Одним целым

Камила сидит рядом с Аней на её диване, сложив по-турецки ноги и касаясь одной из них бедра девушки, её голова покоится на плече Щербаковой. Наконец-то она близка к ней настолько, насколько ей хотелось. Аня что-то вырисовывает ноготком по ее бедру, приятно щекотя кожу, отчего ногу хочется почесать, но Камила терпит, потому что нравится, Аня нравится. Сейчас они наконец спокойны, расслаблены и влюблены. Возможно, что-то тревожит каждую в глубине души, но рядом с любимым человеком все переживания отходят на второй план. — Будешь моей девушкой? — вдруг спрашивает Камила, воспользовавшись недавней тишиной и тщательно подумав. Аня улыбается и вырисовывает на её бедре ответ острым ноготком, направляя по телу девушки будоражащий табун мурашек, скрепляя ладони в замок. — Давай попробуем. Я постараюсь. — Аня начала преодолевать свои страхи. Барьер, выстроенный ей после всего пережитого, эта китайская стена начала потихоньку рушиться. Камила разбирала её по кирпичикам собственными руками, своим тяжёлым трудом, а ведь всё только начиналось. Кто знает, что ждёт их в будущем. Щербакова вздохнула. Наконец она решилась, наконец до неё начало доходить, что избегать — не выход. — Спасибо. Я думала, что мне придётся ещё лет десять за тобой бегать, — Камила облегчённо вздыхает и тепло улыбается, радуясь поистине невероятному и счастливому моменту. Она выглядела словно котёнок, который нежится и мурчит под ласками своего хозяина. — Все настолько плохо? — Хуже, чем ты думаешь, Ань, — девушка усмехнулась, ласково погладив большим пальцем нежную кожу её ладони. — Так глупо, — Аня озвучила свои мысли. — Да уж, ещё как глупо, — поддакивала Камила. — Слушай, а ты встречалась с кем-нибудь? — вдруг спросила она. — Нет, — подумав несколько секунд, ответила Аня, а сердце ёкнуло, вспоминая. — Правда? Так ты ни с кем не встречалась? — Камила убрала голову с плеча Щербаковой и немного отстранилась, не расцепляя рук, наслаждаясь приятным тёплом Аниной ладони. — Правда, — отвечает Щербакова, заглядывая прямо в душу. Солгала. — Я горда собой, — улыбаясь, отвечала Камила. — Первая, кто смогла разморозить сердце Анютки Щербаковой. — Не обольщайся, — как всегда, закатив глаза, улыбнувшись, сказала Аня. Её тяжело забыть. — Ты постоянно это говоришь. Я заметила, абсолютно всегда, — Камила поделилась своей внимательностью, немного приблизившись. Она невзначай подвинула руку, лежащую на диване, пальцем девушка коснулась оголённого бёдра Щербаковой. Почему на ней шорты? Ответ прост и постоянен — жарко, ей всегда жарко. — Мне нравится. Звучит круто. — Да уж, круто, — Камила усмехнулась. — А у тебя кто-нибудь был? — Аня не скрывала своего интереса, куснув нижнюю губу. — Было однажды, — она отвела взгляд и набрала в лёгкие воздуха. — Я расскажу, но как-нибудь потом, не сейчас. Так каков этот ваш Андрей Павлович? — Камила перевела тему с неприятной для себя на не очень приятную для Щербаковой. — Опять ты за свое, ты в прошлый раз так орала, — вспоминала Аня. — Он хороший преподаватель, несмотря ни на что, я буду это говорить. Если мне нравится то, как он преподает, это еще не значит, что он привлекает меня как мужчина. Что за глупости? — но для Ками такие, как может показаться на первый взгляд, мелочи — уже причина для ревности. — Видимо, только для тебя это глупости, — пробубнила она, опустив взгляд в пол. — Прекрати, — Щербакова сжала тёплую ладонь в своей руке. — Что прекратить? — девушка вновь подняла глаза. — Свою ревность. — Любовь без ревности — не любовь. Разве полное её отсутствие и доверие