꧁꧂
Регис успевает перехватить Кармиллу и скоро ускользнуть за нею в портал. Перед погружением в его голове возникает образ Коломницы, забытой башни среди утопических болот Велена. И покидая портал, он ощущает запах прелых трав, мертвечины и грязи. Заметив недовольный взгляд ведьмы, он успевает перехватить её, сдавив горло женщины с такой силой, что она белеет. Он приподнимает её над землёй и с силой придавливает к стене. Испытывает ли он гнев или страх, сам едва ли может ответить на этот вопрос. Но неистовая ночная жажда обладать этой женщиной растворилась вместе с первыми слезами Авроры, а с лучами утреннего солнца и вовсе переросла в такую же по силе ненависть. Мысль растерзать её до костей перерастает в желание, а то, в свою очередь, в цель. Видя, как она безуспешно пытается применить магию, чтобы он ослабил хватку, его охватывает удовлетворение. Бальзамом оно ложится на раны его души. Сейчас в этой глуши он расправится с ней и никто никогда не узнает, куда подевалась ведьма, принадлежавшая самому Белому Хладу. — Пусти, — беззвучно шипит она. — Ты довольна? Этого хотела твоя чёрная гнилая душа? — его голос такой спокойный и тихий, в некотором роде, безумный. И он видит её страх. В этих бессовестных глазах, в её дрожащих губах, в слабых руках, вцепившихся мертвой хваткой в его ладонь. — Без меня… — задыхается она. — Не найдёте… — Трисс и Йеннифер сильны в магии, они способны отыскать её не хуже тебя. — Вы не знаете её… как я… Одно неловкое движение и её бездыханное тело будет валяться у его ног. А пряное и сладкое чувство мести будет ещё долгое время греть сердце. И всё-таки он швыряет её на землю, с равнодушием наблюдая, как женщина жадно хватает ртом воздух и держится за свою шею. Смотрит на него с неподдельным ужасом, с застарелым страхом. Такой же он некогда видел в глазах Авроры. Он медленно подплывает и склоняется над ней. — Зачем ты это сделала? Зачем разбудила её? — Затем, — она потирает синяки, которые заметно бледнеют. Она регенерирует на глазах. — Я не могла позволить ей губить свою жизнь с вампиром. К тому же с тобой она размякла. Она отошла от своего пути, она забыла кто она и кто её настоящий враг. — Довольна? — бросает Регис, выпуская когти и снова приставляя их к горлу женщины. Она замирает. — Отныне ты связана с Авророй. Если эта девушка погибнет, ты не жилец. Я уничтожу тебя. — Хватит корчить из себя невинность, — ядовито бросает она, с вызовом смотря в его глаза. Видимо жизнь с Хладом научила их дерзить вопреки страху. Аврора обладает таким же качеством. — Твоей вины в этом больше, чем моей. Ты предал её чувства. Ты разбил её мечту о доме. Не я клялась ей в вечной любви, не я должна была сохранить ей верность. Он не отвечает. Отравленные ядом слова доходят до самых глубин сознания и вливаются в кровь. Кармилла права. Как бы он не пытался себя убедить в обратом. Опускается рядом и смотрит вдаль, как кроны деревьев двигаются в такт скользящего ветра. — Сейчас наша задача вернуть Джозиану прежде, чем её найдёт Хлад. Потому что если он схватит её, то она погибнет. Поэтому обрати своё рвение и ярость в нужное русло, — она поднимается, поправляя своё платье. — Идём, мне не терпится начать поиски. Потом поиграем в ненависть.꧁꧂
В «Шалфей и розмарин» полным ходом идёт ремонт. Лютик временно прикрыл деятельность кабаре и решил сделать некоторые косметические правки в общей обстановке. А так же преисполнился идеей, которая возникала у него прежде, сменить название на более короткое и благозвучное. — И как ты его назовёшь? — интересуется Цири, царапая ножом стол. — Хамелеон, — на лице музыканта появляется блаженная улыбка. Однако при виде спускающейся Йеннифэр, он мрачнеет. — И надолго вы? — Ты не рад нас видеть? — чародейка опускается возле ласточки. — Конечно, я всегда рад. Особенно встречи с тобой, — он взмывает над столом и вытягивает лютню. — Я тут написал новый хит. Послушаете? — Я бы послушала, но… — Цири поднимается и подходит к окошку, ведущему во двор. — Где их носит? Где Трисс? Где Кармилла с Регисом? — Не переживай. Все вошли в разные порталы, возможно, они переместились не сюда, — Йеннифэр подплывает к подопечной и выглядывает в окно. Скоро на улице показывается ведьма, за нею следует вампир. Йеннифэр кладёт изящную руку на острое плечо названной дочери и чувствует её волнительное дыхание. Дверь раскрывается, и аромат лаванды предшествует заходу ведьмы, будто выстилая для неё дорогу из живых цветов. Она улыбается. Нисколько не расстроенная или озадаченная. Будто ей всё равно. Регис шагает следом. Будучи в скверном расположении духа, он всё же приветствует Цири и улавливает взгляд кошачьих глаз. К ним спускается Эскель и Геральт. Лютик отставляет свой инструмент и убирает со стола тарелку. Спешит на кухню, отдать распоряжение кухарке, чтобы она угостила гостей обедом. Все располагаются за столом. — Где вас носило? — без церемоний выпаливает Цири. — Мы… — Кармилла бросает многозначительный взгляд в сторону Региса. — Заблудились. Порталы, довольно сложная вещь. — Особенно для ведьмы с твоим стажем, — шутит Эскель. — Не прибедняйся. — Но я плохо знаю Континент. Я не была в Новиграде. — Давайте ближе к делу. Кстати, Трисс так и не появилась? — уточняет Геральт. — Нет, — Цири печально вздыхает. — Надеюсь, они ушли в портал. Итак, Кармилла, как будем искать Аврору? Может, нам стоит вернуться в Каер Морхен и поискать следы? Найти предположительное место портала? Может, у тебя есть заклинание какое, которое нас выведет к ней? — Потише, девочка моя. Не так быстро. Нет нужды возвращаться в крепость, да и любой след зачищен вершителями. Неужели ты думаешь, что они так глупы? К тому же наверняка они уже мчатся за ней. И наша задача найти её прежде, чем это сделают они или Хлад, — она поправляет чёрные волосы и улыбается. — Мне нужна карта Континента и письмо, которое она написала. — Вот, пожалуйста, — протягивает Цири письмо. Нехотя, но карту приносит Геральт. Неспеша в зал входит Лютик и пристраивается к компании. — Скоро накормлю вас сытным обедом. — Это хорошо, я с утра ничего не ела, — вздыхает Кармилла. Эскель и Геральт раскладывают карту на столе перед ведьмой. Она берёт в руки письмо и делает надрез на руке. Сжимая его и окропляя кровью, она закрывает глаза и беззвучно читает заклинание. Повисает тишина, все заворожено следят за её действиями. Бумага, пропитанная кровью, вздымается ввысь над картой и её окутывает белая дымка. Небольшой звон наполняет комнату и в регенерированные руки ведьмы падает хрустальный маяк. На свету через него просвечиваются слова из письма Авроры. — Что это? — удивляется Йеннифэр. — Маяк. Он настроен на Джозиану и