꧁꧂
Перед комнатой ведьмака вся её решимость испаряется. Волнение окутывает её, мелкими иголками вонзается в каждую клеточку её тела, и она чувствует неприятную тяжесть в ногах. Ощущение сродни чувству вины захватывает в плен её душу, и она шумно выдыхает. Не успевает и постучать, как дверь открывается. — Джозиана? На пороге во всей красе стоит Кармилла, поправляя свои слегка сбившиеся чёрные локоны, и смотрит на свою подопечную с неким испугом. — Я… я… — теряется девушка и улавливает за спиной ведьмы облик полуголого ведьмака. — Я не вовремя, да? Неловкость, витающая в воздухе, въедается в их сердца, и нависшая тишина кажется тяжёлой, как камень. Аврора стыдливо опускает взгляд, будто она сделала что-то непристойное, будто ворвалась в чужой мир. Тушуется и быстро уходит. — Джозиана! — Кармилла успевает перехватить её возле входа в спальню. Её тоненькие пальчики намертво вцепляются в кисть девушки и с силой сжимают её. — Я объясню. — Ты не должна, нет… не должна. — Нам всё равно нужно поговорить… — она осматривается и облегчённо выдыхает, мысленно благодаря Эскеля за то, что он не отправился следом. — Идём. Комната Кармиллы располагается по соседству с комнатой Эскеля, и это ещё раз убеждает Аврору в том, что подозрения Трисс были не безосновательными. И входя в унылое небольшое помещение, девушка скрещивает руки на груди, вновь закрываясь перед лицом своей наставницы. Если несколько минут назад она готова была ей всё простить, то новость об их романе с ведьмаком отзывается в ней эгоистичной ревностью прежде, чем она пытается совладать с собственными эмоциями. — Ты хотела поговорить с Эскелем, так? — Нет. Как ни странно, я думала, что он мне подскажет, в какой комнате разместил тебя. И давно вы… — она нервно усмехается и по-детски закрывает уши. — Нет, не говори! Ничего не хочу знать. — Джозиана, ты взрослая девочка и должна понимать, что порой бывает между мужчиной и женщиной, — равнодушно произносит ведьма и опускается на кровать, бросая на подопечную пронзительный взгляд из-под чёрных густых ресниц. Однажды она уже говорила это. Казалось, это было так давно, будто и не с ней вовсе. Дыхание Авроры учащается, а воспоминания воскресают из пепла. — Лучше скажи, отчего от тебя так тянет мёртвой энергией? Ты путаешься с вампиром? — Не переводи тему, — шипит в ответ девушка и бледнеет. — У тебя нет права указывать мне. — Я и забыла, какой острой на язык ты можешь быть и какой упёртой! Вот скажи, хоть раз я тебя подводила? Хоть один мой совет, который ты умело игнорировала, был неверным? Вспомни, как я уговаривала тебя не рассказывать Хладу о том, что ты вспомнила прошлое. Чем это обернулось? — Не так всё было… — безрезультатно перебивает Аврора. — Ты вынуждаешь меня называть вещи своими именами? — Да. — Ты хотела сдать меня Хладу. Ты хотела предать меня. У Авроры перехватывает дыхание и начинает гулко стучать сердце. Плечи невольно опускаются, а мысли возвращаются ко дню, который она так упорно вычёркивала из своей памяти.***
Несколько лет назад Белый дворец Его Величества Этот корсет её рано или поздно придушит или переломает все рёбра. Его тугие кости жестоко впиваются в кожу девушки, и вечером она снова будет находить красные полоски — едва затянувшиеся маленькие шрамы. Выпуская из лёгких весь накопившийся воздух, она поднимает голову вверх и прикрывает глаза, пока гувернантка жестоко утягивает ненавистные ленты. Пытка двимеритом кажется ей детским лепетом по сравнению с этими муками. — А можно… можно легче? Мне трудно дышать… — Видите ли, вы чуть плотнее эльфийки, и господину это не нравится. Она закусывает нижнюю губу, понимая, что ей нечего сказать в противовес. Глотает обиду и сжимает руки в кулаках настолько сильно, что ощущает боль от ногтей. Всё не получается, ещё и дурацкая шкатулка, которую вчера вечером ей передал Шаман. Нет…. Шаманом его называла некая Паветта и её дочь Аврора. А ей какое дело? Анорион. — Где… где Кармилла? — С утра её никто не видел. Она чувствует, как гувернантка обращается с последними узелками. Каждое её движение отдаётся глухой болью и ощущением вытягивания последних крупиц воздуха. Прокусывая губу, она ощущает металлический вкус крови во рту и пытается вздохнуть, жадно хватая ртом воздух. Гувернантка, довольная проделанной работой, начинает скоро прибираться в её спальне. Поправляет белое покрывало на постели и стремится к столику, где так и стоит шкатулка Анориона. Шкатулка с прошлым некой Авроры. — Хватит! Вон, пошла вон! — грубит Джозиана и смотрит на своё бледное отражение в зеркале. — Мне велено следить за вами. — Сегодня вечером я официально стану невестой дома Реньери, — девушка улавливает, как бледнеет гувернантка. Эльфийка преклонных лет, служившая много лет во дворце, была приставлена к каждой новой жене короля. И каждый раз она балансировала между нравом очередной пассии и прямыми указами правителя. — Я знаю, — она покорно склоняет голову. — И я уже присягнула вам на верность. — Тогда уходи. Увидишь Кармиллу, пришли её ко мне. — Не забудьте во сколько казнь, — тихо напоминает она и покидает комнату. Только дверь закрывается, как руки Джозианы сами тянутся к шнуркам и расправляют узелки, давая возможность своей груди хотя бы дышать. Как только воздух начинает попадать в лёгкие, она замечает выступающий пот на лбу и тут же его смахивает. Быстро пересекает комнату и вновь раскрывает шкатулку. Опасно хранить её тут, но.