не говорят о том, что это, скорее, равнодушие? Конечно, если любишь, не захочешь, чтобы твой человек доставался кому-то еще. Кто-то может не показывать этого, до последнего храня в себе, кто-то говорит в открытую, кто-то закатывает истерики. Я считаю, что ревность присутствовать должна, если действительно любишь. — Если мыслить по-другому, то, разве не хорошо, когда дают свободу, доверяя? Некоторым ведь такое и нужно. При ревнивом человеке они чувствуют себя словно в темнице со связанными руками и ногами. Уверена, что такой человек точно будет ограничивать любимого в чем-то. А тот, кого ограничивают, кому не доверяют, попросту сбежит, не станет терпеть это. Но тогда это уже не любовь. Это зависимость, собственничество. Желание быть единственным владельцем. Тебе не кажется, что это уже странно? — Разные люди бывают, — Камила пожала плечами. — Кстати, может сегодня без проекта? У меня нервных клеток из-за твоих побегов умерло намного больше, чем обычно. А они, между прочим, не восстанавливаются. — Нельзя, ничего страшно, переживёшь. Тем более, они восстанавливаются, только очень медленно. — Ань, пожалуйста, — Камила посмотрела на неё щенячьими глазками и еле заметно выпячила нижнюю губу. — Даже не смотри на меня так. Нет. У нас всё же договор, не забыла еще? — Аня была непреклонна. — Господи, какие договоры? Тут все забудешь, когда твоя любимая девушка бегает, а ты думаешь о ней всё свое свободное и занятое время, — не унималась Валиева, пытаясь избежать работы над проектом, давя на жалость. Прокатит? Точно нет. — Так значит, я постоянно в твоей голове? — спросила Аня, по-доброму усмехнувшись. — Значит так. — она кивнула. — Сейчас я хотя бы буду думать о хорошем. А не о том, что же задумала эта Аня и как же мне с ней поговорить. — Камила изображала задумчивость, нагибая голову в разные стороны, касаясь подбородка пальцами свободной руки. — Правда, Ань, не делай так больше, пожалуйста. Это даже хуже, чем отказ. — Мне нужно будет привыкнуть к отношениям. Так что не жди от меня многого — предупредила она. — Не буду, не беспокойся, всё в порядке, я понимаю, — Камила нашла вторую ладонь Ани и обхватила её свободной рукой, слегка сжав. Щербакова улыбнулась, удивляясь пониманию своей девушки, по всему телу разлилось тепло от таких слов и нежных прикосновений. — Здесь инговая форма, запомни, Past Continuous. — Камила сидела совсем близко к Ане, соприкасалась с ней плечами. Валиева рассматривала каждый уголок лица девушки, замерев, улавливая её голос отрывками. Длинные тёмные ресницы, милый носик без каких-либо неровностей, тонкие губы, которые так и влекут, привлекательная линия скулы, собранные в пучок длинные волосы, пряди которых, выбившись из удобной причёски, падают на глаза, Ане приходится заправлять их за ухо. Без макияжа она ещё красивее. Спустя пару секунд взгляд Камилы упал на лебединую шею и выразительные ключицы, к которым так и хотелось прикоснуться. Желательно губами. А она это обязательно сделает, не сегодня, но сделает. Она выглядит словно самая прекрасная принцесса в мире. — Камил, — Щербакова помахала прямо перед глазами девушки, но та не откликалась. — Камила. Валиева! — повышала она голос. — Что? — наконец придя в себя и покинув мир фантазий, спросила Камила. — Сконцентрируйся на английском. Не отвлекайся, я что, в пустоту говорю? — Аня возмущалась, она ведь пыталась хоть чему-то научить эту бестолковую девчонку. — Как можно не отвлекаться, если учитель такой хорошенький? — подперев подбородок рукой и открыто начав пялиться на Щербакову, задала вопрос