покажет нам, где она. Она подносит маяк над картой и отпускает его, но он безвольно падает. Нет никакой реакции. — Он бесполезен, — фыркает Цири. — Нет, вовсе нет. У этого есть объяснение. — Какое же? — Джозианы нет на Континенте. Она сбежала в другой мир. В тишине слова ведьмы звучат зловеще. Каждый замирает, будто боится нарушить равновесие, будто одно слово и случится неминуемая катастрофа. Из кухни показывается повар, который врывается в их напряжённое молчание и оповещает о готовности обеда. — Нет! Какая еда? Мы должны её найти, — не унимается Цири. — Где? — спокойно замечает Кармилла, скручивая карту. — У тебя есть карты других миров? Всех миров? Всех пространств? — замечая заминку, она продолжает. — Я так и думала. Предлагаю перекусить, а потом на полный желудок уже думать, куда она могла отправиться и что нам делать дальше. Лютик отдаёт распоряжение и стол наполняется дымящейся похлёбкой, жаркое и тушеными овощами. Ведьмаки первыми приступают к еде, за ними чародейка и ведьма. Не у дел остаются лишь Регис и Цирилла. — Куда она могла пойти? Может, мне следует отправиться тоже? Может, есть шанс, что я её перехвачу? — Не думаю, что это разумное решение. Нет гарантии, что ты попадёшь именно в тот мир и в то измерение, в котором находится твоя сестра. К тому же она упоминала, что у неё плохо с межпространственными порталами, — отвечает вампир. — Согласна с Регисом. А потом нам и тебя разыскивать? — резонно вмешивается Йеннифэр. — Кармилла, как ты думаешь, куда могла она отправиться? И что вообще произошло? — уточняет Геральт. — К сожалению, понять Джозиану не просто. Даже мне, на глазах которой она, фактически, выросла. Я потеряла её, как только Хлад сделал её своей невестой. С той самой поры, я перестала понимать эту девушку, и все её действия были настолько непредсказуемыми для меня, что даже пугали. — Она была невестой Хлада? Того самого, которого боится и который за нею гонится? — уточняет Цири. — Да. Именно так. — Расскажи об этом.***
Около пяти лет назад Белый дворец За окном полыхает заря. Вечерние сумерки опускаются на зимнее королевство, и из окна снег напоминает серебро. Кармилла сжимает холодные пальцы, в камине мало огня. Она никак не согреется. Её взгляд падает на главную площадь. Огибая гильотину двигается Хлад в своем безупречном одеянии. Лучи солнца окрашивают ткань его костюма в теплые огненные тона, что само по себе не вписывается в образ ледяного короля. Рядом с ним гордая Джозиана. Отныне его правая рука, всегда и везде следующая за своим господином, как преданная собачонка. Влюбленная по уши и покорная до последней капли крови. Они идут с победой. Еще один мир навсегда погребен под слоем толстого снега и окутан вечной мерзлотой. Ледяная пустошь без права на жизнь. Кармилла ёжится и смотрит на дверь. К ней спешит Гвинет, одна из её фрейлин. Эльфийка из знатного дома, приближенного к Хладу. А значит, пора выходить и снова играть свою роль. Ведьма накидывает черную шубку и поправляет волосы, когда скрипит дверь. Высокая светловолосая фрейлина вырастает у входа, как статуя. Холодная, отстраненная и жестокая. Продажная, как и каждый в этой холодной тюрьме, именуемой дворцом. — Торопитесь, — её голос не выражает чувств. Кармилла с удовольствием бы променяла её компанию на неприступного вершителя или очаровательного красного всадника. Контроля не убавило, зато доставляло бы ей эстетическое удовольствие. Она любит смущать мужчин и видеть, как даже в преданных Хладу вершителях проскальзывает желание. Они не могут коснуться её и страдают от этого. А она ликует, напитываясь их болью сполна. Но сейчас она покорная слуга своего господина, следующая за фрейлиной. Хотя должно быть наоборот. Всё в этом замке не подчиняется принятым нормам и правилам. Морозный воздух отвратно пробирает до костей. Ведьма ёжится и ступает ближе к воротам замка. Двери распахиваются и конная кавалерия ступает на землю издревна пропитанную кровью. — С новой победой, — склоняется Кармилла. «Будь ты проклят, ты и весь твой лживый и трусливый народ. Будь проклято все, что ты делаешь», думает она каждый раз, когда видит его очередной триумф. Финимор спешился. Подходит к Джозиане и протягивает ей руку. Фальшивая забота. Кармилла улавливает счастливые огоньки в глазах девушки. Все её уроки, все наставления, все это кануло в лету. Джозиана вычеркнула её из своей жизни, стоило Хладу поманить девушку пальцем. Он отнял даже её. — В этот раз победа принадлежит не мне одному, — голос Хлада монотонный, равнодушный, пробирающий до костей, как царящий круглогодично мороз. — Не стоит преувеличивать мою заслугу, — мурлыкает Джозиана. «Наивная дурочка!», злится Кармилла, видя, как девушка сияет от счастья. Так и хочется хорошенько её встряхнуть, чтобы сбить с неё спесь и эту ухмылку. Сглатывая злобу, Кармилла лишь улыбается в ответ. Они проходят во дворец, минуют холл, принимая поклоны от слуг и подданных, двигаются в огромный зал трофеев, полностью отделанный хрусталем, отчего создается впечатление, будто он состоит из льда. На подготовленный пьедестал Хлад кладет шлем. Это трофей с последнего убитого жителя мира, его личное пристрастие. Его слабость. Он может часами пропадать в этой комнате, тенью блуждать мимо сувениров, как победитель среди поверженных. И сейчас все склоняются перед ним. Кровь нового мира теперь пала на Аердэн, укрепила купол и пропитала землю. Они навеки будут прокляты. Кармилла вздрагивает, улавливая на себе взгляд льдисто-голубых глаз. Каждый раз ей кажется, будто он невидимой рукой до хруста сдавливает её горло, лишает последних крупиц воздуха. А она улыбается в ответ. Маска покорной ведьмы ей не к лицу, но почти что за век заключения она вросла в нее и стала личиной. Настолько родная, будто вторая кожа. Они минуют коридор, украшенный картинами великого Финимора и его побед. Весь замок — ода воспетая камнем великому Хладу. Как и весь Аердэн, все королевство. В тронном зале шумно. Едва дверь раскрывается и наступает тишина. Приближенные графы, маркизы, знатные господа, как покорные псы, расступаются и распускают слюни в ожидании косточки. Всякий раз, когда Финимор возвращается с походов, он щедр и дарит по участку земли, отсыпает золота или устраивает выгодные браки. На троне сидит королева. Тауирэль. Бледная, как смерть, чувствующая свою скорую гибель. Она знает, несомненно, знает, что у её супруга новая пассия. А значит её ссылка во вдовью башню не за горами, а значит, скоро она лишится головы. Её немигающий взгляд скользит мимо Финимора и замирает на Джозиане. С презрением и брезгливостью осматривает она девушку. Человека. Кармилла знает, как эльфы презирают их род. — А