Поместье Реардон В то же самое время
— Ты была тут прежде? — Никогда. Но слышала о нём. Ещё во времена Дикой охоты Геральт помог одной даме знатного угасшего рода избавить это место от чудищ. Это по рассказам Лютика. Но у меня нет причин ему не доверять. Трисс спрыгивает с лошади, пребывая в прескверном расположении духа. После того, как они покинули бандитское логово, они вновь навестили печально известные Штейгеры, которые со временем ничуть не изменились. Трисс надеялась застать там или в округе лошадь, найти какие-нибудь новые подсказки — но ничего. Время оказалось потрачено зря, от того уже к прибытию в поместье она была выбившейся из сил и всё, чего жаждала её душа — это отдых. Само поместье в тенях ночи выглядит зловеще. Кругом полуразрушенные, покошенные бревенчатые помещения, напоминающие собой небольшие сараи или хаты селян, нежели чем часть двора состоятельного рода. Имение, коим называлось огромное здание, похожее скорее на сельский амбар, имеет не лучший вид. От него пахнет сыростью даже на расстоянии, крыша его даже в темноте выглядит ненадёжной. Некоторое время они погружены тем, что осматривают округу. Местами ржавые испорченные ловушки, натянутые сети, проросшая трава. Кое-где виднеются остатки заледенелости, но ситуация тут куда лучше, чем на дороге у логова бандитов. За одним из домов Детлафф находит одинокую безымянную могилу, у которой лежит деревянная дощечка, а к ней прибита бумага с написанными словами: «Здесь покоится Долорес Реардон» — Знакомый почерк. — Да? — Но мало ли мне кажется, пойдем, разыщем сухое место для ночлега, — убеждает Детлаффа Трисс. Они направляются к амбару и внутри находят неплохо оборудованный загон для лошадей. К их общему удивлению, там ещё находится остатки сена и воды, будто кто-то останавливался тут некоторое время назад. Детлафф забирается на второй этаж и, убедившись, что там нет крыс, затягивает за собой Трисс. Их взору открывается небольшое пространство с огромным окном, в котором как на ладони раскрывается двор поместья. На полу, местами набитом сеном, находятся две лежанки, которые полностью перевёрнуты. Кругом всё разбросано, будто некто тут пытался что-то разыскать. В углу Трисс находит оборванный рукав от белой рубахи или платья, полностью окровавленный. У окна на полу небольшие бутылочки от зелий, подобные часто бывают у ведьмаков. Взяв одну, Трисс усмехается. — Скорее всего, тут был Эскель. И тот почерк это подтверждает. Возможно, он и был тем ведьмаком, который забрал раненую Цири и помог ей. Судя по тому, что тут две лежанки, они могли отправиться в путь вдвоём. Это объясняет и смерть той ведьмы. Как мы помним, умерла она от меча. И пропал кулон ведьмака, который был дорог для Ласточки. Что же, мы видим небольшой путь, проделанный ими. Осталось проверить остальные места, отмеченные на карте, и можно будет отправляться в Туссент. — Уверена, что стоит сообщать ведьмаку? — Он обязан знать, что за Цири вновь устроили охоту. С моей стороны будет неправильно промолчать. К тому же за ней охотится и Ложа. Я уверена, Филиппа мне не доверяет и она непременно что-нибудь предпримет, чтобы узнать правду. Детлафф раскладывает лежанку на полу и подходит к окну. Он смотрит вдаль, думая о своём, пока Трисс обустраивает себе место для сна. Она старается максимально скрасить своё пребывание здесь, но окружающая её пыль и грязь ухудшают и без того скверное настроение чародейки. — И как мы отправимся в Туссент? Портал? — Мы? Кто это, мы? Я поеду одна, и это не обсуждается. Детлафф медленно оборачивается. В его взгляде Трисс замечает знакомые холодные нотки, а выражение непроницаемого лица искажается в недовольной гримасе. Он приподнимает бровь, будто надеясь, что чародейка уступит. Но не сегодня. Она не в том расположении духа, да и с самого начала намеревалась отправиться туда одна. — Я понимаю, что тебе не нравится эта затея. Но ты прекрасно знаешь, что Анна-Генриетта стянула туда много ведьмаков и организовала отряд по борьбе с вампирами. Я не хочу рисковать тобой. К тому же путь туда будет краткий, я воспользуюсь порталом. Да и не хочу, чтобы вы лишний раз пересекались с Геральтом. — Мне не страшны ведьмаки, а уж тем более рыцари, под каким бы знаменем они не выступали. — Я не хочу рисковать, Детлафф. Однажды я тебя там уже потеряла. И второго раза я не переживу. — Там мы потеряли друг друга. — И поэтому я прошу тебя остаться тут. Уступи мне хоть раз! — Будь по твоему, — нехотя, соглашается он. Хата Ворожея С тяжелым сердцем Регис возвращается к Ворожею. На его плечах увесистый рюкзак с припасами одного купца, ставшего жертвой голодного вилохвоста. Бедняга был растерзан прямо на дороге, и Регис слишком поздно