Шалфей и Розмарин Комната Трисс В то же самое время
— Прости, Трисс. Я и не знал, что у истории Мангуста настолько печальный конец. И всё же судьба у него не завидная. — Лютик, я выполнила свою часть сделки и не будем больше о прошлом. Ты узнал что-нибудь для меня? — Увы, пока ничего. Марабелла вот уже несколько дней отсутствует в приюте. Говорят, уехала к матушке на некоторое время. Придётся подождать. Но я уверен, что с мальчишкой всё решится в лучшую сторону. — Надеюсь. Возможно, в ближайшее время нам вновь придётся уехать. У меня будет просьба присмотреть за ним. — Я не нянька, Трисс. — Может, Присцилла? — Может, у уточки доброе сердце. Она, правда, чудо. Поговори об этом с нею. А комната же за тобой, так что он вполне может оставаться здесь. В этом проблем не будет. А что вы всё расследуете? — Не могу толком ничего и рассказать. Есть подозрения, что Цири вновь ввязалась в какую-то неприятность. Или некто пожелал возродить Дикую охоту. — О, это опасно. В последний раз мы виделись с нею три месяца назад. Она сопровождала Йеннифэр в Туссент. Так что все пути ведут туда. И тебе стоит рассказать об этом Геральту…. Прости. Лютик поднимается со стола, поправляя свой фиалковый камзол. На его лице играет приятная глазу улыбка, и он подходит к окну, аккуратно выглядывая из него и ловя взглядом прохожих. — А где твой малоразговорчивый друг? — Внизу. Он повёл пообедать Януша. Они так неплохо сдружились за эти пару дней. — Эм. У меня же он вызывает странные, пугающие чувства. Будто я постоянно на прицеле и он готов… как бы это мягко сказать… — Хватит, Лютик. Без всяких слов. Лютик не продолжает разговор, хотя в его вольной душе восстаёт возмущение. Так и хочется сказать нечто необычное, завуалированное, но при этом явно донести свою мысль. Но, зная Трисс, он понимает, что подобное она едва ли оценит. От того приходится замолкнуть. Он проводит пальчиком по узкому деревянному подоконнику, и его взгляд случайным образом падает в угол комнаты. За занавесью он замечает часть белых копыт и, поднимая игрушку, он подносит её к дневному свету. В игре теней она будто оживает, создавая иллюзию живого существа: настолько она хороша! Это единорог — небольшая фигурка, выполненная из дерева и украшенная красками. Изящный, аккуратный и такой обаятельный. Лютик невольно крутит его в руке, будто пытаясь найти изъян. — Недурно! Чародейка располагается за столиком и поправляет причёску, заправляя выбившиеся огненные пряди обратно в красивую заколку в виде голубой кувшинки. Её руки порхают над волосами аккуратно, будто и не касаясь их. Она и вовсе не обращает внимания на поэта, её мысли заняты предстоящим разговором с Филиппой, и она продумывает его тщательно. Учитывая, что она должна рассказать о странностях своего путешествия и при этом обезопасить раскрытие Цириллы. Это как шаги по тонкому, едва образовавшемуся льду. Один неверный шаг — и упадёшь в ледяную воду.***
Разговор с Дийкстрой оставляет на её сердце неприятный осадок. Горечью он застывает на её губах. И прошедший вечер она проводит в тишине и покое, наблюдая за тем, как искусно Детлафф управляет вниманием мальчика и увлекает его в простое занятие по элементарной вырезке из дерева. Последующие дни заключались в обычной суете и подготовке к поиску подсказок о событиях на Кривоуховых топях. Единственный свидетель отказывался говорить что-либо. Януш упорствовал и молчал как рыба. Но рассказывал обо всём, был жив и довольно весел, особенно в компании вампира. Однако роковые события, произошедшие в Штейгерах, были той темой, которой он изрядно избегал. В свободное время она выбралась в лавку одного знаменитого травника в Новиграде и закупалась там всем необходимым. Особенно её интересовали ингредиенты для приготовления простейшего амулета — глаз Нехалены. Он мог пригодиться ей на случай, если им вновь встретится загадочная лошадь из Штейгеров. А на эту встречу в глубине души она и надеялась. Поэтому оставшееся время она тратила на его изготовление.***
