Одним целым

Раздался резкий стук в дверь, поэтому девушки отлетели друг от друга, как ошпаренные. Щербакова даже споткнулась о чью-то упавшую сумку и чуть не навернулась, чем вызвала тихий смешок со стороны Камилы, но успела опереться о стену рукой и посмотрела на Валиеву, от чего та поджала губы, прокручивая в голове их поцелуй. — Девочки, сколько можно там торчать? — доносился раздраженный голос физрука. Аня, не сказав ни слова и даже не метнув взгляда на Камилу, пулей выбегает из раздевалки. — Валиева, чего застыла? Хочешь снова бегать? — кажется, что с каждой секундой мужчина становился всё злее. По крайней мере, звучало очень угрожающе. Камила быстрым шагом направилась к выходу, вздыхая. После того дня в раздевалке Валиева всё реже и реже видела Щербакову. Конечно, на пары она ходила, но в перерывах между ними с ней не удавалось поговорить, так как та постоянно куда-то убегала по своим важным делам. А было даже такое, что Аня намеренно игнорировала девушку, делая вид, что не слышит и поскорее скрываясь в толпе студентов. Вела она себя отстранённо, будто они вовсе и не совершали такого огромного шага на пути к отношениям в тот самый день на физкультуре. Будто ей было совершенно наплевать. Будто она играла. Камила совершенно не понимала причину такого поведения. В чём её проблема? Выдерживает свой очередной образ, на этот раз снежной королевы, перед ней? К чему все эти маски? Разве она не дала ей понять? Видимо, нет. Её поведение становилось просто невыносимым. Камила терпела, решила дать Ане время в пару дней, чтобы та всё осознала, и девушки наконец спокойно поговорили без всяких глупых трусливых побегов. Но Щербакова словно и не собиралась разговаривать, продолжала по-идиотски игнорировать и избегать. Камила старалась держаться, но под конец недели попросту не смогла, ситуация накалялась, прогрессом даже и не пахло. Она больше не могла сидеть сложа руки и смотреть на это. Она не могла допустить того, что бы всё то, к чему они так долго и старательно шли, разрушилось в два счёта из-за этого грёбаного холода со стороны Щербаковой. Это не должно случится. Иначе все было зря. Так не должно быть. Валиева знала, что по средам и пятницам Аня ходит на дополнительные по английскому к этому молодому преподавателю, который является самым что ни на есть любимчиком универа. Его боготворят практически все. Но не Камила. У неё он вызывает лишь неприязнь. Ну и жгучую ревность. Несмотря на всю нелюбовь к Андрею Павловичу и английскому, Валиева осталась на четвёртую пару, чтобы специально встретиться с Щербаковой, да пусть они там после дополнительного хоть неделю обжиматься будут, Камила подождёт. Девушка воткнула в уши свои беспроводные наушники и включила рандомный плейлист, полностью состоящий из английских песен. Она снова устроилась на подоконнике, как делала всегда, и принялась дожидаться окончания пары. Когда занятию подошел конец, студенты начали быстро выходить из аудитории, но Щербаковой видно не было. Наконец, после долгого ожидания, Валиева решила зайти внутрь, она даже морально подготовилась к тому, что вместе с этим преподом сейчас мило беседует Аня. Но этого не случилось. Он был один. — Здравствуйте, Андрей Павлович. А где Аня Щербакова? — выглянув из-за двери, спросила Камила. — Она не пришла сегодня на занятие, сказала, что нехорошо себя чувствует, — он поднял взгляд с бумажек на девушку, стоящую в проходе. — Ты, я так понимаю, близка с ней? — В ответ последовал неуверенный кивок. Интересно, а несколько поцелуев, неоднократное проявление заботы с обеих сторон, ночёвка в обнимку, её последние слова, сказанные Валиевой — всё это означает их близкие отношения? Щербакова, видимо, так вовсе не считала, раз постоянно бегала. — Передай ей, пожалуйста, вот это. — Сказал препод, покопошившись в листках, лежащих по всему столу, и протянул пару