Побеждённый хаос

      Одинокая фигура девушки напоминает собой ночное видение. В тёмном плотном плаще и с покрытой капюшоном головой её едва ли различишь обычным взглядом. Она, словно тень, ставшая единой с тьмой ночи, сидит на берегу и смотрит вдаль, где бескрайнее водное полотно уходит за горизонт. Небо покрывается чудными красками рассвета, тьма скрывается, будто некто могучий стягивает её вдаль, а за горизонтом проскальзывает рыжая утренняя полоса, предсказывающая о восхождении солнца.       Слабый ветер покрывает собой округу, оставляя на воде волнующую рябь. Дева, скрытая от глаз, склоняется над кулоном и с глубокой печалью смотрит на прозрачный маленький флакон, внутри которого небольшая пепельная прядь. И сердце сжимается от тоски, а грудь сдавливает боль, вызывающая неприятное чувство тошноты. В прекрасных голубых глазах застывают слёзы. Девушка смотрит вдаль, где прекрасные утренние полосы прорывает рыжий диск раннего солнца. Оно настолько далёкое, настолько недосягаемое, как и её мечта о спокойной жизни.       — Вся моя жизнь — сплошное бегство. Сколько себя помню, я никогда не имела постоянного дома, мы перемещались с одного места на другое. И я думала, что жизнь многих протекает именно так. Но, путешествуя по мирам, я узнала, что нет. Есть люди, которые никогда не знали, что такое голод. Есть те, кто никогда не ночевал под открытым небом. И есть те, кто не знаком с пытками. И я завидую тем, кто может спокойно спать по ночам, не держа наготове кинжал.       Она слышит топот копыт, и к ней, будто с сочувствием, подходит Вавилон. Он склоняет морду и толкает её, на что девушка лишь вымученно улыбается.       — Мама говорила: "всегда будь собой". Ведь ты моя роза. Но я пренебрегла этим советом. На что я рассчитывала? Что погоня вмиг прекратиться? Глупая, глупая, глупая…       Она до боли в руке сжимает кулон. Её прекрасная грудь вздымается от глубокого вдоха, а к глазам вновь подступают слёзы. Она обнимает колени и чувствует пульсирующую дрожь, прокатывающуюся по телу.       — Мне кажется, за этими многочисленными масками я забываю, кто есть я.       Вдох. Выдох.       В тишине она с болью прокручивает в голове слова: «Один, два, три. Я пришла сюда за одной лишь целью». И снова по кругу, напоминая себе истинность своих мотивов и верность избранного пути.       Вавилон проявляет на редкость покорное терпение, будто понимает, что в сердце его хозяйки происходит настоящая трагедия. Но она не впервой сталкивается с болью, как с душевной, так и с физической. И, расправляя плечи, она надевает кулон, на прощание одаривая его лёгким, невесомым поцелуем. Искренним настолько, насколько может быть её лживая душа. Это определённый ритуал, заставляющий её поставить точку и продолжить свой путь. Эти чудные мгновения тиши останутся теперь лишь в её сердце, в самом потайном и укромном уголке.       И, взяв себя в руки, она беспощадно выворачивает сумку. Все её скромные пожитки беспорядочно падают на влажный песок. Даже бандит, если бы заметил её состояние, вдогонку отдал бы ей золота на существование. Не имея вовсе монет, она вновь предоставлена случаю и провидению. Лишь оно одно кормило и охраняло её на протяжении последних лет скитаний.       Упав на колени, она вытягивает из красивой резной шкатулки пожелтевшие письма. Маленькая стопка и блокнот из мягкой потёртой кожи — единственное напоминание о матери, часть сердца и души. А так же её диадемка. Она прижимает их к себе с силой, будто бы бесчувственные предметы способны утешить. Но они ничего не дают, кроме воспоминаний. Кроме обязательств. Кроме боли. И, спрятав их в чудное платье, подаренное Регисом, она заматывает их так, чтобы даже вода не смогла повредить бумагу.       В пустую шкатулку она набирает влажный песок и возвращает её в сумку. Так же она собирает яды, сделанные за последние дни в доме Ворожея, своё оружие и зеркальце Нехалены — довольно необычный артефакт, который помогает перевоплощаться в любой запечатлённый образ. Его же она кладёт в специальный скрытый кармашек в корсете, как и ядовитые ягоды.       