пришёл. Оказался бы он на месте чуть раньше — была бы возможность избежать гибели несчастного, но он не успел. Следуя традициям, он закопал растерзанный труп у одинокого дуба и забрал его рюкзак, в котором, по словам Ворожея, находились редкие травы из Туссента. Он заказал их и с нетерпением ждал возвращения торговца. А с утра, будто предчувствуя беду, он попросил Региса встретить его и сопроводить до места встречи. Он ушёл рано, когда Аврора мирно спала и надеялся возвратиться к её пробуждению. Не получилось. Он раскрывает скрипучую дверь и поражается тишине, стоявшей внутри хаты. В небольшое оконце он наблюдает старика с букетом, состоящим из трёх цветков, по другую сторону дома. Покидая хату, он направляется к нему и замирает. В нескольких шагах от них, прямо в траве, сидит Аврора. И как же гармонично она смотрится в окружающей её природе, словно истинно рождённая дочь леса, настоящая королева цветов. Она сидит в непринуждённой позе и плетёт красивый и пышный цветочный венок, а рядом с нею стоит Княжна Ворожея. Заметив старика, он улавливает его улыбку. Искреннюю. Кажется, он расцветает рядом с ней, как и всё вокруг, как и сам Регис. — Вот сейчас будет… смотри, хладный друг. — Ах ты негодяйка! Тебе цветов что ли мало? Как тебе не стыдно! Ешь траву, всё поле для тебя! — вычитывает козу недовольная Аврора. На одном её роге висит такой же маленький венок. Ворожей покидает Региса и отдаёт Авроре собранные цветки, получая от неё искренние слова благодарности. И, возвращаясь, Ворожей умиляется. — Эх, Ворожей видит в Авроре внучку. Жаль только, уйти она хочет. Лесная дева должна исполнить свой долг. Благо свадьба будет в Больших Сучьях и Ворожей уговорил её остаться до неё. — У меня для тебя плохие новости. Поговорим в доме? Не хочу, чтобы Аврора их услышала. Они направляются в хату, где Регис поведывает старику о печальной участи торговца. Ворожей медленно опускается на стул и с грустью смотрит на его огромный рюкзак. — У него в Вересковке семья осталась…. Жена и дети, как же они теперь? Иди, иди к Авроре, Ворожею хочется побыть одному. Регис неспеша покидает хату и смотрит вдаль. На небольшом озерце перед домом на воде красиво играют блики от солнца. Он уходит глубоко в свои мысли, но, к его глубокому разочарованию, смерть незнакомого торговца не слишком сильно трогает его сердце, особенно теперь, когда он передал сведения Ворожею. Однако оставляет внутри противное чувство тревоги, будто бы он мог что-то изменить. От мыслей его спасает блеяние Княжны, которая стоит в своём загоне. На её роге так и висит искусный венок, явно сплетённый специально для украшения козы. И Региса умиляет такая непосредственность и детская лёгкость Авроры. Не смотря на непростую судьбу, она умеет радоваться мелочам. И это качество, которое и очаровывает всех, кто с ней встречается. Это свет, который приманивает их, будто мотыльков в темноте. Он огибает дом, преисполненный вдохновения и жажды общения с ней. Но позади её не оказывается. Уверенный в том, что вблизи её нет, он обращается в туман и направляется вглубь леса, зная, что далеко она попросту не могла уйти. И он скоро настигает её, но решает просто понаблюдать за этой лёгкой лесной девой. На её голове красивый и пышный венок, она движется вперёд, вновь утянувшись в корсет, который так не нравится Регису, и держит путь прямо к их дубу. И вот она настигает его и взбирается вверх. Регис следует за нею и вновь опережает её, успевая покинуть туман, едва она попадает на нужную ветку. От испуга она чуть не выскальзывает вниз, но он успевает её удержать и помогает присесть перед собой. Она улыбается так, что заставляет его трепетать, а когда откидывается назад, прижимаясь к нему своей гибкой спинкой, он чувствует, как замирает его холодное сердце. Если бы он состоял из льда, то растаял бы в ту же минуту. Она снимает с головы венок и надевает ему, отчего он едва сдерживает смех. Будь кто иной на её месте, он бы воспринял это как оскорбление. Но ей позволительно всё, даже такая глупость. — Так ты менее хмурый, Aedd Ginvael. Одной рукой он скользит по её корсету и прижимает к себе, чувствуя, как она расслабляется и перестаёт себя удерживать, полностью давая ему власть над своей жизнью. Он осознаёт, что безмолвие — это высшая степень доверия. И это дорогого стоит. Она блаженно прикрывает свои очаровательные глаза и довольно вздыхает, согревая кожу у его шеи. Он ощущает её ладонь, скользящую по его свободной руке. И вот она берёт её в свои руки и рассматривает так, будто видит впервые. — Ты вчера не поел. Совсем. Ворожей тобой недоволен. — Или ты? — улыбается Регис, понимая, что она скрывает от него своё недовольство. — Мне то что. Не