Любовь на века.

      Когда султан Сулейман утром вставал со своего ложа, его одевали слуги из числа наиболее приближённых, среди которых был и Ибрагим. Еду, предварительно проверенную лекарем на отсутствие яда, приносили в покои джарийе.       Султан предпочитал есть в одиночестве с серебряных блюд, расставленных на низком столике в османском стиле, восседая на подушках. Спал султан на трёх алого цвета (символ могущества) бархатных матрацах - один из пуха и два из хлопка, покрытых простынями из дорогой тонкой ткани, а в зимнее время — завернувшись в соболий мех или мех чёрной лисицы. Над его ложем располагался золочёный балдахин, вокруг - четыре высоких восковых свечи на серебряных подсвечниках, при которых на протяжении всей ночи находились четыре вооружённых стражника, задувавших свечи с той стороны, в которую мог повернуться султан, и охранявших повелителя до его пробуждения.       — Сначала я желаю увидеть валиде и получить её благословение, Ибрагим!        Сулейман вышел из своих покоев, Ибрагим последовал за ним. Привязанность и уважение к султану у Хранителя покоев была бесконечной.       Днём большая часть времени Сулеймана была занята официальными аудиенциями и консультациями со служащими государства. Но когда не было заседаний Совета Дивана, султан посвящал своё время досугу, изготавливая ювелирные украшения, читая Книгу Александра — легендарный отчёт персидского писателя о подвигах великого завоевателя, изучал религиозные и философские трактаты, иногда развлекался наблюдениями за придворными борцами или слушал шутки слуг-карликов. В целях обеспечения гаремного целомудрия, карлики допускались во дворец наравне с евнухами.        Удачливые, предприимчивые, умные и хитрые карлики-шуты наживали целые состояния и имели собственных рабов. Но успех при дворе давался карликам нелегко. До султана Сулеймана их использовали исключительно для развлечения: сажали в котёл с готовым горячим пловом или супом, при необходимости всаживали иглу в их тело, чтобы маленькие беззащитные люди эффектнее выскакивали из котла и таким образом веселили публику. Некоторые карлики не выдерживали подобных издевательств и даже пытались устраивать покушения на султанов, за что расплачивались своей жизнью.       Когда Сулейман стал султаном, он прекратил эти жестокие развлечения – карлики остались при его дворце лишь для танцев.       Во второй половине дня султан мог переправляться через пролив на противоположный берег Босфора, чтобы отдохнуть в красивых садах, слушая пение птиц, или же гулял во дворцовом саду Топкапы, засаженном пальмами, кипарисами, лавровыми деревьями, украшенном павильоном со стеклянным верхом, над которым струились каскады сверкающей воды.       Девушки-джарийе, успокоившиеся и немного привыкшие к гарему, весело разговаривали в общей комнате. Всё — таки жизнь продолжалась даже в неволе. Только Александра была всё такой же задумчивой, но в её глазах начал загораться огонь целеустремлённости - она помнила о словах Нигяр-калфы и о своём сне.       Дайе-хатун строго смотрела на наложниц. Такие юные, многие совсем ещё девочки, всего несколько дней назад не знавшие горечи от потерь, а теперь… Много лет назад и она была такой же, как и они. Но Дайе взяла себя в руки и начала обучение.       — Ваше детство закончилось! С сегодняшнего дня вы каждый день будете учиться. Вы должны стать красивыми, умными, примерными наложницами.       Александра и Нигяр переглянулись.       «Я помню, что ты советовала мне!» – взгляд Александры разговаривал со взглядом Нигяр.       Сюмбюль-ага подхватил наставления:       — Запоминайте всё, что вам говорят. Всё выполняйте прилежно.       Тогда Дайе-хатун подошла к Александре:       — Ты поняла, что тебе сказали?       — Поняла, - но в глазах девушки был всё тот же огонь, что и вчера, хотя она и старалась быть тихой и спокойной.       Нигяр почти незаметно улыбнулась – новая джарийе оказалась более чем понятливой.       Султан прошёл в покои валиде. Айше Хафса была прекрасна в своём изумрудном наряде и, как всегда, величественно-спокойна.       — Моя валиде! - Сулейман поцеловал руку матери и обнял её. - Я не могу приступить к работе, не получив Вашего благословения.       — Сын мой, Сулейман… Я всегда молюсь о тебе. Да благословит тебя Аллах. Пусть Он хранит нашу Османскую империю.       — Моя дорогая Валиде! - Сулейман нежно смотрел на мать: сколько же она сделала для него, чтобы он стоял сейчас перед ней живым и здоровым…