А сумку и одежду, ношенную во дни спокойствия, она разбрасывает на берегу, намеренно создавая впечатление своей смерти. И это сделано не столько для Хлада, который в этот фарс не поверит, сколько для Региса.       — Ну, а теперь самое неприятное. Простите меня, что я использовала вас, но вы хоть на время скрыли меня от глаз Хлада. Теперь я выполню обещание. Вы будете погребены в водной пучине…       Затаив дыхание, она начинает постепенно вытягивать многочисленные тёмные шпильки из волос. Каждое действие отражается неприятной головной болью, и чем глубже шпилька, тем сильнее боль. Но она продолжает, кусая губы в кровь, пока последняя шпилька не летит в воду. И вот она, наконец, стягивает живой парик и выдыхает. В голове светлеет, а от боли не остаётся и следа. Найдя камень, она привязывает парик к нему и бросает в воду, произнося прощальную речь на своём любимом языке. На душе становится легче.       Снимая сеточку, она распускает свои пепельно-серые волосы. Красивые пряди волнами спадают вниз, покрывая её плечи, спину и доходя до поясницы. Глубокий вдох — и на душе непривычно спокойно. Доставая флягу с чистой водой, она усердно омывает глаза, пока остатки зелья не вымываются. И вот в отражении, когда краснота спадает, она видит свои родные серо-зелёные глаза. От тоски сжимается её сердце, она чувствует нервный ком, подходящий к горлу, и со всей силы ударяет в своё отражение.       — Лгунья!       Но ничего не происходит. Взрывная волна, на которую она рассчитывала, не проявляется. Нет никаких признаков её силы. И она разочарованно смотрит на покрытое рябью отражение девушки, в глазах которой застыла печаль.       — Или я недостаточно расстроена? Правильно говорила Кармилла, я слаба! Я не могу управлять собою, как я вообще смогу добиться чего-либо?       Тишина издевательски давит на плечи несчастной девушки. Отчего она вновь с усилием ударяет воду, вымещая свою злобу и надеясь на полноценный взрыв эмоций. Она хочет вызвать ищеек Хлада на себя, чтобы они не почуяли её следов в доме Ворожея. Она желает обезопасить их. Ведь они для неё стали частью души.       Доставая острый кинжал, она стягивает перчатку и с равнодушием вспарывает себе руку. Тёмно-алая кровь стекает по руке и падает на влажный песок, на разбросанную одежду, вещи, воду. Она помечает ею всё, зная, что если Хлад поблизости, то он найдёт её по отпечатку крови. И, заматывая ладонь, она запрыгивает на лошадь.       Её путь определён. Ей необходимо добраться до Оксенфурта и найти книжную лавку, купить нормальную карту для построения дальнейшего маршрута. Не так просто ориентироваться в мире, о котором совершенно нет никаких познаний, кроме тех малых чудных рассказов матери.       Солнце поднимается ввысь, и она выезжает на дорогу. Судя по погоде, день предвещает быть тёплым, а это означает, что она не потратит на путь много времени. Но едва она приближается к лесу, как слышит громкие голоса мужчин и звон копыт. До боли знакомый звон.       — Хватай, хватай рогатого!       — О, да! Он попался! Эх, вот улов! Вот мы-то его продадим какому-нибудь вельможе, а то и царю!       — Чародеи таких любят, сам слыхал про чучела единорогов в их спальнях!       — Единорог… — повторяет девушка и чувствует, как страх подступает к горлу. Он здесь! Он не покинул Велен, как она рассчитывала. Он разыскивал её. — Мы его не бросим! Вперёд!       Она сворачивает вглубь леса, минуя густую растительность, кусты и деревья. Она скачет на зов, на шум грубых мужских голосов. И едва они становятся громкими, она спрыгивает с лошади и взбирается на дерево, чтобы оценить обстановку. Крепко хватаясь за ветки, она забирается на самую высокую точку дерева, где, прямо как на ладони, перед нею раскрывается бандитский лагерь, который состоит из пяти натянутых грязных палаток, сундуков с награбленными вещами и костром. В углу у самой большой палатки стоит огромная железная клетка, внутри которой единорог. Он пытается её проломать, но всё безрезультатно.       