вот и прибыл вождь со своим вассалом, — ядовито бросает она и поднимается. Её шатает, видимо она много выпила в этот вечер. Кармилла пытается протиснуться к Джозиане, но не может, а Гвинет позволяет себе шикнуть на неё. Позже она преподаст ей урок, не при Хладе. Ни одна фрейлина не смеет ей указывать. — Где Сола? — спрашивает Хлад и едва заметно кивает. Вершители направляются к королеве. — Не смейте прикасаться ко мне! Я еще королева! Я, а не эта человеческая дрянь! — шипит обезумевшая и наступает вниз, но цепляется и падает прямо в руки вершителей. Она начинает вырываться и обсыпать всех ругательствами. — Джозиана, успокой её, — Хлад обходит дерущуюся женщину и опускается на трон. Девушка поднимает руку и заставляет королеву биться в агонии. Кармилла знает это заклинание. Она обучила им Джози. Она дала ей в руки мощное оружие кровавой магии. В этот момент внутренности Тауирэли сокращаются, будто их сдавливает в тиски. Болезненная и неприятная вещь. Кармилла кривится и смотрит на безумную улыбку Джозианы. — Хватит! — командует Хлад. — Сегодня ты сопроводишь её во вдовью башню. Можешь собрать отряд по своему усмотрению. Вот и все. Кармилла отчаянно выдыхает, ощущая постукивающий пульс в висках. Неофициально, но Хлад изменил статус Джозианы. Из личной помощницы она перешла в роль невесты. Стала новой принцессой Аердэна. — Господин, — Кармилла падает на колени перед троном, намеренно привлекая к себе внимание толпы, но главное, внимание короля. С высоты трона ему откроется её обольстительный вид. Она намеренно стянула шаль перед этим действом, представляя обзору короля треугольник декольте. — Джозиана несомненно прекрасна и молода, она украсит вашу корону лучше любого алмаза. Подарит вам сына! Но еще рано. Мелитэле вознегодует. Она слишком юна. — Я здесь власть и закон, — отрезает Хлад, однако взглядом блуждает по её телу. — Господин, мне наказать её? Она посмела сомневаться в этом. От голоса за спиной у Кармиллы вышибает дух. Джозиана. Она готова растерзать её по одному щелчку ледяного монстра. Маленькая дрянь, возомнившая себя королевой! Не понимает, как скоро её мечты разобьются о суровую реальность. — Займись Тауриэлью. Девушка, как струна, разворачивается на несгибаемых ногах и начинает командовать вершителями. Велит им вывести королеву, её пришедшей гувернантке собрать вещи. Строго, чопорно и до боли правильно. Как по инструкции. Пока происходит это действо, Кармилла покорно опускает голову. Дышит ровно и изображает из себя саму невинность. Любимое состояние Хлада. Она чувствует вибрирующее в воздухе желание. Его. Одной только Мелитэле известно, отчего он по сей день не наплевал на её нелепую угрозу и не вошёл к ней. Но пока он верил в рок, висящий над нею, это было залогом неприкосновенности. Он не мог сделать её любовницей, иначе лишился бы её силы. Не мог, но страстно хотел. — Поднимись, — его холодные пальцы касаются подбородка Кармиллы. Она поднимается, все еще не глядя в ответ. — Ты рада моей победе? Это все для тебя. Она нервно сглатывает. Для нее. Как же. Именно для нее он уничтожил их мир и её горячо любимого мужчину, её короля и властелина. — Для меня это честь. — Иди, отдыхай. И ни о чем не думай. Новая королева не доставит тебе неудобств. Его слова таинственны. Зная Хлада много лет, она чувствует скрытый подтекст. Несомненно он знает о том, как Джозиана дорога её сердцу, знает и все равно ломает их. Она уходит. Скрывается, в комнате и отпускает Гвинет. Смотрит в окно, как удаляется отряд Вершителей во главе с Джозианой. Они ведут всего одну узницу на зараженные земли. Туда, куда не ступает даже Хлад. Во вдовью башню — последнее пристанище неудобных жен. Недолгое одиночество за чтением книги прерывается шумом за дверью. Она знает, кто идет. Её фрейлины впопыхах врываются в комнату. За ними, как тень, вплывает Хлад. Он смиренно стоит у двери, пока девушки тушат камин. Ждет и следит за каждым их действием. Вот одна, Карис, подлетает к ней; стягивает с плеч плащ и поправляет платье, проходит по прическе. Другая пододвигает стулья к окну. В комнате становится мрачно. Тёплый свет от свечей заменяется холодным колдовским светом. Фрейлины удаляются и только тогда Финомор пересекает комнату. Он опускается на стул, жестом позволяя Кармилле сесть напротив. Он часто приходил к ней. Мог часами истязать её молчанием, а мог говорить, замораживая своим безжизненным голосом. — Почему ты отсылаешь фрейлин? — хоть упрек звучит спокойно, Кармилла знает, что ходит по тонкому льду. Один неверный ответ и она получит серебряным хлыстом по спине. Проходила и не раз. — Я отсылаю их, когда читаю. В последнее время книги наполнили мои вечера, в которых нет вас. Что ей удавалось на высшем уровне, так играть на его самолюбии, давать ему порцию любви и обожания, надежды на ответные чувства. Играть его мужскими желаниями, как фигурками на шахматной доске. Повисает тишина. Он не смотрит на нее и ожидание мучительно. Он либо съест наживку и смягчится, либо разъярится и прикажет выпороть её. — Если тебя не устраивают нынешние барышни, я пришлю других. Ты не должна быть одна. — Ваше слово, мой закон. Отныне они будут со мной всегда. Благодарю за заботу, мой господин. Полагается целовать ему руку, но Кармилла позволяет себе этого не делать. Её личный маленький протест. — Джозиана хороша. Она сильна, как чародейка. В бою проявляет еще большую ярость и жестокость, чем я. Ты была права, когда уверяла забрать её. Она мне верна. Она обладает силой, которую так жаждал заполучить Эридин. Мой алмаз. — Она принесет вам не только славу, но и дитя. — Все должно быть правильно. Я не могу взять её в жены раньше положенного срока? — Это прогневает Мелитэле. Вы лишитесь покровительства предков. — В таком случае сделаем все правильно. Устроим казнь и год-другой будет принцессой Аердэна. — Вы мудрый правитель. — А после я займусь тобой. Он замолкает, не объясняя суть фразы. Испепеляет своими льдистыми глазами и поднимается. Аккуратно касается её губ. В свете колдовского огня он бледен, как сама смерть. — Тот день, когда ты станешь моей, будет не менее для меня желанным, чем тот, когда я впервые возьму на руки свое дитя. Её сердце гулко стучит, когда он наклоняется и целует её. Своими холодными солеными губами, пахнущими похотью и кровью. Отзывающиеся болью в каждом её вздохе. Он отстраняется и на миг ей кажется, что вот сейчас он переступит черту. Наплюет на правило и сожмет её в холодных объятьях. Но этого не происходит. Он уходит.꧁꧂
