гермиона впервые в жизни оценила подход некроманта к ведению диалогов.       Гайос наконец-то отбросил документы и откинулся на спинку кресла, сцепив кисти рук и расположив сигарету в уголке губ.       Его взгляд стал прищуренным, что насторожило.       Иногда можно было забыть, что за его обаятельными улыбками и невероятной харизмой итальянского красавца скрывался хищник, умеющий убивать.       — Я не могу сам с себя что-то взыскать.       Грейнджер вскинула брови, искренне удивляясь информации.       — Ты мой заказчик?       Теперь атмосфера в кабинете стала более густой, осязаемой и опасной. Гермиона неосознанно встала в боевую стойку; Марко на это хищно усмехнулся, перекатывая сигарету в другой угол рта.       — Да.       — Гайос, — в ее голосе было предупреждение, потому что инстинкты работали быстрее логики. — Что за игру ты ведешь?       — А ты? — он дернул подбородком, оставаясь отвратительно спокойным и расслабленным, но все равно слишком непредсказуемым. — Во что играешь ты, мой прекрасный ворон?       Гермиона нахмурилась и посмотрела на то место, где под тканью худи была метка Эрстер.       Ее горло почему-то сжалось.       От боли, скорби или тоски.       Может быть и от всего сразу.       — Зачем ты дал мне этот контракт? — в лоб спросила Грейнджер, переводя взгляд на мужчину.       — Хотел посмотреть на сколько тебя хватит. Должен отметить, твое притворство было превосходным, — он поднялся на ноги, поправляя плечевую кобуру, и обошел рабочий стол. Облокотившись на край, Гайос скрестил руки на груди и закинул одну лодыжку на другую. — Спасибо хотя бы за то, что не пыталась меня соблазнить.       — А у меня бы получилось? — Гермиона сделала шаг назад, чуть увеличивая дистанцию, вызывая у Марко слабую ухмылку.       — Конечно. Но я слишком давно живу, чтобы хотеть быть обманутым таким способом. Ты входишь в категорию женщин, которые могут отдать свое тело, но не разум и душу. А я беру либо все, либо ничего.       Грейнджер вздохнула, запрокидывая голову к потолку.       Чертовы Гайосы, чтоб их.       Она не раз думала о том, что хотела бы посмотреть на их отца; просто взглянуть в глаза этому ублюдку и залезть в его голову, чтобы понять строение его разума.       — Поговорим начистоту? — тон Марко стал серьезным, заставляя Гермиону тут же сосредоточиться и опустить голову обратно. — Беррингтон давно пытался пробраться в мой бизнес. Я не буду рассказывать тебе про структуру того, как я принимаю контракты, но суть в том, что я проверяю даже заказчиков. У меня были контракты в Британии, но видимо чутье — та вещь, которая передается с молоком матери… ну или со спермой отца, — он криво ухмыльнулся. — Он хотел получить пару моих аспидов из белого сектора.       Колдмедики, целители и алхимики.       Их было не так много в Гнезде, но Гермиона знала от Маттиаса, что в белом секторе были уникальные волшебники. Некоторые аспиды помогали в разработках проектов, лечении маггловских болезней, с которыми обычная медицина ничего не могла сделать. Их сфера деятельности была обширной и сложной, но невероятно важной для бизнеса Гайоса.       — Какой у него был запрос?       — Ему нужны были магохирурги и магобиологи.       Гермиона начала расхаживать перед Марко, по привычке закусывая кожу перчатки большого пальца.       — Я отправил парочку парней проследить за Беррингтоном, и некоторые вещи меня смутили.       — Какие?       — Он крутился в кругах, вокруг которых витало кольцо слухов, — Гайос пальцем нарисовал в воздухе спираль. — Пропажа магглорожденных волшебников.       Грейнджер резко остановилась и посмотрела на Гайоса.       — Ты знал!       — Догадывался, — невозмутимо поправил Марко и отклонился назад, чтобы затушить сигарету и взять лист, а после протянуть его ей. Гермиона посмотрела на бумагу с таким отвращением, словно это были помои. Мужчина просто пожал плечами. — Здесь список тех, кто пропал за эти два года. Я думаю, он не полный, потому что я не хотел сильно наследить в Британии, но и этого достаточно. Сопоставляя то, что ты мне рассказала про вашего Темного Лорда и то, что накопали парни… Грейнджер, это подпольный геноцид магглорожденых.       Гермиона пожалела, что сила не позволяла ей опьянеть, потому что резко захотелось допить ту початую бутылку с вечеринки.       — То, что ты достала из головы Беррингтона это подтверждает, потому что он был связан с неким Аланом Бейкером — ведущим ученым в волшебном медицинском центре графства Сассекс.       — Мне это имя незнакомо. На самом деле, в голове Беррингтона было очень много закрытых отсеков. Он получал периодические письма с местом и временем, а после забирал оттуда девушек для своих… личных опытов.       — Верно. Но этот Бейкер был связан с одной очень значимой семьей в Британии, — Гайос отложил лист обратно к другим документам. — Напомни мне пожалуйста, два года назад ты перечислила тех, кого забрали из Хогвартса. Если мне не изменяет память, там было имя некой Пэнси Паркинсон.       Грейнджер пошатнулась, услышав имя слизеринки, а Гайос просто кивнул.       — Долгое время он был личным врачом этой семьи, а после возрождения Волан-де-Морта быстро взлетел по карьерной лестнице в Сассексе. В определенных кругах о нем ходят весьма… специфичные слухи. У него слава слишком эксцентричного врача, который подозревался в некоторых незаконных опытах. Но было мало доказательств, чтобы заставить его ответить по закону. Поэтому Мунго постаралась замять парочку созревающих скандалов и отказалась от работы с Бейкером. По последним данным, он начал коммерческую деятельность, открыв собственное дело.       — Ты сказал про опыты. На волшебниках?       — На волшебниках.       Отлавливают грязнокровок. Опыты с магией. Первый хозяин, а потом второй.       — Этот Алан Бейкер пытается создать… меня.       Теперь Марко выглядел заинтересованным.       — Почему ты хотел меня к себе в Гнездо? — спросила Гермиона, впервые задавая данный вопрос. Она никогда не интересовалась этой информацией, потому что для ее планов это было не так важно.       — Я знал о нездоровом интересе моего брата к тебе. Про вас ходило много слухов, но было интересно другое — почему он держал тебя так близко к себе. На подпольном рынке, куда сливалась информация о необычных волшебниках, твое имя иногда всплывало, но почти тут же исчезало. Александр подчищал. Но дело случая — вас увидели на нападении во время турнира по квиддичу. Ты сожгла разум одному волшебнику, которого мои люди потом забрали.       Гермиона почувствовала, что ей нужно присесть.       Пол кабинета отлично подходил под это неожиданное желание.       — Мои аспиды из белого сектора никогда подобного не встречали, — Марко внимательно смотрел на Гермиону, не пропуская ни одной реакции от нее. — Длительный Круциатус может заставить тебя просто лишиться разума, сломать психику. Примером является Маттиас, который каким-то чудом не потерял рассудок, но, давай будем честны, он не совсем здоров. У него нет собственной личности. Твоя же работа была уникальна.       — В каком смысле?       — Ты не лишила разума того волшебника. Твоя магия сделала нечто другое, — Гайос оттолкнулся и присел на корточки перед Грейнджер, опираясь локтями на колени. — Ты каким-то образом запустила ему по нейронам мозга безостановочный легилементивный Круцио.       — Что?       — Он все время сгорал в агонии, но был в сознании, — Марко склонил голову к плечу. — Мои легилименты не смогли остановить этот процесс. Когда они проникали к нему в разум, то испытывали на себе Круциатус. В конечном итоге нам пришлось его просто убить, потому что он был бесполезен.       Гермиона почувствовала, что у нее кружится голова. Мерлин, она помнила тот вечер. Как сдернула лицевую маску, за что потом на нее вызверился Александр. Она проникла в голову Пожирателю и увидела то, что заставило ее потерять контроль.       Теневая легилименция.       — А теперь, скажи мне: почему этот Алан Бейкер проводит эксперименты на магглорожденых, и как с этим связана ты?       — Я не совсем нормальный волшебник.       — Конкретнее.       — Таких, как я, больше не существует в природе, — Гермиона сглотнула слюну. — Если быть еще точнее, то если бы нужно было материализовать тьму, черную магию и смерть, то, скорее всего, это все получило бы мою внешность.       Гайос не стал удивляться, хмуриться или вообще показывать какие-либо эмоции. Он просто продолжал смотреть на Грейнджер, видимо чего-то ожидая.       — Я пришла к тебе не за убежищем.       — Это я уже давно понял, — он серьезно кивнул. — Что тебе нужно, ворон?       — Я хочу заключить контракт. Не с одним аспидом. Мне нужно все Гнездо.       Гайос медленно поднялся и засунул руки в карманы брюк, все еще рассматривая Грейнджер. Его беспристрастное лицо было настолько нечитаемым, что это оказалось неожиданно уникальным явлением.       Даже Александр не имел такого выражения лица.       Когда молчание затянулось, Грейнджер начала ерзать, испытывая нарастающую тревогу, но Гайос быстро это остановил.       — Пошли посидим на берегу, — он протянул руку, помогая Гермионе подняться. — Чувствую, разговор будет долгим, а мне будет спокойнее поместить тебя в уютную атмосферу. Только захвачу вина, — Марко пошел вперед, а Гермиона задержалась возле стола и посмотрела на тот самый лист, от которого отказалась.       136.       Число пропавших волшебников за эти два года.       Магглорожденых.       Теперь она знала точную стоимость своей души, за которую заплатил Александр.        Их оказалось больше сотни.