Противников достаточно. В самом лагере восемь человек, включая главаря, который заметно выделяется среди всей компании. У него мощнее оружие, одет он намного лучше и ему все услуживают. И двое стоят у входа в лагерь. Вокруг больше никого.       Она ловко, как пантера, перепрыгивает на соседнее дерево и спускается на пару веток ниже. В душе спокойствие и холод, она отключает эмоции, понимая, что сейчас они могут лишь всё испортить. И в такие моменты она теряет себя.       Она снимает с плеча лук и достаёт одну стрелу, смачивая её наконечник ядом. Глубоко вздохнув, она замирает, прицеливаясь прямо в главаря. Уничтожив его, она посеет панику в лагере, а это будет на руку искусной убийце. И, затаив дыхание, она стреляет. Метко. Прямо в голову. Уничтожая с одного выстрела мощного противника. Он падает навзничь, как камень, а девушка спешит вернуться на предыдущее дерево.       Пользуясь общим смятением, она спрыгивает на землю и скрывается за деревом, замечая, как часть бандитов покидают лагерь. Часть остаётся внутри, доставая свои луки и стреляя в пустоту, видимо, надеясь на собственную удачу. Бандиты разбредаются по местности в поисках стрелка. Один из них оказывается близ девушки, и она, с ловкостью убийцы, выпрыгивает из укрытия, набрасываясь на него со спины, одной рукой зажимая рот, а другой вспарывая горло. И когда он издаёт последний вздох, она оттаскивает его за куст. Обыскав его, она находит нож и, перейдя в укрытие за дерево, бросает в идущего бандита. Тот попадает ему в глотку. На его стон сбегаются остальные, и она пользуется моментом. Она умеет скрываться так, чтобы быть незамеченной в гуще народа, и на сей раз она ускользает буквально перед их носом. Пробираясь прямиком к воротам, она выпрыгивает из укрытия и резким ударом кинжала убивает охранника. Доставая стрелы, она обстреливает оставшихся в лагере, пробираясь всё глубже и глубже. Но тут её ждёт главная проблема. Она не рассчитала свои силы, и часть бандитов оказались не такими лёгкими целями. Некоторые достали мечи, а на их зов сбежались остальные.       Они окружают её. Их много для одной хрупкой, пусть и опасной девушки. Сердце стучит с неистовой скоростью, погружая её в настоящую муку, кровь приливает к вискам, а в голове стучит одно слово — «Deireádh». На их лицах оскал, подобный хищникам. Они оголяют свои жёлтые зубы, облизываются на новую жертву. Страх окутывает каждую клеточку её тела, она ощущает холодные шаги смерти. Лица шестерых сливаются в одну ужасающую хохочущую морду, и она падает на колени, чувствуя, как один хватает её за волосы. Боль и трепет окутывают ее, и она ощущает внутренний щелчок. Вокруг вздымается ветер, а из груди вырывается крик. Ударной волной откидывает врагов от неё, а она ощущает, как сила буквально поднимает её с колен. Ураган, смертельная буря, являющаяся палачом для негодяя и добродетеля, для любого, кто попадёт под её разрушающую силу.       Сознание проясняется. Она раскрывает глаза, видя результат своих действий. Сказать, что она сожалеет, значит солгать. Истинным удовольствием является виданная картина. Редкие моменты гордости своего дара.       В живых никого не осталось.       Наскоро обыскав лагерь и собрав ещё стрел, она находит ключи и спешит освободить единорога из пут.       — Кинг! Как ты тут оказался-то? Кто снял с тебя чары Кармиллы? — она обнимает его, чувствуя, что хоть он и безмолвен, но тоже рад их встрече. — А теперь пора убираться отсюда, скоро…       Она не договаривает. Не успевает. Всё меняется, и её тихой радости наступает скорый конец. Вздымается ветер, сгибая толстые многолетние стволы деревьев, будто заставляет их склониться перед могучим и жестоким Белым Хладом. Королём эльфов. Великим Финимором аер Реньери. И, как истинный владыка, он выходит из портала не один, а со своей свитой и на прекрасной белой лошади чистейшей породы. Он неизменен в своих вкусах, предпочитая белоснежную одежду. На его прекрасном мраморном лице нет эмоций, он хладен во всём, сдержан, закован. По обе стороны от него его Вершители — специальный отряд эльфов, прошедших не один этап пыток и трансформаций, искуснейшие убийцы. Каждый служит ему до последней капли крови и готов положить собственную жизнь на алтарь благополучия жестокого короля.       