Два дня мучительного ожидания. Кармилла сбивается со счета времени, томится у окна и ждет прибытия Джозианы. И едва на горизонте проявляются первые вершители, подзывает к себе Фиолу, одну из фрейлин. Самую дружелюбную и неопасную. Ту, которую Кармилла может терпеть. — Смотри, это отряд Джозианы? — Да. Эмблема ласточки, видите, — отвечает та и ведьма выдыхает. Прислоняется к стене и чувствует весь её холод. Даже не смотрит в сторону любопытных глаз других фрейлин. На сердце ложится покой. — Ты сделаешь для меня услугу? — Да. — Приведи ко мне принцессу вечером, без ведома Хлада. После полуночи. Как раз фрейлины уйдут. — Это рискованно… — девушка мнется и потирает до красна руки. Вырвать бы её уши и сварить на обед, злится Кармилла. — Сделаешь так и я попрошу господина о разрешении на ваш брак с Леоном Трансвильном. Я отпущу тебя. Кармилла знает о каждом воздыхателе своих фрейлин даже больше, чем положено. И уж конечно знает их чувства. Это добавляет веса её словам и глаза эльфийки вспыхивают жадным огнем. Она кивает. Сдерживается, чтобы не завопить от счастья. На кивок Кармиллы, кланяется и возвращается к шитью. Время тягуче и медленно. Кармилла с нетерпением провожает Гвинет, которая задумала задержаться. Захлопывает дверь и блуждает по комнате. Волнение отбивается сердечным ритмом. Она как неспокойный дух мечется по комнате и замирает. По коридору двигаются двое. Фиоле удается привести принцессу. Джозиана заходит в комнату, сразу же теряясь в тени ночной тьмы. — Дорогая моя, — Кармилла подплывает к ней и замирает. Девушка холодна, как женское воплощение безумного Финимора. — Раньше ты звала меня иначе. Неужели растеряла свое видение? — Я боялась, ты не придешь. — С чего вдруг я буду тебя игнорировать? — Джозиана проходит вглубь комнаты и Кармилла ловит себя на болезненной мысли — она больше не может ей доверять. Принцесса принадлежит Хладу, не ей. Он забрал её девочку. Что-то зашевелилось внутри и волной охватило ведьму. Горькая обида впиталась в кожу. — Джозиана, я хочу тебя предупредить, чтобы потом ты не испытала большую боль, — она подходит и неуверенно касается её рук. Ледяные. А раньше были тёплые и живые. Ручки её девочки с пепельными волосами. — Берегись Хлада. Вспомни, чему я тебя учила, вспомни нашу цель. Ты мечтала о свободе. — Мой король и есть моя свобода, — она сбрасывает её руки. У ведьмы защемило сердце. — О другом я и не могла мечтать. — Получив ребенка, он тут же потеряет к тебе всякий интерес. — Я исполню свой долг королевы. Она направляется к двери. Манера Хлада уйти на середине разговора. — Родив ему ребенка, ты подпишешь себе смертный приговор. Тебя ждет вдовья башня и гильотина. — Это удел глупых эльфиек. Я докажу Хладу, что жены лучше меня нет и не будет. Она уходит. А Кармилла медленно опускается на стул, ощущая подкатывающее чувство безысходности.***
Шалфей и розмарин Сейчас
— Зачем ему этот ребёнок? — Цири смотрит на ровные линии от ножа на столе. — Власть — очень коварная штука, солнышко. Она губит даже безгрешника и глупца. А человека с амбициями и подавно. Хлад угодил в эту ловушку и ему хочется обладать большим, обладать всем. По преданию, дитя рождённое от него будет тёмным бессмертным богом. Обладать божественной властью, вот истинное желание Финимора, — Кармилла наливает себе вино. — Джози взаправду могла родить? — Да. — Так почему свадьба расстроилась? — уточняет Йеннифэр. — К нам заявился Шаман. Тот самый Шаман, из письма. Он попал в Аердэн с группой бродячих эльфов, под видом странника. В первый же день представления, очаровал Хлада своими предсказаниями. А Финимор до ужаса любит тех, кто видит будущее. Он разрешил ему остаться, даже предоставил номер на неплохом постоялом дворе. Джозиана сопровождала Шамана туда. Он понял, что она и есть Аврора. Понял и рассказал ей о прошлом. Естественно, девушка ничего не вспомнила. Потом она застала нас… нас вместе. И хотела сдать Хладу. Из-за страха того, что она нас выдаст, мы насильно вернули ей память. И поплатились за это. Она испортила обязательный брачный обряд, захотела нас сдать и в итоге заявила Хладу, что всё помнит, рассчитывая, что он её примет. Только вот она забыла, что Финимор не терпит такого… — спокойно говорит Кармилла, ни разу не сбившись и не вздохнув. — Он велел мне убить Шамана, а её отдал на пытки Графу, местному вампиру. Как же долго она восстанавливалась…***
Несколько лет назад Белый дворец его величества Комнату наполняют стоны Джозианы. На жесткой кушетке лежит девушка, которая напоминает тушу на крючке мясника, чем живое создание. Вампир её не щадил. Вокруг суетится Кармилла, меняя не первые марлевые повязки и исцеляя её всеми возможными силами. Повсюду алая кровь. В воздухе витает запах боли и отчаянья. А у ведьмы не хватает сил исправить ситуацию одним лишь взмахом целебной магии. Даже кровавой. — Мне больно... — шевелит губами девушка. Её тихие слова наполнены скрытой мольбой о помощи. — Джозиана, зачем ты так поступила, зачем ты пошла к нему? — Кармилла меняет повязки и накладывает обезболивающую мазь. — Ты понимаешь, что все разрушила? — Ты убила шам... Шамана. — Ах, ты смеешь меня упрекать? Я бы не убила его, если бы ты не помчалась нас закладывать! — Кармилла присаживается на корточки и аккуратно поправляет пепельные волосы обагренные кровью. — Потерпи. Заживление продвигается медленно, но результативно. Через пару дней будешь, как новенькая. Она замирает. Все её внимание обращено к двери. — Сюда идёт Хлад. Я обездвижу тебя, но не усыплю, ты будешь все слышать. Тебе полезно. Она поднимается и щелкает пальцами. Девушка обмякает, а Кармилла наскоро тушит камин и пододвигает стулья к окну. Дверь открывается, внося в тишину комнаты слабый скрип. Поспешно входят вершители, но увидев, что всё приготовлено, отступают к двери. В комнату проникает колдовской свет, а следом мертвецки бледный король, держа в руках целый букет нурий. — Больше тебе не придётся отправляться на край Аердэна, без охраны, за ними. Тут достаточно для всех твоих зелий и украшений комнаты. Кармилла покорно склоняет голову. В холодном свету колдовского огня бутоны алые, будто впитавшие в себя кровь. Ведьма принимает букет, чувствуя растущее волнение. Пока она складывает их на кровать, то замечает, как Хлад подходит к Джозиане. Слегка наклоняет голову и ухмыляется. — Граф постарался на славу. Я и не думал, что он так хорош в этом деле. Надо бы его послать к вершителям, там он явно преуспеет. — Моих сил… — Молчи, — он щелкает пальцами и в комнату затаскивают брыкающуюся Гвинет. Эльфийка вырывается, её опухшее лицо особенно неприятно; видно, что она долго рыдала. — Кармилла, моя дорогая, подойди. Ведьма покоряется. Хлад протягивает бледные руки, но замечая кровь на ладонях Кармиллы, тут же брезгливо их опускает. — Говори. Скажи то, что сказала