Твоим сомнениям
Просто рассмеюсь в ответ.
Нож в твоей спине.
©
Как и было условлено, он приехал в девять. Его же спутница появилась незначительно позже. — Здравствуй, Виктор. Я совершенно не умею опаздывать! Не знаю, что произошло со мной сегодня. Виктор был личностью старой закалки, посему относился к женским опозданиям романтично и несколько несовременно. Большинство из них он бы счёл не опозданием, а стратегической задержкой. — Опоздать — значит убедиться, что ты незаменима и ценна, убедиться, что тебя ждут. Именно тебя и никого другого. — Кажется, я слышала эту фразу… — Эми задумалась лишь на секунду, прежде чем продолжила цитату: — Если мужчина готов подарить тебе своё время, даже не зная, точно ли получит что-то взамен, он может оказаться тем самым человеком, с которым стоит провести всю оставшуюся жизнь. Тот же, кто жалеет каждую минуту, вряд ли видит в отношениях кого-то, кроме себя. — Ты действительно ходячая энциклопедия. — Фотографическая память! Эмилия выглядела изумительно, такому торжественному элегантному образу было впору блистать на ковровой дорожке. Виктор мысленно похвалил себя за то, что обставил это свидание как можно раскошнее. Поход в далеко не заурядное заведение имел шанс немного окупить старания девушки. — Какое приятное место, — пока хостес провожал их к столику, Эми оценила публику. А сев, вынесла уверенный вердикт: — Это же вампирский ресторан. — Да. А ты пришла сюда в компании вампира — это вполне достаточные рекомендации. И всё же мы здесь из-за блюда, которое подаётся одну неделю в году. — Между нами: из этикета знаю только, что соль передают вместе с перцем, — предупредила Эми, расстилая салфетку на коленях. — Как аудиалу, визуалу и кинестетику атмосфера места и то, что я испытываю в таких чудесных местах, мне гораздо важнее кухни и статуса заведения. Виктор? — Да, прощу прощения, задумался, — он моргнул. — От тебя сегодня глаз не оторвать. — Спасибо. Ради тебя я даже надела каблуки. — Красиво. Ты стала такой высокой. — А ещё, когда я хожу на них, то похожа на умственно отсталую утку. Девушка очень часто относилась к себе с резкой ироничностью. В подобные моменты Виктор лишь сдержанно качал головой, как бы напоминая Эми, что ей не мешало бы немного поработать с чувством самоценности. — Ты совершенство, моя идеальная леди. За ужином Эми рассказала о своём недавнем увлечении дизайном юбок, показала эскизы на телефоне. С Виктором они часто беседовали сразу на двух языках. Будучи в компании кореянки, Виктор к своему удовольствию мог переходить с английского на горячо любимый азиатский диалект. Вдобавок он питал ещё и тайное удовлетворение от общества чистокровного монголоида: пристрастие к красоте членов этого генетического фонда Виктор замечал за собой столько, сколько себя помнил. Тем временем трапеза подходила к концу. Эми пожаловалась, что Виктор тянет с выполнением обещания. Когда-то он обмолвился о масштабах своей домашней библиотеки и дал девушке клятву в скором времени показать свою книжную сокровищницу. Ко всему прочему, в ресторане стало людно, и Эми призналась, что от фоновой говорильни голова её очень устаёт. Вот так, без завуалированного изящества девушка намекала переместиться в более уединённую обстановку. Что ж, сердце Виктора отвечало этому духу. Про себя он оценил стройность и гармоничность этого свидания. Каждый этап был на своём благовременном месте, контролирующая сущность Виктора наслаждалась подобной слаженностью. Ему нравилась, когда встреча с женщиной становилась таинством, дарила насыщенные впечатления и вкус редких откровений, а затем приводила двух нравящихся друг другу людей к взаимному и совершенному в своей взрослой созревшей форме желанию. Это всегда напоминало Виктору красивый ритуал.***
Очутившись среди многочисленных книжных стеллажей, девушка искренне возликовала. Взгляд долго изучал полки, пальцы касались переплётов. Место наполняло Эми настоящим умиротворением. Она развела руки, обводя окружающую обстановку. — У тебя тут так чисто и строго. Зря ты меня сюда впустил, я в силах всё испортить. Дай мне какой-нибудь редкий трактат, и он окажется на полу. Поставь передо мной бокал, и вскоре всё содержимое польётся на белую скатерть, — девушка перемещалась по комнате в известном лишь ей порядке. — Прости, если это было странно. Я могу показаться чересчур экзальтированной в подобной обстановке… — Это не странно. Это восхитительно. — Знаешь, в восемь лет я отрезала себе ресницы почти под корень: они мешали мне читать. Эми была склонна растекаться в беседе, и тогда Виктор