— Трисс, красивая игрушка. Она лишь усмехается в ответ, предполагая, что ему досталась в руки одна из работ Детлаффа. А уж его способности она ценит выше всех, от того и воспринимает похвалу как само собой разумеющееся. Но едва её взгляд падает на барда, как она замирает. Это дело рук вовсе не Детлаффа, и подобную игрушку она видела не так давно на Кривоуховых топях. Только вот её она оставила там же, прямо в той замороженной хате, на столе. — Откуда она взялась? — Лежала на полу. Я никогда не видел единорогов. Интересно, а она сделана с натуры? — он ставит игрушку на стол прямо перед Трисс. — Пойду разыщу Присциллу. А то я слышу приближающиеся шаги, не хотелось бы попасться на глаза твоему другу. Неприятная тишина оставляет в душе холодный осадок. Она смотрит на игрушку в надежде почуять хоть крупицы магии и найти нормальное объяснение внезапного появления её в их комнате. Но ни магии, ни разъяснения не приходит, и она хватает в руки глаз Нехалены и проводит им перед игрушкой. Но ничего не происходит, а в этот момент в комнату вбегает Януш. Он смеётся и будто бы убегает от Детлаффа. Но, заметив игрушку, замирает на месте. Детлафф показывается следом и прикрывает дверь, не понимая царившее в воздухе напряжение. — Красивый единорог. Ты купила его в лавке? — беззаботно спрашивает он, опускаясь на кресло. — Это мой… В голосе Януша проскальзывают неуверенные нотки. Он хватает руками единорога и смотрит на него с неким раздражением. Затем подходит к раскрытому окну и резким движением выбрасывает его на улицу. — Откуда он у тебя? — спрашивает Трисс, пряча амулет в сумку. — Это подарок от Зерахэль, — бурчит мальчик и замолкает. — Зерахэль? Быть может, ты имел ввиду Zireael? Сложно разобрать среди гримасы раздражения на лице ребёнка какие-нибудь подтверждения словам чародейки. Он лишь угрюмо плетётся к кровати и запрыгивает на неё. Окинув их глазами, наполненными слёзами, он скидывает башмаки и забирается под одеяло. Детлафф бросает краткий взгляд в сторону Трисс, она лишь пожимает плечами. Трудно понять, что означает данная реакция, и чародейка покидает своё место и присаживается на колени к возлюбленному. Наклоняясь, она шёпотом делится с ним своими мыслями: — Zireael, означает ласточка. Так называли Цириллу. И теперь у нас есть точная зацепка, что в ситуации с Кривоуховыми топями и Штейгерами замешана она.Замок Вроницы
К полудню прекрасное голубое небо затягивает хмурыми серыми тучами. Они закрывают собой и часть солнца, а само оно теряет свою яркость, окрашивая унылую веленскую природу в мрачные тона. То и дело кажется, будто из леса выскочит дикий зверь или чудовище, изголодавшееся по человеческой плоти. Но путь Авроры и Ворожея оберегают трое бравых и мощных солдат. С ними длинные мечи, что уже внушает небольшое чувство безопасности. Весь путь представляет собой вереницу дорог среди леса и пустынных полей. Они двигаются строго по дороге, не сворачивая с пути. Вскоре перед глазами девушки встаёт огромный вырытый ров, а на отдельном островке забором отделённая часть селения. Уже на подходе к мосту Аврора готова упасть на землю от усталости. Болезнь не прошла бесследно, и её ноги ноют от боли, а голова кружится от далёкого пути. Но зная, что на эту участь она обрекла себя сама, приходится брать себя в руки и двигаться, не показывая слабости никому. Особенно людям. Всю дорогу она слышит за спиной ехидный шёпот солдат: они гадают, откуда в хате Ворожея