***

      — Я правильно тебя понял — ты хочешь заключить контракт с всеми моими наемниками? — Марко откинулся на покрывале, а ветер коснулся его челки. До пазух донесся запах хорошего парфюма, морского бриза и грозы.              Потому что разговор предстоял тяжелый. Марко взял все самое нужное и вывел их на берег, на котором Грейнджер проводила большую часть свободного времени.              — Все верно, — Гермиона тоже легла на лопатки, следя за приливом волн. — Я хочу заключить контракт с каждым из твоих наемников.              — А какая цель?              — Выиграть.              Марко хрипло усмехнулся, поднося горлышко бутылки ко рту. Его губы скривились в снисходительной улыбке.              — Что? — требовательно спросила Грейнджер, слегка хмурясь.              Марко оставил бутылку и облизнул губы, смакуя послевкусие вина, а может растягивая время. Он безмятежно смотрел на горизонт, лениво улыбаясь.              — Можно я проведу небольшой монолог? Спасибо. Так вот, ты, если я правильно понял, хочешь забрать моих людей на войну, — он резко дернул головой, когда Гермиона захотела перебить, и продолжил: — Я понимаю, что тобой движет. Но скажи мне другое — что ты предложишь этой войне?              Грейнджер скривилась, выражая сломанное непонимание, на что Гайос пояснил:              — Гермиона, война — это не просто убийства. Это — идея. То, за что ты борешься, даже стоя в крови и грязи. Она беспощадна, категорична и не всегда справедлива. Но это не меняет того, что она требует, — Гайос скосил взгляд к ней. — Ты должна иметь цель, которая оправдает всех тех, кто ляжет мертвым грузом перед твоими ногами. Кто пойдет жертвовать собой.              — Не нужны мне жертвы, — отрезав его слова, Гермиона отвернулась, снова уперев взгляд в пустоту. — Я хочу жить. Не хочу больше скрываться и быть в тени. Сколько можно бегать по всему миру, пряча голову в песок? Когда-то это должно было закончиться.              — Ты думаешь, Британия тебя примет, даже если ты пройдешь всю войну? Нет. Они сделают тебя жертвой во благо якобы нового, но до тошноты древнего мира. Просто казнят, если не решишь вновь скрываться.              Реалии и правда были таковы. Она это понимала, но внутри горело желание что-то сделать. Поменяться, стать другой. Наконец-то найти себя.              — Знаешь, как я завоевал свое место? — внезапно спросил Марко, подкуривая сигарету. Его взгляд блуждал по горизонту, когда он ответил на свой же вопрос: — Я был шестеркой. Да и правда, какие перспективы были? Я бы даже до капитана не дополз, но этого же не объяснишь амбициям. И вот, я пришел тогда к главному, тому, кто держал всю Сардинию, — он посмотрел на Грейнджер, медленно затягиваясь сигаретой. — У них там не было магии, потому что Хозяин не терпел палочек в своем доме. Я и те, кто хотел видеть меня во главе, убили всех их из пистолетов. Мы просто застрелили сильного волшебника, — Марко хрипло рассмеялся, покачивая головой. — Вот тогда я и начал собирать аспидов. Представляешь? Сын шлюхи, полукровка, а за одну ночь забрал себе побережье и бизнес.              Гермиона не двигалась, когда его слова срывались с губ. Одна ночь. Мерлин. Он использовал маггловское оружие, чтобы захватить власть в волшебной части острова.              Невероятно было ещё и то, что они с Александром не сильно отличались. Оба убивали и оба боролись за свои личные идеалы. Гермиона словно видела призрак друга, только в другом человеке. С его родословной, но чужой породой.              — К чему это?              — К тому, что ты не можешь просто бороться. Ты должна захотеть что-то другое. Чего-то объемного и стоящего, чтобы оправдать жертвы. Есть такое? — Гайос сделал глоток вина, косясь на нее.              Грейнджер перевела взгляд на закат и медленно вздохнула. В душе роились мятежные, слишком рискованные мысли. Ее могли бы уже убить за них, но, разве угроза жизни — это запрет на то, чтобы жить? Поэтому, эта идея обрела форму в ее словах.              — Хочу завоевать Британию. Изменить структуру правления. Хочу, — она облизнула губы, — чтобы не было дискриминации магглорожденных. Я хочу стать той, с чьим словом будут считаться. Взять в руки поводья и вести. После последнего заказа во мне что-то надломилось. Лиззи, другие девушки… Никому не было дело до их смерти, ведь они по-настоящему не принадлежали ни одному из двух обществ. Грязнокровки, — Гермиона стиснула пальцы в кулаки. — Мне нужен новый мир, чтобы разорвать эту петлю. Это было и до Темного Лорда. Вся эта грязь. Не он был виноват в том, как принял меня Хогвартс, но совсем скоро он усугубит все это.              — Вот, уже более зрелый разговор, — Марко растянул губы в довольной ухмылке, передавая бутылку вина. — Всегда нужно хотеть больше того, на что ты рассчитываешь. Так ты можешь узнать свой предел. Пойми такую вещь: в тебе есть сила, которая до сегодняшнего дня не была кем-то изучена. Новая, неистовая магия. Ты считаешь, что черная магия склонит твою внутреннюю чашу весов, поэтому два года изучала только теорию. Поэтому, когда пришла ко мне, выставила только одно требование: не посылать тебя на заказы, где нужно убивать. Но разве ты делала менее паскудные вещи за деньги? Воровала чужие секреты и ценности, пытала и преследовала.              — Считаешь меня лицемеркой? — спокойно, даже не обижаясь на слова Марко, спросила Гермиона.              — Ты одна из самых честных людей, которых я когда-либо встречал. Ко всем, но не к себе. Когда ты заключала со мной сделку, что ты сказала? «Я хочу начать новую жизнь». И как? Ты два года тенью ходишь по вилле, периодически обучаясь и работая. У тебя даже нет личной комнаты, не говоря уже про личную жизнь. Я видел, но молчал, выжидая. Рано или поздно, ты бы пришла ко мне за помощью, просто я не думал, что масштаб будет покруче.              Грейнджер подобрала колени и уткнулась в них подбородком, начиная раскачивать тело. Ей было страшно и горько от того, какой она была. Видимо тогда, на кладбище, она сломалась намного сильнее, чем думала. Гермиона даже себе боялась признаться в правде, которая маячила за ее плечами, иногда хватая за шкирку.              — Мне это нужно, Марко, — ее голос был не громче всплесков спокойных волн. — Я хочу получить эту жизнь. Может, я гоняюсь за своими мечтами… не знаю. Но если я ничего не предприму, то и останусь где-то в пространстве. Без опоры и перспектив. Помимо защиты ребят, мне важно сделать что-то еще. Что-то, что поменяет не просто мир, а целую историю. Я никогда не читала финалы, боясь разочароваться во всей книге. Но сейчас я готова сама написать концовку. Перестать трусить перед неизвестностью.              Гайос тоже сел рядом, почти прижимаясь плечом к ней. Он вновь закурил, не торопя Грейнджер, а просто слушая ее исповедь.              — Я… я хочу дать им выбор, — еще одна правда, которая впервые срывалась с ее губ. Она отдавала горечью табака и солоноватостью слез. — Посмотреть, что будет, если все-таки у них будет из чего выбирать. Два года назад Александр и Драко ушли с кладбища, потому что жизнь поставила им такие условия. И даже по сей день я верю, что они не хотели такого исхода.              — А если все поменялось? Если они привыкли к тому, что их поджидало подле Темного Лорда, и их это устроило?              Гермиона посмотрела на спокойный профиль Марко. Его загорелая кожа, прямой нос, мощная челюсть. Типичная мужская красота, которая могла заставить сильнее биться не одно сердце.              — Ты когда-нибудь любил? — неожиданно спросила Грейнджер. Гайос если и удивился, то не подал виду.              — Нет. В моем мире этому хрупкому чувству нет места. Где господствую я — правят алчность, насилие и оружие. Влюбленность — слишком капризное и требовательное дитя, на которое у меня просто нет времени.              — Тогда вот тебе и ответ на твой вопрос — я уверена, что они адаптировались. Я даже разочаровалась бы, случись все по-другому. Но когда ты знаешь, какие они за закрытыми дверями… помнишь все те поступки, которые они совершали во имя тебя. Я просто знаю одно: если мне и суждено править в новом мире — они оба захотят меня короновать.              Марко медленно моргнул и скосил взгляд, делая чуть более глубокую затяжку. В глазах появилась задумчивость почти на грани с осмыслением.              — Твоя верность… ты понимаешь, что они не заслужили и доли твоей любви?              — Мне нужно будет только одно — когда я протяну руку и позову их, они должны захотеть протянуть в ответ. Вот и все. Это достаточный повод развязать войну, — иронично фыркнула Гермиона.              — Начать убивать, чтобы вернуть себе лучшего друга и первую любовь?              — Разве этого мало?              — А говорят, что романтика умерла в наше время.              Гермиона давно думала об этом. Почти всегда. Когда надевала черный потертый худи, который уже давно потерял запах своего первого хозяина, но хранил в себе тепло его рук; когда натягивала на свои уродливые пальцы кожаные перчатки с инициалами на кромке. Эти мысли о том, что она должна попытаться их вернуть, разжигали мятежный огонек внутри, за которым пеплом развевалось все остальное.              Ее планы, которые она строила все это время. Желание увидеть Эрстер, защитить их. Построить что-то свое, новое. Дом, карьеру, мир.              Насколько детскими и глупыми выглядят ее мечты?              Она посмотрела на мужчину рядом, пытаясь в его лице отыскать ответ. Марко свое отвоевал. Столько лет боролся за место под солнцем, заставляя теперь эту звезду светить по его расписанию.              Темные глаза не смеялись. В них не было снисхождения или иронии по поводу правды, которую наконец-то открыла Гермиона. Гайос думал и молчал.              Грейнджер подняла руку к лицу и закусила кончик перчатки, стягивая ее. Она перевернула ладонь, словно умела читать линии своей жизни и тихо заговорила:              — Я обожгла фаланги темной магией, когда решила спасти парня. Тогда у меня был контракт в Болгарии, если ты помнишь, и я случайно наткнулась на Пожирателя.              Гайос тут же напрягся, потому что сейчас впервые видел руки Грейнджер, которые она в один день спрятала от этого мира, и стал вслушиваться в ее слова.              — Я долго исследовала магию татуировок, чтобы лучше понять структуру волшебства в них. Перед тем, как я появилась у тебя, я взяла у Поттера кровь и наложила стазис, чтобы если что провести эксперимент. Может, я обокрала Арку Оракула, забрав себе все те силы, которые она когда-то изъяла у волшебников; а, может, новый вид волшебника, у которого нет ни истории, ни категории. Воплощение ночи, материя темной магии, новая аксиома в волшебстве, — Гермиона потерла черные подушечки большого и указательного пальцев. — Я сначала расстраивалась, а потом злилась. В моей жизни и так мало стабильности, так еще и собственная магия — нечто новое и неизученное. Уж лучше бы я поверила в злых демонов или в то, что во мне сидит полтергейст, чем эта неизвестность. А вот контракт, Болгария, и вот, на моем пути встречается Пожиратель. Совсем пацан, может, даже младше меня. Что он делал в том баре, почему находился в этот момент в стране — я не знала. Но он сидел над стаканом дешевого пива и плакал. Тихо, без мерзких всхлипов. Я залезла к нему в голову и узнала некоторые вещи, через которые он прошел. Он ненавидел Темного Лорда, вот что важно.              — Ты же в курсе, что пиздец как рисковала? — сквозь зубы процедил Марко, ломая пополам прикуренную сигарету.              Она просто пожала плечами.              — И что с того? В случае чего я бы скрылась и замела следы, как делала это два года. Но это была удача, которую я не могла упустить. Что моя кровь и кровь Поттера — это ключ к свободе, — Гермиона растопырила пальцы и вытянула руку, чтобы последние лучи уходящего солнца просочились между черничными фалангами. — Но я переоценила себя и собственные возможности. Я не так хороша, как Кришау, который творит что-то невероятное с магией.              — Ты сожгла себя магией Темного Лорда?              — Хуже. Я забрала ее себе.              Марко резко дернул головой, полоснув острым взглядом скулу Гермионы.              — Что ты сделала?              — Я так думаю, потому что слышу шепот. Это гудение в голове, когда у тебя даже нет собственных мыслей. Когда я провернула заклинание, вытягивая из метки магию, меня вырубило потоком энергии. Мощной, удушающей. Но хуже другое — клеймо парня начало кровоточить. Все проходило в кустах, подальше от любопытных глаз. Мы скрылись в лесу, в моей палатке. Может быть, если бы меня не вырубило, я могла бы спасти его.              Гермиона опустила руку на бедро, следя за легкими вихрями под кожей. Это было что-то живое и мертвое одновременно. Вязкая паутина мазутных нитей, которые постоянно находились в движении.              — Когда я очнулась, он лежал рядом. Уже холодный. А я даже не знала его имени, потому что мы решили, что так будет безопаснее. Я просто предложила помощь, хотела освободить его от магии Волан-де-Морта. Но я ошиблась в расчетах, из-за чего погиб один из немногих, кто не хотел быть Пожирателем Смерти. Я хоронила его одна, в промерзлом лесу. И каждый раз, когда я отбрасывала твердую почву, думала: «а есть ли у него любимая?», «кто-то расстроится, что больше никогда не услышит о нем?», «а в какой школе он учился?».              Грейнджер почувствовала влагу на лице и быстро стерла ее.              — Теперь это напоминание о моих ошибках. Я решила, что одна со всем справлюсь. Что моих сил и знаний будет достаточно, но это оказалось не так, — она подняла глаза на Марко. — Поэтому я прошу помощи у тебя. У меня есть планы, наработки. Я покажу тебе документы, и ты увидишь то, что я делала эти два года. И самое главное — мне есть что предложить лично тебе.              Гайос прищурился, когда ветер скользнул по берегу.              — Есть что-то такое, чего нет у меня? Я не отказываюсь от помощи тебе, если что. Мне просто любопытно, что ты можешь предложить мне?              Со стороны казалось, что они заигрывали. Что Гермиона таким тривиальным способом предлагала себя, а он это знал, но хотел услышать слова.              Только это было не так.              Она не нужна Марко как женщина, а ей еще предстояло побороться за свою любовь.              — Гайос-мэнор. Я отдам тебе власть в Румынии.              Марко резко выпрямился и округлил глаза. У него в зрачках застыли неверие и шок, которые начали сменяться и другими эмоциями, просто слишком быстро, чтобы схватить их.              — Александр хозяин. То, что он сбежал — ничего не значит, — обычно бархатный и тягучий голос Гайоса сейчас захрипел.              Гермиона улыбнулась, качая головой.              — Уже тогда, когда вы заявились в Хогвартс, я стала наследницей. Алекс, примыкая к Темному Лорду, отказался от своего наследия. Я стала хозяйкой Румынии.              Марко рывком поднялся на ноги, гоняя взгляд по уже темной глади воды. Последний козырь Гермионы, который она скидывала. Ей не нужно то, что веками строила семья Гайоса. И ей понадобится помощь глав семей, а это можно получить только в одном случае.              Имея рядом законного наследника.              Марко Дмитру Гайос.              — Ты изначально это все подготовила, да? — он нервно усмехнулся, оттягивая ладонью волосы на макушке. — Мерлин, у меня под боком была пригрета змея. Ты, уже стоя на пороге виллы, собиралась в будущем втянуть меня в войну, — его взгляд опустился на Грейнджер. Он не злился. В темных радужках было восхищение и возбужденный блеск. — Я теперь прекрасно понимаю его. Их. Почему они так хотели тебя. Ты и раньше будоражила меня, но сейчас я совсем обескуражен. Ты невероятна, Гермиона.              Она подарила ему теплую улыбку, а после взяла бутылку вина и сделала глоток, чтобы просто почувствовать вкус.              — У меня есть деньги из хранилищ Александра; то, что я заработала здесь. А также я отстроила убежище в Англии, чтобы мы могли собрать такое количество людей. Эрстер, Аспиды. Мой поверенный помог наладить поставки на черном рынке, так что у меня есть ресурсы для зелий, бомб и оружия. Маггловского оружия. Медикаменты, еда, одежда, — Грейнджер поднялась на ноги, натягивая обратно перчатку. — Я готова к войне.              