Takotsubo

      В голове набатом раздавался голос Омена, пока Амир, словно заведенный игрушечный болванчик, бездумно шел в сторону спален агентов. Его ощутимо потряхивало, и он даже не пытался усмирить дрожь, пересекающую тело, раз за разом прогоняя в сознании произнесенные призраком слова. Надо же было настолько глупо выдать себя! Насколько же он утратил бдительность, раз позволил себе быть таким беспечным! Это было настолько непрофессионально и безрассудно, что Амир никак не мог поверить в произошедшее. И хорошо, что он спалил свою нечестную игру именно перед Оменом, был бы кто-нибудь другой на его месте — скандала не избежать, и одной выволочкой от командира явно бы не обошлось. Быть размазанным по стенке кровавой кашей от ракетницы Рейз или в очередной раз превратиться в дуршлаг после беспорядочной пальбы ботов Киллджой — одни из самых безобидных вариантов… Амир снова и снова прокручивал весь их состоявшийся диалог с Оменом от самого начала, пытался выявить время, когда утратил контроль, и с удивлением понял, что тот испарился в тот самый момент, как он увидел Омена, одиноко сидящего в гостиной. Присутствие призрака рядом, его забота и успокаивающие прикосновения бережно вытащили стража из его брони, вселили ощущение безопасности. И сам того не заметив, он расслабился, доверившись лучшему другу. Почему-то Амир был уверен в том, что призрак никому ничего не расскажет. Что… Сохранит его секрет, как бы сильно не осуждал за содеянное. Он вспомнил раздраженно подрагивающие полосы на лице друга, досаду, разочарование и, в то же время, неравнодушие, сквозящее в его хриплом голосе, и тяжело выдохнул. Амир был уверен в том, что Омен не сдаст его, даст время на осознание и исправление совершенной ошибки. Это был новый уровень доверия, давно забытый, еще со времен, когда Амир жил вместе с Норой… Страж вспомнил утешающий холод чужих пальцев, изучающе оглаживающих твердый металл имплантов. Их удивительную, ни на что не похожую нестабильную структуру, и от этого по спине почему-то пробежала волна мурашек. Затем перед глазами встала картина мирно спящих, ничего не подозревающих девочек, и темная пелена стыда застлала ему веки. Прав был Омен. Чертов параноик, зациклившийся на тотальном контроле. Амир раздраженно сжал кулаки и остановился по центру коридора, нашел глазами одну из спрятанных на потолке камер, устало выдохнул. Накопившиеся за день, переполняющие его сумбурные эмоции бурлили внутри закипающим варевом, готовым в любой момент вытечь наружу. Давно перевалило за полночь, и испытанный за день стресс давал о себе знать жуткой усталостью. Хотелось уже поскорее оказаться в своей комнате, завалиться спать, забыться в долгожданном сне без кошмаров. Дать возможность ночи распутать ужасный клубок из переплетающихся мыслей. Он медленно дошел до своей спальни и, оказавшись перед дверью, с заторможенным недоумением уставился на пол. Краска. Мелкие, незаметные пятна на стенах. Брызги от того, что, очевидно, еще пару часов назад расплескалось по полу, но кем-то было тщательно убрано. Сайфер хищно прищурился, как ищейка высматривая малейшие улики преступления, наверняка совершенного Рейз. Где краска — там и взрывчатка. Перед глазами тут же возникли самые ужасные возможные картины разрушения, от которых неприятно засосало под ложечкой. Выругавшись себе под нос, Амир зарекся больше никогда не просить у безбашенной девки помощи и, приготовившись к худшему, решительно распахнул двери. Ядреный запах краски ударил, казалось бы, не только в нос, но и в глаза, потому что они тут же заслезились. Широко раскрыв рот в поисках чистого воздуха, Амир во все глаза уставился на представшую перед ним картину. Мебель была целая и даже без следов краски. А во всю стену, от потолка