затерялся «дохлый» скоя’таэль. Именно «дохлый». И это самое безобидное слово, коим её окрестили. От того к любопытным взглядам патрульных она относится с холодным безразличием и двигается вперёд с гордо поднятой головой и широко расправленными плечами. В поселении жители проводят их взглядами, а дети тычут своими мелкими пальцами в неё, некоторые даже дразнятся. Часть мужчин с презрением осматривают её, будто надеясь застать острые уши. И чем дальше они проходят, тем большее негодование она встречает. Видеть неодобрение людей для неё привычная часть жизни, и от того её не касаются волнения толпы. Она держится уверенно, будто королева, осматривающая свои владения. За поселением большие ворота, и они взбираются на холм, где им и открывается замок. Не таким он представлялся странствующей душе Авроры. Всё, что она видит перед собой — убогое деревянное имение, находящееся в плачевном состоянии. Они взбираются по скрипучей старой лестнице и попадают в тёмное узкое пространство. Внутри «замок» в разы меньше, чем он представляется, когда смотришь на него со двора. Их проводят по узким коридорам и заводят в просторный, но довольно простой кабинет знаменитого Кровавого барона. У камина сидит хозяин — осунувшийся, поседевший мужчина преклонных лет. Годы не пощадили его: на лице явные морщины, глаза тусклые, в них будто застарела сама печаль. Филип Стенгер лениво помешивает угли и, заметив гостей, взмахом руки прогоняет солдат. Едва они скрываются, он покидает своё удобное кресло и направляется к Ворожею. Под глазами барона синяки, он выглядит уставшим и измученным. — Ты, мать твою, говорил, что она будет спокойной! А она орёт уже полдня! Я сутки не спал! Твоё зелье грязь полнейшая! — грубо произносит он и бросает краткий взгляд на Аврору. — Ученица, аль внучка нарисовалась? — Я… Аврора. Ворожей меня спас от гибели, — вмешивается девушка, опережая Ворожея. — Мне плевать. Сделайте что-нибудь…. Отдалённо до них доносится пронзительный рёв. От неожиданности Аврора вздрагивает, он не похож на крик женщины, скорее на обезумевший вой раненого существа. — Снова! Снова! Слышишь? Сил моих больше нет! Пока не вернулись во Вроницы, всё шло хорошо. Шаман говорил, что дом поможет, но ошибся, тварь такая. Как привёз сюда, так каждую ночь такие вот концерты. — Ворожей дал правильное зелье. Ворожей не знает, чем ещё помочь. — А что за зелье ты дал? — вмешивается Аврора, вздрагивая от очередного воя. И Ворожей кратко называет рецепт успокоительного зелья. — Я могу взглянуть на… на вашу супругу? — Если это хоть как-то поможет… Барон опускается в своё кресло и сжимает голову руками. А Ворожей проводит Аврору на второй этаж. И, глядя на унылые деревянные стены имения, девушка понимает тоску женщины. Будучи здоровой, находиться здесь неуютно, а уж в болезненном состоянии и подавно. Хата Ворожея и та гораздо приятнее сердцу. Спальня Стенгеров является самой большой комнатой имения, но это не придаёт её облику уюта или роскоши. А скорее наоборот. Комната выглядит хоть и опрятной, но пустой. И большая кровать никак не улучшает картину. Низкие потолки давят, а отсутствие окна окутывает её мрачностью. Это скорее чердак, чем спальня. На большой кровати, прикрывая одеялом грудь, сидит измученная и исхудавшая женщина. Она выглядит настолько измождённой, что у Авроры перехватывает дух. Её редкие седые волосы небрежно спадают на голые плечи. Она вся дрожит и что-то шепчет себе под нос. Женщина резко поднимает голову и устремляет свои потухшие глаза на девушку. На её морщинистом лице проскальзывает безумная улыбка. Щеки впалые, от того прорисовывается чёткий контур скул. — Анна, её зовут Анна, — проговаривает Ворожей и становится за стенку. На пустом столе он