ешь. Просто скоро ты станешь похожим на скелет, и я буду смотреться полнее тебя! — её изящные пальчики скользят по его ладони и аккуратно сплетаются с его пальцами. Кроткое и ласковое касание вызывает в нём массу чувств и эмоций, и он впервые искренне радуется своей принадлежности к вампирам. Ей не видны его терзания сердца, как и то, какое воздействие она оказывает на него. — Я странный человек для тебя, да? — Ты не человек, это же очевидно! — И как ты думаешь, кто я? — Ну… я не так много существ знаю. Мне предполагается, что ты чародей. Там, откуда я пришла, у нас был шаман, так он, бывало, не ел неделями, чтобы очищать свой разум для предсказаний и мудрости. — А каких существ ты знаешь? — Знаю некоторые виды болотных обитателей, но внешне, не по названиям. Знаю циклопа и великана, некоторых видов драконоидов. И еще… vaimpíre. — Вампиры? — Да, — её голос становится холоднее, для Региса заметен её переход. — А что если я не шаман, а вампир? — О, нет, нет! Ты совсем на него не похож, — она смотрит на него чистым и открытым взглядом, он ощущает холодок, проходящий по всему телу. — Тот вампир, которого я знавала, был ужасом ночи, кошмаром, с которым бы я никогда не пожелала встретиться. Он редко появлялся при свете, от солнца у него болели глаза. Он пугал меня! Настоящий скелет: впалые щёки, чёрные глаза и синяки под ними; мы называли его Кощей. Он служил Белому хладу. Он был неким Графом. Убивал не щадя, косил целые селения и ему постоянно было мало. Он носил длинные чёрные одежды и смотрел на меня так, будто желал съесть. Он надеялся. Однажды он даже укусил меня. Это было ночью, я проснулась, ощущая боль в груди, вот тут… — она кладёт свободную ладонь к области солнечного сплетения. — Мне казалось, будто две иглы впились в мою шею и высасывали из меня силы. Не знаю, как он остановился. Я ничего не могла сделать, даже крикнуть. Я лишь помню его безумные горящие жаждой глаза и рот в моей крови. — Аврора… — Нет, ты кто угодно, но точно не вампир. Ты не такой. Ты — шаман, — она кладёт голову ему на плечо и утыкается носиком в его шею. Ему не хватает духа рассказать ей правду и он попросту молчит, ощущая, как тяжкий груз падает на его плечи. И, обнимая её, он наслаждается мгновениями близости, которых в скором может не стать.7. Рай, обретенный на земле
4 декабря 2022 г. в 16:55
Трисс скидывает серый капюшон и с замиранием сердца ступает вперёд. Перед её взором раскидывается изуродованная неизвестной силой дорога. Некогда здесь пролегал путь между селом Беньковое и Штейгерами, только вот теперь это замороженная полуяма с выжженным в центре ядром. И всё это покрыто тонким слоем льда. Урон от непогоды, подобной Штейгерам, тут лишь коснулся косвенно, к тому же, судя по мокрой траве, тёплое солнце исправляет это недоразумение.
Поджимая юбку, Трисс неловко переступает борозды чёрно-бурой земли. Она двигается к центру и замирает, рисуя в голове события минувших дней. В округе разбросаны трупы и, судя по их внешнему виду, все они заядлые бандиты. У одного, ближайшего к центру, исполосована шея и умер он явно не так, как другие. Он единственный с внешними увечьями, когда иные погибли от воздействия мощного магического удара.
— Я уже видела подобное. Это могла сделать лишь Цири. В Каэр Морхене, в момент, когда Дикая охота напала на Весемира, она поразила всех этим. Конечно, его это не спасло, но остановило на время Эредина. Это та сторона её разрушающей силы.
Внимание чародейки падает на землю. Местами кажется, будто кто-то намеренно вырывал что-то из неё, виднеются искусственные ямки и следы от рук. Закрыв глаза, она произносит заклинание для восстановления событий. Имеющихся отпечатков магии достаточно, чтобы уловить малейшую нить произошедшего.
— Портал. Здесь был портал, но… Не один портал. И они не из нашего мира, — тяжело вздыхая, она стряхивает руки и делает глубокий вдох. В мгновение ощущает толчок. С трудом балансируя, она падает на землю, чувствуя свист пролетающей мимо стрелы.
Из чёрного тумана показывается Детлафф, он мгновенно направляется в сторону стрелявшего. Трисс поднимается, радуясь тому, что земля под нею ещё не превратилась в кашу, сохранив остатки оледеневшей корки. Отряхивая платье, она улавливает тень и видит, как Детлафф вытягивает стрелка к ним. Это мужчина лет сорока-сорока пяти, жилистый, в оборванной одежде, с измазанным грязью лицом. Он смотрит на Трисс, противно улыбается, оголяя свои жёлтые зубы.
— Вы кто такие?!
— Он один, — кратко поясняет Детлафф, выпуская когти и приставляя один к шее бандита.
— Можете убить, мне уже всё равно! — и издаёт не менее противный смех.
Трисс бросает краткий взгляд на возлюбленного и осматривает округу.