… Какое ей дело до несчастной Авроры, у которой когда-то умерла мать? Причём здесь она? У неё не было матери. Её дом…. — Мой дом…. — странная и пугающая мысль отравляет сознание. Она ничего не помнит и не знает о своём доме. Она — такой же трофей некогда поверженного мира. И ей совсем не хочется узнавать правду о минувших днях, особенно сейчас, когда она почти получила то, чего так страстно желала — брак с Хладом. «— Прочти, прочти это, моя Аврора! — Я Джозиана. — Прочти, это важно для тебя. Ты должна всё вспомнить. Должна». — Не должна! — возмущается она собственным воспоминаниям и с шумом закрывает шкатулку. Но потом снова открывает. На самом дне лежит плотный потрепанный блокнот, небольшое закрытое зеркальце, а сверху стопка писем в пожелтевших конвертах. Она достаёт их и пробегает по указанным именам: Аврора, Цирилла, Калантэ, Дани, Геральт из Ривии. Ни одно имя не отзывается в её воспоминаниях. Это всё чужаки. «— Читай адресованное письмо Авроре», — вспоминает она слова Анориона. Только вот она читала, снова и снова, пытаясь понять, хоть что-то почувствовать. Но её сердце молчало. А это значит лишь одно, что кочующий эльф ошибся и она не та, кто ему нужна. Доставая конверт, она вытягивает шуршащий лист и начинает снова читать: «Аврора! Дорогая моя, маленькая роза Цинтры! Если ты читаешь это письмо, значит, меня давно нет в живых, а ты уже стала сильной воительницей. Надеюсь, что сейчас, в эту самую минуту, ты испытываешь счастье и чувствуешь себя на своём месте. Я не могу знать точно, что будет, но знаю, что тебе уготована непростая судьба! Как сказала Провидица: «Судьба Хаоса красными нитями сплетена с судьбой Хлада». Я не знаю, что это означает. Но надеюсь, что это просто слова выжившей из ума старухи. Доченька, а помнишь, как вечерами я рассказывала тебе сказки, потом рисовала на земле карту Цинтры и ты мечтала стать такой же сильной, как твоя бабушка? Помнишь, как ты хотела увидеть сестру? Ты бы играла с ней. Каждый вечер ты говорила мне об этом. И если ты читаешь это письмо, значит, по какой-то причине ты отошла от этого пути. Значит, слова Провидицы сбылись. Ты должна вернуться. Ты должна отправиться на Континент и найти сестру. Отдать письма всем адресатам! Должна продолжить мою миссию. Ты же знаешь, что мы всю жизнь скитались и искали Континент. И ты должна продолжить мои поиски. В шкатулке ты найдёшь дневник, я начала его вести сразу после общения с Провидицей. В нём все мои воспоминания, вся необходимая информация о Континенте. Всё, что поможет тебе его найти. В зеркало Нехалены я поместила свой образ, чтобы ты никогда не забыла меня и чтобы могла доказать, что ты моя дочь. Будь сильной. Слушай Шамана и помни, что я люблю тебя. Я буду любить тебя в любом мире, живой или мёртвой. Твоя мама». Спрятав письмо в шкатулку, Джозиана делает глубокий вдох. Прикрывает веки и мысленно пытается найти хоть какой-то отголосок. Но его нет. Пустота и мрак. Была бы она Авророй, то почувствовала это. Но вопреки её сердце неспокойно. Спрятав шкатулку в стол, она растягивает карту. Если Кармиллы нет в замке, значит она вне его стен. А она ей жизненно необходима. Она должна сказать, что Джозиана не Аврора. Доставая хрустальный маятник, она прокалывает палец и произносит заклинание поиска. Маятник двигается и направляет красную молнию на одно место. — Хм, с каких пор Кармилла интересуется постоялым двором «Белый морок»? О нём Джозиана слышала не самые хорошие отзывы. К счастью, однажды она там побывала, а это значит, можно переместиться с помощью портала.꧁꧂
Джозиана натягивает капюшон на голову и заходит в бревенчатое двухэтажное здание. На всю округу разит жареным мясом с душком самого дешевого самогона, внутри же этот запах смешивается с потом. Девушка ощущает приступ отвращения, жизнь во дворце приучила её к чистоте, к педантичности, которая присуща Хладу. А она во всём старается ему подражать. Внутри разношёрстное общество: кочующие эльфы, рискнувшие посетить Аердэн, столицу Холодного королевства, бандиты, которые кормятся одними лишь доносами Хладу и держат горожан в страхе, бедняки, надеющиеся на то, что им удастся влиться в одну из компаний. Джозиана невольно натягивает капюшон и аккуратно пересекает зал. Находит хозяина, который наблюдает за гостями из тёмного угла. — На вас слишком дорогой наряд. Я бы не советовал надолго тут задерживать, вон те трое проследили за вами. — Я не собираюсь вам долго докучать, — Джозиана понижает голос и протягивает ему пару золотых. — Я ищу одну даму. — Отдаю мои глаза и уши в ваше распоряжение. — Красивая женщина с длинными чёрными волосами, в чёрном одеянии… — Так госпожу Кармиллу знаю. Она мне