не совсем понимал, на чём строить их общение. Впрочем, сейчас ему было достаточно наслаждаться столь очаровательным созданием, преобразившемся ещё сильнее в стенах его домашней библиотеки. Он давно не видел или даже вовсе не знавал настолько увлечённую натуру. — Джон Уотерс однажды сказал: «Если вы пришли к кому-то домой, а у этого человека нет книг, не ложитесь с ним в постель», — девушка мягко тихо расхохоталась. — Это стоило произнести хотя бы ради выражения на твоём лице. — Прости? — Я просто хочу сказать, что мне, как книжному человеку, важно, на чём интересный мне человек строит свой читательский вкус, насмотренность, начитанность и интеллектуальную дисциплину… Я давно хотела попасть сюда, потому что мне небезразлично твоё отношение к тому, что мне дорого, — девушка надолго задумалась. — В таких местах чаще всего размышляешь не о том, что здесь есть, а какова доля вероятности отсутствия желаемого экземпляра. — Я всегда относился к литературе как к лучшему способу эскапизма. К тому же, собирал эту коллекцию многие годы. Уверяю, Эми, здесь найдётся если не всё, то многое. — Хочешь поспорить? — Давай попробуем. — Хм… Допустим моя любимая из последнего прочитанного: «Атлант расправил плечи». Спустя несколько минут поисков Виктор вручил Эми названную книгу. — Она невероятная. Последний раз я так плакала, когда увидела Сант-Андреа-делла-Валле… Что насчёт Библии? — Отмечу, огромная часть книжной коллекции находится у меня дома в Бельгии. — Нет-нет-нет, мы рассматриваем только эту библиотеку. Таков уговор! — Как угодно. Библия, значит… Пройдём сюда. Эми проследовала за Виктором в противоположную часть комнаты. Среди книг этой секции нашлось и священное писание. — Ты знал, что в Библии нет никаких семь грехов? «Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и сеющий раздор между братьями». — Полагаю, виной послужило неверное толкование. Написанное в Библии нередко понимается иначе. Чаще всего мне приходится слышать, как люди неправильно трактуют слова: «Бог не даёт испытания не по силам». Это цитата про искушения, в Библии нет ни слова о тяжести страданий или скорби. «Не было у вас того искушения, которое было бы чуждо людям. Но доверьтесь Богу. Он не введёт вас во искушение сверх ваших сил, а вместе с искушением укажет и как избежать его, чтобы устоять». — Хорошо. Дальше… Пусть будет… «Волшебник страны Оз». Желание девушки снова было исполнено. До обложки этого труда Эми дотронулась с какой-то особенной нежностью. — Бастинда была ведьмой, но не самым очевидным злом. Просто… это были туфли её мёртвой сестры! Именно ей стоило их взять, а не какой-то незнакомой девчонке, которая, к тому же, её сестру и убила, — горячо высказавшись, она загадала новую книгу: — Пусть будет работа, написанная турбо-феминисткой. — Здесь есть даже кое-что посовременнее Вульф и Цеткин, — спустя непродолжительные поиски Виктор явил один из трудов Шейлы Джеффрис. — Дерьмо! — тихо сорвалось с губ Эми. Площадной брани девушка обычно не уподоблялась, поэтому Виктор убеждённо резюмировал: — А ты не любишь проигрывать… Я предупреждал, что эта коллекция собиралась очень долго, и я знаю её, как свои пять пальцев. Оба фактора сводят к нулю риск здесь чего-то не обнаружить. — Ты в курсе, что начал говорить с мессийностью и блаженностью в голосе? — Свалился в нравоучительный тон? — Пожалуй. — Прошу прощения. Продолжим? — Допустим… кулинарная книга. На этот запрос поиски заняли куда больше времени, но Эми получила-таки первый том «Необычных блюд со всего мира». — Что самое необычное пробовала ты? — завязал лёгкую беседу Виктор: девушка немного приуныла из-за шансов на поражение. — Столетнее яйцо. Это популярная закуска китайской кухни. Представляет собой яйцо, выдержанное несколько месяцев без доступа воздуха в специальной смеси. А ты? Она, конечно же, не сообразила, кому перенаправила вопрос. Улыбка Виктора передала коварную хитрость. — Кровь тарпана. Они исчезли в начале XX века. Щёки Эми мигом зарозовели. — А что скажет твоя библиотека насчёт инфантильного любовного романа? В угловом сегменте хранились книги, отсортированные по цветовой гамме. Виктор выбрал пару чёрно-рыжих корешков — «Дженни Герхардт» и «Волхв». Забавно, что оба произведения относились ещё и к одному изданию. — Ох, ну всё! — притворно сдалась Эми. — Где у тебя тут ванная? Виктор оценил по достоинству акт соблазнения. Девушка улыбалась глазами, как бы невзначай скользнула ладошкой по пуговицам его пиджака. — Эмилия, — произнёс он неубедительно угрожающим полушёпотом, — прекрати. — Как