до пола, красовалось явно выполненное детской рукой художество. Дом, окруженный зеленой лужайкой с цветочками. Чупа-чупсы деревьев. Человечки: он сам. Айри. И Нора. Его семья. Страж замер от неожиданности, бегающим взглядом вновь и вновь осматривая рисунок. Сердце кольнуло, и страж на этот раз не смог понять, от боли или от радости. Пусть изображенные лица были до невозможности схематичными, упрощенными, но на них сияли радостные улыбки, руки были сцеплены, и вся картина в целом излучала простое человеческое счастье. Такое хрупкое. Мимолетное. Утерянное. Амир, как завороженный, двинулся вперед и вляпался сапогом в желтую лужицу краски. Невольно задрав голову, он увидел, как с потолка ему улыбается солнышко. Он застыл на нем взглядом в немом изумлении. Это было уже слишком и, неожиданно для самого себя, страж всхлипнул. Непрошенные слезы дорожками покатились по щекам, пока он стоял по центру комнаты и улыбался в ответ смотрящему на него сверху желтому диску. Наверняка без помощи Джетт не обошлось. Они бы не стали тащить стремянку от мастерской Киллджой. — Как жаль, что ты этого не видишь, родная. Усевшись на край кровати, страж рассеянно рассматривал собственную комнату, окруженный рисунками своей маленькой дочери. Наконец-то его новый приют перестал казаться стылым склепом, переполненным мусором и всевозможным хламом с единственной целью: скрыть собственное одиночество. Айри ворвалась в эту комнату шумным бурлящим потоком, и наконец вдохнула жизнь в это жалкое подобие человеческой спальни, окрасила ее яркими красками. И дом, давно канувший в Лету, вновь окружил его уютными теплыми стенами, принеся вместе с собой ощущение спокойствия и безопасности. И правда, не все еще потеряно. Щемящая боль поселилась в сердце напополам с тихим трепетом. Амир безвольно откинулся назад и утонул спиной в мягкой перине матраса, наблюдая за неспешным полетом нарисованных облаков, и медленно закрыл глаза. Рассматривая застилающую внутренний взор темноту, он на мгновение позволил себе представить, что Нора лежит с ним рядом, по привычке зарывшись пальцами в его непослушные волосы. Гладит успокаивающе, позволяя расслабиться и медленно провалиться в приятную дремоту. Шепчет на ухо что-то несущественное, но забавное, заставляя улыбку невольно тронуть губы. Ложится совсем близко, положив голову на грудь, прижимаясь к нему своим теплым телом… Он успел вовремя остановиться, пока обостренные до гола чувства не резанули по сердцу острым лезвием. Насильно разорвав наваждение, Амир с трудом распахнул слипающиеся веки и машинально пошарил рукой рядом с собой по холодной кровати. Ожидаемо пустой, как и стылый вакуум, беспрепятственно пробравшийся под ребра. Снова перевел взгляд на мирно улыбающееся солнце, картинку с домом и тихо выругался сквозь плотно сжатые челюсти. Айри рядом катастрофически не хватало, чтобы разогнать стремительно подступающую со всех сторон темноту, которую до сих пор удерживали лишь защитными символами нанесенные на стены детские рисунки. Какое-то время Амир еще лежал неподвижно, вяло перекатывая в сознании разодранные цепочки мыслей, а затем устало выдохнул и протер руками глаза. Все же, день и правда выдался тяжелым. Спать хотелось безумно, но он понимал, что этого делать не стоит. Утром он проснется в лучшем случае с головной болью, в худшем — от рвотного позыва. Запах краски был нестерпимым, и он мысленно послал благодарность Киллджой, за то, что она забрала малышку к себе.       