— Ты знаешь что здесь произошло?
— Может. Но не скажу.
— Не говори. У чародеев есть масса способов узнать правду. От самых изощренных пыток до вытягивания воспоминаний. А последнее приносит такую боль, что даже стойкие ломаются. С треском. И после такой процедуры не всякий выживает. А может, я тебя отдам на съедение моему другу?
— Слышишь, мать твою, думаешь, меня напугаешь пустыми словечками?
— Не утруждайся, — Трисс подходит ближе и произносит заклинание. Её рука озаряется светом, а мужчину окружает рыжий туман, он начинает светиться изнутри и в ужасе издаёт вопль. — Ну, захотелось говорить?
— Не дождётесь!
Он стонет, извивается в цепких руках Детлаффа и с каждым разом стон его становится громче. В итоге он дрожит и сдаётся:
— Скажу, скажу, всё скажу…
Трисс слегка ослабевает силу магии, давая ему возможность говорить и отдышаться. Мужчина, обливаясь потом, слабым голосом начинает рассказ:
— Первое было давненько. Помню, мы с бандой только осели в лесу, разбив небольшой лагерь. Говорят, тут по этой дороге много знатных богачей проезжает, а то и купцы ходют, в общем, надеялись на золотую жилу. Дело близилось к вечеру, как услышали мы шум, прям вот шум такой, будто взрыв, поднялся ветер, казалось, что деревья с корнями повырывает. Ну мы и решили глянуть, что за оно. Думали, может какое чудище или ещё что. И тут видим, как в воздухе воронка, она то и издавала такой шум, а из неё выскочила девушка, полностью в плаще, с капюшоном. Лица не видно, она его прятала. Прижимала к себе сумку и со страхом осматривалась назад. Лошадь у ней была странная, белая вся, глаза горят, а ещё она без седла была. Плащ дорогой, видно было из укрытия, ну и мы решили поживиться. Думали, застанем врасплох, а она с луком и стреляет неплохо. И всё-таки, куда лучница против мужиков с мечами? Лошадь, почуяв опасность, сразу её скинула, ну и тут мы её в круг зажали. Я был за деревом, не участвовал. Но держал лук наготове. Один из наших спрыгнул и хотел её схватить, так она отбилась, а Михась, вот он, кстати, с шеей исполосованной, ранил её. Ну, она и давай кричать. Да так, что земля встала дыбом! Всё затряслось. Я был далеко, но и меня хватанула эта волна. Я еле удержался. Когда она закончила, то упала на землю, зажимая рукой рану. Мимо проезжал, как я подозреваю, ведьмак. Он и забрал её на лошадь и отправился с нею в сторону Штейгеров.
— Но это не все.
— Не всё. Из всех, кто был возле неё, чудом выжил только Михась. Уж не знаю, что за холера его оберегала. Мы собирались покинуть это место, но перед отбытием осматривали… — он замолкает. — Были здесь. Я отправился к лагерю, а когда вернулся, то заметил, как Михась сидит на коленях, а перед ним трое. Как сейчас помню эти лица. Один длинный, высокий, волосы как у бабы, длинные и белые. Ушастый, лицо бледное, будто мертвец. И одет во всё белое, а вокруг него всё замерзает. Рядом с ним баба, ведьма какая-то. Тоже длинные волосы до пят, чёрные, вот как уголь. Но она не ушастая, однако с длинными когтями, чёрными. На её шее железный ошейник, а к нему цепь, тяжёлая, которую в руках держал Белый. И третий был полностью в красном доспехе. Они говорили на языке мне не знакомом. Я лишь помню, что Белый посмотрел на рубаху Михася, на которой были пятна крови ещё той девушки. И он… он занюхал её. А затем вытянул нож и перерезал ему горло. Одним движением. Даже не запачкав своих белых одежд. Красный опустился на землю и стал вырывать цветки. Там, на месте нападения, выросли цветы, он их и собрал. И они ушли. Вновь через ту самую воронку.
— История обретает довольно интересный поворот.
— Не убивайте меня, прошу! Пощадите.
— Ты говорил, что тебе уже всё равно.
— Да, но жить-то хочется.
— И ты создашь ещё одну банду и будешь грабить? Если бы девушка не смогла постоять за себя — боюсь даже представить, что бы ты и твоя шайка с ней сотворили, — голос Трисс впервые звучит жестоко.
Чародейка смотрит на Детлаффа и кивает, давая ему полную свободу действий. А сама направляется к лошади, слыша крики о пощаде из уст бандита и его последний вздох. Она не испытывает жалости к этому человеку и с ровным сердцем взбирается на лошадь. Убеждение в том, что они идут по следам Цири, становится очевидным и теряет малейшие крупицы сомнений. Всё объясняется более чем логично — Цири путешествовала по мирам и попала в поле зрения очередного желающего завладеть её даром. Она спасалась от них и возвратилась на Континент. А цветы, которые так упорно собирал Красный, без сомнения — феаинневедд. Только они зацветают там, где проливается старшая кровь.