раскладывает свои травы и приступает к приготовлению отвара. Аврора ступает ближе, замечая, что женщина не сводит с неё глаз. Она протягивает руку, и девушка хватает её в воздухе, не давая ей безвольно повиснуть без ответа. Она присаживается на край кровати, замечая, как аккуратно и нежно Анна касается костлявой рукой её татуировок. — Тамарочка, когда ты сделала себе эти знаки? Как ты постройнела, моя ты красавица…. Её заботливый голос напоминает щебет птицы. Она притягивает Аврору к себе и сжимает в своих слабых объятьях. Девушка унимает подступающую дрожь и старается скрыть истинные чувства. — Почему ты не приходишь ко мне, Тамара? Где ты была всё это время? Ты бросила меня? Отвечай! — Нет. Я… помнила о тебе. — Это всё отец? Он не пускал тебя ко мне? — Нет. Аврора пытается выпутаться из рук Анны, но женщина упорно сопротивляется, не желая выпускать её из своих материнских объятий. Она продолжает заботливо касаться её татуировок, рассматривая их с детским интересом. Она рисует пальчиком каждую линию на её коже, и девушка стойко терпит прикосновения. Она закрывает глаза, вспоминая касания своей матери. — Тамара, забери меня отсюда. Мне здесь плохо. Призраки повсюду. — Ты должна быть с отцом, — Авроре удаётся освободиться, и она отсаживается на расстояние, чтобы вновь не угодить в её цепкие руки. Смахивая слезу, она смотрит на неё с некой тоской. — Меня ждут дела. — Тамара, не уходи, Тамара… — Я ещё не ухожу. Но уйду. Я вернусь. Она поднимается и направляется к Ворожею, замечая, что он практически уложил все травы в стакан. Он покидает комнату, а Аврора занимает его место. Рассматривая травы, она внимательно изучает стебельки и отчаянно вспоминает наставления своего старого наставника. Хорошо, что на уроках травоведения и алхимии она была прилежной ученицей. Это ей и вправду пригождается в жизни. Она находит красивые высушенные стебельки лаванды и рвёт их на мелкие части. Забросив в стакан, она внимательно изучает состав отвара, находя, что для улучшения запаха и свойств неплохо бы добавить кориандр. Его редко используют в подобных отварах, но при правильной дозировке он даёт приятный аромат и усиливает качества каждой из трав. И, найдя его, она бросает необходимое количество. Вскоре возвращается Ворожей с кувшином горячей воды и наливает её в стакан, помешивая травы и давая им настояться. До них вновь доносится рёв Анны и вблизи он более ужасен — оставляет в душе чувство тревоги. Взяв стакан, она направляется к женщине и присаживается на край кровати. Анна не берёт его, она кладёт свои ладони поверх рук Авроры, тем самым вынуждая девушку поить её. И пока она поглощает отвар, она не сводит взгляд своих безжизненных глаз с Авроры. — Приходи ко мне почаще, дочка, — печально улыбаясь, шепчет госпожа Стенгер. Она гладит волосы девушки и по-тёплому касается её щеки. Укутываясь в одеяло, она сонно зевает и опускается на кровать. Её веки смыкаются, и до Авроры доносится тихое и спокойное сопение. Аврора медленно возвращается к Ворожею и отдаёт ему стакан. Её плечи безвольно опускаются, а взгляд голубых глаз устремляется на старика. Тот лишь кивает, собирая травы в тряпичную серую сумку. — Ты забыл лаванду. И если добавить немного кориандра, то он усилит свойства трав. Совсем чуть-чуть. А чтобы не было сонного эффекта, можно убрать тимьян и валериану. — Ворожей не добавляет кориандр. — Так написано в той умной книге, — по-доброму усмехается Аврора. Они покидают комнату и спускаются к барону. Слушая тишину и опираясь на стойку камина, Филипп встречает их с облегчённой, но вымученной улыбкой. Кажется, будто его мрачное лицо светлеет прямо на глазах. Он пожимает руку Ворожею, однако тот признаётся в успехе Авроры и она даёт