помогла… эээ… А вы кто? — Её подруга. Она здесь? Его маленькие глазки нервно бегают по округе, и он осматривается. — Не говорите. Пустите меня наверх, и я сама отыщу её. Ваша совесть будет чиста. Она протягивает ему мешочек монет, на этот раз он кивает ей и провожает до лестницы. — Комната пятнадцать. И… мы друг друга не видели. Джозиана пожимает его руку и ускользает на второй этаж. Комнат тут немного, и необходимую она находит без труда. Маятник отчаянно вибрирует, и она замирает. Делает вдох, и дверь раскрывается. Её встречает Кармилла, укутанная в одеяло, а позади на кровати, прикрываясь простынью, лежит Анорион. — Джозиана, ты что тут делаешь? Девушка чувствует, как подкашиваются ноги, и корсет внезапно становится слишком тугим. Кармилла тут же заталкивает её в комнату и запирает дверь. Будучи в тумане, девушка позволяет усадить себя на стул. — Кармилла, это что такое? — Джозиана, ты взрослая девочка и должна понимать, что порой бывает между мужчиной и женщиной, — чеканит каждое слово ведьма и скидывает одеяло. Без капли стыда она блуждает по комнате абсолютно голая. Находит своё платье и начинает одеваться. — А ты? Ты, мерзавец, — душа в себе слёзы, обращается она к Анориону. — Мой король оказал вам милость, пустил на наши земли! Так вы отплатили ему за доброту? — Я тут по одной лишь причине, Аврора, — спокойно отвечает Шаман и с восхищением следит за движениями ведьмы. — Не смей называть меня чужим именем! — Я тут из-за тебя, дорогая моя, — Шаман натягивает брюки и покидает постель. Его тело безупречно, и Джозиана ощущает смущение. Она опускает глаза, чувствуя горячие слёзы на своих щеках. — Твоя мама взяла с меня слово. И я исполняю его сейчас. — Та женщина — не моя мать, вы ошиблись! — Нет, Джозиана, — наконец встревает Кармилла. — Это ты. Мы в этом уже сумели убедиться. — Очень искусно вы перевели тему, — сдавленным голосом произносит в ответ девушка. — Ты предала Хлада. — Я ему не принадлежу, — холодно отвечает ведьма, смиряя её пронзительным взглядом. — Как будущая королева, я не могу оставить ваш поступок безнаказанным, — она поднимается. — Собираешься нас сдать? — приподнимает бровь Кармилла и щёлкает пальчиком. Комнату окутывает мерцающий купол. — Ты не удержишь меня тут. И не пытайся. — Что с тобой стало, Аврора? Неужели ты причинишь вред Кармилле? Вред той, кого так сильно любишь? — Закон превыше любви. Шаман косится на ведьму, та лишь пожимает плечами. — Я выпущу тебя, — сдаётся ведьма. — Но сперва поговорим. Сядь. — Но… — Сядь! — повелительный голос заставляет Джозиану подчиниться. В её холодных изумрудных глазах Шаман улавливает поразительную пустоту, будто перед ним не живой человек, а кукла. Кармилла снова щёлкает пальчиками, и невидимые путы приковывают девушку к стулу. — Ты ответишь за это! Вы оба ответите! Хлад с вас три шкуры спустит! — кричит она. — Что ты задумала? — Анорион подходит к девушке и смотрит на неё с плохо скрываемой тревогой. — Ты сам говорил, что она должна всё вспомнить. Письма не помогли. Всё ещё хуже, чем я думала, — Кармилла достаёт кинжал. — Ты, как носитель части воспоминаний, связанных с Джозианой, должен мне в этом помочь. — Я сделаю всё… но это не опасно? — Нет. Если только наш маленький хаос не выкинет какой-нибудь номер. Теперь, когда всё готово к побегу, она должна захотеть убежать. — Я готов. — У вас ничего не выйдет! — Выйдет, — надсмехается Кармилла и делает надрез на руке Шамана. Долго и тихо шепчет она заклинание, касаясь окровавленным клинком лица девушки. Их окутывает красная дымка, и Джозиана чувствует приступ болезненный тошноты. Мысли путаются, и её наполняет дикий, необузданный страх. Не в силах совладать с ним, она дрожит. — Кармилла! Так и должно быть? — Что-то не то… защита слишком… Она не успевает договорить, девушку охватывает волна ярости. Она выдавливает страх по крупице, заполняя собой каждую клеточку её тела. Зрачки расширяются, а руки впиваются в стул. Из глубин вырывается нечто сильное, дремлющее, забытое. Невидимые путы разлетаются, как и стул под нею. Она слышит оглушительный крик, напоминающий скорее рёв дикого животного, и с ужасом осознаёт, что это её собственный голос. На какой-то момент она теряет связь с реальностью и когда приходит в себя, видит разруху. Все, чтобы было в зоне купола Кармиллы, всё разрушено. Тяжело дыша, Джозиана поднимается и улавливает испуганный взгляд Анориона. Он прикрывает собой ведьму, их окутывает мерцающий щит. — Аврора… нет… — мотает головой он. Но девушка создаёт портал и ускользает.꧁꧂