Преодолевая растекающийся по усталым мышцам свинец, Амир заставил себя встать. В шкафе обнаружилась чистая пижама и, прихватив подушку, он на мгновение остановился задумчивым взглядом на лежащих на столе новеньких растяжках и клетках. Вариантом для временной ночевки, учитывая время, был либо медицинский кабинет Сейдж либо общая гостиная. Одно лишь воспоминание о больничной койке, на которой встретила свои последние мгновения между жизнью смертью его Нора, вызывало в нем невольную дрожь. Но Сайфер внутри него буквально кричал о том, что этот вариант, какие бы болезненные ощущения он не вызывал, был наилучшим. Никто не зайдет, замкнутое помещение. Безопасно. Амир нехотя оторвался взглядом от спасительных растяжек, не раз помогавших ему вовремя засечь врага, и, оставив их сиротливо лежать на столе, решительно направился в сторону гостиной. Датчики движения уловили его появление и наполнили покоящуюся в сумраке комнату мягким теплым светом. Не долго думая, Амир прихватил с кресла скомканный плед, бросил в изголовье дивана подушку и наконец с облегчением улегся. Диван был достаточно узким и лежать на нем было не слишком удобно, но, какое-то время поворочавшись, страж наконец нашел оптимальное положение. Рассеянно пробежавшись взглядом по небрежно брошенным на полу джойстикам ребят, инструментам Киллджой, старенькой заклеенной книге Совы: принадлежащим агентам мелочам, наполняющих пустую комнату жизнью, Амир наконец позволил себе спокойно закрыть глаза. В гостиной было тихо и безопасно, но Амир все никак не мог уснуть. Он несколько раз перевернулся, испробовал несколько проверенных техник засыпания, но прошло более полутора часов, а сон все не посещал его. Инстинкт, долгие годы державший его на плаву, не раз спасавший его из самых сложных ситуаций, бил тревогу, хотя совершенно ничего не угрожало ему. Он слишком привык к безопасности своей берлоги, и теперь чувствовал себя диким зверем, столкнувшимся с непостижимыми просторами открывшегося снаружи нее мира. Амир прижал холодные металлические пальцы к покрасневшим от усталости глазам и тихо застонал. Снотворное, выданное Сейдж, как назло осталось в комнате, а возвращаться туда, преодолевая пол базы, совершенно не хотелось. Может, действительно стоило прихватить растяжки и расставить их по периметру спального места. Утром в них наверняка кто-нибудь бы попался, но лучше получить нагоняй от союзника, чем лишить себя хоть иллюзорного, но чувства защищенности. Сайфер слишком глубоко врос в него, чтобы позволить так просто расстаться с гаджетами, невольно ставшими, наравне с имплантами рук, частью его тела. И он слишком привык к спокойному дыханию спящей рядом дочери, и теперь, без нее под боком, ощущал расползающееся по внутренностям гложущее ощущение пустоты. Раздраженно ударившись затылком о спинку дивана, Амир вытащил из-под головы подушку и положил ее на лицо, подавляя невольно вырывающиеся ругательства. — Это ты так решил выразить свой протест? — послышался язвительный голос и, вздрогнув от неожиданности, Амир сдвинул подушку вниз. Омен стоял перед ним с зажатым в руках вязаным нечто, недоуменно полыхая радианитовым сквозь полосы, — выглядишь паршиво. Если это из-за моих слов, то забудь о них и иди спать. На тебе лица нет. Губы Амира растянулись в немного безумной улыбке, и он прижал подушку к груди, сверкнув темными глазами на призрака. — Да мне и здесь неплохо, очень даже удобно. А ты что здесь делаешь? Почему не спишь? Омен как-то странно сузил полосы и, судя по наклону головы, увел взгляд куда-то в область зажатых в пальцах мотков фиолетовых ниток. — Хотел закончить работу. Я… люблю здесь быть в это время. — В пол третьего ночи? — Амир фыркнул и с трудом поднялся, поправляя примятые волосы, — будь я на твоем месте, то уже бы сладко спал. Айри украсила нашу комнату своими картинами, и теперь там настолько сильно пахнет краской, что оставаться на ночь я побаиваюсь. Так что, с твоего позволения, я еще побуду твоим раздражающим компаньоном в этой комнате, так как спать мне