Побеждённый хаос

      В тиши леса двое скрываются в листве деревьев. С высоты мир умещается в ладонях, и Аврора делится с Регисом мыслями по этому поводу, рассказывая, как она любит природу. Отчего у вампира складывается восприятие того, что она долгое время провела в пути, не имея постоянной крыши над головой и искренне считая своим домом лес. Нет в ней страха, присущего городскому человеку перед могуществом неизведанной природы, нет в ней изнеженности и жажды изысков. Она любит простоту и не терпит фривольностей, любит тишину и сторонится излишнего шума. Она подобна ему, только с некой долей юношеской непосредственности.       — С тобой хорошо, как дома, — говорит она, утыкаясь носом ему в шею. — И я хотела бы, чтобы миг этот замер и мне не нужно было бы вновь уходить. Я впервые хочу остаться.       — Ты можешь остаться, Аврора. Тебя никто не торопит. Уверяю, Ворожей с грустью говорит о твоём уходе.       — Нет! Ты видел их, видел Deard Ruadhri , видел псов, а это лишь малая часть приспешников Хлада! Ты даже не представляешь, на что обрекаешь себя и Ворожея! Они близко, идут по моим стопам. И они в шаге от меня. Чем дольше я остаюсь с вами, тем на больший риск подвергаю вас! Он уничтожает всё и всех, кто помогает мне. Я, я… не могу рисковать вашими жизнями.       — Аврора, я не боюсь твоих гонителей, позволь мне пойти с тобой и помочь тебе?       — Нет.       Слова без продолжения и сомнений. Она тверда в своём решении продолжить путь в одиночестве, и Регис не решается говорить об этом в эту самую минуту. Им хорошо вместе, а о предстоящем можно будет поговорить и позже.       — Аврора, хладный друг?       Регис замечает вдали идущего к ним Ворожея, который разыскивает их в округе. Уже скоро до них доносится его охрипший голос и Аврора отвечает ему, выдавая их временное убежище. С высоты старик смотрится маленькой букашкой у подножия дерева.       — А, вот вы где! Ворожей вас давно ищет. Ему нужен хладный друг.       — Зачем? — вперёд спрашивает Аврора.       — Он знает, что случилось, и Ворожей желает отправиться в Вересковку. Пусть хладный друг пойдёт с ним.       — Регис? А что случилось?       — Нужно просто кое-что отнести одной семье. Я помогу ему.       Аврора овивает руками его шею, не давая возможности ускользнуть и даже пошевелиться. Она цепкой хваткой держит его при себе, и он ощущает её участившийся пульс.       — Ворожей, Регис останется здесь. Скоро я вас покину и вы сможете решить все ваши дела! А пока не настал час разлуки — он остаётся со мной.       — Аврора, я скоро вернусь.       — Ты потеряешь время. Моё время.       — Уверяю тебя, это ненадолго.       Она поддаётся. Он медленно убирает её руки и наблюдает за опущенным взглядом. На какой-то миг кажется, будто её глаза наполняются слезами, но это лишь мираж. Она просто расстроена и отсаживается в сторону, давая ему возможность беспрепятственно спуститься вниз. Зная, что он будет в поле её зрения, спускается самостоятельно, впервые преодолевая сучья без обращения в туман. Но его ловкость — не утерянный дар, он, как и любой другой вампир, легко преодолевает препятствия. Внизу его ждёт Ворожей, смотря с неким любопытством вверх. Он произносит следующее, будто пытаясь извиниться перед девушкой:       — Аврора, хладный друг быстро вернётся.       Но девушка не отвечает. Они покидают её, а на сердце вампира ложится тяжёлая печать грусти. И уже приближаясь к Вересковке, он чувствует, что поступил неверно, бросив её одну в момент, когда она больше всего в нём нуждается. Поместье Реардон Несколько часов ранее       Сквозь сладкую пелену сна Трисс ощущает, что её пытаются пробудить. Она нехотя покидает объятья ночи и раскрывает глаза. Их чердак освещается ранним утренним солнцем, придавая округе заброшенность. Вокруг больше хлама, сена и в лёгком раннем луче, падающем на пол, витает сгусток заметной пыли. В сумраках чердак выглядел более уютным и менее грязным.       