Одним целым

Камила резким рывком открывает дверь и залетает в здание больницы, из которой ей и звонили. В нос ударяет неприятный для девушки медикаментозный запах, который каждый может почуять в больницах, но сейчас ей всё равно. Камила высматривает стойку регистратуры, озираясь по сторонам, а найдя её, быстрым шагом направляется прямо к ней. — Здравствуйте, в какой палате женщина с инфарктом? Она сегодня поступила, — голос дрожал, а пальцы отстукивали ритм по поверхности стойки короткими ногтями. — Сейчас посмотрю, — кинув уставший и недовольный с самого утра взгляд на Камилу, сказала работница. — Вы фамилию скажите. — Валиева, это моя мама, — девушка поджала губы. — Таких нет, — она вновь подняла на Валиеву раздражённый взгляд. — Ну посмотрите ещё, может на вчерашний день записали, — Камила начинала переминаться с ноги на ногу, руками опираясь на стойку. — Никто к нам с инфарктом не поступал. Ни сегодня, ни вчера. Что вы от меня вообще хотите, девушка? Тем более, как мы могли записать на вчерашнее число? — женщина в возрасте уже знатно закипала, видимо, работа в больнице с годами её изрядно потрепала. — Пожалуйста, поищите. Всё могло произойти, — Валиева начинала повышать голос, нервы на пределе. — Ты намекаешь на то, что я некомпетентная сотрудница? Не буду я ничего искать, нахалка! Ты хоть знаешь, сколько я в этой больнице работаю? Больше, чем ты живёшь на этом свете! Что ты тут мне брешешь про свою мать? — работница всё же сорвалась и начала орать, поливая бедную Камилу помоями. — Вот оно, нынешнее поколение! На вас всех Сталина не хватает! — казалось, что вскоре у неё пойдёт пар из ноздрей и ушей, а её слюни забрызгают всю больницу. — Успокойтесь, женщина, я ничего подобного не говорила! — пыталась сдерживать свою агрессию Валиева, но потом поняла, что пошло оно всё к чёрту, пусть она её даже ударит, Камиле до ужаса надоели неадекватные женщины, на которых она часто натыкалась. То соседка, то эта недалёкая. Вроде бы они и старше, должны быть мудрее, но от мудрости у них одно только слово, которым обычно упрекают такие же озлобленные, чаще всего пожилые ненавистники нынешнего поколения. Но на самом деле обычно таким качеством даже и не пахнет. — А я и не знала, что вы такая древняя, раз застали правление Сталина. — Женщина раскрыла рот от возмущения и вышла из-за стойки. Что ж, агрессия в ответ на агрессию, неправильно, ну а что поделать? Камила не была цветочком, чтобы всем нравится, да и цветочки не всем нравятся. — Что ты сейчас сказала, малолетка? — озверевшая женщина уже было хотела отвесить Камиле оплеуху, но за запястье её схватила крепкая мужская рука. — Здравствуй, ты Камила? — спросил тот самый мужчина в медицинском халате. — Здравствуйте, да, — всё ещё находясь в шоковом состоянии, с небольшими паузами проговорила Валиева. — Иди за мной, — он приветливо улыбнулся, а повернув голову к работнице, быстро изменился в лице. — А с вами мы ещё поговорим. — Так мама всё же поступила, я права? — спросила Камила, идя сбоку от врача. — Да, почему-то на регистратуре этого не записали, но я разберусь. — А кто вы такой вообще? — Камила смотрела на халат, там не было никакого бейджика, свидетельствующего о том, что этот бородатый мужчина средних лет действительно врач, а не какой-нибудь наёмный убийца, прикинувшийся работником больницы. Ей правда думалось, а вдруг он никакой не врач вообще? Бред. Не могла же та агрессивная женщина его просто так послушаться, если бы он был посторонним. — Я главный врач, просто бейджик в кабинете остался. Твоя мама в этой палате, — мужчина указал на дверь, попрощался и двинулся в нужном ему направлении, а Камила отворила дверь и вошла. Оглядевшись, девушка заметила, что в этой палате её родительница лежит совершенно одна. Привычные персиковые стены, голубоватые жалюзи, защищающие чувствительные глаза от палящих лучей солнца (на удивление, погода была солнечной).