больше негде, — широко зевнув, страж сонно уставился на призрака, рассеянно наблюдая за тем, как нервно тот комкает в руках вязание. — Неужели, совсем? Есть же… Кабинет Сейдж или мастерская Киллджой. Комнаты, выделенные под будущих агентов? Амир досадливо махнул на него рукой и, критично осмотрев свое спальное место, начал заново взбивать подушку, надеясь, что это бессмысленное действие ему поможет. — Может быть, я бы и рискнул расконсервировать одну из пустых комнат, но сам знаешь Брима, он явно это не одобрит. Предпочту избавить себя от его старческого брюзжания. Этот диван вполне мне подойдет. — Не уверен, что тебе действительно будет здесь удобно, — в хриплый голос Омена просочились неуверенные нотки, — и Скай часто просыпается с первыми лучами солнца. Она любит делать здесь зарядку часов в пять-шесть утра. Ты не выспишься и совсем не восстановишься. Я знаю, для вас, людей, сон… Очень важен. — И что ты предлагаешь? — нахмурился Амир, всматриваясь в хаотично подрагивающие полосы на лице друга, выдающие нестабильность эмоций. Омен все еще злился из-за камер? Не хотел его видеть и тщетно пытался придумать, как бы помягче спровадить из гостиной нежеланного собеседника? — Оставайся у меня. Всяко лучше, чем корчиться на этом чертовом диване. Амир поднял одну бровь в недоумении. Ответ был неожиданным. Кажется, призрак действительно не держал на него зла, несмотря на то, что он натворил. Страж подумал о комнате Омена. Он так давно мечтал туда пробраться, но все не было подходящего повода. Любопытно, какие секреты хранил в ней призрак. Импланты чуть задрожали в предвкушении, и он поспешил спрятать их под подушкой. — Не хотелось бы тебя теснить, на самом деле… — Все в порядке. Бери подушку и пойдем. Остановившись перед дверьми, Омен с неуверенностью занес руку над панелью и задумчиво замер. Так как у призрака не было биометрики, пароль от его комнаты состоял из комбинации цифр, которые приходилось вводить по старинке, вручную. Палец Омена несколько долгих минут блуждал над кнопками, как будто призрак тщетно не мог вспомнить нужные. — Тебе помочь? — участливо поинтересовался Амир, стараясь не так заметно пялиться. На самом деле, взломать пароль для него не составило бы труда, но, поскольку он еще этого не делал, ему было действительно интересно, что Омен выбрал в качестве комбинации. Наверняка, как и у большинства, это была какая-нибудь важная дата. — Не уверен, что получится. Подзабыл. Обычно… Я захожу в комнату по другому, — обреченно выдохнув, Омен поставил палец на единицу и начал нажимать цифры на дисплее одну за другой. Остановившись на восьмерке, он зажал зеленую кнопку, и двери быстро разъехались. Ужаснувшись чужому отношению к собственной безопасности, Амир неуверенно остановился на пороге, и, дождавшись кивка, тихо зашел внутрь комнаты. Почему-то он ожидал увидеть черные стены, а может, что-нибудь готическое, но несомненно темное и мрачное. К его удивлению, комната была стандартная, причем настолько, что выглядела как будто только что отданной под ключ. Серые стены, пустые полки над рабочим столом. На нем — выключенный ноутбук и электронная книга. Его собственная маска, сиротливо лежащая в углу. Никаких кружек с разводами от кофе, опустошенных упаковок от печенья, смятых банок энергетика. Ни рамок с фотографиями, ни плакатов, ни бесполезных мелочей. Ровным счетом ничего: комната выглядела не жилой. Единственной вещью, способной хоть что-то рассказать о своем владельце, был цветастый плед, покрывающий кровать. И именно на нем Амир в изумлении остановился взглядом. — Какая невероятная красота… Омен… Откуда он у тебя? — сделав несколько шагов вперед, страж подцепил мягкую ткань пальцами, вглядываясь в открывшееся взору лоскутное панно. Морское