бумажек слегка подрагивающей рукой. Валиевой пришлось подойти ближе и взять их, а следом положить в свой чёрный рюкзак, тот самый бордовый она ещё в прошлую субботу отдала владелице. — Скажи, чтобы сделала все задания к следующему дополнительному. А ещё, напомни, что она всегда может позвонить мне и спросить то, что ей не понятно. — Он широко улыбнулся, обнажив ряд ровных и белоснежных зубов, Камила могла поклясться, что это точно были виниры. А внутри Валиевой развернулся пожар. Но она нацепила натянутую улыбку, которая сразу исчезла после разворота, попрощалась, бросив «до свидания», и быстро ушла из аудитории. Оказавшись за пределами «обитель» англичанина, а он ведь правда там чуть ли не живёт, Валиева шумно выдохнула и подняла брови в удивлении. Она усмехнулась. — Да уж, неприятный типок. Слишком слащавый, — ревностно говорила девушка вполголоса, а потом достала телефон и начала писать сообщение. «Ань, ты сейчас занята?» — не доставлено. — Не поняла, — нахмурив брови, проговорила Камила. «Я могу заехать? Нужно кое-что тебе передать» — снова не доставлено. — Да что такое? — воскликнула она. Девушка написала сообщение Алёне и поняла, что дело совсем не в её телефоне или связи. Дело в том, что Щербакова добавила её в чёрный список. Камила была усмехнулась, проведя по лицу ладонью. — А я и не думала, что до такого дойдёт. Кто ты вообще такая, Щербакова? — спрашивала она у воздуха, а позвонив и услышав из динамика «Линия занята», убедилась в том, что попала в блок. Валиева решила, что должна поехать к ней и попытаться хоть немного исправить их плачевное положение. С какой-то стороны это было неправильно, Камила не была виновата, чтобы брать на себя инициативу и самой склеивать то, что бесстыдно разбила Щербакова. Но для влюблённого человека это не важно. Разум, затуманенный букетом чувств, решает, что нужно всё спасти. В первую очередь, спасти Аню от самой себя, от всех масок и напускных образов, тяготящих её. Если не Камила, то кто? Сам Боженька поможет? И вот она уже стоит перед дверью подъезда, не решаясь поднять руку и позвонить в нужную квартиру. Но спустя ещё пару минут Камила всё-таки нажимает на кнопки домофона и ожидает. — Кто это? — раздаётся знакомый бархатный голос, которого так не хватало за эти пару дней, во время которых Аня, не сдаваясь, упорно игнорировала Камилу. Она улыбается. — Ань, это я, мне нужно кое-что, — начала Валиева, но Щербакова решила не слушать её и быстро вернула трубку настенного телефона, с помощью которого с ней можно было созваниваться по домофону, на исходное место. Камила приоткрыла рот от удивления, но не сдалась и снова попробовала набрать на кнопках номер квартиры. В этот раз ей вовсе не ответили. — Да ты издеваешься, — истерически усмехнулась она, оперевшись рукой на дверь и склонив голову. *** Аня слышит звук, который гласит о том, что кто-то звонит ей через домофон. А кто это может быть, она понятия не имела, ведь никого не ждала, да и некому было приходить. Девушка шаркает домашними пушистыми чёрными тапочками по светлому ламинату, доходит до двери и берёт в руки телефон белого цвета. — Кто это? — спрашивает она немного уставшим, но от того не ставшим менее прекрасным для Камилы, голосом. — Ань, это я, мне нужно кое-что, — и Щербакова быстро возвращает телефон на место, не желая больше слушать, уставившись в стену. Ей было стыдно даже слушать, что уж тут говорить о каких-то решениях проблемы. Стыдно и слишком больно. Аня ужасно винила себя за всё то, что сделала. Винила себя за то, что подавала ей надежды, за то, что совершала столь глупые поступки, как поцелуи, за то, что сближалась с ней. Естественно, всё это произошло не просто так, не из-за того, что ей всего лишь захотелось. Камила действительно ей нравилась. Каждый раз, срываясь, не обуздав свои желания, Аня впечатывалась в её губы своими. При