В комнате витает аромат жасмина с нотками лаванды. Но он никак не успокаивает бушующую Джозиану. Едва портал закрывается, как она, будто в тумане, бредёт по комнате и каждый раз обо что-то ударяется. Её подташнивает, а голову наполняет сильная боль. И голоса, много голосов, принадлежащих незнакомым людям, трещат в её голове неумолкающим роем… Она падает на колени и сдавливает голову руками. Тяжело дышит, пытаясь хоть немного успокоиться. Сердце неистово стучит, готовое выпрыгнуть из груди и кажется, будто температура тела поднимается. Страх и боль связывают её по рукам и ногам. Ей нужна опора как никогда. Кармилла предала её, за спиной спевшись с Анорионом. Она не верила ни ей, ни ему. Больше никому. Только Хладу. — Вам плохо? — она ощущает холодные руки гувернантки. В своём состоянии она и не слышала, как та вошла. Эльфийка пытается ей помочь встать. — Мне доложить господину? Он будет… — Нет, нет! — она убирает её руки и отползает в сторону. С неприкрытым страхом смотрит в глаза гувернантки. В голове стучит одна фраза: кровь и снег. — Мне нужен… мне нужен Хлад, — шепчет она и, придерживаясь за спинку кровати, поднимается. — Я бы не рекомендовала вам показываться ему, вы не в себе. Господин такое не потерпит, — жестко произносит она. — Где он?! Отвечай, — командует Джозиана. — В парадной. Настаёт время казни. — Нет, нет, мне срочно нужно с ним поговорить. Мне нужно ему рассказать, — тяжело дыша, она направляется к выходу и замечает двух вершителей, дожидающихся её. — Нет, я не пойду! Я должна увидеть его. — По правилам, вы будете стоять рядом с палачом, — напоминает гувернантка, плотно сжав тонкие губы. — Я знаю, что я должна делать, но мне нужно поговорить с ним, — шипит в ответ девушка и обращается к вершителям. — Проводите меня к королю. Безмолвные солдаты напоминают собой каменные статуи. Они не реагируют на её приказ, а на попытку Джозианы обойти их и вовсе заграждают ей путь. — Пора, — слышит она позади вкрадчивый голос гувернантки.꧁꧂
На площади толпится народ Аердэна, большую часть которого населяют купцы и титулованные горожане, голоса которых никогда ни на что не влияют. Все мрачные и бледные из-за царящей кругом вечной мерзлоты. Джозиану подводят к лестнице, ведущей на специальную сцену, где через мгновение оборвётся жизнь третей жены Хлада — Тауирэли, эльфийки, которая некогда принадлежала к свободным лесным эльфам. Мятежники, которые очень скоро пали пред величием и мощью Финимора аер Реньери. Тауирэль была предводительницей, которая первая и сложила перед ним оружие, а в знак полного подчинения согласилась стать супругой. Их брак длился всего четыре года. На два года больше, чем с его второй супругой и вполовину меньше, чем с первой женой. Морозный воздух продувает Джозиану до костей. Он немного бодрит её, однако чем выше она поднимается, тем больший приступ тошноты ощущает. Голоса не утихают, и с каждой минутой она чувствует, как из глубин будто вырывается что-то далёкое, неуловимое, забытое. Маленькая девочка, спрятанная в темницу на долгие семь лет, жаждет свободы и прорывается сквозь запертую дверь её сознания. Тяжело дыша, девушка ступает на сцену и видит сидящую на коленях Тауирэль. Эльфийка горда, она смотрит на неё с вызовом и жалостью. Телом сломленная, но не духом, она смеётся в глаза палачу и своей сопернице. — Не пройдёт и года, как на моём месте окажешься ты, — её голос слегка дрожит, но не от страха. Вокруг белый снег, а она всего в одной ночной сорочке. Её длинные каштановые волосы развиваются по ветру. Она не сопротивляется. Напротив сцены на троне располагается Хлад. Холодный, отстранённый, воплощение чистого снега. В его голубых, как льдинах, глазах отсутствуют эмоции, а скучающее выражение лица говорит о том, что он желает со всем поскорее покончить. После поклонения толпы он обращает внимание на Джозиану, отчего девушка нервно вздрагивает. Ей становится дурно, в мыслях настоящий туман. Блуждающий взгляд ищет хоть какую-то опору, но её нет. Сейчас, в самый важный момент своей жизни, она не должна проявить слабость и всё испортить. Но её сознание противится. Внутри идёт невидимая битва двух личностей. Вспоминания прорываются сквозь магический болезненный блок. — Знаешь ли ты, Джозиана, какая честь оказана тебе? — отдалённо слышит она голос глашатая. Говори. Говори, хоть что-нибудь… просит она себя. — Да, — сдерживая тошноту, произносит девушка. Получив удовлетворительный ответ, глашатай зачитывает правила, а девушка улавливает дерзкий взгляд Тауирэли. — По глазам вижу твою слабость. Не быть тебе в счастливом браке, — устрашающе продолжает эльфийка. Её голос звучит как трубы в ночи, опасно и громко. Джозиана улавливает кивок Хлада, и в этот момент палач отрубает верёвку и лезвие гильотины стремится вниз, обезглавливая Тауирэль. Снег окрашивается алой кровью, её голова отлетает в сторону. Джозиана замирает, ощущая, как земля уходит из-под ног. Кровь и снег. Снег и кровь. — Вам нужно принести голову господину, — сжалившись, напоминает палач. Его слова будто разлетаются по ветру, и она ощущает подступающее к горлу чувство тошноты. Хватается за живот и падает на колени, прощаясь со скромным завтраком. В голове стоит звон, а сердце гулко стучит. И только фраза, неуловимая нить прошлого — белый снег, окрашенный алой кровью. Сквозь затуманенный взгляд замечает, как уходит Хлад и чувствует сильные руки, которые берут её и уводят обратно во дворец.꧁꧂