мне, — командует он фрейлине. — Господин, я не врала! Я видела эту потаскушку в объятьях бродяги! Видела не здесь! Она не была в зимнем саду! Он поднимает руку, и вершитель тут же зажимает рот фрейлины. Ведьма ощущает морозный взгляд Хлада. Её сердцебиение замедляется, руки холодеют. Дыхание становится тяжёлым и её трясет от злости и ярости. — Она смеет клеветать на меня? — приподнимая бровь, спрашивает Кармилла. Дерзость позволительна, когда король в добром расположении духа. А цветы свидетельствуют об этом. — Как мы её накажем? Кармилла смотрит на истерзанное тело Джозианы, на борозды кровавых ран, на изуродованное лицо. — Отдайте её Графу. — Нет, — вырывается Гвинет. — Вы пригрели на груди змею. Хлад кивает, и вершитель уводит фрейлину. Его взгляд снова падает на Джозиану. — Почему она здесь, а не в карантине? — Потому что я сберегаю её для вас. Сил чародеев вершителей не хватит, чтобы её восстановить. Она может потерять способность иметь детей, — хлестко произносит Кармилла, позволяя себе ледяной тон. Она знает, как ему важна эта тема и он будет податлив, как глина в руках гончара. — Что? Казалось бы куда еще, но он бледнеет. Наклоняется и осматривает её, проверяет магией. — Дай свои руки, — говорит он. Уже не пугается крови, не брезгует. Кармилла становится напротив и сжимает его ладони, будто касается настоящего льда. Они озаряются светом и на её глазах раны Джозианы затягиваются. Её сила расходуется, вытекает из рук, но ведьма не успевает полностью устать. Больше растрачивает Хлад. Выпуская руки ведьмы, он выдыхает, глядя на полностью обновленную девушку. Подходит к столику и смывает кровь в миске с водой. — С утра отправь её в карантин, — командует он и направляется к стулу. Устало садится и подпирает голову рукой. За окнами во тьме сверкает снег. Бледный, блестящий, как серебро. Кармилла садится напротив. — Как скоро появится ребёнок? — Через три месяца после заключения брака она понесет, а через год родит. — Год, — он безумно отчаянно усмехается. — Как вышло так, что в этой девушке заключен весь мой мир и моя погибель? Что за игры предназначения? Почему оно связало меня именно с ней? — У него скверное чувство юмора. — Год терпеть её. — Терпеть? — Кармилла, я не хочу её. И не хотел. Мысль о том, что она способна меня уничтожить гнетет мою бессмертную душу. И я не намерен жить с ней. В моих мыслях давно другая женщина. Ведьма непроизвольно бросает самодовольный взгляд на лежащую рядом Аврору. — Кармилла, как только Джозиана родит ребёнка, ты станешь принцессой Аердэна. Как только малыш будет на моих руках, сломанный вершитель отправится на гильотину. Я даже не сошлю её в башню. Я не намерен давать ей маленький шанс уничтожить меня. Страх серебряными нитями связывает руки. Она решает, что игнорирование — лучшая позиция. У неё язык не повернётся обрадоваться будущей перспективе. — Вам ведомо, как она уничтожит вас? — Не уничтожит, — и снова льдистые глаза пронзают её. — У меня есть подарок для тебя, Кармилла. Последний мир, завоеванный мною, отныне принадлежит тебе. — Господин. Ваша щедрость не знает границ, — выдавливает она слова. Душу стягивает нитями. — А могу я попросить вас о подарке взамен? Он доставит мне наивысшее удовольствие. — Ну же, говори. — Больше не отдавайте Джозиану Графу. Пусть вершители карают её. — Верно. Он переборщил. Хлад поднимается и расправляет костюм. Подходит к девушке распростертой на кушетке, скользит взглядом по букету нурий лежащих на кровати. — Она поломана, Кармилла. Ты прекрасно знаешь, что бывает с вершителями, когда им возвращается память. И ты знаешь закон. — Их казнят. — Да. Закон превыше любви, превыше желания. Судьба её предрешена. Просто отсрочена, — он наигранно гладит её кровавые волосы и уходит.***
Шалфей и розмарин Сейчас
— Хлад знал, что Джозиана его смерть? — удивляется чародейка. — Да, знал. Это не я предсказывала, а одна провидица. Признаться, я думала, что он убьёт после этого Джози. Но обошлось. Он убил провидицу. Жажда иметь для него дитя выше страха смерти. К тому же, он считает, что со всем справится — Самонадеянный, — фыркает Цири, делая глоток вина. — Очень. Властный, жестокий и деспотичный. В Аердэне все ему поклоняются, потому что в его руках их жизни. — Как отреагировала Аврора на те слова? Она, видимо, была в отчаянии. — О, в отчаянии не то слово. Она разозлилась. Очень разозлилась. И вот тогда я впервые поняла, почему Хлад убивает Вершителей, к которым вернулась память. Поняла, почему он называет их сломанными. Потому что они таковыми и становятся. Они теряют связь с реальностью, в них постоянно происходит конфликт личностей, — Кармилла угрюмо вздыхает и смотрит на свое отражение в бокале с вином. — Они не просто становятся кем-то или принимают нового или старого себя. Нет. В них уживаются две личности, которые могут составлять устрашающий и гремучий коктейль. Они и сами не будут понимать до конца, что они творят. Так случилось и с Джози.***
Несколько лет назад Белый дворец его величества Кармилла наносит ароматное масло лаванды на запястья, пока её фрейлины с молчаливой покорностью поправляют платье и прическу. После событий с Гвинет, они изменились, в каждом из их действий проскальзывало раболепие с нескрываемом страхом. Эти эмоции витают в воздухе, подпитывая силу ведьмы. Она хорошела, пока другие чахли. В комнату входит Сола, гувернантка Джозианы. Эльфийка преклонных лет, которая прислуживает каждой новой принцессе/королеве. И каждой она предана до той поры, пока видит в этом свою личную выгоду. Кармилла тут же меняется в лице. Фрейлины улавливают смену настроения и оставляют дела. Покорно склоняют головы. После событий с Гвинет, Хлад дал ей в руки власть над её небольшим двором и она наслаждается ею сполна. — Вон. Шурша юбками, фрейлины поочередно освобождают помещение. Когда последняя прикрывает дверь, ведьма переводит взгляд на Солу. — Я пришла к вам, потому что если скажу господину, он убьет её. — Что натворила принцесса? — Исполосовала платье подаренное Хладом. То самое, в котором он велел ей явиться на бал. Кровь разогревается гонимой яростью. Эта девчонка упорно игнорирует все её советы и предупреждения. Гнет свою линию, считая, что терпение Хлада безгранично. — Я отправлюсь к ней, а ты подходи только тогда, когда господин позовет меня. Бал уже скоро, но я успею все исправить. Создавая портал, она переходит в комнату Джозианы. Но выходя, она замирает в изумлении. Она и представить себе не могла весь масштаб катастрофы. Маленький ураган разрушил все, что было в зоне её действия: перевернула шкафы, постель, разбросала одежду, даже порвала книги. И посередине этого безобразия, как сломленная