поцелуях её сердце чуть ли не выпрыгивало из грудной клетки, а табун мурашек путешествовал по всему телу, достигающему максимальной чувствительности от нежных и аккуратных прикосновений Валиевой, не собираясь покидать его. Такого она точно не испытывала тогда в клубе, в тот день Щербакова лишь позабавилась с ней, но со временем Ане слишком понравилась эта девчонка. Настолько сильно, что не хотелось отпускать, но Щербакова считала, что это необходимо сделать, так будет намного лучше, хоть и придётся тяжело. От смеха и улыбки, подаренных подруге такой весёлой и жизнерадостной девушкой, ледяная Аня таяла, расплывалась лужицей и желала, чтобы эта улыбка всегда была адресована ей, но постоянно пыталась прогнать подобного рода мысли, это неправильно. Она искренне хотела, чтобы ничего и никогда не заставляло Камилу грустить и отчаиваться, но порой, не зная, сама становилась причиной её печали. Аня думала, что всё делает правильно, что если будет так себя вести, точно оттолкнёт девушку от себя. Аня всегда считала, что вся эта привязанность неправильна, но неправильны были лишь её поступки, когда та несколько дней не обращала на Валиеву внимания. Любовь — не привязанность. Аня этого не понимала. Она осознавала свои чувства, но не считала это любовью. И в этом никогда не выдающая неправильных ответов на парах Щербакова совершила ошибку. Всё-таки учёба и чувства — совершенно разные вещи. В чувствах нельзя быть лучшей. Вся проблема в том, что в жизни Щербаковой было только две основных оценки действиям : правильно и не правильно Услышав бодрый голос девушки, по компании которой уже неимоверно соскучилась, Аня словно впала в транс. Она соскучилась не только по её улыбке, смеху, глупым пререканиям, но и по нежным рукам на её талии, прижимающим всё ближе. По её мягким губам, отвечающим на поцелуй. Так соскучилась, что перестала дышать. Она боялась сделать больно, но не знала, что уже давно вонзила ей клинок в сердце своими поступками и эмоциональными качелями. Хотелось прямо сейчас выскочить из квартиры, из подъезда в этих тапочках и накинуться на неё с объятиями, а потом слушать, как Валиева упрекает её за то, что не надела пальто, прижимаясь ближе, вдыхая запах той самой сладкой вишни, которую она так любит, по-глупому улыбаясь и радуясь заботе со стороны Камилы, даже не обращая внимания на леденящий ветер, от которого промерзают все косточки. Но она не могла. Не могла себе позволить. Щербакова вообще была странной. Целует, чуть ли не признаётся в любви, а потом игнорирует, делая вид, что всё равно, будто вообще ничего не происходило, будто это было очередное развлечение. Аня закусывает нижнюю губу, в голову приходит «гениальная» идея. Пора снова вернуться в клуб. Девушка окунается в слегка непривычную ей атмосферу, после месяца перерыва кажется, будто пришла в первый раз. На ней чёрное шёлковое платье на бретельках, подчёркивающее фигуру, длина его доходит до середины бедра. На ногах шпильки, из-за которых девушка кажется сантиметров на десять выше, а волосы распущены, локоны элегантно спадают на плечи, не закрывая обзора на декольте и выделяющиеся ключицы. В нос отдаёт смесь различных запахов: алкоголя, женских и мужских духов и чего-то ещё. Аня быстро вклинивается в энергичную танцующую толпу. Она раз за разом подходит к барной стойке, вливая в себя шоты, выбивая алкоголем все мысли о волнующей каждую частичку души девушке с невероятно глубокими глазами. Щербакова пробирается в центр танцпола и полностью отдаётся танцу, продолжая забываться, топя всю свою боль. Сзади кто-то подходит, кладёт крепкие руки на её талию и притягивает к себе. Девушка оборачивается, перед ней стоит привлекательный высокий брюнет с тёмными глазами, которые она как-то разглядела при клубном освещении. Аня поднимает руки и заводит за его голову, касается шеи и волос на