И вот она и он. Хлад и Ласточка. Связанные навеки неистовой ненавистью сродни безумной страсти. Ласточка мечтает о свободе, Хлад же жаждет заковать её в клетку.       — En’ca me, mo grá .       Он вытягивает свою изящную бледную руку вперёд, как бы зовя её за собой.       — Essea b'fhearr liom bás!       — Ess’tuath esse!       Единорог — её спасение. Ещё одна победа над могучим королём, признак её личной непокорности. Она легко запрыгивает на него, и Кинг уносит её вдаль от Хлада. Но тот и не думает упускать свою подданную.       — Тут нам не скрыться! Ты знаешь, что делать! — произносит она единорогу и свистом зовёт Вавилона к себе. Лошадь покорно прибегает и двигается за хозяйкой.       Взмах головы Кинга раскрывает воронку портала. Огромную, глубокую, уносящую её вновь вдаль от Континента. Опасное путешествие, но в сложной ситуации выбирать не приходится. И вот они уже сменяют один мир за другим, но Хлад, словно ищейка, настигает их, упорно идя по следу.       И Кинг создаёт новый портал. И всё повторяется.       — Нам от него не уйти! Он идёт по твоему следу! — кричит девушка и смотрит на рядом скачущего Вавилона. — Уводи их дальше, давай!       Едва появляется воронка нового портала, наездница ловко перепрыгивает на свою лошадь и бросается в укрытие за плотный ствол необычайного грибовидного дерева. Она наблюдает, как Хлад с приспешниками скрываются в портале Кинга. Теперь ей остаётся лишь взывать к Мелитэле, чтобы несчастное свободолюбивое животное вновь не угодило в его лапы.       — Он ушёл…       Обессиленная девушка падает на спину лошади и овивает его шею руками. Её дыхание тяжёлое, в груди жжёт, а сердце неистово трепещет от страха. В очередной раз ей удалось ускользнуть от Хлада. Но теперь она вновь вдали от Континента.       — Ищи порталы. Слова Кармиллы. Ищи сквозные порталы. Снова…       Её слова в мёртвой тиши округи кажутся зовом несчастного покинутого человека. Она поднимает голову ввысь, осматривая чудный мир. Его она не посещала прежде, и теперь её окутывает новая волна неприятного страха. Вокруг сплошные заросли, плотно набитые деревьями с незамысловатыми формами, напоминающие скорее грибы. Толстые листья растительности довольно высоко подняты.       Измученная наездница вновь обнимает лошадь. Дыхание успокаивается, и разум проясняется, рана в руке даёт о себе знать неприятной колючей болью, а в груди жжёт от холодного воздуха. Она осматривается, понимая, что её окутывает страх. Дикий мир. Неизведанный, с новыми опасными существами.       — Прости, Вавилон. Втянула я тебя в историю. Идём искать сквозной портал. На это могут уйти месяцы.       Новый мир не блещет гостеприимством. Двигаясь по заросшей земле, она лишь может предполагать, какие опасности таит в себе это место: ядовитые неизведанные растения, необъяснимые чудовища или же худший набор из всего вышеперечисленного? Путь по наитию подобен дороге в никуда. Обычно блеск сквозного портала даёт о себе знать, отдавая небольшой световой молнией, но тут убийственная тишина.       Час, другой, пока за ними не увязывается в путь толстая змея, разевающая уродливую клыкастую пасть. Путница, даже находясь в утомлённом состоянии, вытягивает свой лук и обмокает стрелы в яд. И, пока Вавилон двигается вглубь нового мира, наездница уничтожает врага, затратив на это пять стрел. И вот они настигают необычайное поле, усыпанное рыхлой землёй. Оно является островком среди опасного леса. И испуганный Вавилон вбегает туда, сразу же увязая в трясину.       — О, нет! Нет, нет, нет! Вавилон! Что же нам делать?       Голос девушки дрожит. Она начинает тяжело дышать, вспоминая простейшее заклинание, которому её обучала Кармилла.       — И почему я не умею скользить по мирам?       