дно, усеянное коралловыми рифами, стайки цветастых рыб, морских коньков, утонченных медуз, парящих в ультрамариновой глубине. Яркая, невообразимо прекрасная работа, — ты сам это сделал? — Да. — Боже. Это просто невероятно, — бросив подушку в изголовье, Амир приподнял край одеяла, поднося его ближе к глазам, вглядываясь в аккуратные цветные швы. Это была работа настоящего мастера, а страж хорошо разбирался в вещах, изготовленных вручную, — когда ты научился так здорово шить! Почему именно морские обитатели? Омен пожал плечами и встал рядом. — Твоя дочь уже сегодня спрашивала об этом. Я… правда не знаю. — Айри? Ты успел с ней познакомиться? — Амир повернулся к призраку и всмотрелся в мерно пульсирующие полосы лица. — На самом деле, это она со мной познакомилась, — Омен издал тихий смешок, — Мы немного поговорили, все прошло хорошо. Она очень смелая девочка. — Она была в твоей комнате? — Нет, просто заметила его, пока я был в гостиной, — Омен поднял вверх руку, и Амир наконец рассмотрел, что он в ней держал. Его ночной работой был фиолетовый осьминог. — О, он сама прелесть. Омен сделал странное движение полосами лица, как будто пытался закатить глаза, а затем, протянув вязание Амиру, опустился на колени и выдвинул из-под кровати ящик. Страж осторожно освободил игрушку из-под прилипших к ней торчащих из мотка ниток. Аккуратная, плотная вязка. Он осторожно провел по ней пальцами, оценивая текстуру полотна. Петелька к петельке: старательно выполненная, качественная работа. — Поможешь? Амир кивнул Омену и, аккуратно стащив с кровати лоскутное покрывало, с удивлением увидел голый матрас. Тем временем призрак положил на кровать вакуумный пакет, в котором лежало одеяло, подушка и постельное белье. Комплект, выданный каждому из агентов еще много месяцев назад при заселении. — Я… Не понимаю. Омен, на чем ты спал? — недоуменно произнес Амир, помогая призраку застелить кровать. — Ни на чем, — Омен недовольно прохрипел, неумело пытаясь втиснуть одеяло в пододеяльник и, вскоре сдавшись, протянул его стражу, — я не спал. — Как это, то есть… совсем? — Мое тело слишком отличается от человеческого. Не уверен, что состояние, в которое я иногда впадаю, действительно можно принять за сон, — Омен опустил голову, почувствовав на себе испытующий взгляд, и отошел в сторону, позволяя Амиру самому закончить борьбу с одеялом. Амир замер с зажатым в руках постельным бельем, пораженно уставившись на Омена. Шрамы чуть заметно подрагивали, выдавая замешательство в душе призрака. Страж напряженно сглотнул, вновь мазнув взглядом по комнате, и осознание ударило по уставшему разуму тяжелым набатом. Насколько же все здесь, кроме единственного пятна цветного пледа, было мертвым. Пустым, обезличенным, никаким. И как же больно было видеть среди этой обстановки Омена, болезненно вцепившегося в зажатое в руках вязание, которое единственное как будто бы удерживало его привязанным к простой человеческой жизни. Возвращаться каждый день туда, где тебя никто не ждет. Вслушиваться в оглушающую тишину, и даже не иметь возможности растворить ее в спасительном сне… Сбегать в гостиную, на кухню, в любое место на этой базе, где есть все признаки присутствия чужой жизни. Стылое чувство поселилось в сердце стража, сжало холодом. Амир посмотрел на друга с искренним сочувствием. Не иметь возможности пить, есть, спать… Как много человеческого потерял Омен после случившейся с ним трагедии! Осталось ли у призрака хоть что-то доступное из маленьких радостей, составляющих обычную человеческую жизнь? Амира передернуло. На мгновение представив себя на месте Омена, ему стало по настоящему жутко. Чужеродное, неестественное существование. Пародия на то, какой могла бы быть нормальная человеческая жизнь. Он вспомнил