Марко подошел ближе, смотря прямо ей в глаза. Он подцепил пальцами подбородок Гермионы, заставляя ее поднять лицо. Его внимание перескакивало от зрачка к зрачку, словно он пытался проникнуть в темный рубин Грейнджер и отыскать еще больше ответов.              — Очень жаль, что ты никогда не смогла бы меня полюбить, — спокойно сказал Гайос, оглаживая большим пальцем ее скулу. — Я давно забыл это чувство — зависть. Я завидую твоему Малфою, потому что он даже не осознает, какое сокровище заполучил. Ты спросила меня про то, любил ли я. Я ответил — нет, но теперь захотелось. Чтобы вот так же, как это делаешь ты — неистово, яростно и бескомпромиссно.              Гермиона прикрыла глаза, прижимаясь скулой к теплой шершавой ладони. Так спокойно и тихо. Только шелест волн и далекие голоса побережья окутывали ее плечи.              — Очень жаль, что я не могу просто выбрать тебя для своего сердца. Ты лучше него. Как бы это ни звучало, это правда. Но даже при всем этом, он оказался лучшим для меня. Мне не хватит одной жизни, чтобы разлюбить его. Боюсь, что это проклятье перекочует со мной и в другие миры. Я каждый раз буду выбирать его.              — Если он опять разобьет тебе сердце, я лично его убью, — просто пообещал Марко, прищуриваясь. И он не лгал.              — Если бы смерть исцеляла разбитые сердца, на планете было бы намного больше счастливых людей. Не трогай его. Малфой — мой. И даже если ему предстоит умереть, то только от моей палочки или пули.              Гайос фыркнул, но мгновенно застыл. Даже Грейнджер поняла — что-то не так. Они быстро скрестили взгляды, которые уже были знакомы.              Гермиона выхватила пистолет из его плечевой кобуры, которую он так и не снял, когда они пошли на берег; в руке Марко появилась его палочка. Они тут же аппарировали на виллу, потому что сработали охранные чары.              Грейнджер выставила оружие перед собой, но тут же опустила ниже.              — Николас?..              Ее поверенный сейчас стоял в главном зале, отряхивая плечи пиджака от пыли, которой там точно не могло быть. Его седой хвост и выбритые виски были как всегда в безупречном состоянии, впрочем, как и он весь.              На диване сидела связанная Ведиана, яростно вращая своими разноцветными радужками, а сбоку, прислонившись к панорамному окну, стоял Маттиас. Он зажимал рукой нос, и Гермиона увидела, что сквозь пальцы просачивается кровь.              — Этот дед меня ударил! — Грейнджер догадалась, что именно «это» пытался сказать парень. Просто его голос булькал и был заглушен ладонью.              — Молодой человек, я еще в самом расцвете сил, — бархатисто поправил Ник, криво улыбаясь. — Мне всего лишь каких-то 250 лет. Почти юнец.              — Мерлин, Ники, — Гермиона ткнула пистолет в грудь Марко и побежала к мужчине. Черт. Как же она соскучилась по нему. Поверенный тут же заключил ее в объятья, поднимая над землей.              — Гермиона, я думал нельзя быть еще красивее, чем я, но вы заставляете меня сделать переоценку собственных убеждений, — он отпрянул, улыбаясь теплой улыбкой. — Здравствуйте, госпожа.              — Да отстань ты от меня. Я не госпожа, — почти всхлипнула Гермиона, вдыхая запах дома, Румынии и терпкого виски.              — Еще какая, — он отодвинул ее и обратился к тем, кто сейчас смотрел за этой картиной. — Я пытался объяснить мисс, что не собирался нападать на юношу, просто он споткнулся о мой хук.              — Очень странно, что она вам не поверила, — хмыкнул Гайос, возвращая пистолет обратно. Он прошел мимо банши, на ходу убирая магией веревки и кляп. Веда тут же подскочила на ноги, зажигая на ладони огонь.              — Сраный педантичный кровосос, если ты еще раз позволишь себе обездвижить меня, клянусь — пожалеешь, что вообще дожил до момента, когда встретился со мной.              Николас широко улыбнулся, чуть кланяясь.              — Поверьте, я знаком с нравом вашей породы, поэтому никогда больше не пойду на такой риск. Кирена только спустя годы нашла меня очаровательным, поэтому теперь я обязан очаровать и ее сестру.              — Она не моя сестра, — тут же ощетинилась Веда, немного растерявшись. — Мы с ней никто друг другу.              — Все мы в каком-то смысле братья и сестры…              Маттиас внезапно хихикнул, а после простонал от боли.              — Мне пришла безумная идея в голову. Я так понял, наш гость вампир, а у меня тут кровь из носа идет…              — Мерлин, заткнись! — гаркнула Веда, наводя на него указательный палец. — Даже не смей продолжать эту мерзость.              — Господа, а может, мы просто поужинаем? — привлек внимание Марко, который стоял в проеме арки зала. Его руки покоились в карманах брюк, а он сам с интересом разглядывал присутствующих. — Потому что я перестал вообще что-либо понимать.              — Боюсь, на ужин у Гермионы не будет времени, — Николас сделал шаг от нее. — Я писал вам в блокнот еще три дня назад, но вы не отвечали. Феликса не стал отправлять, чтобы беркута не смогли перехватить.              Барлоу достал из внутреннего кармана пиджака газету и протянул ее Грейнджер. Она даже с расстояния узнала фирменную печать Пророка.              Когда она раскрыла главную страницу и пробежалась глазами, то почувствовала резкую боль в груди, как будто ее со всей силы туда ударили.              