кукла, сидит Джозиана. Юбка прекрасного муслинового платья белого цвета изодрана в клочья, на лифе безобразные чернильные пятна, а лицо в саже. Если Хлад это увидит, он и правда тут же убьет её. — Джозиана… Придя в себя, она слышит всхлипывания. На щеках мокрые дорожки от слез. А в глазах пустота и отчаянье. — Он предал меня! Предал! Он тебя поведёт, как свою невесту! А меня унизит перед лицом всего Аердэна! Отверженная невеста! Сердце Кармиллы начинает гулко стучать. Она и представить не могла, что решение Хлада о том, что Кармилла везде будет его сопровождать, как будущая королева, вызовет такие эмоции у девушки. Она попросту забыла, что несмотря на возвращение Авроры, личность Джозианы имеет свою власть над ней. И именно Джозиана, вершитель, все еще предана и любит Хлада, каким бы чудовищем он ни был. — Мы это обсуждали и не раз. Все равно ты будешь королевой. — Год? Пока не рожу ему этого проклятого ребенка! А потом сразу на гильотину! Как и говорила Тауирэль! — Успокойся, — Кармилла аккуратно проходит мимо мусора и присаживается на корточки. Гладит её плечи, руки. В душе тоска смешивается с глубокой и необъятной печалью к этой несчастной девочке с пепельными волосами. К маленькому хаосу. — Почему он поведет тебя? Я должна идти с ним! Я должна сидеть на троне, а не быть придатком! — Только это тебя волнует? — Он, он отказался от меня только из-за того, что я все вспомнила? Но ведь это никак не повлияло на мою любовь! Почему он так жесток ко мне? — Кто это говорит? — голос ведьмы становится холоднее и жёстче. — Аврора или Джозиана? — Я… — в изумрудных глазах зарождается страх. Она выпрямляет спину и вытирает слезы. Мгновенная перемена пугает Кармиллу больше, чем саму девушку. Она замирает. — Джозиана. Аврора его не может любить. — А Джозиана кто? Кармилла боится вздохнуть. То, что у девушки будет конфликт личностей, что ей тяжело принять две стороны себя, она не знала. Для неё это стало неприятным открытием. — Вершитель. А Вершители принимают любое решение своего господина. Закон превыше любви. Кармилла поднимается и помогает Джозиане выпрямиться. Подводит её к зеркалу. Чувствует, как бьется её хрупкое смертное сердце. — Играй эту роль. Эту личность. И верь мне. Ты не умрешь, я не позволю. В отражении они смотрятся контрастно; прекрасная, статная женщина, в своем обшитом драгоценностями платье рядом с грязным заморышем. Будто она проявила милосердие и притащила в дом девчонку из пустошей, грязную оборванку с окраин Холодного королевства. — Я не хочу! Я не могу! — и снова это безумие в глазах. Девушка отталкивает её с нечеловеческой силой и нервно расхаживает по комнате. Грудь вздымается от недостатка воздуха, а новый поток слез смывает сажу с лица. — Я не пойду на этот бал, будто я ненужная выброшенная вещь! — Пойдёшь. Гордо подняв голову зайдешь в тронный зал и склонишься, как покорная слуга его величества, — Кармилла поправляет волосы, любуясь своей красотой. Подпитка страданиями делает её моложе. Даже страданиями Джозианы. Тут она уже ничего не может поделать, такова её суть. Она следит за отражением девушки. — Нет! Я не приду. Пусть тащит меня силой. — Не посмеешь, не должна! — Кармилла повышает голос и оборачивается. Ловит взгляд полный… ненависти. Сердце сжимается от боли и она переводит дыхание. — Я тебе не соперница. Хлад желает поссорить нас. Кармилла преодолевает небольшое расстояние между ними. Подходит близко и притягивает девушку к себе. Ей плевать на то, что платье испачкается, что помнется. Сейчас главное исправить ситуацию, чтобы не навлечь напрасный гнев Хлада. — Милая моя, любимая девочка, — к глазам ведьмы подступают слезы, и она лихорадочно гладит её волосы, спину. — Я не позволю Хладу забрать тебя. Он отнял у меня всё, всех, но ты пока еще в моей власти. И я предпочту умереть, чем стать королевой на твоей крови. У меня все готово к побегу. — Ты давно его готовила, почему не ушла? — отзывается девушка. Она жмется к её груди, как в детстве, обнимает крепко, надежно. И это так греет бессмертное сердце ведьмы. — Потому что без тебя я не покину Аердэн. И даже если мне не получится пойти с тобой, ты отправишься одна. — Нет! — она смотрит в её глаза. Холодная принцесса оттаяла, и теперь былой ненависти нет. — Куда мне идти? Я не хочу без тебя. — Твоя жизнь ценнее. Ищи Континент и своих близких. Цириллу, Калантэ, Геральта. — Моя жизнь ценна только потому что я могу убить Хлада? — Нет. Потому что я люблю тебя. Бунтарский дух утихает и лицо девушки, даже обезображенное сажей, сияет теплом. Она улыбается. — Помни, играй свою роль. А теперь надо исправить то, что ты натворила. Кармилла прибегает к магии, чтобы восстановить комнату, платье девушки. Помогает ей умыться и уложить прическу. Стягивает одну из своих заколок с секретом (скрытым кинжалом), заколок, которые так любит Джозиана и прикрепляет к её волосам. Красная, она прекрасно вписывается в образ. — Смиренная и покоренная, — шепчет Кармилла и целует девушку в щеку. — Ты никогда и никому не позволяла трогать твои заколки, — Джозиана берет её теплые ладони и целует. — Я буду её беречь. Я с нею не расстанусь. — Джози, помни, ты играешь роль. Чтобы Хлад не выкинул на балу, знай, все это для того, чтобы нас рассорить. Не зли его понапрасну. Усыпи его бдительность. В комнату врывается легкий стук. Заходит Сола и кланяется. — Госпожа Кармилла, ваши фрейлины сопроводят вас к господину. — А можно Сола уйдет? Я хочу побыть одна, — шепотом просит Джозиана и Кармилла не может ей отказать. — Сопроводи меня до моих покоев. Принцессе необходимо подготовиться. Кармилла выпроваживает гувернантку и двигается за ней по веренице коридоров и лестниц. Белый дворец поистине велик, тут легко может заблудиться даже тот, кто с рождения обитает в его стенах. У комнаты стоят фрейлины. Наскоро принимаются поправлять её наряд и прическу, накидывают на плечи белую королевскую мантию. Излишество, которое болезненно ранит Джозиану. Но тут она не в силах противостоять Хладу. Одно её неверное действие и план побега раскроется. Все, на что она потратила десять лет, рухнет, как песочный замок от морских волн. Когда с приготовлениями покончено, её проводят к тронному залу, где ожидает король. Его костюм настоящее произведение искусства; белый, обшитый серебром и алмазами, он сияет, как льдина на солнце. При виде ведьмы в королевском одеянии он впервые улыбается. Эмоция на его лице настолько необычная и неестественная, что вокруг замирает даже время. Ведьма готова поклясться, что сейчас он не просто ликует, он, кажется, впервые искренне счастлив. Не дожидаясь, как она подойдет, он идет навстречу. Никогда и никому не оказывалась