Хата Ворожея
Регис возвращается из леса и складывает собранные травы и цветки на столе Ворожея. Аккуратно обращаясь с хрупкими стебельками, он вовлекается в процесс, не сразу замечая царившую вокруг тишину. И лишь по возвращении старика удивляется отсутствию Авроры.
— Так ты ушёл, а за нею приехали бароновы солдаты. На лошадях. И забрали Аврору с собой. Она не сопротивлялась. Сказала лишь так: «Передай Аэд Гинвэлю, её другу, что со нею всё будет хорошо. И пусть догоняет».
— Где, говоришь, обитает Барон?
— О, так хладный друг пойдёт за нею? — на лице Ворожея проскальзывает хитрая улыбка. Видя вопросительный взгляд, он добавляет: — Аврора занимает много места в сердце хладного друга.
— Можешь не отвечать. Мне не впервой искать дорогу.
— Проводи Ворожея до Больших Сучьев, а по дороге он всё расскажет хладному другу. Составь компанию старику.
Дорога до ближайшей деревни короткая, но даже она кажется Регису нескончаемой и длинной. Он всем сердцем стремится поскорее направиться к Авроре, чувствуя, что испытывает небывалую скуку и пустоту без неё. И его мир так или иначе начинает строиться вокруг этой загадочной особы. Как и весь его интерес сводится к тому, чтобы разгадать как можно больше её тайн. Он чувствует давно забытый вкус жизни и возрастающее любопытство, граничащее со страстью. Она играет с ним, и ему это нравится.
Ворожей останавливается у входа в Большие Сучья. На его лице нет той лёгкой и весёлой улыбки, напротив, на него находит мрачность, будто падающая тень на солнце от движущейся дождевой тучи. Он вздыхает и тягостно молчит, но и не отпускает вампира. Будто собирается с мыслями.
— Думал Ворожей, говорить хладному другу или нет. Но ворожил он. И вот, что открылось очам его. Сердце Региса занимает Аврора, но следом пойдя, найдёт он погибель свою. Дитя леса принадлежит хладу, их пути переплетены самим Предназначением.
— Я достаточно прожил, чтобы не верить в ворожбу, — лишь отвечает вампир.
Путь до Врониц пролегает незаметно для вампира, и он без труда находит их. Огибая деревню, он направляется во двор имения, где у оружейной собралась интересная компания, которую возглавляет Аврора. Её голову, покрытую копной каштановых волос, он найдёт из тысячи. К тому же она была второй женщиной в шумном сборище; другая, более взрослая и с короткострижеными светлыми волосами, сидела близ осунувшегося пожилого мужчины, который знатно выделяется из всей компании. Он угрюм, одетый в красный костюм, с забавной кожаной шапочкой на голове и единственный, к кому прислушиваются все. Видимо, он и является знаменитым Кровавым бароном.
Вниманием всех владеет Аврора, которая поднимает кружку золотистого эля и под улюлюканье толпы начинает его пить. Все замирают в некотором ожидании, а Регис, пользуясь случаем, принимает свой облик за углом здания и тут же выходит к ним.
— А ты, мать твою, ещё кто? — грубо спрашивает солдат, сидевший близ барона. На его слова реагируют все, и вот уже он приковывает взгляд компании. Аврора последней реагирует, отставляя кружку и оборачиваясь к нему.
— О, это же мой еnsh'eass друг! Aedd… Регис! — она поднимается и тут же обнимает его, разбавляя повисшую неприятную тишину. И легко утягивает за собой, с неким упрёком смотря на солдата, который сидел рядом с ней. — Pes’h!
— Эй, уступи место, что не видно? Вот дубина-то, — вмешивается барон, и солдат, плохо скрывая недовольство, уступает. Регис опускается рядом, не сводя глаз с девушки.
— Смотри, какой мне лук сделали! — она показывает ему прекрасно выполненный лук, изящный, с туго натянутой тетивой, и колчан с двадцатью стрелами.
— Мы отвлекаемся, — напоминает барон.
— Ах, да. Squaess me . И вот я оказалась в логове циклопа! Он хотел сварить из меня суп.
— Какой из тебя суп? Кожа да кости, — бросает женщина, смахивая ладонью невидимую пыль.
— И то верно, — соглашается барон и разражается смехом, за ним, как по команде, хохочут все и даже сама рассказчица.
— Вот и я ему тоже самое сказала. А он всё «у–уу, э–ээ». Bloede arse , говорю ему. Но! Не тут-то было! Я ловко выпрыгиваю из котла, пока он отворачивается за сельдереем…. Вы когда-нибудь ели сельдерей? Пахнет он неприятно! И выхватываю свой лук! — она вскакивает, беря в руки оружие, и ловким движением руки вытягивает стрелу. Вот она уже стоит во всеоружии, готовая выстрелить в невидимого врага. — Он оборачивается и смотрит на меня, начиная кричать. Стены трясутся, некоторые осколки камней летят вниз! И я произношу: настал твой тedd deireadh ! И стреляю! — она выпускает стрелу, и та пересекает воздух и впивается в стену, чуть выше головы барона. — Я попала ему в глаз с первого раза.