Обычная больничная койка стояла посередине комнаты, прижимаясь изголовьем к стене. А на этой самой кровати лежала родственница, укрытая одеялом, которую Камила не видела приличное время. — Привет, — осторожной заговорила младшая Валиева, пододвинув к койке стул, стоящий на другом конце комнаты, и присев на него. — Приехала, — для чего-то сказала женщина и кивнула, слабо улыбнувшись. — Всё в порядке? Как вообще так произошло? — Так долго тебя не видела, — говорила она, подняв взгляд на сидящую рядом девушку, игнорируя вопросы дочери. — Мам, — звучало как-то непривычно и по-чужому. Давно она так не обращалась к матери, давно они не виделись. — Расскажи, что случилось. — Врач сказал, что сильно перенервничала, поэтому был микроинфаркт. Сказали, что может повториться, не исключена внезапная смерть. — Микроинфаркт? Мне сказали, что тебя с инфарктом привезли. — Если бы знала, что микроинфаркт вместо обширного, не приехала бы, да? — грустно улыбнувшись, спросила женщина, отчего у Камилы пробежали мурашки. — Нет, ты не так поняла.Как можно такое говорить? Конечно приехала бы, — утверждала она, стыдясь за всё сделанное, хотя в их отдалении её вины не было. — Ты же моя мать. — Кажется, что ты стала всё чаще об этом забывать. Не отвечала на мои звонки целую неделю, не приезжала с самого переезда. Я уж думала, что ты решила все связи оборвать и сегодня тоже не приедешь, — вина с головой пожирала Камилу, ей правда было очень стыдно. — Я была занята учёбой, — коротко ответила Валиева младшая. — Видимо, со мной должно обязательно что-то случиться, чтобы я смогла тебя увидеть. — Прости, я правда поступила нехорошо, но не забывай, что не я виновата в нашем отдалении, — осторожно напомнила Камила. — Просто у тебя появилась работа, которая стала важнее, чем собственная дочь. — спокойно объясняла девушка, понимая, что сейчас матери нельзя нервничать, но не сказать этого она не могла, пусть и чувствовала себя виноватой. — Извини, если прозвучало грубо. Несмотря на это, я всё ещё люблю тебя, ты всё ещё моя мама. — наконец Камила высказала то, что давно хотела. По щеке покатилась одинокая слеза, которую она сразу же вытерла ладонью. Младшая прильнула к родительнице и обняла её. Как же давно она хотела снова её обнять. Как раньше ничего уже не будет, но им и не нужно было это «раньше». Прошлое не вернуть назад, его нужно было просто отпустить. Ведь они сами творцы своего будущего, сами решают, каким оно будет, и кто будет в нём. — Не хочешь наладить общение? — спросила мать, когда Камила собиралась уходить. — Конечно, — улыбнувшись, ответила она. — Хочу. *** Выждав время до окончания пары и присев на ближайшую лавочку, Камила позвонила самому часто вызываемому абоненту в её контактной книжке. — Ну? Ты где? У тебя всё нормально? Что с твоей мамой? — чуть ли не кричала в трубку Косторная, заваливая подругу вопросами и присаживаясь на подоконник рядом с аудиторией, в которой только что отсидели пару студенты, в том числе и Алёна. — Потише ты, я даже подумать не успела, а ты уже кучу вопросов назадавала, — усмехнувшись, ответила Валиева. Хоть что-то поднимает настроение. А в случае дружбы с Алёной поднятое настроение обеспечено. — Давай, Камил, переваривай, я жду, — как только выходящая из аудитории Щербакова услышала знакомое имя, она достала телефон и, делая вид, будто сосредоточенно отвечает какой-то важной персоне, навострила уши и расположилась рядом с Косторной, прислонившись к стене неподалёку. А так как девушка разговаривала довольно громко, слышно было отлично. — У неё микроинфаркт. — Микроинфаркт? — Аня внимательно слушала, не выходя из образа. — Кажется, что утром ты не упоминала «микро». — Да, сама не знала, только в больнице она рассказала. Но это даже к лучшему, кто знает, что было бы, если инфаркт был бы обширным. — Ты права, — кивала Алёна, словно подруга находилась прямо перед ней. — Но там такое было, ты бы видела, — вспомнив до жути неприятный инцидент, говорила Камила. — Ну? — выжидающе спросила Алёна. — На регистратуре женщина в возрасте на меня агрессировать начала. Я сказала, чтобы она получше поискала маму в списке поступившись сегодня и вчера, но она сказала, что я назвала её некомпетентной. Начала орать на меня, я сначала сдерживалась, а потом не смогла всё держать в себе и ответила ей. Меня чуть не ударили, но главный врач избавил меня от такой участи. — Да уж, везёт тебе на разных злющих бабулек, — посмеивалась Косторная. — Вот сейчас тебе смешно, а если бы тебя чуть не ударили, ты бы также смеялась? — возмущалась Камила. — Конечно, смешно же, когда неадекватная бабка хочет тебя побить. — Да тебе хоть слово «палец» скажи — всё смешно будет. — Ну нет, это слово не смешное. Вот