Побеждённый хаос

      В пещере стоит невыносимый запах сырой земли, влажных камней и мертвечины. Он ударяет в нос связанной девушки, и, ещё до конца не пробудившись, она морщится. Руки туго перевязаны за спиной, отчего неприятно немеют холодные пальцы. В голове настоящий туман, а тело окутывает слабость, подобная состоянию болезни, когда тело лежит в немощи и страдает от бессилия. И безумная жажда побуждает увлажнять губы, однако это лишь усугубляет ситуацию. По коже девушки проходит неприятный колючий озноб, а в тишине стук её сердца подобен звуку топота копыт. И всё же, вопреки всему, она раскрывает глаза. Голова тяжёлая, будто налита настоящим свинцом, и каждое движение отдаётся внутри непривычной тягучей болью. Делая глубокий вдох, девушка старается осознать произошедшее, но страх и неизвестность окутывают плотными нитями её тонкую душу. И кажется, будто нет выхода из этой необъятной тьмы.       Перед нею вырисовывается силуэт женщины. Трудно сказать, откуда она появляется, на тот момент испуганному и уставшему сознанию девушки чудится, будто перед ней настоящий призрак. И ведь правда, женщина напоминает его: белоснежное платье, бледная кожа, которая в темноте особенно выделяется. И сверкающие демонические глаза. Она иногда издаёт звуки шипения, будто гремучая змея, отчего внутри девушки зарождается страх.       — Шшш, какая же ты хорошенькая! — шепчет незнакомка.       — Кто ты?       Но женщина не отвечает. По-детски игриво она улыбается, оголяя белоснежные зубки и подсаживаясь ближе. Джозиана ощущает себя безвольной игрушкой в руках этой непредсказуемой особы.       — О, не бойся, не бойся… мы должны друг друга поддерживать, шшш…       — Кто ты? Где я?       — Ну, зачем ты связалась с этим ведьмаком? Он тебе не чета, он нас не любит.       Она запускает руки в её волосы и играется ими, затем сползает, как гибкая бесхребетная, и приникает носом к её щеке, медленно спускаясь к шее, вдыхая аромат. Джозиана замирает, боясь пошевелиться или вздохнуть. Давно забытое чувство наполняет её до глубины, до последней клеточки её тела. То чувство, которое заставляло её пробуждаться в ночи и держать серебряный кинжал наготове. Так может чувствовать себя мышь, оказавшись в лапах дикого и непредсказуемого кота. И она как никогда ощущает себя этой мышью.       — Ты чудесно пахнешь! Уверена, что… что твоя кровь особенная. Но! Я тебя не трону, мы почти что свои, — шипит обезумевшая женщина.       Её улыбка как оскал дикого и опасного животного. Она продолжает касаться своими когтистыми пальцами её нежной кожи. Джозиана чувствует каждое прикосновение так, будто её касается острый нож. Болезненно, хотя внешних увечий женщина не наносит.       — Что тебе от меня нужно?       — Мне от тебя? — она опасно хихикает, убирая прядь волос с лица девушки.       — Ты хочешь убить меня, как тех девушек? Вырвать мне сердце?       — О, нет. Сердце… — и снова хохот. Она наклоняется, и Джозиана отчётливо слышит шепот, но не в одно ухо, как это бывает, а сразу в оба. — Сердце вырывалось, чтобы запутать этих дураков. Ты ведь не расскажешь им, верно? Посмотри на это с другой стороны, мы просто созданы не в том мире. Люди… они просто сосуды. Всегда побеждает сильнейший. Стоит ли винить хищника, если пища его такова?       — Так почему я связана, если ты не собираешься причинять мне зла?       — Как много вопросов в твоей чудной головке!       Женщина ускользает в темноту, сливаясь с нею воедино. Даже различая округу, Джозиана не видит среди каменных стен незнакомки. И до её тонкого и обострённого слуха доносятся голоса. Среди них голос этой дамы, а другой мужской, хриплый, незнакомый.       — Моя дорогая, мой подарок доставил тебе удовольствие?       — Ты умеешь удивлять!       Холодным потом обдаёт девушку. Она чувствует неспешные и жуткие шаги смерти. И именно это побуждает её к действию. В душе зарождается сила, открывается второе дыхание, и она заставляет себя присесть. Чтобы не попасться своим похитителям, она ловит ушами каждый новый звук. Но их беседа напоминает разговор влюблённой пары. И, пользуясь кратким мгновением затишья, Джозиана вспоминает уроки в школе Вершителей. То место, которое и сотворило из этой хрупкой ласточки настоящую убийцу. И первым делом она с трудом поднимается на ноги и выгибается, как кошка. Это помогает ей скользить руками по своим изгибам и, переступив, вытянуть руки перед собой. Нащупывая в волосах свою любимую заколку, она испытывает несказанную радость. Этот предмет женского обихода многими воспринимается как обычное украшение, тогда как он имеет совсем необычный «сюрприз». И, вынимая кинжал, она освобождает себя от пут.       — Ты разговаривала с ней? Но зачем?       — Она такая хорошенькая! Не то что предыдущие. Обычные люди. Эта девушка подобна нам.       — Она пришла убить нас вместе с ведьмаком! И он ищет её по всей округе. Ты знаешь, на что способны мутанты. Так что с ней нужно кончать, иначе все это плохо кончится для нас. А потом убираемся отсюда!       — Не так грубо…       Невольно пальцы холодеют, но она сжимает в руках кинжал — это её единственное оружие против неизвестности, её защита. Она осматривается и направляется в сторону потока свежего воздуха, который, как она предполагает, выведет её к выходу. Она двигается настолько тихо, насколько способна, чтобы не создавать лишних шумов. Ей кажется, что окажись она в лесу, то сумеет скрыться. И вот, когда вблизи показываются проблески лунного света, отливающего серебром, она видит, как неподалёку от выхода стоят её похитители. И она замирает. Картина, увиденная ею, заставляет её оцепенеть от ужаса.       Незнакомка, окутанная призрачным сиянием луны, напоминает собой существо, низвергнутое из преисподней. Облачённая в белоснежное платье, напрочь заляпанное кровавыми пятнами, она внимательно слушает собеседника. Её чёрные, как смоль, волосы слегка поддаются ветру и развиваются, создавая движение в этой опасной и пугающей статуе. А спиной к Джозиане стоит существо никогда ею прежде не виданное. Страшный монстр, говорящий человеческим языком. Длинный тощий зверь. На его теле висит ободранная ткань, напоминающая лишь часть кафтана. Неестественно длинные руки лежат на земле, и она видит огромные острые уши. Серая кожа может говорить лишь о том, что он редко бывает на свету.       Закричать. Громко закричать, чтобы камня на камне не оставить — первое чувство, первая мысль, зародившаяся в голове несчастной узницы. Но она заставляет себя замолкнуть, закрывая себе рот. Однако этот краткий, едва уловимый шум привлекает хищников. Существа обращаются к ней, и если дама оголяет свои острые клыки, то от вида её собеседника сердце Джозианы готово разорваться на мелкие кусочки. Непонятный зверь не похож ни на одного виданного прежде девушкой. Даже циклоп кажется ей красавцем на фоне этого безобразного уродца. Сгорбленный и тощий, он выпучивает свои маленькие бесцветные глаза. На том месте, где стоит располагаться носу, у него лишь острые шипы и две точки, напоминающее его подобие. Он шипит, оголяя два ряда острейших клыков.       Она не помнит, как покидает пещеру. Ведомая необычным страхом перед неизвестным монстром, она лишь слышит стук сердца и с трудом различает картину перед собой. И только одна мысль, которая стучит в еë голове в такт ударов сердца: «Беги! Беги! Беги!».