страшно… — …не забивай мне голову мыслями, которых там изначально не было. — Можно я не буду делать вид, что не заметила? — Эми бесконечно трогательно приумножилась смелостью, чтобы слегка вытянуть из стройного ряда книг руководство по тантрическому сексу. — Скажешь, что прочёл тут всё, но не это? — Не всё. И это я читал. — Хорошо, последняя попытка. Здесь точно нет какой-нибудь супер-плохой эротики. Что ж, библиотека Виктора содержала полку с книгами, которым не нашлось тематики. Возможно, там ещё осталось несколько неутилизированных экземпляров. Получив творение Жаклин Сьюзанн — «Машина любви», — Эми картинно повела лопатками, словно сгоняла с них дрожь. — Ладно, твоя взяла. У тебя тут действительно всё, от баллистики до порнографии. Взгляд Эми замер, что-то долго пленённо изучая в глубине пространства. — Ты сам ничего не писал? — Писал. — Псевдоним? — Да. Несколько. — Какие? — Не хочу, чтобы ты оценивала работу, оглядываясь на личность автора. — Ты никогда не хотел прославиться? — Развивать свою медийность — вообще не для вампира. Какое-то время Эми ещё побродила по комнате, очаровываясь изобилием полок. Виктор увлечённо любовался её стройной походкой, тем, как возмутительно тесное платье подчёркивало женские изгибы. Грация девушки, оттенок её скромной сдержанности, сменяющийся ярким вдохновлённым восхищением — Эми провоцировала в Викторе тысячу желаний. Блуждая среди массы разнородных историй, она визуализировала героиню красивых романов и была музой всех лирических поэм. Обманом Виктор отвлёк её внимание, чтобы заманить в ловушку между стеллажами. Это было смесью детской хитрости и мужской уверенности. Эми охотно подыграла, и Виктор наконец-то украл её сладкий поцелуй. Руки обвивались вокруг лёгкого тела девушки. Постепенно между ними нарастало тепло. Виктора пробрало, и эмоции его были взаимны: Эми тоже дрожала. — Ты меня гипнотизируешь? — Считаешь, мне это нужно? Улыбка блеснула на её губах, отвлёкшихся от неторопливого поцелуя. Девушка просунула руки под полы мужского пиджака, задела чувствительную к прикосновениям спину Виктора. — Отведи меня в спальню.***
Губы и тела слились воедино. Эми дышала глубоко и часто. Сквозь тонкую ткань одежды она могла ощутить, что Виктор тоже томился ожидании их близости. Запрокинув аккуратное маленькое лицо, девушка подставила под ласку подбородок и шею. Она издавала стонущие вдохи-выдохи, ёрзала бёдрами по покрывалу в поиске невинного, но необходимого ей трения, прежде чем они с Виктором впервые почувствуют друг друга. — Как ты любишь это делать? — тихо спросил он. Эми открыла затуманенные глаза. — Что тебе нравится? — А тебе? Тепло медленно растеклось по душе Виктора. Он осторожно приподнял голову Эми над матрасом и распустил её волосы. Тяжёлые чёрные пряди красиво легли на грудь девушки. Виктор пропустил сквозь пальцы шелковистую волосяную гущу, собрал её на одно плечо и принялся целовать открывшуюся часть шеи Эми. Щёки её выделились красным. К своему неудовольствию Виктор заподозрил уже знакомый ему предупреждающий звоночек в поведении девушки. Тела всегда выражают больше, чем слова. Когда мы лжём, язык тела обличает правду. То ли вечер оказался слишком длинным, то ли Эми не рассчитала силы, и всё против её воли начало растворяться, как волшебство в полночь. Теперь страсть девушки больше походила на наигрыш, демонстрацию, от который Виктору всегда становилось не по себе. Какие-то видения наложились на текущий момент и завладели её сознанием. Эми была не здесь, она выдавила себя из этой реальности, чтобы не находиться в ней ни секундой дольше, оставив лишь фанерную бездушную картинку себя. Виктор хотел заговорить с девушкой: по речевому портрету человека можно многое узнать о его мыслях. А уже через секунду в подступившей к губам фразе отпала нужда: неприятие Эми стало едва ли не осязаемым. Несмотря на мощный дестабилизирующий фактор девушка настроилась воинственно и шла против себя. Но Виктор не имел ни малейшего желания испытывал её на прочность. Сегодня, сейчас ему не удастся быть заботливым любовником: всего окажется слишком мало, а женщины в его постели заслуживали большего. Он остановил опустившуюся на его пах ладошку. — Я бы не стал сейчас этого делать. — Почему? Виктор буквально физически ощутил, как с неё сходит всё наносное, как девушке становится тесно в этом обличии, что она так старательно рисовала на этот вечер. Эми вдруг осознала себя настолько фальшивой, что едва удержалась от истерики. Между внешним образом и её внутренним состоянии стоял конфликт, диспропорция. Эта одежда — не для неё, нанесённый парфюм ей не принадлежал. И даже беззаботность, что Эми прикинула на себя сегодня, была заимствована с какого-то идеального облика. — Желание — вещь ситуативная, — ответит Виктор. — Я бы предпочёл прислушиваться к его капризному ритму. Эми несмело улыбнулась, как бы задумываясь, стоит ли говорить. После паузы решилась: — Для меня секс — это личный момент. — Для меня тоже, — Виктор несколько приукрасил своё признание. Независимо от этого, он не хотел произвести впечатление мужлана с тактильной депривацией, когда любое прикосновение воспринимается приглашением к сексу. Эми попыталась продолжить поднятую тему, но мрачная задумчивость Виктора её остановила. Он осознал, что причина колебаний Эми лежит глубже, чем он думал. Девушка регулярно замыкалась и в куда менее откровенные моменты. Любая их встреча всегда оставляла место для странностей: секунду назад они общались легко и свободно, а затем ситуация сама собой приобретала странный оборот. Прежде чем мозг успел сформулировать какие-то подозрения, Виктор решил, что эти мысли сейчас совершенно ни к чему. Остаток вечера прошёл рядом с девушкой. Виктор посчитал утешения лишними: Эми в состоянии самостоятельно разобраться в себе и достичь хорошего самочувствия. Его разговорчивость и без того была скудна сегодня. Поэтому, когда Эми перестала задавать вопросы, Виктор и вовсе затих. Они оставили друг друга наедине со своими мыслями, а уже совсем скоро Виктор услышал, как человеческий пульс урежается. Эми настиг сон, но переживания и впечатления нашли её и там: девушка спала неспокойно. В конце концов Виктор не вынес её сонную активность и покинул кровать.***
Гостья легчайшей поступью спускалась по лестнице. Однако вампирский слух было не так просто обмануть. Виктору следовало позвать девушку по имени, предупредив о своём присутствии, но он медлил, понимая, что Эми в любом случае испугается. И да, стоило ему обнаружить себя, она вздрогнула. Руки её в суете всплеснулись. — Ох, это ты. Бр-р! — Конечно же я, — Виктор медленно приблизился к лестнице, сужая глаза. На Эми была верхняя одежда. — Куда это ты? — Я думаю… Я хочу домой. — Сейчас?! — Ага, — натянутая улыбка Эми вовсе не убедила его в незначительности причины для такого решения. Он сурово помолчал, обдумывая, как это идея вообще оформилась в её голове. — Сейчас половина третьего ночи. — Да, я знаю, но мне уже пора, — она попыталась сойти с последней ступеньки, но встретила мягкое сопротивление: мужская рука сомкнулась на её плече. Намеренная привести свой план в исполнение, Эми осторожно высвободилась. Виктор не пошёл у неё на поводу. Призывая остаться на месте, он встал на пути девушки, отрезая ей путь к отступлению. — Ты собиралась незаметно сбежать? — Виктор упёрся в Эми требовательным взглядом. Голова его полнилась вопросами. — Я… я заболела. Мне надо домой. Она знала, вампирским способностям подвластно вычислить, как она дышит здоровьем и относительной жизнерадостностью. Знала, что он словил её на безнадёжной лжи. Виктор шагнул к Эми так близко, что она невольно попятилась. Разум всё перебирал версии, что такого могло произойти и есть ли в этом вина Виктора. — Эмилия. Что случилось? — Ничего такого не случилось! Это просто… Со мной так бывает! В один миг возникает желание вернуться домой, я буквально слышу зов своего дома, он способен даже разбудить меня, и всё остальное кажется мне неважным, я просто должна это сделать, пока у меня не поехала крыша. — Эми, — Виктор надавил голосом. Выдержал твёрдую паузу, чтобы следом произнести мягко, но бескомпромиссно: — Останься. — Чтобы? Он был уверен, она внутренне вся покосилась от перспективы сделать нечто настолько преотвратное ей сейчас. — Потому что идея уехать от меня посреди ночи как минимум странна. Эми явственно стало не по себе: ей не хотелось быть той, с кем он общается в подобном тоне. Но Виктор принял защитную позицию. В минуту непрошибаемого непонимания он становился таким: жёстким, чётким и требовательным. Ему были необходимы ответы. Он не находил ни одну причину для такого поведения женщины, и это его ослабляло. Виктор почувствовал, как девушку накрыли тяжёлые эмоции, как она пытается придумать, что ещё сказать. Его злила неясность. Его злило, что Эми не потрудилась сочинить мало-мальски жизнеспособное основание для возвращения домой — если уж лгать, то обстоятельно. И хотя в нём бурлило желание поспорить, он был достаточно уравновешен, чтобы не позволить всплеску эмоций всё разрушить. Нет на свете силы, способной сломить решение Эми уехать прямо