Кто я? Она испытывает тяжесть во всём теле и с трудом открывает глаза. Во рту пересохло, и она ощущает тёплые руки своей гувернантки. Эльфийка протягивает ей травяной чай и заставляет его полностью выпить. — Ох, говорила я вам, давайте передам господину, что вам дурно. Тогда можно было бы перенести казнь на другой день. — Казнь… — к глазам подступают горячие слёзы. Она всё испортила! Из-за Кармиллы и Анориона. Они разрушили её мечту, растоптали все её желания! Она так долго шла к тому, чтобы стать следующей женой Хлада, но вместо этого разрушила всё собственными руками. Голова начинает болеть, но она не обращает на это внимания. — Господин сильно зол? — Боюсь, что да. Он велел привести вас в чувства и отправить к нему. А ещё разыскать Кармиллу. Вы не видели её? — Видела. И расскажу об этом только моему королю, — с помощью гувернантки она поднимается и подходит к зеркалу. Наскоро приводит себя в порядок, подмечая мертвецки-бледное лицо. Она всё ещё нездорова. Всю дорогу в тронный зал она молчит. Тяжело дышит, ощущая новую волну дурноты. Что с ней сделала Кармилла? Она явно навела на неё порчу, только чтобы она ничего не рассказала об её измене! И чем больше Джозиана думает об этом, тем большая волна гнева окутывает её, убеждая в верности собственного решения. Хватит покрывать эту ведьму. В самый ответственный момент жизни она предала её! В тронном зале горит яркий колдовской свет, который болезненно режет глаза. Эта боль неприятной волной скользит по телу и ударяет куда-то в висок, вызывая новую волну тошноты. Однако Джозиана заставляет себя поклониться, как предусматривают строгие правила. У дверей охрана, а возле трона Хлада, словно статуя, стоит Граф. Глаза его закрыты и в чёрном одеянии он сливается с тенью, однако девушка ощущает его взгляд своей кожей. Хлад поднимается с хрустального трона и медленно спускается по ступенькам вниз. Он щёлкает пальцами, и двое вершителей, которые её сопровождали, отступают. Но недалеко, в любой момент они готовы схватить её. — Знаешь ли ты, дитя, сколько лет обычаю Приношения? — механически произносит Хлад. Оказываясь на последней ступеньке, он замирает, становясь похожим на скульптуру, высеченную изо льда. — Отвечай. — Знаю, — нервно сглатывая, произносит Джозиана. Вся её решимость тает как воск от огня. При виде Финимора она испытывает глубинный, потаённый страх. — Этот обычай существует с момента возникновения Аердэна, когда первый король Таэль Реньери получил голову императора этих земель. И принесла её в своих руках его будущая супруга. Голова поверженного врага означает победу. И сегодня был день твоей победы. — Я могу объяснить… — Не перебивай, — спокойным голосом продолжает Хлад. — Как можешь ты называться моей невестой, когда ты не победила? — он подходит ближе, и она чувствует, как его холодные пальцы обхватывают её лицо. — Горячая. Способная растопить лёд, — он брезгливо толкает её, но не рассчитав силы. Девушка падает на пол. К горлу подступает тошнота, а туман вновь завлекает разум. Маленькая девочка Аврора лежит на снегу и чувствует боль. Мама. — Она нездорова, всё ещё нездорова. Почему? — он осматривается. — Где Кармилла? Позвать мне Гвинет! — Я здорова, — Джозиана с трудом присаживается на колени. Улавливая взгляд Хлада, она заставляет себя подняться на ноги. — Просто я вспомнила. Всё вспомнила. Впервые она улавливает, как на безупречном мраморном лице проскальзывают эмоции. Не до конца веря своим глазам, она готова поклясться, что видит испуг в глазах несокрушимого Белого Хлада. — Где Кармилла? — сквозь зубы цедит он. — Я здесь, — в раскрытую дверь вплывает ведьма. Она выглядит спокойной, однако Джозиана научилась видеть сквозь её маску. И Кармилла боится. — Где ты была? Женщина бросает взгляд на Джозиану. — Где ты была, Кармилла? Отвечай! — повысив голос, спрашивает Хлад. Женщина едва заметно вздрагивает. Но молчит. — Схватить! Обоих схватить! — он направляется к ведьме и смотрит в её чёрные глаза. — Если я узнаю, что ты путаешься с этим бродягой, следующая в очереди на гильотину ты. А теперь, будь добра, объясни. Как Джозиана всё вспомнила? — Такое бывает, мой господин. Джозиана — девушка с необычной кровью и вы это знаете. Она — настоящий хаос, способная одним своим желанием разрушить целый мир. Разве можно подчинить своей власти такую силу? — Пару примочек из серебра сделают тебя сговорчивее… — Стойте! — дверь раскрывается. Под конвоем вершителей входит Шаман. Он бросает тёплый взгляд на Джозиану и одаривает её понимающей улыбкой. — Я вернул ей память. — Смело и глупо. Кармилла, с каких пор ты стала интересоваться такими мужчинами? — брезгливо бросает Хлад. По его щёлчку Шамана хватают и садят на колени. — Финимор… — вырывается у Джозианы. — Ничего не изменилось. Прошлое не имеет для меня значения. Я буду служить тебе, как и прежде. — Правда? — доставая из ремней одного вершителя кинжал, он подходит к девушке. — В двимерит её! — командует он, и девушка ощущает, как её шею сковывает ошейник. Кожа тут же начинает гореть. — Докажи. Правила очень просты, собственно, как и всегда. Принеси мне его голову, — Хлад кивает в сторону Шамана и девушка ощущает, как её