если бы ты мне палец показала, вот тогда бы… — Ну ты и потешная, конечно, — по ту сторону трубки послышался звонкий смех. А Щербакова аж вздрогнула от такого резкого звука и подняла взгляд с экрана телефона на бьющуюся в конвульсиях Алёну. — Косторная, ты жива там вообще? Это слишком смешное слово? Дабы ты не умерла в следующий раз, я больше его говорить не буду. Цени, пока забочусь. — Ужасно ценю, Камилочка, ужасно ценю, — всё ещё немного смеясь, говорила Алёна. — А врач то хоть красивый был? Молодой? — Щербакова нахмурила брови. — Алёна! Ты думаешь, я мужиков только и рассматриваю, когда у меня мать с инфарктом лежит? — Валиева была возмущена и удивлена, услышав Алёнин вопрос, какая влюблённая лесбиянка вообще спрашивает, красивый ли был мужчина. — Ты бы ещё спросила, есть ли у него кубики. — А у него есть кубики? — Алёна вновь залилась смехом, но на этот раз не таким громким. — Господи, отстань ты со своими кубиками. Вон пойди и у Саши проверь. — У неё есть, я знаю. — Что, поддалась твоим любовным чарам? — посмеивалась Ками. — Пока нет, — немного расстроено ответила Алёна. — Это я в раздевалке подсмотрела. — Тихо, чтобы никто не услышал, отвечала Алёна. — А она рассказала, что раньше фигурным катанием занималась, в шестнадцать бросила из-за травмы, но всё ещё старается поддерживать форму. — А как у вас вообще с ней дела? — взаимоотношения Трусовой и Косторной Камилу интересовали, казалось, куда больше, чем собственная жизнь. — Крепкая женская дружба, — к Косторной подходит Аня. — Привет, Алён, как у Камилы дела? — спросила она максимально приветливым тоном. — Всё нормально? — С ней всё хорошо, да, Камил? — девушка включила громкую связь и отодвинула телефон от уха. — Тут твоя спасительница спрашивает, всё ли у тебя нормально. «Вот показушница» — подумала Камила и усмехнулась. — «С чего бы ей волноваться?» — Ну так? Чего хмыкаешь? — Скажи ей, что со мной всё прекрасно, большое спасибо ей за беспокойство, — с фальшивой любезностью проговорила Валиева. Косторная, видимо, не заметила, Но Щербакова уж точно поняла, и Камила это знала. Она сделала это специально. — Ладно, давай, скоро вторая пара начнётся, — звонок оборвался, потому что Алёна нажала на кнопку «сбросить». Камила засунула телефон в карман пальто, а следом и руки туда же. Хоть и светило солнышко, было довольно прохладно, всё-таки конец октября. Девушка устремила взгляд на лужи, появившиеся после ночного ливня. Раскрасившиеся в яркие осенние цвета листочки свободно плавали в дождевой воде, в которой отражались солнечные лучики. На душе было тяжело. Вообще осень — тяжелое и часто мрачное время. Постоянные дожди, пасмурная погода, слякоть, холод, из-за которого руки быстро замерзают и краснеют без перчаток. И лишь изредка выдаются такие хорошие деньки, но и сейчас такой хороший день испортило посещение грёбаной больницы. Уведомление, пришедшее на телефон, заставило Камилу окоченевшими ладонями достать телефон, ведь перчатки она благополучно забыла дома. «Прикинь, нас отпустили. Я не слышала из-за чего, но главное, что не будет двух пар! Столько времени с Сашей можно провести.» — поступило сообщение от Алёны. Кое-что пришло Камиле в голову. Ей срочно нужно развеяться. Она поднялась с лавочки и позвонила. — Занята? — Собираюсь из университета уходить. Чего вдруг позвонила? — Составишь мне компанию? — Камиле уже было всё равно, сколько и чего она там ей должна, теперь плевать. Ей хотелось отдохнуть, но без последствий, как в том клубе. Единственным человеком, который мог бы с ней это сделать, была Щербакова. Косторная явно желала провести больше времени с возлюбленной, а Валиева не собиралась ей мешать. Поэтому оставалась только староста. — Будешь пить днём? — интересовалась Аня, не подавая виду, что сама вот-вот бы позвонила, если бы Камила не сделала это первой. Она убеждала себя в том, что никаких чувств нет, всего лишь интерес к одногруппнице, который часто бывает при знакомстве с новым человеком. Просто интерес. Отчасти она была права, но только интерес ли это? Ничего кроме? Она отрицала все волнения за неё после того случая в бассейне. Делала вид, что ей абсолютно всё равно, сохраняла образ надменной старосты перед ней, но иногда даже самому прочному стеклу приходит пора расколоться. — А тебе разве разрешено говорить так в