затылке. Парень склоняет голову, оставляет поцелуй на её шее горячими губами, скользит руками по бёдрам, немного приподнимая платье. Щербакова вспоминает её руки, прикосновения. По щеке течёт одинокая слеза, которую та молниеносно вытирает ладонью, запрокидывая голову и позволяя целовать свою фарфоровую шею. Парень вдруг отстраняется, хватает её за руку и куда-то ведёт. Проходя через танцующую толпу, он заводит Аню в мужской туалет, подхватывает за талию и сажает на стойку раковин, заставляя девушку приподнять брови от неожиданности. Незнакомец сразу же впивается в чужие губы грубым поцелуем, располагаясь между ногами Щербаковой. Он нагло исследует тело девушки руками, проводит по бёдрам, задирая и без того короткое платье. В какой-то момент в голове Ани что-то щёлкает. Она проводит параллель между этими грубыми и теми нежными, аккуратными прикосновениями. Его касания для Ани становятся противными. Она понимает, что это совершенно не то, чего она хочет. Он — не тот. Уже никто и никогда не станет тем самым человеком, кроме неё. Попытка забыться с крахом провалилась. Щербакова резко отодвигает парня от себя, расположив руки на его часто вздымающейся груди. — Мне нужно идти, — говорит она и опускается на плитку, поправляя платье. — Что произошло? — спрашивает парень, рвано дыша. — Увидимся в следующий раз, — бросает Аня, не задумываясь, и, стуча каблуками, выбегает из мужского туалета, а забрав одежду из гардероба — из здания. Щёки горят. Кто же знал, что эта девушка так сильно запала ей в душу, даже алкоголь не помог. Щербакова вынимает из кармана незастёгнутого пальто блок сигарет вместе с зажигалкой. Она поджигает сигарету, затягивается и дым проникает в лёгкие. Девушка думает о своей никчёмной жизни, о глупых поступках, обо всём на свете и, конечно, о ней. Ане стыдно. *** — Как у вас дела, девочки? — спрашивала Камила, плюхаясь спиной на кровать Алёны, вызывая её недовольство. — А главное, как вы сошлись? — Это произошло на кровати, на которой сейчас ты, бессовестная, лежишь. — С чего бессовестная? — Ну наверное потому, что кровать моя, — Алёна развела руками. — А вообще, я была очень удивлена, когда она меня поцеловала, учитывая то, что постоянно была с Марком. — Девушка показала пальцем на Сашу, стоящую рядом и положившую голову ей на плечо. — Даже не думала, что она способна на такое. Я ведь только надеялась на взаимность. — Так это Сашка сделала первый шаг? — Камила округлила глаза. — Ничего себе. — Ну да, — подала голос Трусова. — Только помимо того, что я торчала с Кондратюком, глубоко заблуждаясь и думая, что он любовь всей моей жизни, я ещё и о ней заботилась, только она не замечала. — В смысле? — удивилась Косторная. — В прямом, ты думаешь, тебе еду на целый день домовой что ли оставляет в холодильнике? А когда ты болела? Кто с тобой сидел и за руку держал, пока не заснёшь? — Так я думала, это всё дружеское, — оправдывается Косторная. — Я тоже сначала так думала, а потом… Вот, — девушка развела руками, а Камила засмеялась. — Вы такие милые. — С нами то всё понятно, — отвечает Алёна. — У тебя что? Рассказывай. Я обещала, что в первый раз промолчу, но тут недавно кое-кто вместе с кое с кем остался наедине в раздевалке, — намекала девушка. — Это вообще конец, — Валиева вздохнула, закрыв лицо руками. — С ней всё так плохо? — Вы о чём вообще говорите? — вмешалась Трусова. — О Щербаковой, — ответила Камила. — Не расскажу всего, но, короче говоря, я в болоте. И с каждым днём я погружаюсь всё глубже. А выбраться из этой трясины я не могу. — Каким литературным языком заговорила, — посмеялась Алёна. — Что у вас происходит? Хотя бы в нескольких словах. — Она мне нравится, — выдает Камила, от чего у Саши глаза на лоб лезут, а Алёна ведёт себя так, будто всю жизнь это знала. — Но я не могу понять эти её побеги, игнорирование, словно я пустое место, как