Валиева. — Камил. У нас сейчас английский, а не уроки по флирту, — она смутилась, точно смутилась, но сдержала улыбку, поджав губы и вновь стала серьёзной. — Я не могу назвать свою девушку хорошенькой? — спрашивала Валиева, хлопая глазками. Аня невольно вспоминает песню, в которой поётся «Хлопай ресницами и взлетай», улыбка так и просится. — Не веди себя как ребёнок, — в итоге выдаёт она. — А разве не по-детски было убегать от меня? Игнорировать? — Камила снова вспомнила. — Давай больше не затрагивать эту тему. Знаешь же, что для меня это малоприятно, — Щербакова опустила глаза на тетрадь и стала теребить кончик листа пальцами. — Прости, вылетело. Правда, извини, Ань, я не специально, — Валиева мысленно дала себе подзатыльник и поджала губы от стыда. Она просто не знала, куда себя деть. — Забудь, — спокойно отреагировала Щербакова. — Вернёмся к теме. Камила пыталась слушать внимательно и впитывать максимум информации, захотелось вынести из этих уроков всю пользу и доказать, что она очень способная даже в нелюбимом английском, если постарается, всё-таки Щербакова искренне пытается ей помочь, прикладывая силы. — А ты сможешь проводить меня до остановки? Сегодня на автобусе поеду, последний рейс остался, поэтому нужно поторопиться. — Хорошо, — ответила Аня. — Но мне нужно переодеться, подожди, я быстро, — бросила она и убежала в спальню, а вернулась буквально через пять минут. — Действительно, быстро, — согласилась Камила, стоя на входном коврике одетая, выжидая, пока Щербакова соберётся. — Вот, а я сказала, — произнесла Аня, молниеносно застегнув пальто на пуговицы. Девушка обулась и уже открыла дверь, приготовившись выходить на лестничную клетку, но рука Камилы, взявшая её за запястье, помешала и притянула к себе, затащив обратно в квартиру. — Ты собираешься пойти так? — недоумевая, спросила девушка, пройдясь по Ане оценивающим взглядом. — Да, что-то не так? Валиева отпустила руку девушки, открыла чужой шкаф, стоящий у входа, подвинув дверку со стеклом, немного порылась по полкам и кое-что достала. — Ты так заболеешь, — Камила расстегнула Анино пальто на две пуговицы и расположила черный тёплый платок на её голове, закрывая уши. — Там же холод ужасный, как будто зима. — Она повязала ткань и расправила торчащие детали, спрятав часть платка под пальто, прикрывая шею, и застегнув недавно расстёгнутые пуговицы. — Ты почему ничего на голову не надеваешь? — Камила смотрела в глаза девушке напротив, заглядывая в душу, выжидая ответа, положив свои руки на чужие плечи. — Ты такая милая, — тихо произнесла Щербакова, улыбнувшись и заставив Валиеву повторить за ней. Они стоят, две дурочки, смотрят друг на друга, не скрывая улыбки. Вскоре мимические мышцы сводит, девушки хватаются за щёки и решают всё-таки выйти из квартиры. Продолжительность дня всё уменьшалась и уменьшалась, поэтому на улице потемнело и похолодало. Ветер то стихал, то снова бушевал, пошатывая ветки голых деревьев и прекрасных ёлок, мимо которых девушки проходили. Стылый поток воздуха срывает с Аниной головы платок, Камила останавливается, вынимает промёрзшие красные руки из карман и поправляет головной убор Щербаковой, касаясь холодными пальцами румяного личика, закрепляя понадёжнее, своей заботой ещё больше растапливая её сердце. А Аня лишь отвечает робкое «спасибо», осознавая, что, наверное, никогда раньше не получала такой заботы, даже от бывшей. Камила пробуждает всех доселе мёртвых бабочек, сидящих внутри Щербаковой. Свет фонарей падает на асфальт, освещая дорогу и тротуар, по которому девушки шли. Красиво