***

      Когда рабыни вышли на учёбу, Нигяр подошла к Александре и прошептала:       — Идём со мной!       — Куда? – спросила Александра.       — Идём, Айсун Султан хочет тебя видеть...       Как раз в это же время султан Сулейман шёл на Совет Дивана через гарем.       — Великий султан Сулейман Хан Хазретлери! Всем тихо! - Сюмбюль нервно приказал девушкам встать в ряд.       — Склоните головы и не смотрите на султана, пока он не пройдёт! - приказала Дайе-хатун.       Султан Сулейман в сопровождении Ибрагима и слуг, ни на кого не глядя, проходил мимо склонивших головы и опустивших взгляд девушек и Дайе-хатун в помещение для Совета Дивана.       — Султан Сулейман! - вдруг услышал он громкий голос одной из рабынь.       Никогда и никто не позволял себе так прямо обращаться к нему, да ещё и неправильно называя по имени. От неожиданности Сулейман не знал, что ему сделать. Ибрагим, Дайе, Нигяр, Сюмбюль, Мария и другие, кто был в этом коридоре, замерли: как отреагирует повелитель и что будет с той, которая посмела так окликнуть его.       Александра пристально смотрела на того, кому несколько дней назад желала смерти. Она ожидала увидеть неприятного, жестокого деспота, но перед её глазами был молодой мужчина со строгим и спокойным взглядом.       Султан подошёл к смелой девушке. Их глаза встретились и оба поняли, что это не просто минутный взгляд, а нечто большее - надолго, если не навсегда проникающее в сердце и душу.       — Сулейман… – Александра, сама того не ожидая, хотя и планировала таким образом привлечь к себе внимание, упала в обморок в объятия человека, которого несколько минут назад проклинала.       — Дайе! Сюмбюль! Посмотрите, что с ней! - султан бережно передал Александру слугам и поспешно, в некотором замешательстве прошёл по коридору, забыв, куда он направлялся.       — Повелитель, разве мы не собирались пойти в комнату для приёмов послов? - Ибрагим со свойственной ему проницательностью сразу же понял, что с сегодняшнего дня жизнь султана, да и этой неизвестной рабыни сильно изменится. В комнате для прислуги Дайе и Сюмбюль приводили в чувство Александру. Мария была рядом и искренне переживала: что всё-таки случилось с её подругой? Александра вдохнула сильный аромат какого-то эфирного масла, что дал ей главный евнух, и сразу же опомнилась.       Сюмбюль переглянулся с Дайе: что-то задумала эта неспокойная рабыня из Крыма. Впрочем, Сюмбюлю она даже нравилась своим живым характером, но он не хотел в этом признаваться даже себе.       — Я что сказала вам? Склонить головы и не смотреть на повелителя! А ты что сделала? Мало того, что ты осмелилась посмотреть на султана, так ещё и назвала его по имени! Да ещё и в обморок в его руки упала!       — Кто ты такая, чтобы называть султана Сюлюйманом?!! Разве ты дала ему такое… такое имя? Грубая и невоспитанная, нарушающая все наши правила! – Сюмбюль раздражённо смотрел на Александру.       — Как только окончательно придёшь в себя, я тебя накажу! Сюмбюль, иди за мной! – хазнедар и евнух покинули комнату.       Мария и Александра перешли на свой родной язык, который позволял им хранить секреты от посторонних людей.       — А он очень красивый! - Александра мечтательно смотрела куда-то в пустоту.       — Ты потеряла голову, Александра… А как тебе удалось потерять сознание?       — Вечером я расскажу тебе, как я потеряла сознание.       Но не могла же Александра признаться, что она упала в обморок не из-за хитрости, а из-за волнения и того, что повелитель, которого она так люто ненавидела, сразу же очаровал её и вдохнул жизнь в её опустошённую душу.