Альбус Дамблдор мертв! С последними минутами его жизни пала и Англия, и теперь она принадлежит величайшему волшебнику столетия — Лорду Волан-де-Морту.

      

      Дальше Гермиона не читала. Были такие страшные слова, как «сегрегация», «казнь», «новый мир», которые успели зацепиться за зрение, но газета упала к ногам.              — Вся Англия? — хрипло спросила Грейнджер, смотря в одну точку на полу.              — За три дня. Прокатились массовые нападения на особо важные объекты, но хуже оказалось другое. Скорее всего, все это время Волан-де-Морт тайно распространял свое влияние. Министерство даже не пыталось противостоять.              Гермиона рвано выдохнула, прикладывая ладонь к груди, где сердце начало уже сходить с ума. Оно застучало так быстро и больно, что захотелось придавить этот орган, чтобы уменьшить давление внутри.              Три дня.              Каких-то три дня, и Англия ушла к нему в руки.              — Как он смог победить Альбуса Дамблдора? Как? — она посмотрела на Николаса, поджав губы. — Этот волшебник выиграл в дуэли с Геллертом Грин-де-Вальдом, но пал от руки…              — Волан-де-Морт его не убивал. Его убил другой волшебник.              — Да кто мог уничтожить одного из самых могущественных волшебников истории?              — Александр.              Николас сказал это легко, просто полоснул правдой, но было ощущение, что имя попало в артерию на шее.              Гермиона отшатнулась, хватая ртом воздух. Она задохнулась, словно опять испытывала паническую атаку. Комната начала размываться и кружиться, но это было ничто, по сравнению с бурей внутри.              Александр убил Дамблдора.              Убил.              Она отвернулась от всех, вставая к присутствующим спиной. Гермиона не хотела показывать, насколько ей стало больно. Ее глаза наткнулись на дальние огни побережья, которое было раскинуто за окном.              Там есть люди, которые сегодня пьют, занимаются сексом или уходят от любимого человека, потому что он не оправдал ожиданий. Такие житейские проблемы, пока сзади, на полу, лежало подтверждение начавшейся войны в другом месте.              Гермиона понимала, что ей нужно побыть одной. Хотя бы час. Не поворачивая головы, все еще смотря за огнями, она спросила:              — Кратко, как это произошло?              — Это вам нужно поговорить с мистером Поттером. Он присутствовал при смерти директора Хогвартса. Единственное, что я могу поведать, что Пожиратели проникли в школу. Как — никто не знает, но если верить обрывкам фраз, то за этим мог стоять мистер Малфой. Младший.              Она втянула воздух через нос, но осталась стоять на месте, слушая следом:              — Дальше все произошло слишком стремительно. Отряд Эрстер связался с Орденом Феникса, но они не хотели принимать каких-либо решений, пока не поговорят с вами, — голос Ника стал тише, но тверже. — Гермиона, пора возвращаться. Вас все ждут.              Грейнджер повернула голову, но не посмотрела за спину.              — Документы с собой?              — Естественно.              — Покажи все это Марко. Он должен знать, что я могу предложить, — она вновь отвернулась и пошла к выходу на террасу, лестница которой вела на берег. — Дайте мне час, и я присоединюсь. Николас ответит на все интересующие вопросы.              Гермиона вышла на свежий воздух, часто дыша запахом лимонов и морской воды. Сделала размеренные вдохи, хотя получилось плохо. Она сбивалась, а внутренний счет перескакивал с цифры на цифру, в попытке досчитать хотя бы до четырех.              Грейнджер, хрипло задышав, понеслась вниз по мраморной лестнице. Перескакивая ступеньки, рискуя споткнуться о свои же ноги. Когда она оказалась на песке, бег ускорился.              Она побежала, пытаясь увеличить расстояние от слов Николаса. Скрыться в темноте берега, чтобы спрятать там свою боль.              Александр убил Дамблдора. Драко помог Пожирателям проникнуть в Хогвартс.              Ноги стали переступать еще быстрее, а дыхание сбилось, вызывая боль в легких. Но она бежала дальше, отдавая ветру свое мокрое лицо, которое исказилось гримасой.              В голове, как назло, всплыли слова из прошлого. Ядовитыми дротиками прилетая между лопаток, словно пытаясь выиграть морской бой на позвонках.              Я убью любого, если это означает, что ты будешь жить.              Ты лучшее, что со мной происходило.              Все, ради чего я продолжу сеять хаос.              Больше не пропадай, Грейнджер.              Чередуя друг друга, всплывали фразы каждого из парней. Она споткнулась и упала на песок. Хотелось остаться лежать, но быстрый стук крови в ушах подгонял бежать дальше.              Гермиона, задевая ступнями песок, встала на ноги и посмотрела на спокойную водную гладь.              