И, вздымая руки к небу, она читает заклинание перемещения, создавая простейший портал, чтобы вернуться на твердыню. Опасно пользоваться им в таком положении, но страх побуждает к действию. Их окутывает мощный поток света. Земля уходит из-под ног, и девушка сильнее прижимается к лошади, чувствуя, как они перемещаются.       — Ты посмотри, что творится-то! — слышится голос сельской барышни.       Перед ней во всей своей красе раскрывается портал. Из него выскакивает наездница, с трудом удерживаясь на лошади. Они проносятся мимо, словно ураган, и стаптывают весь сельский урожай. Вскакивая на дыбы, лошадь скидывает девушку, и она с криком падает на землю.       — Это ещё что такое? — слышится голос мужчины. Девушка с трудом поднимается, ощущая ломоту во всём теле. Из носа капает алая кровь, а голова кружится от боли.       — Где я?       — Ты посмотри, так это скоятаель! А ну брысь отсель! А то за вилы возьмемся! Кыш, пошла! — произносит седой мужчина.       — Пожалуйста, скажите… где я?       — Пошла вон!       И снова ненависть. Сдерживая порыв гнева, девушка спешит к лошади и уводит её в сторону. Кругом вечереет, местность незнакомая. Но слова их звучали на всеобщем. А это значит одно — она вернулась на Континент.       — Вавилон, я создала портал! Я прошла сквозь миры…       Мысль отдаёт странной горечью внутри. И нет радости, на которую так рассчитывало её уставшее сердце. Она взбирается на лошадь и покидает одинокую хату. Впереди виднеется водная гладь, а на её берегу тянется деревянное строение, напоминающее череду смежных хат. До носа доносится чарующий аромат запечённой утки, и к горлу подступает ком, а в животе предательски урчит. В последний раз она ела на свадьбе. А это было прошлым вечером.       Оставив лошадь в загоне, она с вожделением смотрит на здание. Но в карманах пусто и всё, на что она смеет надеяться — это узнать, где они находятся.       Чем ближе дверь, тем явственнее и ароматнее запах. Из здания доносится сытый смех счастливых людей, играют гусли, а в маленькое окошко виднеется танцующая девушка. Сжимая руками живот, путница испытывает лёгкую зависть. Она бы согласилась даже на танец для этих несносных людей, лишь бы ей предложили миску похлёбки. И лишь это желание побуждает её подойти к доске, на которой сплошь висят объявления. Кто ищет пропавшую корову, кто желает найти спутницу жизни, и вот, она наталкивается на свежий листок. Некий господин Н. предлагает двести пятьдесят крон тому, кто убьёт бестию, напавшую на селение Урстен. Что там за бестия — неведомо, однако навыков убийцы будет предостаточно, чтобы уничтожить надоедливого зверя. Натягивая капюшон, девушка срывает объявление и ступает в корчму. Дверь неприятно поскрипывает, оповещая всех о её прибытии. Как обычно, вся её таинственность лишь приковывает внимание. Чувствуя пристальные взгляды, она минует столы, вдоволь набитые едой, и направляется прямиком к женщине у прилавка. От пьянящих запахов сильнее сводит живот и кружится голова.       — Что, в грязь угодили? — надменно интересуется женщина, потирая покрытую копотью толстую кружку.       — Было дело. Мне бы… мне бы работу какую за еду. Прямо сейчас.       — О, нет, дорогуша. Ничего нет. Иди с миром.       — Пожалуйста, — девушка поддаётся эмоциям и хватает женщину за руку. От резкого движения спадает капюшон, и женщина брезгливо одёргивает руку.       — Так ты ещё и эльф? Мы голодранцев не подкармливаем. Пошла отсюда!       — Всё, я не настаиваю. Подскажите хоть, как далеко я от Велена? И где мне найти человека, давшего это объявление? — она протягивает сорванную бумагу и слышит грузные шаги, приближающиеся к ним.       — Так-то ж господин ведьмак принял. Вот Петька, вновь прибил это объявление!       — Подайте нам за стол полноценный ужин для путницы, — доносится приятный мужской голос.       Невольно лицо девушки преображается, а на лице проявляется приятная улыбка. Она чувствует, как с плеч падает тяжкое бремя неизвестности, ведь их пути так скоро разошлись, и она не знала, выжил ли он после схватки со всадниками. Её сердце наполняет лёгкость.       — Эскель…       — Джозиана.