наставления по травам барону. Барон наскоро царапает себе рецепт. — Ну ты даёшь! А скоя’таэли знают толк в травах! Ну, проси, что хочешь! — Мне бы оружейника хорошего. Денег у меня нет, а вот оружие необходимо. — Мой двор к твоим услугам! — Ворожей хочет домой идти. — Мои люди потом проводят её до твоей хаты. Аль нет — останется у меня. Тут комнат полно, будет где переночевать. Только вот смотрю я на тебя, больно напоминаешь ты мне кого-то. — Кого? — с неподдельным и живым интересом спрашивает Аврора. — Вот бля, не помню. Он подзывает солдата и приказывает проводить девушку к оружейнику, а Ворожея доставить домой. Шалфей и Розмарин Комната Трисс В комнате, наполненной уютной тишиной, слышится тихий сап мальчика. Скрывшись под одеялом, он вскоре погружается в мирный и спокойный сон. Сразу же Детлафф отправляется в Новиград и чародейка просит его докупить некоторые травы для последних деталей амулета Нехалены. И в одиночестве она решается на звонок Филиппе. Как бы она не оттягивала момент разговора, но он должен произойти, хотя бы потому, что без неё невозможно решить вопрос с требованием Дийкстры. Трисс не обладает полномочиями в таких вопросах. — Трисс? — перед нею вырисовывается туманный облик Филиппы, который постепенно становится чётким. Правда, иногда проскальзывающие помехи сбивают общий образ чародейки. Сегодня она с собранными волосами, тёмной повязкой на глазах и в официальном платье. Она здоровается со своей подругой. — Хорошо, что ты в Новиграде. — Я говорила с Дийкстрой. — Да? И что он? — в её голосе слышатся нотки безразличия. — Он и слушать ничего не хочет. Он настаивает на чародее. — Будет ему чародей. Как только он созовёт бал, я отправлю туда кого-нибудь из выпускниц. Его претензии меня мало интересуют. Лучше расскажи, что тебе удалось выяснить из твоего путешествия на Кривоуховы топи? — Следов Цириллы там нет. — Но? — Но все топи покрыты снегом, болота в том месте под слоем льда. — Хм, и ты думаешь, что это не связано с Цириллой? — Возможно, это Белый хлад. — Милая моя, Белый хлад если и придёт на Континент, то он будет поглощать всё, но никак не одну, оторванную от мира, территорию. Это скорее похоже на призраки Дикой охоты. А если это их последователи, то тут уж без Цири не обошлось. — Если так, то они не знают о её смерти. — Пропаже, Трисс. Я уверена, что она была там. Просто не оставила должных следов. Я тебе сейчас отправляю карту… — она щёлкает пальцами, и из вспыхнувшего огненного облака в руки к чародейке падает плотная карта Велена. — Там мы отметили все зоны, где были подобные всплески магии. Они обведены красным. Синие отметки — это подозрительная магическая активность. Просто стоит обратить на это внимание. — Филиппа, это займёт время…. — Да, Трисс. А я выполню условие Дийкстры, и взамен ты получишь так желаемое тобой освобождение от должности советницы. Все в выигрыше. И, Трисс, если вдруг ты что-то узнаешь о Цирилле, найдёшь след, то сразу сообщи мне. Это важно. Она прощается, и связь прерывается. Трисс опускается за стол, раскладывая карту и рассматривая внимательно их следующий путь. Там уже отмечены Штейгеры, которые были ими обследованы. Следом, неподалёку от погибшей деревни, поместье Реардон отмечено синей краской, а вот место перед селением Беньковое отмечено красной точкой. С него и стоит начать свой путь. Сворачивая карту, она с тоской смотрит на спящего мальчика и думает о том, как было бы проще, если бы он разговорился. Но он желает скрыть от них эту тайну. А воспользоваться магией ей не позволяет Детлафф. Он как-то проникся судьбой несчастного и защищает его, даже перед нею.Хата Ворожея
