Одним целым

Выпив всю необходимую кучу таблеток для скорейшего выздоровления, Щербакова лежит на коленях своей девушки, пока та перебирает пряди её шелковистых распущенных волос, а чуть позже Валиева вспоминает об Аниной татуировке, которая всегда вызывала повышенный интерес, и просит ту повернуться на бок, чтобы вблизи рассмотреть рисунок. — Алёна сегодня выглядела странно, постоянно будто где-то летала. Её способности надевать маски эмоций, конечно, можно позавидовать, как и твоей, но в этот раз, похоже, это не работает, как бы она не пыталась натягивать улыбку. Видно, что она чем-то расстроена, — Камила проводит подушечками пальцев по чёрным линиям на нежной коже шеи девушки, лежащей боком на её коленях, упирающейся локтём в матрас своей кровати. Правую руку Камила располагает на её плече. — Скорее всего всё из-за того, что Саша большую часть времени уделяет учебе. Но раньше она не казалась такой задумчивой. — Может ей это просто надоело? Наверное тяжело, когда любимый человек не уделяет тебе внимания, — Щербакова вспомнила, как сама избегала Сашу раньше, но всё уже в прошлом. Аня ощущала что-то странное, будто плохое предчувствие. — Я не знаю. Просто надеюсь, что у них всё будет хорошо, не хочу, чтобы Алёна страдала, пыталась делать вид, что всё в порядке, а на самом деле переламывалась по частям. Это будет больно видеть. Она не этого заслуживает, — голос приобрёл заметные нотки грусти, ведь Косторная была очень дорога Камиле. Она выслушивать все её вопли, поддерживала, была рядом в нужный момент. Девушка решает сменить тему, чтобы не веять грусть и не начинать беспокоится еще сильнее. Ведь чем больше думаешь — тем больше переживаешь. — Это единственная твоя татуировка? — спрашивает Валиева, продолжая водить по чужой коже пальцами. — Ты серьёзно? — из уст Щербаковой слышится возглас, выражающий искреннее удивление. — Ты ни разу не замечала, когда мы столько времени вместе переодевались в одной раздевалке? — Помимо тебя там постоянно толпится куча девушек, — оправдывается Камила, осознавая степень своей невнимательности. — На других засматриваешься? — слышится усмешка, Щербакова улыбается, ее вопрос остаётся без ответа. — Приподними футболку. — Просит она, не желая двигаться самой. — Зачем мне приподнимать свою футболку? Извращенка. — Боже, Камил, — Аня начинает заливисто смеяться, прикрывая лицо ладонью, забавляясь словами своей девушки и напрочь забывая о том, что вообще болеет. — Мою футболку приподними. До Валиевой наконец доходит, она мысленно ударяет себя по лбу, выдаёт протяженое «Ааа» и выполняет просьбу, высоко задирая чужую белую футболку, обнажая гладкую кожу спины и острые лопатки, немного прикрытые тканью белого топа. — А ты нетерпеливая, — Аня вновь усмехается, располагая свою руку на оголённом бедре Валиевой. — Что-то не устраивает? — Камила перенимает эмоции девушки, вскидывая брови. — Всё устраивает, — Щербакова игриво проводит пальчиками по бедру до колена. — Вот и молчи, — Камила шутливо слабенько бьет девушку по макушке, вызывая её недовольство. — Ты действительно играешь с огнём всё чаще и чаще, скоро сгоришь. — Если с тобой, то я готова даже сгореть заживо, — Валиева не видит, но Щербакова улыбается так глупо, как, казалось, она вообще не способна улыбаться. — На каком это языке? — Спрашивает девушка, замечая чёрную надпись с заметным пробелами между словами, тянущуюся вдоль костей позвоночника, ни на миллиметр не сдвигаясь с заданной прямой. Она касается горячей кожи и ведёт подушечками пальцев кривую дорожку до конца татуировки. — На французском, мой любимый язык, — рассказывает Аня. — Tout commence par un choix, что означает «Всё начинается с выбора». — Когда ты набила её? — В июне, после экзаменов, это моя вторая татуировка. Благодаря выбору — взяться за голову — я теперь здесь, — коротко, но понятно. — Посмотри выше, в районе правой лопатки. Камила переводит взгляд выше и, отодвигая мешающую лямку топа, замечает еще одну надпись, только она короче, а слова написаны не таким размашистым почерком, более непонятным. — Sans espoir, j'espére. Без надежды, надеюсь. Всё просто, я не люблю надеяться. Всегда, когда я надеялась на хорошее, случалось плохое. — Надейся на лучшее, готовься к худшему, так легче принять, если вдруг случается что-то плохое, — Валиева вновь пальцами по горячей коже, будто не в силах совладать со своими руками, слишком хочется коснуться. — Это все татуировки? — Нет, у меня их всего четыре. Я очень удивилась, когда услышала, что ты не догадывалась о существовании остальных трёх, бабочку ты уж точно заметила. На