светятся вывески и рекламы магазинов, на какой-то из лавочек парка сидит влюблённая парочка, парень надевает на замёрзшие руки девушки, как можно понять по этикетке, только что купленные тёплые варежки, а она целует его в нос и прижимает к себе, крепко обнимая. — Какие милые школьники, — выдала Аня. — Милые, — Камила кивнула. — Ты тоже. — Они посмотрели друг на друга, обменявшись улыбками. — А ещё несказанно красивая. Глаза Щербаковой наполняются счастьем и начинают светиться. Ей вовсе не нужна была жёлто-оранжевая звезда, находящаяся где-то там в космосе, её собственное солнце, которое дарит незабываемые ощущения и эмоции, совсем рядом. Аня просовывает руку в чужой карман, обхватывает своей ладонью другую, скрепляет в крепкий замок и перемещает в карман своего пальто, а щёки Камилы, кажется, готовы треснуть от радости. На нос младшей падает маленькая снежинка, которую она не видит, но чувствует кожей. А следом девушка выставляет ладонь, на неё опускается ещё несколько таких же красивых кристальных снежинок, похожих на шестерёнки, которые сразу таят и ещё больше морозят кожу, а Камила восторженно восклицает, несмотря на ощутимый холод. — Ань, смотри, первый снег, — ладонь девушки, согретая теплом Щербаковой, выскальзывает из её кармана. Валиева вытягивает руки по бокам ладонями вверх и, кружась вокруг своей оси, смотрит на небесное полотно, украшенное виднеющимися звёздами, любуется падающими кристалликами до тех пор, пока некоторые из них не попадают в глаза. Камила звонко смеётся и потирает глаза, а Аня наблюдает за этой забавной картиной. Щербакова вынимает руку из тепла своего кармана и выставляет её, ощущая на коже стремительно тающие снежинки. Спустя пару минут снег начинает валиться хлопьями, а Камила хватает Аню за руку и срывается с места. — Ты с ума сошла? Куда мы бежим? — кричала Щербакова, находившаяся позади. Но Камила не отвечала, девушка подала голос лишь тогда, когда обе оказались у нужной им остановки, пора прощаться. — Первый снег. Ты и я. Разве не романтично? — спросила Валиева, пытаясь отдышаться от безумной вечерней и незапланированной пробежки, жадно хватая кислород губами. — Да уж, так романтично, что весь лоб потный, — посмеялась Щербакова, не расцепляя рук. — Ты всё равно красивая, не переживай, — улыбалась Камила. — Всё, прекращай, — Аня попыталась вернуть своё привычное серьёзное выражение лица, скрывая улыбку, поджимая губы. Но в этот раз не получалось, она опустила голову. — Нравится? — воодушевилась девушка. — Я могу ещё хоть сотню раз тебе это сказать. — Нет-нет, обойдёмся без этого. — Ну, тогда пора прощаться, — подытожила Валиева. — Пора, — кивнув, Аня согласилась и заметно погрустнела, но в в какой-то степени ощутила облегчение от того, что останется одна и сможет переварить всё произошедшее за день. Камила расцепляет руки, чувствуя какую-то пустоту. Девушка отходит, машет рукой на прощание и отворачивается. Валиева делает несколько шагов, а Аня всё еще смотрит ей вслед, не осмеливается уйти. Камила останавливается, пару секунд думает, а потом разворачивается и бежит на девушку, широко расставляет руки и чуть ли не сбивает её объятиями, заключая в надёжное кольцо своих рук. Она гладит по спине, ощущает щекой шероховатый материал, из которого сделано пальто Щербаковой, чувствует еле уловимый запах её приятного, нежного парфюма. — До встречи, — говорит Камила, отстранившись. Она замечает, как подъезжает автобус и мгновенно забегает в него, усаживается и машет в окно рукой после того, как транспорт тронулся. Она всё-таки такая волшебная.