***
За время, прошедшее с его предыдущего приступа, комната стала уютнее. Сабина и Сейдж знали, что потеря контроля будет не одноразовым явлением, и сделали все возможное для того, чтобы скрасить пребывание Омена в подавляющей способности камере. Полки были заставлены разными безделушками и головоломками, настольными играми, в которые можно было играть одному, пол стены заняла плазма, а на кровати лежали мотки ниток и спицы. На столе в одиночестве его дожидалась электронная книга с огромной скачанной на нее базой всевозможной литературы — как оказалось, подарок Сайфера. Дни напролет Омен задумчиво лежал поверх покрывала на кровати, залпом прочитывая все новые и новые художественные шедевры, чередуя их с научно-популярными изданиями. Сны больше не беспокоили его, как и полузабытые воспоминания, оставляя в доступности все время сменяющих друг друга дней. Не то, чтобы ему было скучно — за годы в новом теле он научился находить себе занятие. Просто одному, взаперти, без возможности выйти… Было как-то неуютно. Сейдж навещала его два раза в день — сканировала возвращающиеся к норме показатели. Астра несколько раз приходила по вечерам, проводя уроки медитации и сохранения контроля. Иногда заглядывала Вайпер, а все остальное время он был предоставлен сам себе. Голоса в голове наконец утихли, задавленные камерой, и в разуме стало непривычно ясно и пусто. Целыми днями Омен вновь и вновь прокручивал перед внутренним взором недавно произошедшие события. Корил себя за совершенную ошибку и искренне раскаивался. Одна единственная вспышка гнева, которую он не подавил, не захотел подавить, привела к катастрофе, навсегда изменившей судьбу целой семьи. Расколола сердце единственного важного для него человека. Омен даже представить себе не мог, что сейчас испытывал Сайфер. Насколько ему было больно. И ужасно было осознавать, что причиной этой боли был он сам. Нора молчала, подавляющая камера заглушила ее голос вместе с остальными, и призрак малодушно радовался этому факту. Еще одна бессмысленно оборванная жизнь, еще одна запертая в темнице его тела душа. Он бы хотел выпустить ее, дать ей уйти, но не мог сделать этого, как не мог освободиться сам. Нора теперь навсегда будет с ним. Ее отчаянный вопль превратится в голос давно угасшей совести призрака, пока не растворится во мгле вместе с остальными. Непоправимая ошибка, с осознанием которой придется жить. - О чем задумался, дружочек? - весело поприветствовала его Астра, в один из выматывающих в своей однообразности вечеров появившись за радианитовым стеклом камеры, пока Омен, не заметив, на долгие минуты застыл с зажатой в руках пряжей. - Здравствуй, - призрак отложил в сторону вязание и привычно присел на коврик на полу, сложив ноги по турецки, и, проигнорировав вопрос, продолжил, - в этот раз ты задержалась. - Прости, сегодня засиделась с малышкой. Сайфер опять застрял в мастерской со своими дурацкими гаджетами, пришлось подменить. Такая шустрая девчонка! - Астра мягко засмеялась, поправляя одежду, - Настоящий электровеник, глаз да глаз! - Айри?.. Я успел увидеть ее всего пару раз, когда ее только спасли… Как она? Переживает… Из-за мамы? - Конечно, - выражение на лице Астры быстро изменилось, и она печально выдохнула, - первые дня три-четыре вообще не выходила из комнаты Сайфера и по его словам все время плакала. Такая трагедия, новая обстановка — бедная малышка, как много на нее свалилось! Потом немного отошла, стала исследовать базу. Она быстро приспосабливается, как и все дети. Ее легко чем-нибудь отвлечь. У нас полно радиантов, всегда найдется, чем удивить и порадовать малышку. - Я бы хотел с ней познакомиться, но не думаю, что это хорошая идея… - Омен натянул чуть ниже капюшон, скрывая в нем свое волнение, - а как… дела у Сайфера? - Разбит и подавлен, но держится. После похорон он совсем сдал. Целыми днями возится с дочкой: она держит его на