Она улавливает взгляд Детлаффа, который подзывает её к окну. С трудом приходя в чувства, она укутывается в плащ, стараясь сохранить тепло, и покидает, пусть и неудобную, но на данный момент желанную лежанку. Но только она настигает окна, как остатки сна покидают её, а она замирает в искреннем изумлении. По двору поместья, словно царица, прогуливается загадочная лошадь. И её глаза так же излучают небольшое свечение, что явно даёт отсылку к той, что фигурировала в рассказе бандита. Это она и привела их к Янушу, она и сбросила Цири.       — Это же настоящая удача!       — Поэтому я тебя и разбудил.       Лошадь неспеша блуждает по местности, порой отщипывая травку, и направляется в сторону амбара. Чародейка скидывает плащ и хватает сумку, доставая оттуда законченный амулет глаза Нехалены. Она тихо подкрадывается к краю их чердака и смотрит вниз, наблюдая, как лошадь приближается к корыту с водой. Она пьёт, а Трисс наклоняется и проводит амулетом перед ней. Магическая пелена спадает, и чародейка замирает в неком исступлении. Лошадь имеет красивые гибкие очертания, гладкую переливающуюся кожу и белоснежную гриву. И рог.       — Единорог?!       Трисс не до конца осознаёт, кто это произнёс, она или же Детлафф, однако в неком испуге поддаётся назад и смотрит на возлюбленного, будто пытаясь осознать, видение же это или явь.       — Я тоже это вижу, — подтверждает её мысли не менее удивлённый вампир.       — Я видела только чучела, но никогда живого. Они считаются вымершими.       — Видимо, в каком-то из миров они есть. И та девушка нашла его.       — Удивительно!       Трисс вновь показывается из укрытия, наблюдая за спокойным существом, которое поедает сено так, словно ничего не произошло. Затем он поднимает голову и двигает ушами, будто прислушиваясь к округе, и поспешно покидает их. Трисс направляется к окну, чтобы проводить единорога взглядом, пока он скрывается в лесу.       — Сдаётся мне, нам стоит последовать его примеру. Но при свете лучше ещё раз всё хорошенько осмотреть. Может, мы найдём ещё что-то?       — Возможно. Ох, если в образе лошади он особо не привлекал внимания, то теперь станет приманкой для любителей наживы. Особенно бандитов вроде того, что мы встретили ранее, — с сожалением вздыхает Трисс.       — Он вполне себе пуглив, и его не так просто будет поймать, я не говорю уже о том, чтобы оседлать или пленить. Не думай об этом. Зато нам раскрылась одна маленькая деталь.       — Представляю реакцию Йеннифэр, когда я расскажу, что видела живого единорога и что на нём каталась Цирилла….       Она плохо скрывает усмешку, однако не делится размышлениями с Детлаффом по этому поводу. Они приступают к сбору вещей, и Трисс решает захватить с собой рукав с пятнами крови, уверенная, что он принадлежит Цири.       При свете дня поместье напоминает собой обрастающий зеленью заброшенный участок. Неизвестно, как давно скончалась хозяйка, однако, чтобы привести его в нормальный вид, потребуется много сил и желания, а едва ли кому захочется тратить на это своё время. Наверное, оно так и останется пристанищем заблудших душ или же местом для очередного сбора банды. С некой тоской Трисс осматривает округу, понимая, что некогда место это дышало самой жизнью, встречало гостей и цвело. Глубоко вздохнув, она находит лишь стрелу без наконечника, а на ней такие же письмена на языке старшей речи, что и на луке, который они взяли с собой.       — Одного не могу понять, куда она дела свой меч? — спрашивает Трисс, осматривая стрелу и удивляясь её прочности. У основания отломленной части она видит застывшие капельки крови.       Детлафф выводит лошадь, и они складывают скромные находки в походную сумку. Трисс забирается верхом, и они покидают местность, направляясь в следующую зону — деревню Сворки.