сейчас. Логика не в силах отговорить человека от поступка, который не логикой был вдохновлён. — Хорошо. Я отвезу тебя. — Виктор, это всё не лучшая идея. Это вовсе не обязательно, я вызову такси. — Если уж ты придумала уехать от меня посреди ночи, то позволь хотя бы это… Либо же я поеду с тобой и доставлю тебя до места. Тебя бы это устроило? Ни один из вариантов Эми не одобрила. Её рот рассеянно приоткрылся: должна была последовать более мягкая просьба, последняя надежда, последняя попытка уговорить Виктора. Однако Эми не успела, ощутив тёплый сгусток над верхней губой. Ладони коснулись лица, неосторожно растёрли под носом ярко-алую кляксу. Девушка уставилась на испачканные пальцы, соображая, почему организм ответил на эмоциональное перенапряжение кровяным уходом в отказ. — Я же говорила, что всё испорчу, — полувсхлип, полусмешок сделали её голос неестественно глухим. В глазах девушки мелькнул проблеск стыда или опасения. Затем Эми подняла к Виктору лицо. В его животе узлом свернулось жуткое предчувствие. Первый толчок страха заставил человеческое сердце колотиться вдвое быстрее. Глаза Эми обежали доступный им обзор. Она теперь почти не дышала, боясь, что если сделает это слишком резко, то в воздухе что-то сломается. — Эми… Виктор был уверен, зрачки его расширились, делая бордовый взгляд чёрным. — Не паникуй, слышишь? Ты не должна меня бояться. Он протянул к ней руку, как к маленькому пугливому зверьку — трепет, страх, надежда. Но выражение лица, которое образовала его мимика, только сильнее напугало девушку. Она прикрыла пострадавший нос грязной от крови ладонью. Вампирское чутьё подсказывало, насколько сильно паника подхлестнула девушку, заползая в грудь могучим, как левиафан, ужасом. Эми медленно сползла по стене. Виктор, точно примагниченный, опустился вместе с девушкой на пол. — Эми… Спокойно! Она машинально растирала по коже кровь, поджимала под себя ноги, пытаясь безуспешно отползти — её спина упёрлась в стену. — Душа моя… То, чего ты опасаешься, идёт вразрез с моими многолетними принципами. Желание всецело верить его словам проигрывало здравому смыслу. Осознав себя один на один с хищником, Эми явственно ощутила: её жизнь в опасности. Преисполненная суеверным ужасом игра воображения показывала лишь свирепые глаза монстра, его клыки, с каждой секундой превращающиеся в острозаточенные иглы. В каждой чёрточке на её лице Виктор читал себе обвинительный приговор. — Всё в порядке, Эми, ты в абсолютной безопасности со мной. Распахнутые глаза посмотрели на него серьёзно, а затем взор затуманился влагой. Слёзы девушки словно окончательно размочили и растворили застывшую на ней сегодняшнюю маску. Пора было действовать радикально. Виктор наблюдал за Эми, одурманенной новым для неё состоянием — щекотание разума, накаты эмоций, бравшихся из ниоткуда. Внушаемое гипнозом спокойствие действовало так настойчиво, что девушке ничего не оставалось, кроме как принять его. Она больше не исходила слезами. Эми испустила маленький побеждённый вздох. Её голова опустилась Виктору на плечо с какой-то детской усталостью. Казалось, её целую вечность несли на руках сквозь длинную, как трамвай, комнату. Она открыла глаза, только когда запах дома остался позади. Какое-то время Эми опасливо пробовала уличный воздух, будто в нём содержалась отрава. Лишь спустя несколько таких попыток девушка сделала резкий глубокий вдох, как если бы оказалась под потоком ледяной воды. Эми почти не слушала всё то, что говорил ей Виктор, ровно как и вопросов не задавала. Зато он слышал, что под её рёбрами снова осторожно забилось сердце.***
Виктор недостаточно хорошо помнил, как именно свёл знакомство с Эми. Он предпочитал, чтобы с женщинами его знакомил некто третий, общий приятель. Быть представленным — это тактично, нечто общее изначально объединяло его с потенциальной кандидаткой, да и вероятность в таком случае оказаться с дамой в разных социальных стратах была почти нулевой. Однако Виктору никак не удавалось вспомнить, кто представил ему Эми и при каких обстоятельствах это произошло. Несвойственная ему забывчивость, скорее, указывала на факт мимолётности встречи. Этот фактор должен был сделать недавнее дрязги с девушкой ещё мельче в глазах Виктора. И всё же вчерашняя трагедия в двух актах наполнила его если не обидой, то разными неприятными раздумьями. Виктор ненавидел находиться в пространстве неопределённости. Он хотел просто забыть этот вечер, потому что так мало мог изменить. Но критический разум упрямо искал причинно-следственную составляющую. Мозг любит всё экстраполировать