призрака, корчившегося от приступа на полу. Как мало он знал об Омене. Сколько же еще страданий выпало на долю его друга, о которых он даже не догадывался? Захотелось проявить ответную заботу. Сделать хоть что-то, чтобы облегчить тяжелую судьбу радианта, ставшего для него по настоящему близким. — Если что, я буду в гостиной, — хмуро прохрипел Омен, избегая встречаться со стражем взглядом, — не буду тебе мешать. Спокойной ночи, Амир. Когтистые пальцы Омена нервно и тревожно комкали нитки. Полосы чуть подрагивали из-под тьмы капюшона, а спина казалась еще более сгорбленной. Что-то внутри Амира внезапно рухнуло, горло сдавило спазмом, и, ведомый вырвавшимся из сердца импульсом, он подался вперед и, неожиданно для себя и для Омена сжал призрака в крепких объятиях. Зарылся лицом в плотной ткани капюшона. Тело Омена было холодным, как у мертвеца. Радианитовые вспышки, вырывающиеся из-под бинтов, кололи Амира легкими разрядами электричества. Он плотнее сжал механические пальцы на чужой спине, чувствуя нестабильность удерживаемой броней плоти. Странное, ни на что ни похожее ощущение: при близком контакте чужеродная, нечеловеческая сущность Омена осознавалась как никогда ясно, но это совершенно не отталкивало Амира. Наоборот, вопреки ощущениям тела, он почувствовал странное тепло, разлившееся в груди. Фиолетовый туман, вырывающийся из-под капюшона, нежными прикосновениями оглаживал лицо стража, пробирался под ворот тонкой домашней кофты, посылал по спине мурашки. Пусть, так странно, совершенно не по человечески, но все равно, живой. Амиру стало на удивление спокойно и уютно. Чуть отодвинувшись назад, Амир осторожно приподнял ткань капюшона и завороженно всмотрелся в лицо призрака. Не отдавая себе отчета, он протянул вперед пальцы. Омен был так близко, смотрел на него бездонными пропастями прорезей со странным смирением. Он не был напряжен и явно не хотел отталкивать Амира. Просто замер в немом ожидании, и страж внезапно четко ощутил, что в это хрупкое мгновение доверия призрак позволит ему сделать что угодно. Амиру захотелось прикоснуться к мерно пульсирующим радианитовым прорезям, ощутить плотность едва различимой линии подбородка, потрогать текстуру единственной не прикрытой броней части тела призрака. Он почувствовал, как Омен судорожно дернулся, когда твердый металл наконец прикоснулся к чернильной коже. — Какой же ты холодный, — не слушающимися губами тихо пробормотал Амир, осторожно проводя пальцами по чужой щеке, твердой, вполне себе ощутимой, опаляющей сенсоры имплантов морозной свежестью. Прорези на лице Омена дрогнули и широко раскрылись. Полыхнули, да так и остались в этом положении, доверчиво раскрывая глубины всех оттенков радианитового. Страж замер, не в силах побороть наваждение. Какая же странная по ощущениям кожа… Чертовы импланты с их ограниченной чувствительностью! Захотелось почувствовать ледяную свежесть чужой кожи именно своей, не механическими обрубками, хоть чем-нибудь: лбом, губами — живой человеческой плотью и, подавшись вперед, он остановил себя в последнее мгновение. Аура Омена была совершенно ни на что не похожа, и от нее по настоящему сносило крышу. Пару мгновений страж стоял молча, чувствуя бьющий в висках по непонятной причине разогнавшийся пульс, а затем осторожно отодвинулся назад, растягивая губы в виноватой улыбке. Омен ничего не ответил, лишь продолжал смотреть на него, и на мгновение Амиру удалось увидеть четкую линию судорожно дернувшегося кадыка на окруженной фиолетовой дымкой шее. — Прости, я, кажется, совсем ебнулся сегодня. Творю непонятно что, — хрипло рассмеялся Амир, всматриваясь в широко распахнутые прорези чужого лица. — Да ничего, я совсем не против твоих исследований, — хмыкнул Омен, не спеша активируя телепорт.