Хата Ворожея Ближе к вечеру

      Регис и Ворожей возвращаются в полном молчании. Весть о гибели мужа и кормильца оказалась болезненной для семьи купца. И Ворожей потратил немало сил и уговоров, чтобы немного сгладить боль от утраты. Однако слова не способны согреть, не способны успокоить, слова лишь дарят пустые надежды. Но в случае с несчастной вдовой — там и надежды быть не могло. Шестеро детей, голод и мрак. Впереди нет светлого будущего, лишь тяжкий труд. Региса растрогала судьба этой женщины, и он оставил ей часть монет, которые у него были с собой. Он посчитал, что этого должно хватить на первое время, а от продажи всяких вещичек из рюкзака покойного мужа можно будет пропитаться не один месяц. А там как-нибудь ситуация и изменится.       При возвращении Ворожей не спешит в хату. Он присаживается на старую деревянную скамью под окошком и смотрит вдаль, где тёплые вечерние лучи красиво ложатся на поверхность небольшого озерца. Вдали слышится детский смех, и в Больших Сучьях вовсю идут приготовления к грядущей свадьбе.       Регис покидает Ворожея и заходит внутрь хаты, замечая на лежанке Авроры разложенную часть некоторых вещей: деревянная резная шкатулка, медальон ведьмака, её заколка, небольшая пухленькая записная книжка и несколько цилиндрических флакончиков. На стене аккуратно развешано платье — подарок Региса, в котором она намеревается отправиться на свадьбу. Он аккуратно подходит к кровати и ловит тень. Из-за печи показывается Аврора с ниткой в руках. Заметив его, она прячет её и смотрит с неким укором.       — Вы задержались.       — Так сложились обстоятельства. Что это у тебя?       — Это то малое, что принадлежит мне.       Она покидает своё теплое местечко с законченной вышивкой. В руках её Регис замечает большой кожаный ремень, украшенный камнями яшмы. Она аккуратно складывает его в несколько частей и прячет в сумку, отправляя туда свои скромные вещи. Несмотря на аккуратность, она случайно скидывает один небольшой пузырёк, но его успевает перехватить вампир прямо в воздухе. В небольшом цилиндрическом флаконе непонятного вида ягоды — чёрные, аккуратные бусины, скорее подобны украшениям или же свежим ягодам черники. Их отличает лишь ровная круглая поверхность и небольшие белые вкрапления.       — Что это?       — Это ягоды Нимхы . Стоит только раскусить эту ягоду, как тебя постигнет мгновенная смерть.       — Зачем они тебе?       — Отравить хочу кого-нибудь. Вот тебя, например, за опоздание. Отдай! — она пытается забрать их, перевесившись через лежанку, но Регис намеренно отходит. Он не скрывает улыбку и испытывает удовольствие от заигрывания с нею.       — Забери.       — Отдай! Это моё!       Она с ловкостью пантеры перепрыгивает через лежанку и стремится к нему. Но Регис не поддаётся, поднимая руку вверх. Будучи выше, он имеет над нею преимущество. Она не сдаётся, пытаясь допрыгнуть до заветного пузырька, и между ними начинается лёгкая игривая борьба, которая скорее похожа на забавную игру. Он намеренно отходит в сторону, а она всячески пытается словить его и улучить возможность выхватить свою вещь. Но это оказывается не так просто, и Регис выскальзывает на улицу.       — Нет!       Аврора покидает хату Ворожея сразу же за вампиром. Она не обращает внимания на удивлённый взгляд старика, который в итоге улыбается и, махнув рукой, уходит в дом. Девушка замечает Региса, приближающегося к озеру, и в её душе впервые зарождаются страх и недоверие к нему. В её стремительных мыслях рисуется ужасающая картина того, как он выбрасывает её заветный пузырёк в воду, лишая её возможности мгновенно воспользоваться спасением. И она мчится следом, натягивая на себя маску холодной воительницы. Она ловко перепрыгивает через небольшие ямки и, скоро настигнув его на самом берегу, запрыгивает на него прямо со спины. Неловко балансируя, Регис падает на землю, и между ними завязывается борьба. Легко перевернув её на землю, он зажимает ладонью её руки, прикладывая минимум силы, которой достаточно, чтобы не причинить ей боль, но и удержать её от резких движений. Сам он нависает над ней, как победитель, но нисколько не выражает своего триумфа. Скорее, он просто любуется ею, в вечернем сумраке она особенно прекрасна: горящие глаза, чувственные губы. Манящие. Так и взывающие к поцелую. И он смотрит на них, с трудом сдерживая себя от желания.       — Отдай мои ягоды! — тяжело дыша, требует она.       — Я боюсь представить, что ты когда-нибудь их съешь.       — Съем! Но сперва тебя отравлю! Отдай, говорю тебе… — произносит она, и что-то в её голосе заставляет его выйти из омута чувств. Он смотрит в её глаза и тут же отсаживается в сторону, понимая, что она испугалась. Она резко присаживается, отгораживаясь от него. Он чувствует эту отстранённость.       — Прости. Я не хотел тебя напугать.       Регис протягивает ей пузырёк с ягодами.       — Я думала, ты выбросишь их, — она прячет флакончик в едва заметный кармашек на корсете, близ груди, под самым сердцем.       — Никогда бы такое не сделал.       — Эти ягоды моё спасение на случай, если Белый Хлад настигнет меня. Прежде, когда я была у него, я мечтала о чём-нибудь таком, что мгновенно могло бы лишить меня жизни. Зато когда я освободилась, один странствующий травник продал их мне. И с тех пор я с ними не расстаюсь. Они всегда при мне, всегда.       — Кто же этот Белый Хлад? И почему ты его так боишься?       — Он тот, кто уничтожает всё вокруг, Aedd Ginvael.       Аврора более ничего не добавляет. Регис оборачивается и замечает, как она опускает лицо, закрывая его ладонями. Её грудь вздымается от тяжёлого дыхания. Он подсаживается ближе и обнимает её. В воде мерцают последние лучи заходящего солнца. Регис прижимает к себе поникшую девушку и смотрит на воду. Между ними нет слов. Немая тишина и понимание. Деревня Сворки Пару часов ранее       Натягивая поводья, чародейка останавливает лошадь, едва они покидают пелену густого леса. Она достаёт карту и сверяет маршрут, предполагая, что впереди, прямо на холме, и есть заветная деревушка. Её взору предстаёт череда домов, выкрашенных в непривычно светлые тона по сравнению с другими хатами селян того же Залипья, близлежащего селения, или даже печальных Штейгеров. Сразу на въезде стоит покошенный старый указатель, а позади на спуске две каменные печи. Их дым вздымается клубком прямо ввысь, к небу. Позади за домами стоит во всём своём величии мельница, скрип от которой разносится эхом по всей деревушке и врывается в общий гул голосов и детского смеха. И это радует, поскольку покидая Реардон, Трисс преполагала увидеть запустение, подобное если не Штейгерам, то как минимум поместью. Но тут жизнь шла своим чередом, к тому же отметка на карте находилась близ селения, в районе мельницы.       Пришпорив лошадь, Трисс взбирается на холм и въезжает в деревню. Сразу за указателем располагается первый дом, но он выглядит заброшенным, необжитым. Чуть далее общий огород, на котором трудятся крестьянки, а вокруг носятся довольные дети. За ними колодец, а далее ввысь уже идут дома, возле которых кто-нибудь да располагается. У печи она замечает мужчин, крупных, с красными лицами. Они бросают уголь и не обращают внимания на путницу. Она же покидает лошадь и, взяв её под уздцы, проходит вдаль, к огороду.       — Вечера доброго. С кем можно поговорить о ночлеге?       — И вам не хворать, — отвечает дородная женщина, стирая пот со лба грязной рукой. — Так поди со старостой нашим, Клаусом.       — А где его можно найти?       — А вон он сидит, на скамье.       Она указывает на мужчину, который сидит у ближайшего к огороду дома и смотрит прямо на работающих женщин. На нём посеревшая от времени рубаха и штаны, подпоясанные верёвкой вместо ремня. Он потирает свою длинную бороду и следит пристальным взглядом за чародейкой, которая направляется прямиком к нему. После короткого приветствия она озвучивает свой вопрос и натыкается на непонятное молчание, которое он нарушает спустя несколько минут.       — Наша деревня-то не предназначена для остановки путников. У нас даже корчмы нет! Тут до Залипья рукой подать, тем более на лошади.       — По правде говоря, я не просто так хочу у вас остановиться. Я разыскиваю одну девушку…       — Ох, сдается мне, вы всё по той девице! Ух, видать много кому она насолила-то! Все её разыскивают.       — А можно поподробнее?       — Можно то оно можно. Могу рассказать, что знаю, но больше в этом сведущ наш травник, Игорь. Он с нею общался.       Трисс привязывает лошадь к столбу, а сама опускается рядом со старостой.       — Случилось это несколько дней назад. Был день обычный: бабы работали, мужики занимались своими делами. Где-то в это же время въезжает в нашу деревню девица! На гнедой, хорошей кобыле, летела быстро, будто потеряла управление. Ползабора нам снесла, ну и овощи нам потоптала. Чудом остановилась, чуть не упала бедняга. Ну и мы её окружили, мол, что за дела такие. Смотрим, а она в белом платье, а на подоле пятна крови. Рукой прижимает место под сердцем, будто у корсета. Рукава нет. Ну, парни наши, что по моложе, помогли ей слезть. Вся горячая была, будто изнутри горела. Мы её скорее в хату определили, вон в ту, что Йонтеку прежде принадлежала. А туда заслали травника. Он осмотрел её, сказал, что рана открылась. Лица было не видно, она прятала его под капюшоном, только помню, худая была, тощая, и руки все изрисованы.       — И что же было дальше?       — Ну, ближе к ночи пошёл я определять её лошадь в стойло к нашим кобылам. И тут вбегает ведьмак. Достал меч и говорит: «отдай!», говорит: «это моя кобыла». Ну, а я-то жить хочу.       — Как выглядел ведьмак?       — Он это, высокий, с медальоном волка на шее, глаза кошачьи — мутант. А, и на лице шрам: на всё лицо, такой уродливый, он его ещё почесывал. Да, волосы тёмные. Ну и спросил про девицу. Видимо, она-то у него лошадь и украла. Ну, мы и отдали ему воровку, отвели к ней в хату. Но было тихо, а позже к ним ещё Игорь ходил и сказал, что вроде они не ругаются, а смеются вместе. Пёс их знает, что за игры такие.       — А дальше?       — Утром вышел я во двор, по обыкновению, наведаться на мельницу, посмотреть, как Стёпка там работает. Ну и смотрю, выходит из хаты девица, осматривается и идёт к столбу, у которого осталась кобыла ведьмака. Она её отвязывает и уезжает. Я отправил в хату Игоря, говорю, посмотри, может она ведьмака убила. А нет, спал он. Узнав, что вновь убежала, разозлился и потребовал лошадь. Ну, мы с ведьмаком то особо не хотим ругаться и дали ему одну из наших. А спустя несколько дней услышали мы ночью шум. Громкий. А затем некто в хату Йонтека вломился, всё там перевернул, но ничего не взял. Мы не видели, кто это был. Ночь была, темно кругом. Это всё. Можете с Игорем поговорить, он больше знает.       — Ну, а мы можем остаться на ночь?       — Эх, что с вас взять-то. Оставайтесь. Только корчмы у нас нет, кормить вас нечем. Самим едва хватает.       — За это не стоит беспокоиться.       Трисс отдаёт ему несколько крон и просит пристроить лошадь.       Домик травника располагается на самой высокой точке холма, ближе всего к лесу. У его двора отдельный огород, наполненный полезными травами, и прекрасно ухоженный сад. В земле копается и сам хозяин, который с некой особенной любовью ухаживает за драгоценными лечебными травами. Трисс подходит к краю калитки и ловит его любопытный взгляд. Это немолодой мужчина лет сорока пяти, с гладковыбритой головой и небольшой седой растительностью на лице. Он стряхивает грязь с рук и направляется к небольшому кувшину с водой. После приветствия Трисс с охотой поливает ему воду на руки, рассказывая о причине своего приезда.       — Хм, если вас интересует та девица, то я могу вам кое-что о ней рассказать. Но немногое. Боюсь, со мной она практически не разговаривала. Она притворилась, что ничего не помнит.       — Может, и правда не помнит?       — Бросьте, я эту игру прекрасно раскусил. Особенно когда появился ведьмак. Уж с ним она не выглядела такой наивной и забывчивой овечкой. К тому же девочка явно не такая слабая, скорее неплохая актриса.       — Расскажите, что знаете. Это важно.       — Попросил меня Клаус посмотреть беглянку одну, говорит, девочка плоха, чуть с лошади не упала, вся в крови. Определили её в бывшую хату Йонтека, что на въезде встречает. Ну, взял я трав и пошёл поглядеть на эту мамзель. Не сказать чтобы рана была критичной, скорее плохо перевязанной, к тому же нормально не леченой. Девица то похожа на эльфа, однако, к моему удивлению, им не оказалась. Тощая, будто не ела давно. Кости торчат — неприятное зрелище. Вся разрисованная: лицо, руки, ключицы и низ живота. Говорит на непонятном языке, есть подозрения, что что-то из Старшей речи, однако говорила и на всеобщем. Имя называть отказалась. Платье её отдал Маруське, она его застирала, да и вечером возвратила ей. За сумку она держалась как за самое дорогое, что у ней есть. Ну, пару раз перевязав её раны, я и ушёл по своим делам. А к вечеру вернулся, говорят — ведьмак там. Да ещё, что воровкой она оказалась. Ну, думаю, не мудрено. Пошёл я навестить их по просьбе Клауса. Иду и слышу небольшой спор. Ведьмак говорит ей: «Да я тебя на Кривоуховых спас», а она в ответ дерзит: «Из-за тебя я там оказалась». Ну, зашёл я, они сразу замолчали. Ведьмак представился Эскелем, уточнил по поводу здоровья своей подруги. Её имени не назвал. Видимо, из вежливости. Как я понял, старые они друзья или вовсе роман между ними. Там поди разбери. Ночевать он отдельно не ушёл, остался при ней, говорит, буду наблюдать за здоровьем раненой. Ну, а мне то что до них. Я и ушёл. Только поутру её уже и след простыл. А ведьмак спал. Узнав о побеге, отправился следом за нею. Ну, а потом только вот я нашёл под подушкою-то карту одну.       — Покажете?       — А то. Нужна она мне. Когда кто-то перерыл весь дом, ночью, я уж боялся, что и ко мне придут. Засим спрятал её вон у дерева…       Они покидают огород и направляются к сосне, которая росла ближе всего к дому травника. Он садится на колени и разгребает листья, сухие ветки, а за ними достаёт старый мешок. Развязав его, он вынимает оттуда плотную, хорошо сохранённую карту. И передав её Трисс, наблюдает за реакцией. Чародейка раскрывает её и смотрит с неким удивлением. Эта карта очень старая, на ней Цинтра ещё значится как отдельное государство, нет захваченных Нильфгаардом земель.       — Вот и я удивился, зачем этой мамзель старая карта.       — Благодарю, вы очень мне помогли.       — А, ещё. Ведьмак-то тоже ранен был. Не сильно. Он ещё попросил меня кое-каких трав для приготовления лечебного отвара.       Трисс так же покупает некоторые травы. Свернув карту, она прячет её в свою сумку и направляется в хату некого Йонтека. Усталость говорит сама за себя, но более её волнуют вопросы, которые нарушают идиллию выдвинутого ей плана. Зачем Цири понадобились татуировки? Неужели странствие в виде ведьмачки вынудили её похудеть до болезненности? И почему она убегала от Эскеля? Вопросов становилось всё больше, и их рой крутится в голове неприятным навязчивым ритмом. Она и не замечает, как приближается к хате.       Домик по себе небольшой, гораздо меньше имеющихся хат в округе деревни. Но при этом он так же сохраняет стиль и вписывается в общую картину Сворок. У домика по обе стороны высокая трава, общий вид неухоженный. Дверь неприятно скрипит, однако внутри на редкость стоит приятный свежий запах и заправлена кровать. Внутри просторная общая комната, в которой расположена маленькая кирпичная печка, деревянный столик с двумя стульями и пустой сколоченный местными шкаф.       Чародейка кладёт сумку на столик и смотрит в небольшое окошко. За окнами дорога, ведущая к лесу, и она устало вздыхает. Из тумана показывается Детлафф, он бережно обнимает возлюбленную.       — Отдохни.       — Я бы с радостью. Но эта история вызывает всё больше вопросов. Конечно, Эскель не знал о том, выжила ли Цири, поскольку после битвы в Каэр Морхене он уехал. Но, неужто Цири так хотела скрытности, что убегала от него? Я слабо поверю в то, что они не узнали друг друга. К тому же на Цири это не похоже.       — А карта?       — Карта. Карта, Детлафф, лишь добавляет вопросов. Уж кто-кто, а Цири прекрасно знает о том, что Цинтры нет. И не стала бы она носить с собой карту как воспоминание.       — Так что, Туссент отменяется?       — Нет, ни в коем случае. Эта история так или иначе связана с ласточкой. Просто непонятны её детали. Завтра посетим Залипье, и останется последняя точка на карте, там она так же отмечена красным. А потом будем делать выводы.       — Трисс, отдыхай. Я тут слышал неподалёку кого-то из наших. Это редкость, за всё наше путешествие впервые. Хочу посмотреть кто там.       — Думаешь, это может быть Регис?       — Маловероятно. Мне кажется, кто-то из низших — брукса или альп.       По телу Трисс проскальзывает холод от воспоминаний дней минувшего прошлого. Она с ужасом помнит встречи с этими представителями вампиров и с некой отстранённостью отступает к кровати.       — Иди конечно. Поговори с ними, вдруг они что знают.       — Всё в порядке?       — Более чем.       Она опускается на кровать и достаёт карту, чувствуя на себе пристальный взгляд Детлаффа. Ей не хотелось бы рассказывать ему о том, что она и по сей день вздрагивает при упоминании некоторых вампиров. Хотя бы по той простой причине, что свою судьбу она связала с одним из них. Детлафф некоторое время смотрит на неё, а затем стремительно направляется и заключает её в свои объятья, целуя так, чтобы у неё не осталось никаких сомнений. А затем обещает вернуться как можно скорее.

Хата Ворожея

      — Почему ты не спишь?       В тишине ночи слышится лишь тихий шёпот Региса и сопение спящего Ворожея. Аврора ворочается на своей лежанке и не может найти удобное место, чтобы погрузиться в чертоги собственного разума. Она тревожится, её не покидает мысль о предстоящем путешествии, о том, что впереди её ждёт долгая дорога.       — Думаю.       Она запускает свои руки в его волосы, и он замирает. Её лёгкое прикосновение приятным током проходится по телу вампира, заставляя его сердце неистово трепетать. Он боится пошевелиться, чтобы не спугнуть приятное видение ночи.       — Расскажи, что лежит на твоём сердце?       — Многое. Я проделала долгий и сложный путь, прежде чем попала сюда. Видела всякое, сражалась со страшными тварями. Постоянно в бегах, постоянно не имея толком крыши над головой. Везде, где бы я не останавливалась, мне приходилось поспешно срываться с места. За моей спиной холод и мрак, за моей жизнью погоня. Я уже и забыла, каково это быть на одном месте. Где жизнь однообразна до безумия, до тошноты. Но порой этого однообразия мне не хватает. Хочется какой-то постоянности в этом хаосе. Хотя, была ли я когда-либо на одном месте? Толком и не припомню. Мама всегда рассказывала мне удивительные вещи о вашем мире, убеждала, что тут наш истинный дом. Только тут я себя чувствую ещё больше чужачкой, чем где бы то ни было. И вот я нашла уголок, где мне хорошо, где впервые обо мне позаботились, не желая ничего взамен. И не требуя. И я сама, сама, понимаешь, должна уйти. Но что выбрать между долгом и велением души? Если сердце моё разрывается от мыслей о разлуке с тобой и Ворожеем. Но долг, долг превыше всего. И ещё я помню о том, кто гонится за мной.       — Аврора, ты можешь рассчитывать на мою помощь, — он ловит её ладонь и преподносит к губам, мягко целуя тоненькие холодные пальчики.       — Aedd Ginvael, я не хочу вмешивать тебя в эту историю. Я должна выполнить обещание. К тому же, некогда шаман мне предсказал, что как бы я не бежала от Белого Хлада, мне предназначено возвращаться к нему. Наши жизни переплетены красными нитями судьбы. Только вот за что, я не понимаю.       — Аврора, ты вольна выбирать судьбу, какую пожелаешь. И никто не может тебе указывать, а уж тем более сомнительные предсказания Ворожея или того шамана.       — Но… — она одёргивает руку, и он слышит дрожь в её голосе. — Он предсказал Rag nar Roog , он предсказал смерть нашему миру и падение его в лапы Хлада. И это исполнилось. У меня нет причин ему не доверять.       Он поднимается и присаживается на кровать, притягивая девушку к себе и крепко обнимая, ощущая трепет её сердца.       — Аврора, не всякое предсказание, сказанное мне, исполнялось. Я уже давно потерял веру в ворожбу. Ты не расскажешь мне о своём мире, из которого пришла?       — Нет.       — А как ты пришла?       — А? Я сказала, что пришла? Всё, уже поздно, я устала и хочу спать. С тобой я забываюсь и начинаю говорить невнятно.       — Правда? А я вот прекрасно тебя понял…       Она буквально сталкивает его на пол и укутывается в покрывало, холодно отворачиваясь к окну и смотря вдаль ночного леса. Больше она ничего не произносит. Регис так же не говорит, опускаясь на пол. Зато теперь он знает наверняка — эта девушка не жила на Континенте. Она и её Белый Хлад, а так же те самые красные солдаты-эльфы — все они путешествующие по мирам. Только вот вопрос: кем же была её мать, которая уверяла Аврору, что её дом — непременно Континент? Об этом Регис предпочитает размышлять оставшуюся часть ночи. Сворки В то же самое время       Детлафф стоит у окраины леса, опираясь о дерево, и смотрит вдаль деревни, наблюдая за самым крайним домиком. Возле него извивается хитрая альп, постоянно нашёптывая последние новости. Для Трисс у него не было вестей, а вот из мира вампиров удалось узнать, что многие его собраться покинули и продолжают покидать Туссент.       — Отряд охотников возглавил некий ведьмак — Лето, — шипит альп, поправляя чёрные волосы.       — Я слышал об этом. Только имя мне ничего не даёт. Что же Скрытый?       — А ему что. Его не волнуют события в городе, он спит глубоко, до него не так просто добраться. И пока его не потревожат, он не вмешается. Да и что он может, кроме очередного кровавого нашествия? От того все и разбредаются по Континенту.       — А Регис? Он вам встречался?       — Нет, ни мне, ни остальным.       Детлафф с некой тоской думает о старом друге. Он не даёт никаких новостей о себе, что вполне может указывать на то, что он ушёл в спячку или залёг на дно. А это означает лишь одно: они могут ещё очень долго не пересекаться. Хоть и время над ними не властно, ему бы хотелось увидеться с другом. В последнюю их встречу он был сам не свой.       — Много тут наших?       — Достаточно, чтобы потревожить жизнь местным.       — Так, без всякого фанатизма. Тут так же есть ведьмаки, не стоит привлекать к себе излишнее внимание.       За временным убежищем чародейки показывается лёгкое свечение. В ночи оно особенно ярко выделяется, привлекая к себе внимание вампиров. Детлафф отправляет альпа, а сам возвращается, тихо проскальзывая в хату. Как он и предполагал, внутри Трисс не одна. Над нею возвышается женщина, облачённая в чёрное платье. Она словно ожила из образа, воссозданного в воображении вампира при рассказах бандита. Длинные до пят волосы, часть которых заплетена в тугую косу и украшена заколкой в виде чёрного ворона. Её ногти можно назвать едва ли не когтями: они имеют кошачью форму и покрыты чёрным переливающимся цветом. В одной руке она сжимает окровавленный белый рукав, а в другой поднимает серебряный клинок прямо над чародейкой. Она настолько погружена в действо, что не замечает появление вампира.       — Agus beidh an Feainne céimnithe isteach sa dorchadas. Titfidh tú i do chodladh go deo … — шепчет она.       Детлафф обращается в звериную форму и успевает напасть на неё прежде, чем клинок, который покрыло свечение после её слов, упал на чародейку. Ведьма успевает ускользнуть, отвечая на удары Детлаффа. Несмотря на владения магией, она отбивала его удары клинком так же ловко, как и любой хорошо обученный ведьмак. Но ему удаётся задеть её когтями, слегка повредив платье и оставив отметины на груди. Она тут же вздымает руку к небу и исчезает в портале, легко и незаметно, словно её не было вовсе.       От шума пробуждается чародейка. Она с трудом поняла происходящее, заметив только окончание битвы.       — Что здесь было?       Её голос слегка хрипловатый, мягкий, после глубокого сна. Детлафф тут же оказывается рядом и прижимает её к себе, не говоря ни слова. Он понимает, что если бы он ушёл вглубь леса или отвлёкся в момент появления ведьмы, то Трисс была бы мертва.