будто ничего между нами не происходило. Она меня на прочность проверяет? — Ну слушай, тут только один вариант. Вас нужно спасать. — Я и сама знаю, но как мне это сделать, если я везде в чёрном списке, в универе она меня избегает, а в подъезд не пускает? Не караулить же мне её у двери, — отчаянно говорила Валиева. А потом до неё дошло. — Точно, подъезд. Алён, нужна твоя помощь, а лучше твоя, Саш. Ловкие пальцы набирают нужные цифры на домофоне, а в квартире раздаётся звонок. После половины ночи, проведённой в клубе, Аня проспала все пары из-за того, что телефон остался в пальто, которое она повесила в прихожей. Да и плевать, придумает отмазку. Девушка открывает глаза, проклиная того, кто ей звонит. — Кто? — сонно спрашивает Аня, опираясь свободной рукой на стену. — Трусова. Это срочно, открой. — А может по телефону? Обязательно встречаться? — Обязательно, нужно кое-что тебе отдать, — Щербакова сдалась. Она успела быстро почистить зубы и умыться, пока ждала девушку. Либо она решила растянуть время и пройтись по лестнице, либо лифт сломался. Звонок в дверь. Аня, не смотря в глазок, открывает и застывает на месте. Перед ней стоит растрёпанная и рвано дышащая Камила, которая явно устала, поднимаясь по лестнице. — Твой идиотский лифт сломался. Может впустишь? — Щербакова понимает, что закрывать дверь перед её носом — не вариант, Валиева может срагировать и всё равно её удержать, поэтому Аня отходит назад, впуская нежданную гостью. Но как же она всё-таки рада её видеть. — Почему ты здесь? И что это были за фокусы с Трусовой? — Щербакова сбита с толку. — Потому что нам пора поговорить. Если бы ты поняла, что это я снова звоню тебе, чтобы попасть в подъезд, то ты бы точно повесила трубку, как и в прошлый раз. Пришлось пойти на крайние меры. — Глупая, — произносит Аня, отводя взгляд в сторону. — Не торопись выгнать меня, для начала я выскажу всё, что думаю. — Сейчас я не буду тебя выгонять. Слушаю, — сказала, как отрезала. Девушка скрестила руки на груди. — Почему ты так поступаешь? Почему сначала целуешь меня, а потом избегаешь, игнорируешь, не можешь просто поговорить? Это так сложно? Почему каждый раз вынуждаешь меня унижаться? Писать тебе, звонить, а потом понимать, что меня просто кинули в чёрный список, искать встречи любым способом, как сейчас, для чего это всё? Думаешь, что я титановая? Что у меня сердце железное? Думаешь, что я выдержу всё на свете и со мной можно поступать как вздумается? Ань, ты идиотка? — повышала голос Камила, теребя рукав пальто. Щербакова закусила губу, сдерживая предательски подступившие слёзы. Она молчит. — Пожалуйста, подумай хоть раз обо мне. Не будь эгоисткой, я тоже человек, — она чуть ли не шептала. — Я тоже чувствую. — Не могу, — выдавила из себя Аня. — Неправильно. — Забудь это слово. — Я не знаю, что делать с этим, — она раскололась на маленькие кусочки. — Это слишком тяжело для меня. Чересчур. — Делай так, как велит сердце. Прислушался к себе. Не отрицай. Прими и признай. Пожалуйста, хватит мучать нас обеих. Я не могу так больше, — она слегка помотала головой из стороны в сторону. — Я ведь люблю тебя. По щекам Ани текут слёзы. Она всё понимает, но это, правда, сложно — переступить через себя и все свои предрассудки. Но слишком больно терять её. Камила наклоняется, быстро расправляется с молнией каждого из ботинков, буквально выпрыгивает из них и преодолевает расстояние между ними с Щербаковой за секунду. Валиева располагает холодные ладони на скулах, заставляя Аню немного вздрогнуть. Камила приближается и мягко, осторожничая, касается её губ. Солёная жидкость стекает по лицу и попадает на уста, придавая поцелую солоноватый вкус. Она целует нежно, чувственно, желая передать всю свою самую искреннюю любовь. В сердце словно распускается восхитительной красоты цветок. Такой же невероятный, как Аня Щербакова.