плаву. Мне так жаль Нору, не представляю, насколько тяжелая эта потеря для Сайфера. Поскорее бы уже тебя выпустили, Омен, ему так нужна поддержка друга! - Ему нужен… Я? - Омен замер, внимательно вглядываясь в искреннее на эмоции лицо девушки. - Разумеется! - Астра недоуменно нахмурилась, - О Господи, Омен, как ты можешь в этом сомневаться, не понимаю? Он уже столько раз пытался прорваться к тебе, но Сабина никого не пускает, кроме меня и Сейдж. - Я… Не знал. - Недотепа. Ты ведь в подавляющей камере, а не в социальной изоляции! Написал бы ему и спросил, как дела. Он, судя по всему, тоже не додумался воспользоваться чатом. Какие же вы оба твердолобые, кошмар! Омен опасно сощурил прорези на лице, но промолчал. Астра, в конце концов, была права. Он раздраженно выдохнул и уложил руки на колени, стараясь сосредоточиться на внутренних ощущениях. Чем скорее он усмирит своих демонов — тем быстрее выйдет из заточения четырех стен. - Ты уже готов? Вот и славно, - Астра быстро переключилась и накинула на голову капюшон, готовясь приступить к занятию, - думаю, еще пара тренировок и все будет пучком.***
- Дорогая, я знаю, ты можешь кушать аккуратнее. Возьми ложку в правую ручку, помнишь, как я тебя учил? Вот так, молодец, ты же моя умница, - губы Амира растянулись в мягкой улыбке, и он осторожно протянул руку вперед, дотягиваясь до горячей, покрытой завитушками кудрей макушки. Погладил шелк волос. Чумазая, вся измазанная кашей Айри широко и радостно улыбнулась ему в ответ, показывая едва прорезавшиеся передние зубки. Шумел кондиционер, разгоняя присущий этому времени года жар. Из-за тонких прорезей в жалюзи прорезывалось безжалостное полуденное солнце, разящим лучом пробираясь к лицу малышки. Наконец преодолев все преграды, свет выстрелил точно в глаза Айри и, отчаянно зажмурившись, она выронила ложку. На столе и полу около детского столика появились новые пятна каши. Растерянно осмотревшись, девочка скуксилась и недовольно стала размазывать пищу по столу. Оценив всю безнадежность картины, Амир внезапно засмеялся. Легко и открыто, и Айри, недоуменно посмотрев на отца, через какое-то время присоединилась к нему. - Ни на минуту оставить нельзя! - с деланной возмущенностью произнесла Нора, разбирая пальцами тяжелые пряди сырых волос, - любимый, ты совсем ее избаловал. Хабиби, давай, пара ложек осталось, ты справишься. Нора подошла к сидящему на диване мужу и оперлась о его плечо полным бедром. Амир глубоко вдохнул свежий и такой знакомый запах фруктового геля для душа, запах кожи родного человека, и на душе стало спокойно. Стойкий аромат мимозы остался, но бороться с ним было бесполезно. Он въелся, казалось, в саму суть Норы, стал неотделимой ее частью, как и тяжелый дух мастерских, где она с ранних лет работала. Словно прочитав его мысли, Нора добавила: - Отец отпустил пораньше. Заказов стало меньше в последние дни, он справится сам. Наконец мы проведем больше времени вместе, пока ты опять не исчезнешь в своих делах, - подавив недовольство, невольно просочившееся в голос, Нора устало улыбнулась и присела рядом с мужем, положив еще сырую после душа голову ему на плечо. Ее теплое дыхание мягко разливалось по шее, попадало на грудь, под футболку, отчего по спине Амира пробежали мурашки и он заерзал на мягкой ткани дивана, - чем займемся? Столько дел накопилось домашних, но знаешь… Сегодня почему-то особенно не хочется ими заниматься. Может, просто проведем время вместе с малышкой, немного побездельничаем? Позволишь мне такую маленькую блажь? - темные глаза Норы оказались совсем рядом, и нежные губы оставили мягкий поцелуй на его щетинистой щеке. Озорно смотревшая на родителей Айри потихоньку сбрасывала кашу на пол и шкодливо улыбалась. - Юная леди, я все вижу! - пожурил ее Амир и, насупившись, малышка продолжила елозить ложкой по тарелке. Повернувшись к жене, Амир невесомо прикоснулся губами к ее