шее, лопатке, линии позвоночника, угадаешь, где четвёртая? — На запястьях у тебя ничего нет, на ключицах тоже, иначе я бы точно заметила, — начинает рассуждать Валиева. — Ну, знаешь, я уже сомневаюсь, что ты заметила бы её, если бы она была набита на руке или ключице, — Щербакова тихо посмеивается и поднимается. Камила принимает позу лотоса, а Аня садится на колени напротив девушки, упираясь руками в матрас. — Значит она на той части тела, что чаще всего закрыта одеждой, — девушка игнорирует издевательства с Аниной стороны, продолжая озвучивать свои догадки. — У тебя есть три попытки, — Аня излагает условия только что придуманной игры. — Отгадываешь — я тебя целую, не отгадываешь — буду дразнить целую неделю, не разрешая касаться. — Думаешь, что я буду спрашивать разрешения? — Камила усмехается. — Ты сама то выдержишь? Веришь хоть в свои слова? — Ответа Валиева не получает, что ещё больше её веселит. Аня лишь смотрит в её чёрные омуты, не отрываясь. — Согласна. — Приступай. — На стопе? — первое предположение и мимолётный крах. — Нет, — произносит Аня, улыбаясь. — На копчике? — девушка всё ещё пытается попасть, выдвигая новое предположение. — Не угадала. Дам подсказку, она находится кое-где спереди. — На ребре, — уверенно утверждает Валиева, почему-то ей кажется, что она попала. Аня берётся за края расправившейся футболки. Девушка задирает её, а следом совсем немного приподнимает край белого топа, не позволяя увидеть лишнего, чтобы взору Камилы открылась лишь очередная надпись на ребре под грудью. Валиева машинально кладёт руки на чужую талию и слегка приближается, чтобы лучше видеть небольшие буквы. — Почему нет? — спрашивает Валиева, переведя «Why not?» с английского. — Почему нет, — Щербакова кивает, чувствуя обжигающий жар от её рук, лежащих на талии, который ощущался, похоже, сильнее, чем когда-то температурный. Аня передвигает колени, усаживаясь на бедра Камилы сверху, обхватывая руками её щёки. — Уже не боишься меня заразить? — Камила довольно улыбается, ожидая дальнейших действий. — За пару дней я, кажется, разучилась целоваться, может напомнишь какого это, если уверена в своем иммунитете? Тем более, это же часть уговора, — тихо произносит она, опаляя дыханием чужие приоткрытые губы. — С радостью, — короткий ответ, и вот уже одни мягкие губы накрывают другие, руки скользят по разгорячённой коже, а больная, видимо, уже вовсе и не больная, разве что совсем немного, ей. *** — Мам, не получится приехать, Аня заболела. Всё нормально, я о ней позабочусь. Пока, не скучай, — Камила заканчивает разговаривать и продолжает улыбаться, сбрасывая звонок. — Я вижу, у вас всё хорошо? — спрашивает только подошедшая вместе с красноволосой девушкой Алёна, усаживаясь на подоконник. — Да, — Валиева радостно кивает. — Наше общение вышло из тупика, всё становится лучше. — Тебя сейчас точно кто-нибудь сгонит, либо уборщица, либо преподаватель, — к Алёне обращается Трусова, в этот раз находящаяся рядом, а не в столовой с Марком, как тогда, когда Камила видела её в последний раз. — Я уже думала, что ты нас бросила, — говорит Валиева, обращаясь к Трусовой, шутливо ударяя подругу локтем. — Как же я вас брошу? — Саша улыбается и опирается рукой о подоконник, на котором расположилась Алёна. — Обычно, не составит труда, — Косторная пожимает плечами, выглядит обиженной. Саша переводит на неё взгляд и улыбка сползает с лица, будто между ними действительно произошло что-то неприятное. Камила переводит тему, чуя неладное, и предлагает всем вместе пойти к кофейному автомату и чего-нибудь купить. Идя с Алёной по коридору после третьей и предпоследней пары, Камила решается задать вопрос, волнующий её с самого утра. — Что у вас произошло? — спрашивает девушка, касаясь запястья подруги, останавливая её. — Ничего, — говорит Алёна и слабо улыбается. — Не ври, я же вижу, — Валиева двигается к ближайшему подоконнику, чтобы не мешать проходящих студентам. Девушки становятся, опираясь на край подоконника бёдрами. — Меня настораживает то, что она вообще перестала уделять мне внимание. Чаще всего я засыпаю одна, потому что она занята, просыпаюсь одна, потому что она встаёт раньше, чтобы всё успеть. Я уже забыла, когда в последний раз обнимала её, держала за руку, когда мы проводили вместе время. Она то и дело за книжками, а эти пару дней вовсе уходит, говоря, что нужно кое с кем встретиться. Она меня избегает? — спрашивает Алёна, поднимая на подругу тревожный взгляд. Та самая вечно улыбающаяся, излучающая позитив Алёна, поникнув, смотрит на Камилу щенячьими глазами. — Поговори с ней сразу, как