Велен погружается в поздние сумерки. За хатой Ворожея лес окутывает жемчужный туман, солнце скрывается за плотной пеленой деревьев. В душе Региса лёгкая тень переживания, когда он покидает туман и становится перед дверью. Он не видел Аврору целый день и чувствует внутри трепетное волнение перед встречей, будто юнец стоит у двери дома возлюбленной. Но он далеко не юнец. И Аврора не его возлюбленная. Он смотрит на бархатный свёрток, перевязанный красной нитью. В его голове полно мыслей, касающихся реакции девушки. Понравится или нет? Примет или откажет? Вопросы, которые роем наполняют его сознание. И он уже касается ручки, как слышит голоса позади себя. И волнение, подобно урагану, перерастает в тревогу. Он замирает и неспеша оборачивается, различая в тени тропы девушку в компании двух солдат. Она идёт уверенно и гордо, смиряя сопровождающих холодным взглядом несгибаемой воительницы. — А потом вы обязательно должны попробовать добавить в эль немного корицы! — Сомневаюсь, мамзель, что это принесёт хоть какой-нибудь толк, — отвечает один. — А я говорю! — она останавливается и смотрит на него пронзительно. — Вот я же приду за своим луком к вам! Приготовьте эль и корицу, и я выпью его прямо перед вашими глазами! А если я выиграю, то… — Аврора? — окликает её растерянный Регис. Она артистично замирает и неспеша оборачивается. Даже в сумраке Регис различает взгляд её блестящих глаз. Она будто застывает в восторге и небрежно махает сопровождающим. — Благодарю вас, юные рыцари, что сопроводили даму до дома! Надеюсь, по возвращении ваши мечи вам не пригодятся. Bealach éas’le . Солдаты переглядываются и пожимают могучими плечами. Ничего не отвечая, они покидают их, а Аврора восторженно прижимает ладони к губам. — Aedd Ginvael… — тихо произносит она. Медленно, словно довольная и сытая кошка, она направляется к нему, слегка покачивая бёдрами. Её движения плавные, лёгкие, едва уловимые. Вот она настигает его, и Регис не успевает и слова произнести, как она руками овивает его шею и буквально повисает. Он чувствует, как учащённо бьётся её хрупкое сердце, как она кладёт голову ему на плечо и тихо-тихо говорит: — Я так устала, Aedd Ginvael. Этот день был настолько суматошным. У меня ужасно болят ноги. И я, наконец, могу расслабиться. Ты даже не представляешь, как сложно постоянно держать кинжал наготове…. — Аврора, где ты была? — У Кровавого барона. Я помогла ему успокоить супругу, а он велел оружейнику выполнить одно моё желание. Я, наконец, верну себе утраченное оружие…. Нет, не шевелись. Мне кажется, ещё немного — и я упаду без сил. Её голос звучит тихо, слабо, а вздох выдаёт сильнейшую усталость. Регис аккуратно приобнимает её в ответ, чувствуя, как между ними встаёт его свёрток. И Аврора ощущает его, она ладонью скользит по его груди и выхватывает подарок в свои руки. — Что это такое приятное? — Это тебе. — Мне? Подарок? Ты уходил в город для этого? Она опускает взгляд и некоторое время смотрит на него. Ни одного слова не слетает с её губ, даже Регису сложно разобрать те эмоции, что бушуют в её сердце и то, нравится ли ей вся эта затея. Он улавливает её ладонь, которая отпускает его и аккуратно поглаживает приятную бархатную обёртку. Её ладонь скользит по поверхности, так, будто она пытается увидеть содержимое. Однако для Авроры важен сам момент. Она чувствует себя потерянной, ей давно не преподносили такие сюрпризы. Для неё вообще давно никто ничего не делал. Она привыкла наслаждаться лишь подачками. К глазам предательски подступают слёзы, и прелестные губы складываются в грустную улыбку. — Аврора, я… — Регис замирает, пытаясь подобрать слова. — Я не хотел обидеть тебя. Она не отвечает, а, притягивая свёрток к груди, крепко прижимает его. Будто боится, что это чудное видение рассеется. — Я никогда этого не забуду, Aedd Ginvael, Регис. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы Белый хлад не нашёл вас с Ворожеем. И, не добавляя слов, она вновь обнимает его: тихо, аккуратно и трепетно. Его сердце замирает, как и он сам. Он чувствует лишь волну магии, окутывающую их. И ощущает поцелуй её мягких губ на своей щеке. Но только он приходит в себя, как она уже скрывается в хате Ворожея. Прохладной ладонью он касается своей щеки, именно того места, где она оставила свой пламенный поцелуй. — Что у Авроры там? — спрашивает Ворожей, заканчивая вечернюю трапезу. — Это подарок, для меня! Посмотри, как он красиво упакован! Аврора присаживается на кровать и с волнением развязывает ленту. Та падает на пол, но девушка не обращает на неё должного внимания. Она раскрывает упаковку и замирает, видя переливающуюся бархатную ткань. Она отдаёт синим ярким отливом даже в вечернем полумраке слабого освещения горящих свечей. Аврора запускает руки, испытывая истинное удовольствие от мягкости ткани, ей чудится, будто она гладит пушистую домашнюю кошечку. Она и не замечает прихода Региса, который скрывается в углу и молча наблюдает за ней. Испытывая детский восторг, Аврора расправляет платье, замирая в изумлении. Длинное, роскошное, приятное. Оно было относительно простое, без излишеств. Из украшений только золотые пуговицы и орнаментная вышивка на талии и длинных рукавах. Не более того. Но от того его красота возрастала. Она прижимает его к себе и начинает кружиться по хате, хвастаясь перед Ворожеем. — У меня никогда не было такого платья! Никогда. — Оно прекрасно, как и ты, — замечает Регис. Аврора улавливает его взгляд и улыбается. Впервые искренне, впервые живо. — Оно слишком красиво… — она кладёт его на лежанку и поглаживает. — И оно твоё. И вновь её взгляд полный искренней благодарности. А больше Регису и не требовалось, ему вполне хватает этих живых эмоций. Он заставил её улыбнуться, а значит — он счастлив и сам. Она чудным образом вносит яркие краски в его хмурую жизнь. И он этим наслаждается. Сразу после ужина Аврора засыпает крепким сном. Прогулка на столь дальнее расстояние дала результаты — у неё практически не осталось сил. От того едва её голова оказалась на заячьих шкурах, как до них доносится её мирный сап. Она опередила даже Ворожея, который отправляется чуть позже, поведывая Регису более детально их прогулку во Вроницы. Он так же подмечает, что Аврору встретили довольно негативно, думая, что она относится к эльфам. И как только Ворожей скрывается, Регис погружается в свои мысли, складывая небольшие отрывки образа загадочной Авроры. Следуя из рассказа старика, она отлично разбирается в травах, её не принимают люди, от того и недоверие. К тому же она заказала себе лук у оружейника. Всё определённо складывалось в один общий пазл — она воспитывалась среди скоя’таэлей. Но это лишь маленькая часть большой истины. Он так и не понимает, о каком хладе она постоянно говорит, почему она росла среди эльфов и от кого она спасалась той ночью. Но остаётся лишь наблюдать. Под утро он ощущает, как Аврора запускает свою тёплую ладонь в его волосы. От неожиданности он слегка вздрагивает, но, услышав тихое: «Прости», встречает девушку улыбкой. Но только он оборачивается, что бы расспросить её, как она спрыгивает с ложа и натягивает на ноги брюки, затем тапочки. Он хочет уточнить про её сборы, но она прикладывает пальчик к его губам и жестом зовёт за собой. Он покорно двигается следом, его разбирает любопытство, куда намеревается отправиться эта лесная дева. Воздух на улице свежий, влажный. Ночью шёл небольшой дождь, который увлажнил и без того мокрую землю. Трава покрыта капельками влаги, но это нисколько не пугает Аврору, а уж тем более Региса. Они