— Прямо с первого раза? Что-то не похоже на правду, — фыркает один из солдат. — Что бы баба так метко стреляла, я скорее в Белый хлад поверю.
— Я могу доказать, хочешь? Давай проверим прямо на тебе. Поставим тебе яблоко на голову, и если я попаду…
— Я ещё жить хочу, — отнекивается тот.
— Что, зассал? Говорить то все умеют, а как до дела дойдёт, так сразу хвосты поджимают. Давай в меня, детка. Если попадёшь, так… — начал барон, но Аврора его перебивает.
— Мне бы не помешала кое-какая одежда.
— Идёт.
Барон залпом допивает своё пиво и выходит к стене. Он становится, расставив руки в стороны, а Аврора ступает на расстояние двадцати шагов. Регис улавливает перемену в её взгляде, в движениях. И он впервые видит перед собой не беспомощную девушку, попавшую в беду, а сильную, даже в некоторой мере дерзкую воительницу. И ему кажется, будто слова Ворожея о том, что в ней скрывается сила, обретают реальные очертания. Её взгляд уже не такой беспечный и лёгкий, а серьёзный. Она натягивает первую стрелу и выпускает её, едва кто-то успевает возразить. Та впивается ровно над головой барона, ещё бы чуть ниже, и она попала бы ему в лоб. Пожилой мужчина не дрогнул. Следом она выпускает вторую стрелу, которая оказывается возле уха, настолько близко, что кажется, будто касается его. Третья стрела впивается в стену у руки, следующая у другого уха, ещё одна у другой руки. Молчание, нависшее в округе, подобно гробовой тишине. Все наблюдают за стрельбой так, будто видят подобное впервые. Едва ли кто из солдат барона мог похвастаться такой меткостью, чёткостью и уверенностью. А девушка заканчивает показательное выступление с некой грустью и опускает лук. И никто не замечает этого, кроме Региса. Он улавливает нотки тоски, проскальзывающие в её взгляде; но только барон ступает к ней, как она вновь лёгкая, весёлая и беспечная.
— Я в тебе не сомневался, донечка! Чудные у тебя умения. Ни один из моих остолопов такой меткостью не похвастается. Где ты этому научилась? Неужто и правда ты росла у скоя’таэлей?
— Будет вам, глупости какие. Просто я очень старательная ученица.
— А с мечом управляться умеешь? — спрашивает тот солдат, который прежде сомневался в её умениях.
— Нет. Он слишком тяжёлый для меня. Зато люблю кинжалы. Но их проверять не будем, — хохочет она. Регис улавливает, как Барон наклоняется и что-то шепчет на ухо девушке, а затем возвращается на своё место. Она так же опускается, и ей добавляют эля. — А теперь я докажу вам, что корица творит чудеса!
Веселье длится некоторое время, и Аврора буквально купается во всеобщем внимании. Она рассказывает всё новые и безумные истории о своих приключениях, которые скорее похожи на сказки, особенно те, которые не вписываются в мир Континента. Казалось, будто она выдумывает всё на ходу, но её уверенный и звонкий голос не оставляет никакого шанса на сомнения.
К вечеру шумная компания медленно разбредается. Последним их покидает барон, кивнув понимающе Авроре, а она направляется к стене и собирает свои стрелы в колчан. Ей на помощь приходит Регис.
— Ты правда видела циклопа? И то, что ты описывала потом, это ведь не Континент…
— Почему бы и не рассказать хорошую историю? Люди их любят. К тому же где грань между реальностью и фантазией? В нашем безумном мире её уж точно не сыщешь… — она замирает, ловя взглядом руки Региса. Он сжимает в ладони впившуюся в стену стрелу, стоя слишком близко за её спиной. Её сердце начинает биться быстрее, и она аккуратно оборачивается, боясь угодить в его объятья. — У тебя такой взгляд…
— Какой?
— Будто ты готов меня убить.
— Не придумывай, — на лице вампира играет хитрая улыбка, за которой едва уловишь правду. Он выдёргивает стрелу и кладёт десяток собранных ей в руки.
— Я умею читать по глазам.
Но он не отвечает, воспользовавшись её хитростью. И попросту решает уйти от ответа, одаривая девушку издевательской улыбкой и отступая в сторону. Убить — немного неверное слово, касаемо его взгляда, его эмоций. В какой-то момент просто укусить. В назидание. И для того, чтобы под его натиском она выдала все свои тайны. И именно эти картины, всплывающие в воображении с навязчивым постоянством, заставили его так улыбнуться.
Аврора не теряется, складывая стрелы в колчан и смотря на него так, как смотрела в первые дни. Прямо в глаза. Не моргая и не отводя их в сторону. С вызовом. Сильный и волевой противник в этой битве взглядов. И она побеждает, а Регис уводит свой в сторону.
— Возвращаемся?
— Нет, барон обещал мне дать доступ к одежде его давно уехавшей дочери. Мне необходимо кое-что выбрать для себя.