***

Урстен Несколько часов ранее       Внутри хаты из звуков лишь треск сухих палений в старой полуразваленной печи. От неё серая плотная дымка окутывает полностью комнату, напитывая каждый предмет и людей отталкивающим запахом гари. Не спасает даже аромат пряных трав, которыми хозяйка сдабривала готовящийся ужин. Обстановка скудная, как и всё в этой убогой деревушке. И как эти жители насобирают триста крон, чтобы оплатить услуги ведьмака? Слова Адара в глазах Эскеля постепенно облекались в реальность. Неприятную.       За столом, потупив в пол взгляд, восседает пожилой мужчина. Годы не пощадили его, а последние события заставили окончательно постареть: его чёрные волосы мгновенно покрылись сединой, а лицо, всегда вызывавшее зависть у многих, заимело глубокие морщины. Иной раз кажется, будто он не дышит, избегая взгляда пытливого ведьмака. Тем временем у окна стоит его супруга. Осунувшаяся немолодая женщина, одетая в простое платье и с повязанным небрежным платком на голове. Она сжимает другой платок в руках, порой смахивая одинокую слезу. Их горе и утрата оставят в сердцах боль, которую не способно излечить даже время. Однако ведьмак смиряет их взглядом, давая каждому собраться с духом перед рассказом. Но вместо ответа на свой вопрос он ловит укоризненный взгляд хозяйки дома.       — Это всё Вакула! Он сватался до нашей Агаты, так она отказала ему. А он и сказал, что у неё нет сердца!       — И кто этот ваш Вакула?       — Да кузнец.       — Вот баба глупая! По что ему обижать то нашу Агатку? Любил же её! — подаёт голос муж.       — Конечно! Любил бы — не убил! Господин ведьмак, разберитесь с этим убийцей!       — Я поговорю с ним.       — Да она не в себе. Я не верю в убийцу Вакулу. Он добрый малец, хороший, работящий. И согласилась бы наша Агата, не появись в нашей деревне этот молоденький травник… — он бы продолжил говорить, но под пристально-гневным взглядом своей супруги сдается и опускает взгляд.       — Вы его не слушайте.       — Пусть говорит.       — Да, супруга права. Адар тут не при чём.        Кроме нелепых обвинений, больше информации они предоставить не могут. Однако по своей природе Эскель испытывает необходимость поговорить с Вакулой. Порой обвинения бывают безосновательными, а порой горячо влюблённые способны даже на убийство, лишь бы предмет их вожделений не достался никому другому.       Небо затягивает плотной серой пеленой, которая укрывает солнце. Мрак окутывает и без того печальную и унылую деревню. Даже собаки перестают лаять, скрываясь в свои старые конуры. Он шагает по безрадостной улице, спускаясь вниз со склона, где и стоит хата кузнеца. Он застаёт Вакулу в сарае, когда мужчина склоняется над мечом. Он увлечённо точит его, не обращая внимания на любопытного гостя. Его светлые волосы растрёпаны в разные стороны. Он вовсе не худощав, не измождён, как большинство жителей этой деревушки. Напротив, выглядит сытым и сильным, под простой рубахой прорисовываются мышцы. Взгляд голубых глаз падает на ведьмака, и он одаривает его грустной полуулыбкой.       — Чем обязан, господин ведьмак? Неужто Ньюк расщедрился? А грозился, что не в жизнь не призовёт мутанта.       — Быть может, я пришёл к вам за оружием, — сузив глаза, равнодушно уточняет Эскель. Ему не впервой слышать о себе подобное.       — За вашей спиной мастерский меч, созданный явно не по книжным зарисовкам нашей скудной библиотеки. Уверяю вас, тут подобного оружия вы не сыщете. Так что смею предположить, что вы явились убить бестию. Дай-ка угадаю, уж не родители ли Агаты послали вас ко мне? — и, не дожидаясь ответа, ухмыляется, проговаривая: — Не мудрено... Они вбили себе в голову, будто это я убил. А мне зачем? Я не настолько обезумел, чтобы убивать, да ещё и таким мерзким способом. К тому же другие девушки мне ничего не сделали.       — И какова же ваша версия?       — Моя? Да убил их какой-то монстр. Что в лесах только не водится! Не поверю, что человек способен на такое. Я сам ходил с мужиками в лес, чтобы найти это существо, да бошку ему оторвать. Но нас оно избегает.       — Монстр? Это должен быть лакомка. Иначе не объяснить его пристрастие к определённому типу своих жертв. Тут другое. Как раз больше похоже на человека.       — Не верю. Хотя, все эти странности начались…       Он не успевает договорить, его взгляд устремляется за спину ведьмака. Эскель невольно оборачивается, наблюдая в дверях Адара. Юноша, казалось, бежал, однако нагрузка никак не отразилась на его превосходном лице. Он опирается о деревянную балку и будто частично скрывается. Его взгляд сквозит испугом, и он бледнеет на глазах.       — Там… Джозиана…       — Что? Что с ней? — голос Эскеля становится громче. Его тело напрягается, он ощущает внутреннее колебание страха.       — Она ушла в лес! Но…       — Одна? На лошади? Как она ушла?       — Я видел лишь, как она скрылась. Я покажу, покажу, куда она пошла. Её будто кто-то позвал…       Эскель мгновенно срывается с места, забывая обо всём на свете. Он направляется в сторону своей лошади, слыша лишь собственные мысли. Его окутывает тревога за девушку, за её судьбу. Джозиана оставила даже свой лук! Это так не похоже на эту подозрительную девушку. Он запрыгивает на лошадь и выдвигается следом за Адаром, за ним, вопреки его запретам, увязывается Вакула. Он так же оседлал лошадь и захватил с собой меч.       — Возвращайся. Это работа для ведьмака.       — Нет! Если это тот зверь, то я с радостью разделаюсь с ним за Агату!       Юноша спускается вниз по тропе, указывая тонкой рукой вдаль дороги через реку. Прежде тут располагалась армия Нильфгаарда, но теперь остались лишь полуразрушенная ограда да поваленные деревья и часть сундуков.       Эскель преодолевает мелкий водный барьер, въезжая на небольшой полуостров. За пять лет он значительно оброс и казался непроходимым, однако для ведьмака это были сущие пустяки. Как и для Вакулы: он показал свою выносливость.       Но поиски не приносят должного результата. На полуострове нет никого, кроме пары тройки эндриган, с которыми легко разделывается опытный ведьмак. И к наступлению сумерек они возвращаются в Урстен. Вакула под натиском ведьмака возвращается к себе, а Эскель направляется к Адару. Но его нет, он будто бы растворился.