университете? Ты же самая лучшая староста, что за плохой пример подаёшь одногруппникам? — посмеиваясь, говорила Камила. И когда только она стала такой смелой? — Дерзишь? Я это ещё припомню. Ладно, приезжай. Так уж и быть, разделю с тобой своё личное время. — Спасибо за одолжение, Ваше Величество Щербакова Анна Станиславовна, а теперь простой смертной пора вызывать такси, до скорых встреч. «Забавная» *** — Снова здравствуй, — говорила Камила, входя в знакомую квартиру и обращая внимание на стоящую в проходе Аню, как всегда облокотившуюся на стену и сложившую руки на груди. — Так как сегодня пьянка будет по моей инициативе, то я купила всё, что нужно. В этот раз я буду пить виски без колы, готовь бокалы. И когда они стали собутыльницами? — И тебе привет. Командуешь в моём доме? Я смотрю, ты прямо осмелела, что это произошло? — спросила Аня, уходя на кухню. — Меня просто всё задолбало, сейчас я уже не задумываюсь о последствиях, а ты думала, почему я тебе позвонила с такой просьбой? Мы же даже не подружки, — отвечала Камила, вешая верхнюю одежду на крючок. — Ладно, сегодня прощаю, — сказала Щербакова, когда Камила пришла на кухню с пакетами продуктов. — Потому что я не против напиться. — Ты, я смотрю, за меня волновалась? — припоминая разговор с Косторной, спрашивала Камила. — Не обольщайся, ради приличия я должна была это сделать. Нужно же поддерживать образ, — Щербакова в своём репертуаре — Точно, ты же ангелочек — Инфаркт, представляешь? Я так испугалась, думала умру от страха, ещё и эта старуха бешеная, — говорила, запинаясь, пьяная вдрызг Валиева, которая во время того самого отдыха в клубе даже и не могла представить, что они с той девушкой, которая запомнилась по татуировке-бабочке на шее, будут вот так сидеть вместе и напиваться до потери сознания. — Представляю, что инфаркт. Ты уже в четвертый раз говоришь, — посчитала Аня, вспоминая прошлые слова собеседницы. — А как у тебя на личном? — вдруг спросила она. — Никак, — Камила чихнула, успев закрыть рот рукой. — Будь здорова, — сразу сказала Аня. — Ты как котёнок чихаешь. — Слишком много алкоголя попало в её организм. Слишком. — Спасибо. Не вижу стоящих претендентов. Да кому я вру, я вообще претендентов не вижу, — она рассмеялась. — Какая ты ску-чная, — тянула Щербакова, откидываясь на спинку стула и устремляя взгляд в потолок. — А давай я тебе по ладони погадаю? — Аня передвинула свой стул и теперь уже находилась не по ту сторону стола. Да, она снова сидела напротив, но на этот раз преград между ними не оказалось, конечно, не считая их собственных ног, так как девушки соприкасались коленями. Валиева просто кивнула в знак согласия. Аня дотронулась до чужой ладони, обхватила одной рукой, а пальцем другой начала водить по линиям, щекотя нежную кожу ноготками. — Линия жизни у тебя большая, денег много, — Щербакова сообщала то, что приходило в её пьяную голову, вспоминая гадания, которые они с подругами осуществляли в школе. — Счастье очень близко, просто ты его не видишь. — метафорически закончила она и, не выпуская чужую руку из своей, подняла взгляд на застывшую одногруппницу, которая наблюдала за её движениями, словно заворожённая каким-то самым сильным колдовством, а ведь отчасти так и было. Красота одногруппницы — та ещё магическая сила. — Ещё одна гадалка нашлась, — почему-то шёпотом сказала Валиева, заглянув прямо в глаза собеседнице. — Может это знак? — всё так же тихо спросила она, оперевшись руками об оголённые бёдра сидящей рядом девушки, которой в течение их культурного времяпровождения снова стало жарко, как в прошлый раз и приспичило переодеть спортивные штаны на шорты. Камила пододвинулась ближе. Сердце приятно кольнуло, а к разгорячённым щекам (то ли от алкоголя, то ли от такой горячей обстановки) подступил лёгкий румянец. — Что ты имеешь в виду? — на выдохе проговорила Щербакова вполголоса. — Может, — Камила замолчала и ещё немного приблизилась, накаляя обстановку до предела. Мурашки пробежали по бёдрам, которых Валиева касалась, это вызвало улыбку. Ей это определённо нравилось. Может, Щербакова всё и отрицала, но сейчас её же тело выдавало девушку с потрохами. — Поцелуешь? Пара секунд мучительного зрительного контакта, томный взгляд Камилы на губы девушки напротив, и она поддалась. И Аня целует. И сердце пылает огнём.