Книжные друзья

Это были, мягко говоря, странные месяцы. Ночной хрустальный блеск светил на меня, слабый свет от него, холодный ветер разглаживал мою кожу тонким чувством естественного мороза; я вышел сюда, чтобы просто поразмышлять о том, что произошло за последние несколько месяцев. Сначала была Кей и класс С, затем Ичиносе, и, наконец, Ямаучи и его попытка исключить меня из этой школы. Но самое главное — это Хиёри. За последние 10 месяцев мои отношения с Хиёри значительно переросли из дружеских в те, в которых я даже не уверен. Изначально она была просто моей подругой, с которой я изредка встречался и разговаривал, когда обстоятельства или судьба подталкивали меня к этому. Но теперь это было даже близко не так. Теперь не обстоятельства заставляли меня быть с ней, а, скорее, я начал общаться с ней по собственной воле. Два месяца назад я был с ней только во время обеда и не более того. Однако в последнее время я не ограничивался только обеденным перерывом, когда я был с ней или видел её. Я был с ней даже после окончания уроков. Каждый день, всегда. И обычно именно я подходил к ней, так как её обычно можно было найти в библиотеке читающей даже после окончания занятий. Поначалу, первые 5 дней, когда я подходил к ней после уроков, она удивлялась и спрашивала, почему я ежедневно провожу с ней время. Мой ответ состоял из 5 слов. Это было «Мне нравится, вот и всё». Этот ответ было теплым и не нес особого смысла, но я не солгал, когда сказал, что мне это нравится. Немного слишком даже для меня, на самом деле. На самом деле, если пойти дальше, то, возможно, мне понравилось слишком сильно. Слишком, потому что дошло до того, что наше время после школы стало настолько постоянным — то есть ежедневным — что мы оба договорились о расписании того, что мы будем делать в определенные дни. Расписание. Понедельник был отведен для чтения в библиотеке, вторник — для чтения в кафе, среда — для похода в парк, чтобы просто посмотреть на что-то, четверг — для похода к фонтану и чтения там (почему она хотела пойти туда читать, я понял сразу), а пятница — для прогулок по всему комплексу, в котором находилась школа. Это расписание оставалось неизменным и не менялось в течение последнего месяца, и мы ни разу не нарушили его с тех пор, как начали его соблюдать 3 недели назад. А теперь, учитывая то, что мы делали, можно было подумать, что мы больше не друзья. Составить расписание ежедневных занятий, выполнять их непременно и никогда не опаздывать, никогда не говорить «нет» тому, что говорит тебе твой друг… Разве так поступают друзья? Как поступают нормальные друзья? Но с группой Аянокоджи, которых я считаю для себя друзьями, я бы никогда не сделал ничего подобного. Особенно составлять расписание, которому я не обязан следовать, как она сама сказала. «Тебе не нужно следовать этому! Я просто хочу сказать, что, поскольку в последнее время мы много общаемся друг с другом, мы должны создавать разные занятия в определенные дни! Чтобы иногда это было по-другому, понимаешь?» И всё равно я следую этому. Я никогда не пропускаю ни одного дня, я никогда не выбираю не встречаться с ней. Не потому, что меня заставляют, а потому, что мне очень нравится проводить с ней время. И почему-то, когда я думаю о том, чтобы пропустить хотя бы один день, и представляю её грустное лицо без меня. Мне становится тошно, противно от самого себя, и даже хочется презирать себя за то, что я допустил такое. Но даже более того, я всегда слегка улыбался рядом с ней. Она не замечает этого, а иногда и я не замечаю, но мне кажется, что в последнее время она очень часто стала появляться на моем апатичном лице. И в моей постоянной смене натуры когда я с ней в сравнении с другими людьми; Это странно. Я чувствую себя странно, не в своей тарелке. Я не чувствую себя нормально, я чувствую себя так, как будто я просто веду себя неправильно; как будто то, как я вел себя раньше, медленно разрушается. Возможно, я «стал мягче», как говорят некоторые люди? Но я не так веду себя с другими людьми, я не «мягкий» с другими людьми, не пытаюсь им угодить или сделать их счастливыми. Это просто она. Скорее всего, нет, она — единственный человек, которого я активно пытался сделать более счастливой или хотя бы заставить почувствовать себя довольной во время нашего совместного времяпрепровождения. При любой возможности, которая может появиться. Всё это для меня в новинку, я никогда не делал ничего подобного ни с кем другим. И всё же я продолжаю это делать, но я сомневаюсь, что мне нужно это делать. Похоже, ей просто нравится моё присутствие и она наслаждается временем, проведенным со мной, как и я с ней, и чем больше я продолжаю это «расследование» в поисках ответов. Тем больше я понимаю, что это не «расследование», а скорее это может быть просто уловка, чтобы стать ближе к ней. Но это не значит, что я не отказался от своей первой цели, от своего первого вопроса, на который я хочу получить ответ. Я просто хочу наконец поймать того зверя, который убегал от меня, или я позволю ему убежать от меня, просто чтобы потянуть время, чтобы понять его. Просто чтобы провести хоть дюйм времени с Хиёри. Но я знаю, что не могу убегать вечно, потому что ветер больше не в мою пользу и нанесет новый удар, чтобы заставить меня, наконец, закончить этот вопрос. Но если я наконец получу нужный мне ответ, значит ли это, что я больше не буду проводить время с Хиёри? Если это так, то я не хочу отвечать на этот вопрос. Даже если моё неутолимое желание получить ответ всегда очевидно. Но если всё наоборот, если это означает, что я смогу проводить ещё больше времени с этим человеком, который заинтересовал меня до такой степени. Тогда я буду больше бичевать, чтобы попытаться понять это. Даже если это неприятно или, возможно, противоречит моей собственной природе. Ведь чем больше я с ней, тем больше понимаю, что постепенно превращаюсь во что-то, в кого-то другого. И пока ветер бьет меня по шее, вызывая легкие толчки, пока ночь поглощает мои волосы и освещает их почти неземным сиянием, я продолжаю размышлять. Я наклоняю голову вперед и смотрю на горизонт, мой взгляд неизменен. И всё же я думаю о ней, о её улыбке и лице, о её позитивности и красивой фигуре; о её личности, сияющей как золотая статуя — всё это неосознанно придает моим глазам почти бесконечный мир красок. А на моем лице — легчайшая улыбка, настолько легкая, что вы никогда не смогли бы её увидеть, если бы не находились прямо передо мной. Улыбка, причину которой я смутно знал, но не хотел принимать. Ибо эмоции, которых я никогда не испытывал, но которые начали приходить ко мне, пугали меня. Они были слишком сильны, чтобы я мог с ними справиться. И я боюсь, что они могут быть высвобождены без моего ведома; когда я даже не знал что они были.