***

Лес Сейчас

      К телу неприятно прилипает мокрая рубашка, волосы становятся тяжёлыми, напитываясь влагой от проливного дождя. Холодные капли усложняют путь, однако Джозиана, выбиваясь из сил, ускользает вглубь леса. Она не оглядывается назад, боясь узреть там погоню этих существ. Дорога сливается в одно непонятное пятно, а от влаги земля под ногами превращается в кашу.       — Джозиана…       Голос меланхоличный, знакомый. Она замечает впереди, как из-за дерева показывается знакомая фигура, в ночи обретающая некие зловещие оттенки. Юноша кажется испуганным, он смотрит на неё глазами наполненными странными необъятными чувствами.       — Джозиана, тебя все обыскались!       Она замирает на расстоянии, с недоверием смотря вперёд. Её сердце отчеканивает быстрый ритм, в голове стучит и кажется, будто дыхание вот-вот остановится.       — Адар… — пугливо осматриваясь по сторонам, сбивчивым голосом произносит она. — Тут… тут ужасные монстры. Нужно… уходить. Беги!       — Какие монстры? Джозиана, тебе просто кажется. Здесь есть только я и ты.       — Нет, — она направляется к нему и хватает его за прохладную руку. — Поверь мне! Уходим, иначе они нас найдут…       Её взгляд беспокойно скользит по округе, и она замирает. Позади показывается женщина. Как истинная хищница, она ступает по мокрой земле. Дождь увлажнил ткань её платья, и оно окутывает превосходную фигуру незнакомки, выделяя её идеальные формы. Она улыбается, наслаждаясь своим настоящим триумфом.       — Ты это видишь? Адар…       Она оборачивается, замирая в исступлении. Прямо перед нею появляется тот ужаснейший монстр, виданный ею в пещере. Она не сразу соображает, что жуткий крик, содрагющий деревья — её собственный. Она вновь ускользает в пучину тьмы леса, но её настегает незнакомка. Она запрыгивает на девушку, прибивая её к земле, и резко впивается в шею. Джозиана ощущает, как два острых шипа вонзаются в её нежную кожу, заставляя все тело трепетать от страха и неистовой боли. И вновь чувство слабости, напоминающее медленное вытекание жизни из организма.       Ужас ночи, преследовавший её прежде, вновь настигает, и она, поддаваясь отчаянию, всаживает кинжал в горло девушки. Та отрывается от неё, издавая жуткий крик, отчего девушка на время теряет возможность слышать звуки. Но в страхе она вновь и вновь всаживает кинжал в шипящую незнакомку. Женщина встаёт на дыбы, оголяя изуродованную когтями бледную руку. Она замахивается, готовая окончательно растерзать свою неприступную жертву, и в этот раз её насквозь пронзает серебряный меч.

***

Урстен Некоторое время назад       На бревенчатые избы опускаются вечерние лучи ускользающего за горизонт солнца. В деревне постепенно стихают голоса, жители скорее спешат в свои избы и запирают двери на засов. Объявление непонятной бестии наводит тихий страх на суеверных и пугливых жителей, от того они предпочитают скрываться за стенами собственных хат. Вскоре улицы пустеют и становится до грусти тошно в этом унылом месте.       После двух тяжёлых разговоров с семьями погибших, Джозиана предпочла воздержаться от беседы с последними родственниками и свидетелями, нашедшими трупы. Она не в состоянии выносить тяжёлые эмоции людей, к тому же её собственное эмоциональное состояние пошатнулось. Встреча с травником произвела на неё угнетающее впечатление, особенно когда она уловила нить того, что была в его власти. Только одному удавалось так легко её подчинять себе и зачаровывать. И она надеялась никогда больше не встречать ему подобных.       Имея слабое представление о его видах, она не спешила делиться мыслями с Эскелем, боясь наговорить на невиновного.       Дальний лес украшают вечерние сумерки, и он приобретает чарующие, однако пугающие тона. Сквозь деревья проглядывает опасная темнота, и Джозиана опускается на ствол поваленного дерева. Пахнет травой и высушенным сеном, столп которого стоит в углу. В её воспоминаниях невольно возникают образы домика Ворожея, в ушах так и звенит блеяние его козы. А где-то там из леса будто бы выходит Регис…       — Как он мог оставить тебя одну?       