Они ступают в имение, и их проводят в кабинет к барону. Филип Стенгер сидит у камина, смотря на огонь с привычной для него печалью. Выглядит он угрюмо: опущенные плечи, потухшее лицо. Он смирил взглядом гостей и велел сопроводить Аврору в комнату Тамары, дав ей разрешение взять всё что душе угодно, а сам продолжил смотреть на чарующие игры пламени. Из вежливости он предлагает Регису опуститься рядом на стоявшую скамью.
— Не могу вспомнить, не могу…
— Простите?
— Кого мне напоминает эта девушка. Кого-то далёкого. Её характер, говор, мимика. Да даже лицо, кажется таким знакомым…. А вот кого, не помню. А, пёс её знает, — небрежно махает рукой Стенгер. — А вы давно знакомы?
— Нет. Столько же, сколько и Ворожей.
— Спасённая им девушка. Из леса. Знавал я одну, что тоже любила по лесам шататься. Как-то раз привели мне мужики одну…. А! Вспомнил! Холера! Вспомнил!
Он выглядит таким счастливым, будто разгадал все тайны мира и готов был обрушить их на Региса. Но в этот момент в кабинет вплывает Аврора с тряпичным рюкзаком за спиной и осыпает благодарностями щедрого барона. Пожилой мужчина смущается и по-отечески хлопает девушку по плечу.
— Ты точно больше не придёшь? И даже попрощаться не заглянешь?
— Я не люблю долгие прощания. Вот сейчас и попрощаемся. И мой тебе совет напоследок: увози отсюда Анну, это место нагонит тоску на любого, а уж на её нездоровую натуру тем более. Уезжай туда, где вечное солнце и теплота. Регис, как называется то место, откуда ты прибыл?
— Туссент.
— Туссент? Он под нильфами. Не хотелось бы мне туда соваться.
— Выбирай, что важнее для тебя. Отваров надолго не хватит.
Он печально вздыхает и обнимает на прощание Аврору.
— Дать вам ребят в сопровождение?
— Не стоит. Мой верный Aedd Ginvael защитит меня ото всех.
Они покидают имение Кровавого барона в молчании. Каждый погружён в свои мысли: Аврора о том, что удалось ей собрать за это короткое время, а Регис о словах барона и о неприятной новости её предстоящего ухода. Он не был готов так скоро столкнуться с этой мыслью, как и попросту отпустить её. Слишком глубоко она засела в его сердце, и вырвать её оттуда равно нанести сильнейший урон.
На Велен опускаются сумерки, небо обволакивает тяжёлыми серыми тучами, отчего округа выглядит мрачнее обычного. Унылая обстановка действует на путников угнетающе, и уже когда за их спинами остаётся мост, ведущий во Вроницы, Регис нарушает тишину.
— То, что ты сказала барону, про уход…
— Да, ему необходимо увезти Анну отсюда и как можно скорее. У него не имение, а просто склеп. Даже мне не хотелось бы там жить. Мрачное, угрюмое, сырое.
— Я не об этом. Я о вашем прощании, Аврора.
— Да.
И ничего не добавляет. Ни одного слова, ни звука, лишь ускоряет шаг. Вампир нагоняет её, но она отводит взгляд, смотрит то вперёд, то в сторону, избегает его.
— Ты собираешься сегодня нас покинуть?
— Нет. Я не могу уйти, толком не отблагодарив Ворожея. И тебя.
— Аврора… — Регис пытается остановить ее, но она резко отталкивает его. Он впервые ощущает имеющуюся в её, казалось бы, слабых руках силу.
— Не говори ничего, Aedd Ginvael! Мне и так очень тяжело.
— Как и мне.
— Нет. Это не правильно! Ты даже не представляешь, какой путь я проделала, чтобы найти ваш Континент, чтобы исполнить некогда давшее обещание: клятву, ставшую моим бременем! Я не могу оставаться долго на одном месте, пока не выполню его. Это всё… всё убивает меня….
Она сжимает руки на груди и отходит в сторону. Её покрывает лёгкая дрожь, и сердце Региса сжимается в жалости к этой несчастной душе. Он чувствует себя слишком жестоким и чёрствым, его накрывает чувство вины. Он делает шаг вперёд, чтобы сгладить свою ошибку и чувствует, как она замирает. Вот она поднимает голову вверх, затем с опаской осматривается по сторонам.
— Deard Ruadhri , — шепчет она и хватает Региса за руку. — Уходим, быстрее!