лбу, - конечно, как скажешь, родная. Смуглая, еще человеческая рука, покрытая тонкими полосами шрамов, осторожно потянулась вперед, пальцы невесомо мазнули по нежному женскому запястью и переплелись с чужими. Он крепко сжал ладошку Норы в собственной, плотнее прижался к ее телу, ощущая спокойное, мерное дыхание. Мокрые волосы щекотали его кожу, оставляли пятна на домашней футболке, но он не спешил их убирать. - Мне так спокойно, когда ты с нами, дома, - тихо пробормотала Нора, второй рукой осторожно поглаживая крепкое предплечье мужа, - Хикмет тебя совсем не щадит. Загнал, как гончего пса! Может, передумаешь? Хватит и того, что есть. Мы можем довольствоваться малым! Ты же знаешь, нам не привыкать. - Тише, тише, - Амир осторожно высвободил ладонь и провел пальцами по бархатистой щеке Норы, - не нужно беспокоиться. Все нормально, я со всем справлюсь. Я хочу, чтобы у нашей малышки все было. Чтобы она никогда не знала бедности, голода, лишений . Чтобы никогда у нее не было нужды воровать. Хочу, чтобы она жила, а не выживала. Я так сильно люблю ее и тебя. Обещаю, Нора, я сохраню наше маленькое сокровище. - Хорошо, - дрогнувшим голосом прошептала женщина и плотнее прижалась к нему. Амир рассеянным взглядом окинул комнату. Ему нравился мелкий замысловатый узор на стенах. Мягкие пуфики и диван. Рабочий стол с ноутбуком, заваленный бумагами. Домашние растения в глиняных кадках, раскинувшие широкие листья в объятии. Лежащая на полке пряжа Норы. Ковер с традиционным марокканским узором на полу. Игрушки, детской рукой разбросанные по всей комнате. Ряд любимых, давно уже устаревших и непрактичных бумажных книг. Уютные мелочи. Дом, который они долгими месяцами создавали и наполняли жизнью своей собственной рукой. Рай на фоне трущоб, из которых он был родом. Амир искренне полюбил этот крошечный уголок безопасности, где можно было разделить счастье со своими близкими, и пусть мир снаружи подождет. Он чувствовал настоящую радость от того, что Нора с ним рядом. Наконец и правда нет никаких дел. Наконец они снова вместе. В воздухе витал привычный аромат специй, поднимающийся от дымящейся на столе чашки с чаем. Айри по прежнему баловалась и, забывшись, что-то гулила себе под нос. Пахло уютом, пахло домом, и, умиротворенный картиной, Амир закрыл глаза. Чтобы через мгновение открыть их вновь и отупело уставиться в серый потолок. Такой же безжизненный и неприветливый, как и стены. Амир с минуту лежал неподвижно, впитывая в себя холодные запахи своей полу обжитой комнаты. Осознание накатывало тяжелой волной и неумолимо сжирало казалось бы только что увиденную картину. Которая была такой живой, такой настоящей, что он на мгновение действительно в нее поверил… Разогнавшись, сердце остервенело ударило о клетку ребер, пытаясь вырваться наружу. Амир задрожал, сжимая руки в кулаки. Всего лишь сон. Норы больше нет. Нигде. Нора в земле. Сама становится землей. Не может согреть его и сама мерзнет, запертая в тесную дощатую тюрьму, из которой не выбраться. Стены давят, сжимают, у нее там совсем нет воздуха. Ее собственный уютный уголок... Никому не достать. Она мечтала не об этом! Она другого хотела! Злые слезы скопились в уголках глаз и, ничем не удерживаемые, покатились обжигающими дорожками вниз. Амир стиснул челюсти, давя рвущий задушенные голосовые связки звериный хрип. Рука как-то сама потянулась, судорожно дернула край одеяла, наткнулась на чужое теплое тело, замерла. Айри, словно ощутив его настрой, тяжело выдохнула во сне, плотнее прижалась к нему единственным оставшимся кусочком дома, постепенно вытапливая из тела сковывающее его мертвенное ощущение. Он провел металлом пальцев по ее спрятанной в ночной рубашке мягкой спинке, нашел маленькую детскую руку и осторожно сжал. Не все еще потеряно. По висящей на стене плазме, медленно ползло вверх, освещая покрытые трещинами стены домов родное и такое далекое солнце.