Чарующий и меланхоличный голос, тихий, шепчущий на ухо, отчего она ощущает лёгкую щекотку. Её окидывает непонятная магическая волна, будто некто невидимый вновь закидывает на её шею прозрачное лассо и утягивает за собой.       — Адар.       — Как прекрасен лес в эти вечерние сумерки, — он становится перед нею во весь свой высокий рост. Его очаровательные глаза блуждают по девушке, будто пытаясь найти какой-то изъян, а его ослепительная улыбка вызывает в ней чувство парения, одновременно со страхом, сводящим живот.       — Все жители скрылись.       — Глупые люди, но ты ведь не такая.       Последнюю фразу он особенно выделяет, и Джозиана опускает глаза, не в силах выносить его до дрожи пронзительный взгляд.       — Твой друг видимо ничего о тебе не знает.       — Он знает столько, сколько ему позволено.       — Сколько ему ты позволила. А если быть точнее, то ничего. Я не совсем уверен, что твоё имя настоящее, как и ты сама, — он опускается рядом, смотря вдаль пугающего леса. — Люблю блуждать по лесу в такое время, когда там нет людей.       — Адар. И ты ведь не такой… — она осекается и вновь ловит его пронзительный взгляд. Улыбка исчезает, он напоминает неживую статую. Кажется, будто он не дышит. — За всю мою жизнь я лишь однажды попадала под такие чары. Это не магия чародеев или колдунов.       — Нет.       — Я не понимаю. Не понимаю… — она глубоко дышит, её окутывает пронзительный страх перед догадкой. Руки тяжелеют и холодеют. Она замирает, как перед гибелью. — Почему?       — Почему?       — Почему ты такой красивый?       На его мраморном лице проскальзывает улыбка, которая вызывает в девушке очередную волну страха.       — Я пойду собирать травы. Время идеальное, мне никто не помешает. Составишь компанию? — он поднимается и протягивает свою прекрасную изящную руку. Она не в силах отказать ему. Он второе существо, способное одним лишь велением сердца подчинить себе эту своенравную особу.

***

Лес Сейчас

      В темноте взгляд Эскеля способен видеть больше, нежели обычные человеческие глаза. И он видит испуганный вид Джозианы. Девушка дрожит, глядя будто сквозь него, а в чудесных глазах застывшие слёзы. Но хуже всего то, что её оглушил крик бруксы, отчего девушка не может расслышать его слова. И на каждое его движение она в ужасе отползает назад, будто готовится вновь ускользнуть в необъятную пучину тьмы.       — Это я, Эскель… — безуспешно произносит он и падает пред нею на колени. Он хватает её ледяные руки в свои и покрывает их поцелуями, чтобы вывести девушку из пугающего сна, чтобы вернуть её разум к реальности. Чувствуя её дрожь, он кладёт её ладони себе на лицо, позволяя касаться, изучать. Её тонкие пальчики дотрагиваются до шрама, и он слышит, как успокаивается её сердцебиение.       — Эскель.       На его лице проявляется добродушная улыбка, и его облегчённый вдох согревает руку Джозианы. Он помогает ей подняться, с равнодушием глядя на труп бруксы.       — А ты ни в кого не превратишься? — наивно спрашивает она.       — В кого, например?       Он замечает за спиной девушки силуэт и мгновенно толкает её за себя. Схватив серебряный меч, он замирает. Перед ним ярко вырисовывается фигура ещё одного вампира, довольно редкого вида, с которым он ни разу в бой не вступал. Носферат. По правде, он смутно мог припомнить, как с подобным бороться.       Чудовище быстро пересекает расстояние между ними, замирая лишь при виде мёртвой бруксы. Его крик похож на вой раненого животного, и он с яростью кидается на ведьмака. Между ними начинается бой. И пока Джозиана приходит в себя, отдалённо слыша приказ Эскеля: «Беги!», чудовище ранит ведьмака, лишая его на некоторое время опоры.       — Нет! Эскель!       Джозиана окончательно лишается чувства страха. Она осознает, что в частности погибнуть за друга — не самая ужасная смерть, даже если при всём она не выполнит своё обещание. Её чувства к Эскелю и благодарность, наполняющая сердце, превыше чувства долга и самосохранения, и она запрыгивает на чудище со спины, всаживая кинжал в его шею. Носферат уворачивается и резко отбрасывает девушку, отчего она болезненно ударяется о землю. Она видит, как он вырастает перед ней, пусть и истекаемый кровью, но непобеждённый. И вот перед нею вновь Адар. На его прекрасном мраморном лице шрамы, он дрожащей рукой касается крови на своих губах. А в глазах ярость.       — Вы убили её!       Но он не успевает закончить речь. Его насквозь пронзает серебряный меч ведьмака, а позже лишает головы. Чудище шипит, успевая до окончательной гибели вновь принять истинный облик. И когда с ним покончено, Эскель буквально падает на землю. Испуганная Джозиана подползает к нему, помогая аккуратно присесть. Она горько плачет, воркуя над ним, чувствуя себя как никогда близкой к отчаянью.       Рана глубокая. Чудище вспороло ему живот, и лишь остаточная часть зелий способствовала тому, что он смог закончить бой. Его дыхание становится тяжёлым.       — Прости меня, Эскель! Прости меня… — отчаянно произносит девушка, освобождая его от верхней части доспеха, чтобы иметь доступ к ране.       — Джози…       — Я… я не думала, что в этом мире есть вампиры! Надо было поделиться с тобой своими соображениями раньше! Это все я! Я… я придумаю, как исцелить тебя!       — Джози!       — Прости мне те грубые слова, это я… я чудовище, не способное к чувствам! Из-за меня ты попал в беду! А я ещё собиралась одна расследовать это дело…       — Джозиана! — его громкий голос заставляет её замолчать, и она ловит взгляд его кошачьих глаз. — Прекрати поток слов и слёз. Неподалёку стоит моя лошадь, разыщи её и принеси мне сумку с зельями. Давай!       Джозиана на прощание одаривает его ладонь поцелуем, поддаваясь порыву чувств, и спешит в гущу леса. Она торопится, желая поскорее выполнить поручение ведьмака. Чувство вины вперемешку со страхом за его жизнь окончательно выбивают девушку из привычного спокойного состояния.       Постепенно проливной дождь успокаивается и за горизонтом маячит рассвет. Лес покрывается влагой, отчего в воздухе витает запах травы и можжевельника. Лошадь Эскеля мирно щиплет траву, когда с радостью в душе её находит Джозиана. Она без труда запрыгивает на неё и приводит к ведьмаку, ставя перед ним сумку с зельями. Он с трудом копается, перебирая разнообразные флаконы, и находит один с молочной жидкостью внутри. Осушая его, он закрывает глаза, успокаивая собственное дыхание. Джозиана присаживается рядом, кладя голову ему на грудь. Она обнимает его, будто боится, что он мгновенно исчезнет или посмеет уйти, не взяв её с собой.       — Что я могу для тебя сделать? Скажи, пожалуйста…       — Ничего не нужно. К тому же я уже в порядке.       — Я не настроена на шутки.       Но она ловит его серьёзный взгляд и замирает. Он не шутит.       — Джози… — с теплотой в голосе он аккуратно касается её щеки.       Однако она поднимается, устремляя свой взгляд к ранению. Из её груди вырывается облегчённый вздох вперемешку с удивлением. Она трепетно касается прохладной ладонью его затянувшегося шрама, отчего у ведьмака перехватывает дыхание. Её мягкое прикосновение волнует его сердце, приятной истомой проходясь по всему телу.       — Прекрати, — командует он неестественно мягким голосом.       — Я не верю! Как? Мне не знакомы такие зелья.       — И не будут.       — Как искусно! — едва касаясь шрама, её пальчик скользит по всей его линии, заставляя ведьмака таять под властью новых эмоций. Его дыхание сбивается и становится учащённым, он обхватывает руками лицо девушки.       — Джозиана. Знаешь, почему тебя постоянно называют эльфийкой?       — Почему?       — Потому что эльфы для людей считаются самыми красивыми…       Его взгляд падает на девушку. И какой же красивой она кажется ему в данный момент! Не смотря на влажные волосы со сбившимися прядями, она подобна лесной нимфе, очаровательной и чарующей. Его взгляд скользит по лицу, останавливаясь на её губах. И не в силах совладать с собой, он притягивает её к себе и припадает к ним. Порыв нежности и страсти, льда и пламени. Он пробует её губы, совершенно не внимая чувству слабого сопротивления, которое пытается оказать Джозиана. На вкус она волшебно соблазнительна, напоминающая собой чудесный свежий родник посреди палящего знойного лета. Вопреки её чувствам, он усаживает её к себе на колени, прижимая и продолжая целовать с неистовой страстью, и лишь спустя мгновение он ощущает неприятное холодное лезвие, касающееся его шеи. Он замирает, понимая, что одно лишнее движение погубит его. Джозиана прекращает поцелуй, и он ловит взгляд её глаз, в которых пляшут искры раздражения.       — Ты не сделаешь этого, — охрипшим голосом произносит он.       — Сделаю. Немедленно отпусти меня.       На его лице играет хитрая улыбка. Кажется, её угроза совсем не пугает его.       — Ты только что сокрушалась о моей возможной гибели.       — Пока ты не распускал свои руки. Отпусти меня!       Что-то в её голосе настораживает ведьмака. Он чувствует, что она произносит это не столько с яростью, сколько с глубоким и застарелым страхом. И лишь сейчас он замечает в её глазах застывшие слёзы. Он мгновенно расцепляет руки, позволяя ей тут же ускользнуть на расстояние вытянутой руки. Она отворачивается от него, заправляя свой кинжал в заколку, и направляется к лошади. Ни одного слова не слетает с её прекрасных уст, и ведьмак ощущает себя кругом виноватым. Он так же сохраняет молчание.       И, взяв головы чудищ, они направляются в деревню.       Эскель отправляется за наградой, а Джозиана опускается на излюбленное ею поваленное дерево. Рядом пасётся Вавилон, а в душе девушки происходит настоящая буря. Она наблюдает за пробуждением природы, размышляя о том, что путь значительно осложнился. Теперь, когда она открыла для себя этот мир и осознала, что тут могут быть вампиры сродни Графу, она уже не чувствует себя настолько всесильной и беспечной. Теперь, когда она так близка к выполнению долга, она просто не может погибнуть от лап чудовищ!       Рядом опускается Эскель. Его непроницаемый и спокойный вид не выражает каких-либо эмоций. Он смотрит вдаль вместе с Джозианой, а затем со вздохом кладёт ей в руки кожаный мешочек с монетами.       — Сто пятьдесят крон, как и договаривались.       — Нет. Я не могу их взять. Я нисколько тебе не помогла, — виновато произносит она, пытаясь отдать ему монеты обратно.       — Бери. Ты так же ранила этих вампиров и чуть не погибла.       Опустив голову, она смотрит на мешочек с монетами и глубоко вздыхает. Её сердце наполняет тоска.       — Куда ты теперь? — нарушает тишину Эскель.       — Я… мне… нужно в Оксенфурт.       — Могу узнать зачем?       — Мне нужно купить карту в какой-нибудь книжной лавке. Свою я потеряла.       — Джози, я знаю, возможно, ты откажешься. Но я мог бы сопроводить тебя, пока я особо никуда не стремлюсь. Вернее, я направлялся в одно место, но там нет тех, кто ждёт моего прихода. Я могу отправиться позже.       — Хорошо, что ты сам заговорил об этом. Я хотела просить тебя, но боялась, что ты откажешься. Обещаю, что я оплачу тебе твой труд. По правде сказать, ваш мир представлялся мне иначе. Я не ожидала, что наткнусь здесь на преграду в виде вампиров. И теперь мне будет спокойнее, если ты отправишься со мной.       — Давай сразу договоримся, что ты мне не будешь платить.       — Нет.       — Хорошо. Ты сказала, тебе нужна карта. Расскажи мне, куда ты держишь путь, и, быть может, мы отправимся сразу туда.       — В Цинтру.