ноги подкашиваются. Сердце неистово стучит, грозится выпрыгнуть из груди, а щёки начинают гореть. В глазах темнеет и новый приступ тошноты захватывает её. Некоторые моменты из детства Авроры врываются в её память, и имя Анорион обращается в пыль. Теперь он Шаман. Любовник её матери. Мужчина, заменивший Авроре отца. Сквозь туман она слышит леденящий душу смех Белого Хлада. — Прошлое имеет свойство вмешиваться в настоящее. Я же говорил тебе, Кармилла, что трофеи никогда не должны вспоминать свои прошлые жизни. Они ломаются, портятся, становятся неуправляемыми. И теряют своё главное качество — покорность, — на мраморном лице короля даже не играют мускулы. Тонкими бледными пальцами он поглаживает остриё клинка. — Так где ты была, Кармилла? — В Снежных садах, господин, — на выдохе отвечает ведьма. — Так далеко? — Я искала один редкий цветок. Нурию. — Нурия. Звучит более чем убедительно, — он протягивает клинок ей. — В таком случае, тебе не составит труда доказать мне это. Убей бродягу. — Нет! — сквозь слёзы, кричит Джозиана. Хлад даже не смотрит в её сторону. Кармилла покорно принимает клинок и гордо подходит к схваченному Анориону. Она не смотрит в его глаза, зато Шаман не сводит с неё взгляда полного любви. Он что-то шепчет ей, настолько тихо, что едва ли кто-то это замечает. — המוות הוא רק ההתחלה , — произносит Кармилла на родном языке и всаживает клинок в его сердце. Слышится болезненный стон. Джозиану охватывает паника, граничащая с настоящей истерикой. Она всячески пытается вырваться из лап вершителей, но не может. — Молодец, Кармилла. Я знал, что ты верна мне до конца, — вкрадчивым голосом произносит Хлад и кивает Графу. Вампир вырастает из тени и подплывает к Джозиане. — Займись нашей подопечной. Я хочу, чтобы ты выдавил из неё последние крупицы воспоминаний, чтобы она ненавидела своё прошлое так сильно, что сама молила бы всё забыть. — Господин, смилуйтесь! — плохо скрывая дрожь, просит Кармилла. — Она слишком стара для того, чтобы стирать ей память. Молись всем богам, Кармилла, чтобы она вновь стала собой, в противном случае я велю её казнить.***
— Я любила Финимора и верила ему, — оправдывается Аврора. — Как и любой Вершитель. Я никогда тебя не винила, моя дорогая. То, что произошло было жестоким уроком как для тебя, так и для меня, — она вздыхает. — Шаман сам избрал путь смерти. Я предлагала ему бежать и примкнуть к кочевникам, с ними ему не составило бы труда покинуть стены Аердэна. Но он решил геройствовать и за это поплатился. Думал, что сможет обернуть гнев Хлада на себя, когда только усугубил ситуацию. Чего стоит только то, что Граф сотворил с тобой. — Сама виновата, — вздрагивает девушка. — А что Шаман сказал тебе перед тем, как ты его убила? — Что любит меня и прощает. — И как я об этом не подумала, — бросает Аврора. Алые губы ведьмы складываются в хитрую улыбку, означающую, что она что-то задумала. — Мы отошли от темы. Ты выпустила пар? Тебе хватило вчера этой сцены? Или ты ещё жаждешь меня наказать за смерть Паветты? — от её слов по коже девушки проскальзывает колючий мороз и она вздрагивает. Кармилла делает шаг назад и широко расставляет руки. — Ну же, вымести на мне всё зло, и посчитаем, что тема закрыта. Можешь для этого даже взять оружие, — она кивает в сторону стола, на котором поблескивает серебро некогда любимого кинжала Авроры. — Нет, — стальные нотки в голосе подопечной вызывают сомнения у Кармиллы. — Я искала тебя как раз сказать, что ты мне не враг. Истинный злодей — Хлад. — Я рада, что ум возобладал над твоими эмоциями, — она достаёт из волос заколку и вытягивает оттуда кинжал, точно такой же, какой прежде был у Авроры, только он отличался цветом — чехол носил такой же серебряный цвет, как и само острие и был украшен ядовитым плющом. — Что ты задумала? Серебро опасно для тебя, — с толикой беспокойства интересуется Аврора. — В малых дозах оно не наносит мне серьёзных увечий, — она делает надрез на ладони и из-под тонкой полоски показывается ярко-алая кровь. Ведьма протягивает кинжал девушке, и та проделывает такой же надрез. Они пожимают руки, смешивая кровь друг друга. — A chara, tugaim mo dheirfiúr ort. Tá a fhios agat, ní caidreamh fola é, tá fuil níos tibhe ná uisce, ach tá an fhuil go léir atá ag teastáil ó do chorp cheana féin. Táimid doscartha uait . — A chara, tugaim mo dheirfiúr ort. Tá a fhios agat, ní caidreamh fola é, tá fuil níos tibhe ná uisce, ach tá an fhuil go léir atá ag teastáil ó do chorp cheana féin. Táimid doscartha uait, — шепотом повторяет Аврора и улавливает лёгкое свечение, волнами опутывающее их руки. Злость на ведьму утихает, оставляя после себя горьковатый осадок. — Я знала, что моя девочка обладает милосердным сердцем, — шепчет Кармилла и притягивает девушку к себе. Она вкладывает в руку девушки этот кинжал в качестве подарка и Аврора не отказывается. В объятьях к глазам девушки подкатывают слезы, и она не сдерживается. Чувство вины, смешанное с ростками ненависти к себе заполняют временную пустоту её сердца. — Помни, чему я тебя учила: никогда и никому не показывай свои истинные чувства. Не давай никому власть над твоими слабостями. Пусть все думают, что у тебя нет сострадания и жалости, тогда они проникнутся к тебе уважением и страхом. — Я столько натворила… и могла убить тебя… — сквозь слёзы шепчет Аврора, путаясь руками в чёрных волосах ведьмы. — Не убила бы. Я полностью контролировала ситуацию. — Я люблю тебя, ты единственный родной человек для меня, — она утыкается носом в шею женщины и чувствует успокаивающий аромат лаванды с мятой. — Ты знаешь, что я тебя тоже люблю. Даже оставшись с Хладом, я продолжала думать о тебе. Я пыталась скрыть твои следы и даже в погоне делать так, чтобы Хлад шёл по ложному пути. Я не боялась его гнева, мной двигала лишь одна цель — спасти тебя. — Прости, что не послушала тебя, что никогда не слушала тебя. — А вот этого я не ожидала от тебя услышать, — она слегка отодвигается и смотрит в изумрудные глаза своей подопечной. Аккуратно касается её шрама и вздыхает. — Хочешь, я избавлю тебя от него? — Нет. Это память, и я не хочу её терять, — Аврора стыдливо опускает глаза. — Теперь поговорим об Эскеле. Кого из нас ты приревновала? Признавайся. Аврора улавливает себя на мысли, что не знает ответа на данный вопрос. На её лице играет приятный румянец, и ведьма усмехается. — Вас тоже что-то связывало? Ежели так, я отойду. Твоё счастье для меня превыше собственного. К тому же моё отношение к мужчинам ты знаешь. Никто не заменит мне моего покойного короля. — Не стоит. Я поступила как законченная эгоистка. С Эскелем нас больше ничего не связывает, и он свободен. Просто… в какой-то момент я так привыкла к мысли, что важна ему. Понимаешь, мне было так необходимо быть кому-то нужной. А… — она вновь притягивает ведьму к себе и сжимает её в своих объятьях, — что между вами? Давно? — Помнишь, когда на развилке я убила двух красных всадников и ты исчезла в портале? Он тогда пытался отчаянно спасти тебя. В ту же ночь я пришла к нему. — Ох… — Аврора выдыхает весь накопившийся воздух. — Он мне понравился. К тому же у меня давно не было мужчины и мне так хотелось почувствовать себя снова желанной. Аврора нервно сглатывает и, наконец, отпускает ведьму. Её руки скользят по тонким острым плечам, спускаются вниз, и она переплетает их пальцы. — Не причиняй ему боли, ладно? Он этого не заслуживает, — девушка слышит свой ровный и отстранённый голос. — Джози, я тебя знаю. Тебе неприятна мысль, что мы вместе? Одно твоё слово. — Нет, всё в порядке. Просто это так… это необычно. — Если уж тебе нечего сказать, — Кармилла начинает смеяться. — Считаю, что и этот вопрос между нами закрыт. Теперь последнее. Тот Регис, между вами что-то есть? — Да, — признаётся девушка. — Мне это не нравится, — ведьма распутывает их руки и опускается на кровать. Её голос становится прохладным. — Это всё равно, что любить Хлада. — Ты не права… — Не перебивай, — строгий наставнический тон заставляет Аврору замолчать. — Тебе неприятно это слышать, но уж лучше я уступлю тебе ведьмака, чем позволю пасть от клыков кровожадного монстра, — замечая, что девушка пытается возразить, она снова её перебивает. — Дослушай до конца. Я действую из хороших побуждений. Теперь, когда ты знаешь моё отношение к тебе и на какие жертвы я готова пойти, ты должна понимать, что мои слова несут лишь одну цель — спасти тебя. Видимо, ты хочешь сказать, что он не такой, что он не Граф и отличается от своих собратьев. Я это уже слышала однажды от одной девушки. И знаешь, чем всё обернулось? — усмешка Кармиллы отдаёт холодом и цинизмом. — Вампир есть вампир. Чудовище. Кровожадный монстр, в котором рано или поздно жажда возьмёт верх. Я знаю, на что способна ты пойти ради тех, кого любишь, и это может сыграть с тобой плохую шутку. К тому же ты сама только что вспоминала, что Граф сотворил с тобой. — Кармилла, но ведь ты его совсем не знаешь… — Да? Я знаю его породу и этого достаточно. Кровь превыше любви. Хотя я сомневаюсь, умеют ли они вообще любить. — Ты не права. Взять хотя бы Трисс… — Дорогая, Трисс ошибается так же, как и ты. Но она в ответе за свою жизнь и пусть сама выпутывается из сетей, в которые себя затянула. А о тебе есть кому переживать. Подпуская вампира так близко к себе, ты рискуешь закончить, как вторая жена Хлада. — Что? Её убил Хлад. — Нет, — шумно выдыхая, Кармилла впервые отводит свой пристальный взгляд. — Лаириэль была моей хорошей подругой. Единственная из трёх жён, которая была способна к состраданию, единственная, которая покоряла своей мягкостью и кротостью. Ты её не помнишь, не мудрено, ты была мала и слишком погружена в обучение, чтобы видеть, что творилось в замке в те дни. У неё был роман. С вампиром. С Графом. — Значит, она была полной дурой. Любить Графа, да она самоубийца, — ядовито бросает Аврора. — Вовсе нет. В то время Граф не служил Хладу и о нём никто не знал. А Лаириэль с таким же усердием убеждала меня в его любви. Я была их связной. Передавала любовные письма и помогала организовывать встречи. Видя, что Граф был относительно похож на