и упорядочивать и всегда стремится систематизировать хаотичный внешней мир, отыскивая взаимосвязи между явлениями. Совпадения исключались. Если два события происходили одновременно, мозг делал вывод, что одно послужило тенденцией для другого. Виктор простил девушке припадок и даже с пониманием отнёсся к её рефлексам и остережениям. Но почему Эми приложила все усилия, лишь бы сбежать от него посреди ночи? Впрочем, неважно. В конце концов, он встречал девушек, которые латентно ненавидели мужчин и на дух не переносили всего, что от мужчин исходит: при одном упоминании их автоматически тянуло к мылу. Возможно, это было звено глобальной причины. А возможно, Виктору за деревьями леса не видно. При любом раскладе он бы не стал навязывать своё общество. Уговаривать женщину в подобной ситуации — жанр дурной и бессмысленный. Более Виктор бы даже не стал размышлять об Эмилии, если бы та не позвонила ему тем же вечером. — Привет, — прозвучал её чистый голос на другом конце линии. — Рад тебя слышать. Девушка еле слышно вздохнула в облегчении. — У меня нет оснований думать, что тебя возможно чем-то обидеть. У меня нет никаких оснований верить, что я — исключение из этого правила. Вопреки всему, я очень волнуюсь, ведь стопроцентной вероятности не существует ни для чего в этом мире. Я просто хотела сказать, не держи на меня зла. Понимаю, для тебя стало открытием, что мелочи могут творить с человеком. Но это моя реальность… — Ты о том, что случилось вчера до или после того, как ты решила сбежать? — уточнил Виктор, едва ли помогая Эми произнести то, что она была не в силах выразить самостоятельно. — Нет, при чём тут вообще вчера? — в суетливом вопросе мелькнуло вздорное раздражение. — Послушай, я объяснила, что просто захотела уехать. Иногда, если уж находит, меня даже под дулом пистолета не переубедить. Как бы того ни хотелось, Виктору пришлось делать соответствующие выводы. Он нажил большой опыт, ему не требовалось заглядывать в книги по психологии, чтобы распознать тревожно-избегающую привязанность Эми. Методы заполучить симпатию с помощью игнора или резкого дистанцирования были признаками незрелости. И никто не в силах избавить Эми от этого вредного норова, пока она сама не перестанет в этом деле упорствовать. По звонку девушка так и не дала гласного согласия на встречу. Она не стала отрицать необходимость личного разговора, но и какой-либо заинтересованности своим сухим ответом не транслировала. В свою очередь, Виктор был не уверен, что должен ждать или вовсе отговаривать себя. В ситуациях, подобных этой, он предпочитал исключить великосветский тон и создать среду как на деловой сделке, когда уточняются формулировки, проговариваются нюансы. Всё во избежание дальнейших недоразумений. Полная ясность ещё никому не вредила.***
Приветствие с Эми вышло смазанным и неприятным, словно накануне они сказали друг другу слишком много или, напротив, недостаточно. Девушка попросила несколько минут, чтобы закончить с делами в саду. Она жила в живописном крохотном райончике, где за жилыми зданиями располагались небольшие тепличные сады. Здесь обитатели домов выращивали цветы и овощи. Напоенная трёхдневным ливнем земля пахла терпко и насыщенно, в крошечной теплице же царствовал дух кварцевых ламп и жасминов. Эми пыталась поглубже вдохнуть аромат собранных цветов. Её сил делать это носом было недостаточно, но девушка хотела ещё и ещё. Она начала вдыхать ртом, и теперь наверняка вместо запаха ощущала вкус насыщенного воздуха. Рядом с теплицей на пластиковом столике лежал пищевой контейнер. Сверху на его крышке была прикреплена записка для соседей по саду: «Угощайтесь печеньем. С ними всё в порядке, я просто не люблю человека, который для меня их пёк». — Жена твоего отца постаралась? — заговорил Виктор. — Нет, печенье от её матери. — Твои волосы… — наконец, произнёс он то, что его действительно волновало. От роскошной гривы осталось лишь смутное напоминание в виде короткого «боба». Эми автоматично коснулась линии новой стрижки, но объяснять причину потерянной длинны не стала. — Нравится? — Смело, — похвалил Виктор. Более он не испытывал желания развивать тему. — Как прошёл твой день? — Ну, довольно непродуктивно, — Эми сняла садовые перчатки и предложила вернуться в квартиру. Небольшая гостиная была богата блестящим декором. В свете закатного солнца комната сияла так, что походила на сталактитовую пещеру. Пока Эми располагала в вазе букет, Виктор поднял хрупкую на вид крышку проигрывателя, включил маховик и опустил иглу на край винила. Закружилась чёрная