Мысль даже не успела до конца сформироваться, а обувь уже была скинута, когда Грейнджер вошла в теплый покров воды. Она рассекала руками гладкую поверхность, двигаясь ближе к глубине. Ее одежда намокла быстро, но вряд ли она могла сейчас ощутить дискомфорт.              Глубина.              Ей нужно это.              В какой-то момент она просто нырнула, закрывая глаза и позволяя черноте забрать ее тело полностью.              Я люблю вас.              Она даже не думала, что температура воды перебьет жар внутри тела. Нет. Но Грейнджер просто хотела сделать это. Она не может умереть в скудной попытке утопиться.              Но хочет попытаться унять давление боли.              Гермиона вынырнула, набрала воздуха и вновь ушла под воду. Две секунды безмятежности, а после, она закричала, выпуская столб пузырей. Не хотелось слышать свой голос, но было желание отпустить все то, что медленно оседало внутри тела.              А что, если Марко оказался прав, и она зря охраняла свою любовь к ним даже от собственных страхов? Что, если Алекс и Драко больше не нуждались в ней, а Гермиона просто глупая и наивная сиротка, которая все еще цепляется за их внимание.              Когда весь воздух вышел из легких, она позволила телу парить в невесомости воды. Раскинуть руки и просто застыть.              Может, поэтому люди, когда им становится плохо, тянулись к жидкости? Алкоголь, душевая кабина, море. Как будто только это и могло отпустить спазм сердца, позволяя дышать ровнее.              Гермиона медленно открыла глаза и нашла ногами дно, а после поднялась на поверхность. Серебряное блюдце пускало дорожку по темной ряби, а звезды вокруг лишь слегка мерцали.              Грейнджер просто посмотрела на луну, сжимая и разжимая пальцы в перчатках.              Паника сиротливо отползла назад, и теперь осталась только Гермиона. Одна, стоящая в ночных водах побережья.              Холодное тепло начало мороком ползти над поверхностью. Темные тентакли тьмы, которые вальяжно растекались вокруг Грейнджер, оставляли за собой корку льда.              Твое волшебство первородно, Грейнджер. Ты можешь и дальше искать ответы, но уже у себя в голове.              Она склонила голову чуть назад и вбок, растягивая губы в ленивой и смертоносной ухмылке, которая никак не вязалась с недавним срывом.              Как там сказал однажды Гайос?              Ты уже была той, кем больше всего боялась стать. Так продолжай в том же духе.              Однажды она движением пальцев сожгла в пепел Пожирателей Смерти. Почти играючи лишила их жизни. Беррингтон испытал в своей жизни самые страшные два часа, прежде чем ему разрешили умереть.              Что теперь она сможет сделать?              — Готова? — она спрашивала себя, эту ночь, собственные чувства и страхи. Все то, до чего мог дотянуться ее спокойный голос.              — Так вот как это выглядит вживую, — за спиной раздался спокойный голос Марко. — Ты рассказала, да… но на деле, все оказалось еще более эффектно.              Гермиона повернулась к нему, задевая руками всполохи мрака. Мужчина расслабленно курил на берегу, с интересом рассматривая ее силу.              В его лице не нашлось страха или отвращения. Ни капли. Гайос словно прикидывал в голове мысли, ставил новые пометки.              Грейнджер лениво взмахнула рукой над головой, усиливая действие силы. Лапы дыма обвили все тело, начиная выпускать красные всполохи.              Гайос на это оскалился, закусив фильтр сигареты.              — Так что, живем один раз или все хорошо обдумаем? — его голос искрился азартом, в котором было принятое решение.              Грейнджер позволила забытой улыбке проявить себя. Так она улыбалась врагам, которые посмели причинить вред ей или ее близким. Острая, насмешливая, беспощадная.              Та самая эмоция, которая заставляла людей передергивать плечами, если она дарила ее им.              Он хрипло рассмеялся, покачивая головой.              — Мне уже жалко тех, кто встанет на нашем пути. И да, кстати, — Марко медленно втянул сигарету, приподнимая бровь, — я собираю аспидов в Гнезде. Пора им познакомиться с тобой.              — Они пойдут за мной?              — Раз я иду, значит и они пойдут. Думаю, ты устроила хороший переполох в Гнезде своим появлением. Тем более, кто же не захочет приложить руку к новой истории волшебного мира? Дети шлюх, сироты, ублюдки, что однажды пошли за магглорожденной, которая завоюет Британию. А им еще за это щедро заплатят, — Марко выкинул сигарету и протянул ей руку, дернув кончиками пальцев. — Давай, маленький черный феникс, собирай свой пепел и восставай вновь.              Гермиона медленно пошла к берегу, не убирая вокруг себя тьму. Та что-то шептала, нежно прикасалась к открытой коже, зацеловывая загривок.              Жившая столько лет в тени, теперь она сама собиралась забирать в свою власть тех, кто так боялся ночи. И не зря.              Ведь кошмары просыпаются тогда, когда садится солнце.