человека, я всячески способствовала их любви. И не понимала, что собственноручно отдаю её на верную смерть. — Что случилось? — В последнее утро, когда я должна была тайком сопроводить её в собственные покои, я нашла лишь её бездыханное обескровленное тело. Граф убил её. Он не выказал сожаления. Более того, он признался в содеянном Хладу, чем получил его особое покровительство, ведь Финимор уже давно подумывал о том, чтобы казнить жену. Теперь ты видишь, к чему приводят отношения с вампиром? Когда он наиграется с тобой и ты ему надоешь, он легко лишит тебя жизни. Встречаться с вампиром — всё равно что выпустить тигра из клетки и ждать, что он будет предан тебе, как собака. Джозиана, — голос Кармиллы становится мягче. Она покидает кровать и кладёт руки на её плечи. — Знаешь, что у высших вампиров несколько обликов? Судя по тому, как ты вздрогнула, знаешь. В некоторые моменты близости он запросто может потерять контроль. И даже нехотя, но он убьёт тебя. — Кармилла… — Мой маленький хаос, ты должна быть благоразумна. Подумай о том, что я тебе сказала, хорошо? — Ты это хотела обсудить со мной? — отстранённо интересуется Аврора, отталкивая её руки и вновь закрываясь в себе. — Нет, есть более серьёзная тема… — она не успевает договорить. В дверь раздаётся тихий и неуверенный стук. — Эскель, заходи. Ведьмак раскрывает двери. Он не смотрит на Аврору, всем его вниманием владеет исключительно Кармилла. — Прибыла Цири, все уже собрались и ждут внизу, не хватает только Джозианы. — Замечательно, — без особого интереса высказывается Кармилла. — Пора встретится с ещё одной ласточкой. Ну же, дорогая, идём. Но Аврора замирает на месте, ощущая предательскую тяжесть в ногах. Весь мир рассыпается мириадами звёзд, а в глазах всё двоится. Мгновенный страх сковывает тело, и она ощущает холодные пальцы Кармиллы. — Всё в порядке, — выдыхает Аврора и вытягивает руки. Нервно начинает поправлять корсет и волосы, приглаживая каждую неровность. — Идите, дайте мне пару минут. Пару минут, прошу… Кармилла кивает Эскелю, и они покидают комнату. В тишине грудь девушки вздымается от дыхания и она считает. Раз, два, три, четыре, пять. И снова по кругу, пока пульс не восстанавливается и дыхание не становится ровным. Никогда ещё путь до лестницы не казался ей таким долгим и тяжёлым. Если сердцебиение ей и удалось успокоить, то рой мыслей становится невыносимым. Прямо у выхода она встречает Эскеля. Он ждёт её, в этом сомнений не было. При взгляде на Джозиану он слегка смущается. — Конечно, на моём месте должен быть твой вампир, — замечает он, но всё же протягивает руку. — Идём. Я буду рядом. Она переплетает их пальцы, ощущая теплоту его кожи. Дыхание выравнивается, и на сердце становится легко. Все их недопонимания легли под слой пыли прошедших дней, а между ними установилось негласное перемирие. — Ты бледнее полуденницы, — замечает Эскель. Но Аврора не отвечает. Чем ниже они спускаются, тем громче голоса и шум, царящие в столовой. Сердце вопреки начинает стучать, и она ощущает выступающие капельки пота на лбу. Пересекаясь с кошачьим взглядом Эскеля, она старается улыбнуться, но у неё не получается. — И это был скальный тролль! Он загадывал мне загадки, — из общего шума доносится приятный мелодичный голос. Ещё не видя его обладательницы, сердце Джозианы сжимается. Она чувствует, что он принадлежит её сестре. В стороне от толпы стоит Йеннифэр. Чародейка с замиранием сердца слушает рассказы своей дочери, однако в разговор не вмешивается, сторонясь быть в центре внимания. Она же первая и улавливает тень движения, замечая спускающихся Эскеля и Аврору. — А вот и виновница торжества. — И где же девушка, которая называется моей сестрой и подняла на уши целый Континент? — голос Цириллы заставляет Аврору замереть на месте. В какой-то момент она чувствует, что забывает дышать, когда Трисс и Регис отступают в сторону и к ней делает шаг девушка, будто покинувшая карту для гвинта. Уйти, убежать как можно дальше — первые мысли, посещающую девушку. Мгновение, за которое Цири приближается к ней, кажутся вечностью. — Zireael, — шепчет Аврора. — Да, ласточка, — усмехается она и понижает голос. — Все так поразительно молчат. Скажи хоть пару слов, давай. — Я искала тебя три года. Каждый раз ложась спать под открытым небом и не зная, куда меня приведёт путь, я жила лишь одной мыслью — увидеть тебя. Столько раз я представляла себе эту встречу… — её голос обрывается, в уголках глаз скапливаются слёзы. Она делает неуверенный шаг вперёд и протягивает руки. Цири протягивает в ответ, позволяет себя коснуться. — Мне так жаль, что я не знала о твоём существовании. Я бы искала тебя и непременно нашла. — Ты не могла знать обо мне. Мама скрыла свою беременность от… — она запинается. — Нам нужно многое обсудить. Мне столько тебе нужно рассказать, но главное — отдать письмо матери. — Я знаю про письма. Геральт мне рассказал и даже показал своё, — кивает она в сторону ведьмака. — Предлагаю всем за стол! Нам нужно о многом поговорить, — встревает Трисс.— конец третьей части —