гладь грампластинки, так ничего из себя не извергнув. — Он не работает, — объяснила Эми. — Барахло с гаражной распродажи. Цветы сразу же начали благоухать. Запах жасмина лучше всего раскрывался вечером и после дождя. Виктор протянул Эми коробку с лунными пряниками. Традиционное угощение являлось одним из символов сегодняшнего праздника — в этот день восточноазиатские страны праздновали Середину осени. Это был знак его нежности не только к Эми, но и к её культуре. Девушка колебалась. Вероятно, она так негативно настроена к Виктору, что уже принципиально ничего из его рук взять не сможет. И всё же подарок вскоре приняла. — Чаю? Прости, больше ничего не предложу. Любой алкоголь, который у меня есть, едва ли ответит твоему изысканному вкусу. — Я бы рискнул, если бы это значило, что ты перестанешь меня избегать. Замявшись, Эми всё же подняла взгляд. Виктор дал понять, что нацелен растолковать всё, что ей непонятно, и больше у Эми не останется возможности изображать непонимание. Даже если им придётся вернуться к теме, которая посеяла между ними раздор. — Не надо злиться на меня, Виктор, — в голосе девушки послышался намёк на здоровый гнев, однако она быстро впала в привычную апатию. — Злость здесь ни при чём, — тоже загорячился Виктор. Он понимал, что именно не нравилось в его тоне Эми: ему не требовалось ругаться или повышать голос, его недовольство и без того осязалась между словами. Спокойно! Ты всё-таки с женщиной разговариваешь. Виктор не любил затянутость и хождение вокруг да около. О сформировавшихся естественным образом разногласиях он предпочёл бы узнать как можно раньше. С другой стороны, его шаги к определённости имели шансы нанести удар по и без того шаткому представлению Эми о себе. Уж об этом Виктор успел сложить определённое мнение. За те немало встреч Эми так или иначе продемонстрировала свою проблему. Собственное женское начало было ей неприятно и непринято ею. На этот раз жертвой стали собственные волосы. Что-то резко смутило девушку в жасминах. Эми выхватила букет из вазы, принявшись перекладывать цветы заново. Угол обзора не позволял видеть весь процесс, но разочарование на лице девушки ясно демонстрировало отсутствие прогресса. Виктор вдруг исполнился нежностью к этому колючему хрупкому существу. Даже сейчас, усталой и задёрганной, в древней растянутой футболке и в пузырящихся на коленях джинсах Эми всё равно казалась ему красивой. Сердце прогнало последнюю обиду. Обиду за упрямые попытки девушки носить фальшивую наружность, изображая идеальную женщину. Человек не в ладах с самим собой, разве мог Виктор всерьёз злиться на неё? Иногда люди улыбаются так сильно, как хотели бы плакать. — Причины моего недоверия — во мне, а не в твоих действиях… — заговорила Эми. — Я не жду, что ты поймёшь, это просто очередной способ сказать: ты ни при чём. Все говорят, «дело не в тебе, дело во мне», но в моём случае это абсолютная правда. Ты давно замечаешь за мной странности. Знаю, что замечаешь, но тактично молчишь, а мне совестно пользоваться твоими деликатностью и терпением. Я не хочу поступать с тобой так, будто ты по одному половому признаку заслужил электрический стул. Я очень травмированный человек и не уверена, что тебе под силу меня спасти. Направляясь сюда, Виктор полагал, ему так или иначе придётся разрушить колонны упрямства, на котором стоит точка зрения Эми. Она удивила его, неожиданно признав свою проблему вслух. Добрый знак. Никто не может исправить то, что не может для начала признать. — «Хватит» — одно из важных слов в жизни. Страх его произнести часто её ломает. Ты не сумела вовремя воспользоваться этим важным словом. Что-то произошло однажды, и этот случай — или даже трагедия — стала частью тебя. Ты просто больше не воспринимаешь себя без своего болезненного опыта. — Не надо… Я слышала достаточно того, чем я не являюсь на самом деле… Виктор точно не знал, она остановила его, потому что он позволил себе лишнего, с какой-то стати решив порассуждать. Или потому, что он вызволял на свет её старые страхи, словно знал, где их искать. Впрочем, совладав с собой, Эми попросила ровно противоположное: — Что ты думаешь обо мне? Скажи честно, какое впечатление я у тебя произвожу? — Я думаю, ты человек, который нуждается в том, чтобы снова почувствовать себя ценной и оберегаемой. Я думаю, что невротический союз с каким-то человеком или с несколькими людьми разрушил твоё представление о себе. Кто-то внушил тебе невроз, будто ты недостаточно хороша для чего-то по-настоящему достойного. И теперь люди, которых ты считаешь хорошими