такая, честь. Слуги молча переглядываются, но сдерживаются даже от шепота. Она кладет свою руку поверх его ладони и склоняет голову. — Моя королева. — Мой король. Они подходят ко входу в тронный зал и слуги поспешно открывают двери. Колдовской свет окрашивает зал в бледные тона, а взгляды гостей прикованы к ним. Не глядя ни на кого, король и ведьма двигаются к трону и, как полагает закон, оба опускаются на свои места. Все кланяются, выражая покорность. Искусственное подчинение, выкованное страхом. Народ Хлада не просто научен, он вымуштрован жить под вечным гнетом холодного тирана. — Как тебе платье? — спрашивает он, после приветствия гостей. — Слишком закрытое. Я чувствую себя сестрой света, — позволяет себе пошутить ведьма, вспоминая сестер. Это отшельницы, живущие в Храмах Мелитэле и отрекшиеся от мира. Они носят черные чопорные платья, полностью скрывающие женские фигуры. — Ты самая красивая женщина во всем королевстве, — с чувством самодовольства вещает Финимор. — И ни один мужчина не должен смотреть на тебя. Только я. — Комплимент, звучащий из ваших уст, настоящая музыка для моего сердца. Трудно понять, доволен ли он ответом. Он снова прерывает беседу и блуждает взглядом по гостям. — Где Джозиана? Пора начинать, а её нет. — Мой господин, она скоро будет. Можно мне сказать? — Говори. — Боюсь, вы ранили её тем, что предпочли меня. — Мне плевать, что она чувствует. Вершитель не должен думать больше, чем о том, как угодить мне. — Верно, но… — Молчи. Если она не явится сию же минуту, я отправлю её в исправительный лагерь. Там ей напомнят о долге. Кармилла вжимается в кресло и устремляет взгляд к дверям. Сердце стучит, в кровь вливается адреналин. Она мысленно начинает отсчет. На двенадцать дверь раскрывается. Джозиана идет одна, без сопровождения, однако укутанная в плащ. Звуки стихают, взоры всех прикованы к ней. Кармилла готова выпрыгнуть из трона от напряжения. Она даже боится взглянуть в сторону Хлада, а вид окровавленной юбки девушки окончательно вышибает дух. За нею тянется кровавая дорожка. В воздухе витает запах смерти и страха. Даже Хлад расширяет глаза. — Почему ты так одета? — спрашивает король. Но девушка покорно склоняется. Молчит и тянет время, играя на тонких нервах Финимора. — Джозиана! Услышав свое имя, девушка поднимает голову. Кармилла замирает в ужасе, догадываясь, что произошло. А принцесса расшнуровывает плащ и стягивает его, вызывая охи и вздохи гостей. Даже Хлад в изумлении поднимается со своего места. Её лоб исполосован ровными линиями, руки от плеч и до кончиков пальцев изрезаны так, будто по ним прошлись острые когти Графа. Обагренная с ног до головы алой кровью, она пугает всех вокруг. Зрелище ужасающие и впечатлило даже Хлада. — Вот вы веселитесь тут, пьете, танцуете, — громко начинает она тираду. — Вам хорошо, вы сыты и довольны! Ваши мужья при вас, ваши жены дома и с детьми все хорошо. А между тем вы топчите кровавую землю, этот купол, он впитал больше жизней, чем видел ваш Аердэн. Вы — прокляты! Я — глас их! Народ Аердэна — это их кровь! Кровь тех, кто пал под мощью этого тирана! Все его жертвы! И они на ваших руках! Она безумно смеется, понимая, какой эффект производит. Кармилла приходит в себя в тот момент, когда Хлад кивает вершителям, и те хватают её и выволакивают из зала. Она продолжает кричать о возмездии, заряжая духом бунтарства зал. Все смотрят на короля. — Веселитесь. Я скоро вернусь. Хлад срывается следом и Кармилла спешит за ним. Она должна взять часть его гнева на себя или он убьет Джозиану. Сама мысль об этом замедляет её сердцебиение и холодит кровь. Вершители заволакивают девушку в комнату пыток. Следом влетает Хлад и ударяет её так, что девушка сплевывает кровь. Второй удар и вовсе вырубает её. — Господин! — Кармилла успевает вырасти между ними, когда она готовится нанести третий. — Не тратьте свои силы на нее, она того не стоит! К тому же она и так получила по заслугам. — Я убью её. В его глазах видна решимость. К горлу подступает комок. Нужна смелость, чтобы переубедить его. И отвага, чтобы дерзить сейчас. — Убейте. И мечты о желанном наследнике канут в лету. Едва ли в ближайшее время вы встретите ту, что будет способна родить от вас. Льдистые глаза замирают на ней. Она не успевает сообразить, как ледяные пальцы сжимаются на ее челюсти и сдавливают её так, что она начинает неметь. — Повтори! Но Кармилла молчит и смело смотрит в его глаза. Он отталкивает её и делает глубокий вдох. Потом резко выпрямляется и подходит к девушке. — На кушетку её, быстро! Вершители выполняют его поручение и он принимается разрывать платье. Кармилла медленно подходит и замирает. Девушка исполосовала живот. То, что она не потеряла от боли сознание, говорит лишь о выносливости вершителей. И магии. — Кармилла, посмотри… В его голосе слышится испуг, ведьма ликует. Она подходит ближе, глядя на переливающиеся капельки пота на лице короля. В его глазах безумие. Он протягивает руки испачканные кровью Джозианы. Она покоряется. Вдвоем, они исцеляют девушку. Хлад подходит к миске, выливая из глиняного кувшину воду. Принимается мыть руки, а Кармилла заботливо прикрывает девушку обрывками платья. Гневно смотрит на вершителей, желая скрыть её от них. — Как мы её накажем? Могильный голос Хлада заставляет её вздрогнуть. — Она ревнует. — Она непокорна. Я такое не потерплю, — дотошно вычищая каждую клеточку кожи на руках, произносит Финимор. — Наказание, Кармилла. Ведьма молчит. — Кармилла, ты оглохла? — Возьмите меня вместо нее. Я понесу любое наказание, какое пожелаете. Хлад замирает. Ничего не говоря, он щелкает пальцами, и вершители хватают ведьму. — В серебряную комнату ее. До следующих распоряжений. Она ощущает, как её руки начинают гореть под тяжестью серебряных кандалов. Она покоряется. — Графа ко мне позвать. Пусть займется Джозианой. — Что? Ты обещал мне, ты дал слово! — Не обещал. — Да будь ты проклят! Ты и все твое отродье и этот мерзкий кровавый город! Пусть все твои подхалимы сгорят в огне! — Камера для нее слишком просторна. В клетку. Раз в два дня сорок ударов плетью, — его спокойный голос звучит страшно. — И принесите мне новый костюм.***
Шалфей и розмарин Сейчас
Кармилла отворачивается от стола и обнимает себя руками. Воспоминания отзываются фантомной болью, и кажется, будто её кожа всё ещё пропитана серебром. — Он чудовище, — замечает Эскель. — Ещё какое, — вздыхает Цири. — Его однозначно надо убить. — Ты долго была в той камере? — уточняет ведьмак. — Некоторое время была, — уклончиво отвечает ведьма. — Я не хочу об этом говорить, как и вспоминать это. Но в то время, Джози ещё была принцессой Аердэна. Хлад простил ей эту выходку. А вот следующая перечеркнула всё, что с таким трудом и усердием мы с ней добивались.***