огибают хату и направляются вглубь леса. Кажется, будто девушка сливается с утренней природой этого тихого и уютного уголка Велена. Уже начинает светать, тьма ускользает, а это значит — вот-вот будет рассвет. Аврора настигает старый дуб и игриво смотрит на Региса. — Ты умеешь взбираться на деревья? — Ты хочешь… — Не отставай! Она подпрыгивает и хватается за ветку. Легко, будто пушинка, она подтягивается и скрывается среди листьев. Он ловит её хитрый взгляд, кажется, будто она проделывала подобное уже достаточно много раз. — Регис, ты, конечно, можешь вернуться домой и смотреть в это небольшое и унылое окошко, а я буду наслаждаться истинным величием самой природы, — подтрунивает она и скользит по веткам, так, будто у неё вовсе нет веса или за спиной сокрыты крылья. Регис усмехается сам себе. «Плутовка», проносится в его мыслях. Он обращается в туман и окутывает дерево, пытаясь уловить, куда она держит путь. Но она движется к самой высокой ветке, и он скользит туда и становится на самую толстую часть ветки, хватаясь за верхнюю одной рукой, опережая её буквально на долю секунд. Но как только она взбирается, то замирает в искреннем удивлении. — Как ты? — пугается она, соскальзывая руками и чуть не падая. Регис успевает её ухватить. Притягивая, он смотрит прямо ей в глаза. — У каждого свои секреты, Аврора. — Я знаю все твои секреты, хладный друг. Её взгляд скользит по губам, и, кажется, поцелуй неизбежен. Но она так же легко перелазит через ветку и присаживается, крепко удерживая себя руками. — Идём, а то всё пропустишь, — смеётся она. Регис опускается рядом, замечая всё величие природы. Сколько бы он ни был вампиром, но не помнит момента, чтобы он просто взобрался на дерево и встречал рассвет. Этим обычно увлекается Детлафф. Перед их взором раскинулось поистине великолепное полотно природы. С высоты от части деревьев видны лишь макушки, а все звери, проскальзывающие внизу, кажутся маленькими букашками. Им отчётливо открывается вид огромной части леса: в стороне поваленное дерево с болотом, которое связало их, чуть далее стая волков гоняет оленей, а позади маленькая хатка Ворожея. Вся жизнь как на одной большой ладони. Вдалеке виднеется рассвет. Яркие солнечные лучи прорываются вверх, озаряя собой тёмное синее небо. Постепенно показывается и само светило, заливая красками полотно и придавая ему тёплые оттенки. Оно окутывает собой округу, пробуждая каждое деревце, животное и растение от ночной спячки и объявляя всему Континенту: вот, настаёт новый день. — Очень красиво. Никогда не перестану любоваться рассветом. — И правда, красиво, — произносит Регис, любуясь вовсе не рассветом. Аврора ловит его взгляд и улыбается. — Кажется, я раньше этого не замечал. Она кладёт ему голову на плечо и ощущает его приятные поглаживания. — Аврора. — Что? — Почему твои волосы кажутся… не живыми. — В них заключены жизни трёх, — забываясь, произносит она. — О чём ты? — О чём я? Пора возвращаться, а то Ворожей нас потеряет. Не думай слишком много о моих словах. Я ещё не достаточно хорошо знаю ваш язык, могу сказать что-то не то, — ловко выкручивается она и начинает спускаться. Регис её больше не спрашивает, запоминая эти слова и понимая, что дело тут вовсе не в незнании языка. Она вновь утаивает правду. Он устремляет свой взгляд вдаль и любуется уже взошедшим солнцем. И ловит себя на мысли, что из простого наблюдателя он вовлекается в её игру. И ему хочется узнать тайны, окутывающие эту загадочную девушку, потому что она ему небезразлична. Только вот он не надеется на ответное чувство. Слишком юна она для него, он согласен быть её опорой, готов её оберегать даже ценой своей жизни. Но при этом не касаясь её чувств. Не получая в ответ ничего.