и добрыми, кажутся тебе недосягаемыми. И чем сильнее они сближаются с тобой, тем сильнее тебе хочется доказать, что ты не достойна их, что они пожалеют, если выберут тебя. Виктор допустил непростительную глупость в отношении этого человека. Он думал, что не понимает, почему Эми сама выбрала находиться во вредной для себя ситуации. Теперь хотелось отмотать назад и сказать себе: просто посмотри внимательнее. Всё в образе и поведении Эми рисовало её истинные чувства. Пропавшее желание нравиться, много боли в теме женственности — нечто сильно болело в её внутренней женщине. Борьба с этой болью, заключённая в попытках сделать из себя безликое неприметное существо, не соприкасаться со своей женской частью и больше не чувствовать женщину в себе. Мысль моментально исполосовывала Виктору сердце, но стоила признания: отказ от своей женственности — в этом виноват только мужчина. Возможно, им был случайный любовник Эми, постоянный партнёр или даже фигура отца… И горько было осознавать, что в любом из этих вариантов виновата любовь. Любовь, что всесильна: нет на Земле ни горя выше кары её, ни счастья выше наслаждения служить ей. И та же любовь, отсутствие любви, конец любви и потребность любви, что всегда приводят к жестокости. — Эми, если кто-то не сумел разглядеть твою ценность, то это не твоя проблема. Ты права, я не смогу тебя спасти. У меня нет ресурса что-то изменить, и ни у кого нет такого ресурса. Но ты сможешь. Именно тебе нужно перестать относиться к себе так, будто ты не достойна любви и заботы, недостойна занимать место, и словно у тебя есть много запасных «себя» и это какой-то восполняющийся резерв. Главный человек, которому ты не нравишься — это ты сама. Иногда помогает время, иногда эмоции просто надо вытеснить новыми. Бывают такие встречи, книги, фильмы и песни — их хочется переиграть, зачитать чем-то другим, засмотреть или заслушать красивым… Что тебе уж точно не помогает, так это вышибать клин клином. Не ищи исцеления у ног тебя сокрушивших — не пытайся прийти в себя теми методами, которые однажды тебя разрушили. Он видел, как обвально на неё подействовали его слова. Жилка на бледном лбу вздулась, поджимающиеся губы налились красным, нос шмыгнул. — Спасибо за всё, что сказал. И прости, что пришлось со мной нянчиться. Виктор выразил понимание, молча сжав её пальцы в своих ладонях. Эми явно упустила в его характере одну важную деталь: женщины, о которых он не может позаботиться, совершенно его не привлекают. Забота о женщине — его удовольствие, а не тяжёлая обязанность. — Эми, я должен сказать кое-что ещё, — Виктор посчитал, пришло время для того, что привело его сюда изначально. — Ты, безусловно, будоражишь мои чувства, но это ещё недостаточная причина для наших отношений. Не думай сейчас обо мне: мои неоправданные надежды — это глубоко десятое дело. Сейчас тебе необходимо уделить время себе. Заглянуть в своё сердце и понять, как спасти себя от себя же самой. Только обретя покой в себе, ты обретёшь истинную связь с другими. Девушка закрыла глаза в печальном принятии. — Я понемногу начала понимать, что раз за разом испытываю сильное влечение к тому, кто проявляет ко мне немного внимания и заботы. Я не уверена, что это правильная влюблённость… Конечно же нет. Это её травма, которая хочет исцелиться. — …а затем я всегда отдаляюсь. Мне не хочется больше обманывать тебя. Только не ты! Клянусь, что замечала всё, что ты для меня делал. Никогда прежде я не встречала настолько настойчивого и вместе с тем безопасного партнёра. Я снова полюбила делать что-либо для себя и своего удовольствия, и мне кажется, это связано с нашей встречей. Я очень ей рада и благодарна. Виктор провёл костяшками по нежной скуле, одними губами прошептав: — Сокровище. Не забывай об этом никогда. В ответ Эми протянула маленькие холодные ладони к его лицу, едва касаясь щёк кончиками пальцев. Жест отличался от жеста Виктора. Девушка сделала это по-женски трепетно, с данными ей природой деликатностью и сердечным замиранием. — Храни тебя вселенная, — губы Эми накрыла улыбка, печальная и настоящая. Длинная жизнь уже давала Виктору переживать подобные моменты грустного осознания: его новая привязанность — это чудесный, светлый и незабываемый этап, которому суждено стать лишь красивым воспоминанием. В этой точке времени тоска и сожаление тяжело ложились на душу. Но Виктор помнил, это пройдёт. Подобное неизбежное расставание было по-своему ценно ему. Оно дарило особенное безымянное чувство: зная, что человек никогда не будет твоим, любить его можно бесконечно долго.