только она вернётся в комнату. Прямо спроси у неё, что именно не так, почему она отдалилась, может есть какая-то причина помимо её завала. Не расстраивайся, Алён, всё будет хорошо, не думай о плохом, — Камила утешает, кутает в свои объятия и гладит по спине, верит, что они с Сашей всё смогут разрешить, а Алёна верит ей, обнимая и прижимаясь в ответ. *** Аня слышит мелодию звонка, которая стала радостью, ведь её одиночество скрашивала Камила, приходящая каждый день, нажимающая на кнопку этого звонка. Благодаря заботе любимой девушки Щербаковой уже намного лучше, поэтому она сразу встаёт с кровати, надевает тапочки и направляется к входной двери, чтобы отворить её и впустить долгожданную гостью. Но, как только она проворачивает задвижку и открывает дверь, улыбка покидает лицо. Перед ней стоит вовсе не та, которую она так ждала в течение всего дня, не та, чьему приходу Аня обрадовалась бы. — Не меня ждала? Неожиданно, да? — спрашивает Трусова, слабо улыбаясь, стоя по ту сторону порога. — Отойди от двери, здесь холодно, а ты болеешь. Могу я войти? Щербакову пугает беспокойство с её стороны, а больше всего её пугает визит этой девушки, но на этот раз она не вызывает такого спектра негативных эмоций, разве что только полное недоумение. — Зачем ты пришла? — на случай непрошенных визитов, а в частности, визитов Трусовой, подготовлена заученная фраза. — Принесла тебе мандаринов, скоро же новый год, — объясняется Саша преступная порог, закрывая за собой дверь и раздеваясь. — До нового года ещё месяц. — Он быстро пролетит, — Трусова разувается и протягивает Ане пакет с фруктами. — Не стоило, у меня аллергия на цитрусовые, — девушка и не планирует забирать принесённый, так сказать, подарок. — Зачем ты здесь на этот раз? — Волновалась, — ответ выбивает почву из-под Аниных ног. Неужели? Она волновалась? Да быть такого не может.Удивила. — Я высказала тебе своё мнение ещё в прошлый раз. Давай договоримся, не тревожь меня, ладно? Я не хочу возвращаться к прошлому, — Аня не упоминает про болезненность того самого прошлого, она хочет, чтобы Трусова скорее покинула её квартиру, пока не пришла Валиева. — Я не буду угощать тебя чаем или ещё чем-то. Просто уходи, пока здесь не появилась Камила. И забери с собой мандарины. Красноволосая кусает нижнюю губу и шумно вздыхает, но ничего не может поделать. Она надевает верхнюю одежду, уличные ботинки, захватывает не принятый хозяйкой квартиры пакет, хлопает дверью и быстрым шагом удаляется,не желая попасть на глаза Валиевой. А Щербаковой остаётся лишь гадать, правдой ли было её волнение? Именно оно сподвигнуло на визит? Всё это странно. Вскоре Аня вновь слышит мелодию звонка, но в этот раз она уверена, что это Камила. Щербакова открывает дверь, и улыбка становится лишь шире. Девушка быстро переступает через порог, снимает уличную одежду и бросается на Анину шею, лёгкие Щербаковой наполняются приятным любимым ароматом вишни. — Я была в аптеке, твои капли заканчиваются, поэтому задержалась, — объясняет девушка, а Аня улыбается ей в шею. Она только рада, что Камила не застала на её пороге Трусову. — Кстати, большинство татуировок у тебя набито со стороны спины, может это какая-то закономерность? — спрашивает Валиева, лёжа в Аниных объятиях, утыкаясь носом в её шею. — Никакой закономерности здесь нет. Мне просто очень нравится бить их именно со стороны спины, вот и всё. Я думала набить «Why not?» на копчике, как ты и говорила вчера, но потом решила, что можно разнообразить и набить под грудью, так тоже интересно. — Если ещё когда-нибудь захочешь набить татуировку, то бей на ключицах, они у тебя острые и выразительные. Какая-нибудь веточка очень красиво будет смотреться здесь, — Валиева слегка отодвигается, чтобы провести пальцами по косточке ключицы. — Возьму на заметку, — Аня целует девушку в макушку. *** Встречаясь с Алёной утром в университете, Камила ловит ещё более тревожный взгляд зелёных омутов, но решает не набрасываться с вопросами сразу. — Скоро Аня вернётся, она почти выздоровела, — с широкой улыбкой сообщает Валиева, поворачиваясь к подруге. Она замечает её задумчивое выражение лица. — Алён? — Девушка щёлкает пальцами перед лицом Косторной. — Что? — спрашивает светловолосая, придя в себя. — У тебя всё нормально? Кажется, что ты выглядишь расстроеннее, чем вчера, — Камила волнуется. Неужели разговор прошел вовсе не гладко? — Мы расстались, — произносит Алёна, а глаза начинают наполняться слезами. — Что она сказала? Вы поругались? — Она сказала, что всё ещё что-то чувствует к Ане, — Косторная закусывает губу, чтобы не расплакаться.