Вампир поддаётся её натиску, и они стремительно пересекают поле и вбегают в лес. Аврора уверенно настигает первое дерево с подходящими плотными сучьями и взбирается наверх. Позади раздаётся шум, напоминающий жуткий земной гул, и ветер в округе вздымается. Девушка с небывалой ловкостью и лёгкостью скрывается на дереве, тихо призывая вампира не отставать. И едва он настигает её в верхней части укрытия, как сразу же ощущает её цепкие горячие руки, которыми она овивает его тело. Она прижимается к нему так, будто желает спрятаться ото всех. Он слышит, как бьётся её сердце, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди; дыхание сбивается, а в глазах блестят слёзы дикого ужаса. Он впервые видит настоящий застарелый испуг. Эта девушка будто увидела поистине нечто ужасное, как обычный человек, впервые столкнувшийся с полуденницей или же лешим. Дрожащая, как осиновый лист, она со страхом смотрит в сторону шума. И Регис закрывает её собой, максимально скрывая от всевозможных опасностей. Там, откуда они ушли, образовалась воронка и у её подножия стоят двое солдат, полностью разодетые в тяжёлые красные доспехи. Их лица закрываются шлемами, а у ног суетятся дивные собаки, никогда Регисом ранее не виданные. Тела их длинные, лапы большие, все они полностью белые. Их глаза даже издалека светятся, а на вытянутых белых мордах красные носы. Псы, будто взяв след, предательски движутся в их сторону, отчего у Авроры случается настоящая паника. Регису кажется, ещё немного, и она попросту погибнет на его руках от разрыва сердца.
— Уходи, — как безумная шепчет она. — Это за мной пришли. Спасайся, а я сделаю всё, чтобы их задержать.
— Тише, Аврора, милая, успокойся.
Он старается её утешить, чтобы не создавать лишнего шума и чтобы она поверила ему. Его ладонь с трепетом гладит её нежное лицо, шею, спину. Он прижимает её к себе, но всё безрезультатно. Она продолжает говорить, неустанно требуя, чтобы он оставил её на верную погибель. А тем временем псы с их сопроводителями приближаются. И в данный момент идея закрыть её рот ладонью кажется ему излишне жестокой. Он попросту целует её, заканчивая эту безумную игру слов, терзающих его сердце. Она замирает, и он чувствует, как вихрь бушующих эмоций успокаивается, и он нехотя отпускает столь желанные губы. Наклонившись, он шепчет ей на ухо:
— Возвращайся к Ворожею, встретимся там. Подожди немного, пока я уведу их подальше отсюда, и тут же уходи.
Как он и рассчитывал, поцелуй произвёл на неё должное впечатление, она молчит. Лишь смотрит на него своим пронзительным взглядом. Удивительно, что у столь болтливой особы не находится слов, и вампир решает, что это её слишком потрясло. Тем лучше для него: пока она осознает произошедшее, опасность будет позади и она сумеет высказать ему своё негодование чуть позже. Возможно, она даже его не простит. Но в условиях риска о подобном думать не приходится.
Он легко срывает с неё рукав от своеобразного платья, на котором сохранился её запах, и спрыгивает на землю. Обвязав рукав вокруг ремня своей сумки, он становится прямо на пути своих противников. Псы устремляются к нему, а солдаты удивлённо пересматриваются между собой, разговаривая так же непонятно, как и Аврора. Одарив их скалистой улыбкой, он срывается наутек, уводя их как можно дальше от дерева, где осталась Аврора.
Как только они оказываются на далёком расстоянии, он без труда расправляется с ними, принимая свой истинный вампирский облик. Первыми пали псы, затем солдаты, которые дрались как истинные воины — до последней капли крови. Но они всего лишь обычные смертные, которые слишком слабы перед его могучей силой. Снимая их красные шлемы, он рассчитывает получить хоть какие-то ответы на многочисленные вопросы. Но ничего, кроме того, что она некогда перешла дорогу эльфам. Это то малое, ничего не значащее, совершенно не открывающее её истории.
Лес окутывает ночной туман. Местами льёт дождь, и Регис блуждает в темноте, как ночной призрак. Ему необходимо время, чтобы привести себя в чувства после поединка, после новой крови на своих руках. Восстановление занимает недолгое время, но то лишь внешняя часть. Куда важнее его душа, если таковая имелась. Ему хотелось предстать перед Авророй в хорошем расположении духа, учитывая возможную реакцию на запретный поцелуй. Он уже и не надеялся на её милость.
Он покидает свой туман у дверей хаты Ворожея. Из окна непривычно падает неяркий свет от горящих свечей, и его сердце ненадолго окутывает тревога. Он уже собирается коснуться двери, как отчётливо слышит знакомый ритм сердцебиения. Оборачиваясь, он замечает вдалеке на дороге одинокую фигурку девушки. Без сомнения, там Аврора, и он идёт ей навстречу. Девушка кажется поникшей, её голова опущена, и она движется медленно, подавленно. Будто это не человек, а ночное видение: иллюзия, созданная жестоким и беспринципным разумом.
— Аврора? — тихо зовёт её Регис.
Девушка замирает и срывается к нему, быстро и стремительно, буквально падая в его объятья. Он чувствует на своих плечах её горячие слёзы и тихие слова, выражающие радость их встрече.
— Ты жив, Glóir Melitele , — среди многообразия речей и форм разбирает он чёткие слова. — Я уже думала, что жуткое предсказания Ворожея начало сбываться.
— Аврора, главное, что с тобой всё в порядке.
— Что со мной будет? Ты… наверное очень голодный! И не спорь! Ты впервые так выложился. Я помогала Ворожею приготовить специальный ужин для тебя, так что идём.
— Аврора…
— И не спорь.