Несколько лет назад Неподалёку от Аердэна С первыми лучами солнца Кармилла проникает в шатер Джозианы. Девушка не спит. Сидит на кровати и расчесывает волосы. Двимеритовые кандалы позвякивают на тонких запястьях. — Джози, — Кармилла спешит, но принцесса даже не смотрит на нее. — Дорогая! Как ты? Я все думала о тебе, как ты пережила повторную пытку Графа. — Тебе правда интересно? — её взгляд скользит по королевской мантии, и она меняется в лице. Снова отчужденность. В душу ведьмы проскальзывает холод и страх от безысходности. — Разве может быть иначе? — Ну, как видишь, я жива. Граф пытал меня на глазах Хлада, чтобы тот не переусердствовал. Будто тут есть какие-то границы, — выплевывает слова девушка. — А потом король меня исцелил. Его щедрость поистине не знает границ. — Милая, — ведьма опускается перед девушкой на колени и касается пальцами её лица. — Потерпи немного. — А где ты была? — Я была далеко. Не думай об этом, — она кладет голову на её тонкие ноги, обнимает бедра руками. — Эта мантия не имеет значения для нас. Это попытка Хлада внести раздор, заставить тебя ненавидеть меня. Он не должен победить в этом. Ты моя и я не хочу потерять тебя. — Мы лишь пешки в руках бездушного кукловода. Голос девушки бесцветный. Она не касается ведьмы и та отодвигается. Безуспешно пытается согреть её холодные руки. Принцесса неприступна. Слышит шаги, поспешно поднимается. В шатер входит Сола с миской воды. — Госпожа, — она садится в реверанс и ставит воду на стол. — Прошу прощения. Не докладывайте господину, что я отлучилась. — Что? Она в двимерите, что она может? — Велено не оставлять её одну. — Уходи, — принцесса подходит к миске и начинает умываться. — Мы еще поговорим. Кармилла выскальзывает из укрытия и тут же скрывается в портале. Направляется к себе. В её шатре сидит Хлад, в расслабленной позе, на специальном троне. Позади двое вершителей. Постоянная охрана; цепные псы, готовые разорвать глотку за один неверный взгляд. — Где ты была? Отпираться не имеет смысла. Любая причина будет неправдоподобной, а от него исходят волны негатива. Он настроен не доброжелательно, хотя внешне спокоен, как удав. — Навестила принцессу. — Принцессу, значит, — он опасливо разминает руки. — И что? Как она? — Она преисполнена верности вам. Его взгляд рассеяно блуждает по комнате. В свойственной ему манере произносит: — На колени. Ты забыла, как стоит приветствовать короля? — он резко ударяет рукой по подлокотнику трона. — Ты решила, раз будешь королевой, так тебе все можно? Кармилла вздрагивает и опускается. Покорно склоняет голову и вытягивает руки перед собой. Особый жест, означающий «просить милость» у его величества. — Я бы никогда не посмела пользоваться вашей добротой, мой господин. Моя жизнь в ваших руках, вы — мой покровитель. Мое сердце навсегда отдано вам, — искусно мурлычет она. Тщательно скрывает волнение и страх, принуждает себя не волноваться, принуждает льстить так, будто каждое слово произнесено искренно. Хлад наклоняется. Тянется рукой и касается её пальцев. Краткий миг соприкосновения кажется ей мучением. Слышит его выдох. Она смогла ему угодить. — Все вон, — командует он. Вершители выходят, шатер пустеет. Хлад поднимается и смотрит на нее свысока. — Смотри на меня. Она покоряется. Ловит взгляд холодных льдистых глаз. И чувствует себя в западне. — Держись подальше от принцессы. — Как пожелаете. — Готовься. Мы выезжаем в тур. Ты должна улыбаться и быть счастливой. Будущая королева должна излучать уверенность. Платье на кровати. Одень его. Я пришлю твоих фрейлин. Он направляется к выходу и замирает. — Тебе понравилось в камере? Кармилла вздрагивает. Воспоминания прошедших недель еще долго будут терзать её ночами, а фантомные боли вспыхивать каждый раз, когда солнце будет вздыматься над землей. — Нет. — Не играй против меня. Иначе камера тебе покажется раем. Он исчезает. Её сердце опускается, а в комнату, шурша юбками, вбегают фрейлины. Как напуганные курицы, начинают бегать над ней и причитать. Стягивать дорожное платье и надевать подарок Хлада. Еще никогда она не чувствовала себя более несчастной, чем сейчас. Словно кукла. Её одевают. Ею управляют. Она себе не принадлежит. — Вам положено улыбаться, — аккуратно замечает Фиола. Она с ней последние дни. Как и обещала, Кармилла попросила Хлада и он дал согласие на помолвку. А значит, скоро девушка будет заменена на кого-то, кого ведьма так же терпеть не сможет. Они покидают шатер. Фрейлины окружают Кармиллу плотным кольцом и подводят к лошади. Помогают изящно забраться в седло. Поправляют платье, чтобы рядом с королем она выглядела безупречно. Пока лошадь подводят к Хладу, Кармилла с силой сжимает поводья; чувствует, как немеют руки. Сердце гулко стучит, разгоняя кровь по организму. — Так, — он выдыхает с застарелой усталостью. — Где Джозиана? Если она выкинет номер… — Господин, — из шатра показывается девушка и тут же склоняется. Смиренная и покоренная. В белом платье, подобранным Хладом. Его снежная принцесса. Пленница с бунтарским духом. Хлад так и не позволил ей обзавестись небольшим двором и своими фрейлинами. Её сопровождает только Сола, верная гувернантка. Еще один удар по гордости девушки. — Все на месте? Сегодня мы посетим Еолу. Поселение вблизи пустошь, — он оборачивается к принцессе. — Ты должна прилюдно поклониться мне. Кармилла вздрагивает. Если он приказывает это сделать Джозиане, то это могло означать лишь одно — выходка на весеннем балу не прошла бесследно. Видимо на местах начались бунты. — Конечно, мой господин. Они узнают, что я верна вам и только вам. Кармилла чувствует в голосе подопечной гневные нотки. Она что-то устроит. Она вновь навлечет на себя беду. И на неё тоже.***
Шалфей и розмарин Сейчас
— Каждые два года Хлад устраивает тур по Холодному королевству. Он посещает города, деревушки, даже самые далёкие и забитые. Всегда со свитой и обязательно вершителями, на случай, если кто-то вздумает бунтовать. Обычно тур происходит в летний период, но в тот раз он торопился. Я подозревала, а позже убедилась в том, что после выходки Джози на весеннем балу, народ стал обретать слабую надежду на перемены. — Почему они прежде не бунтовали? — Цири, наконец, приступает к еде. — Бунтовали, солнышко. Но Хлад всё душит на корню, да и тяжело, знаешь ли, бунтовать, когда твою деревню могут похоронить под толщей снега. К тому же Финимор тщательно следил, чтобы между собой города не сообщались. Чтобы везде сохранялась иерархия подчинения. В этом ему помогали красные всадники. — А вершители? — Это личный отряд Хлада. Они призваны, чтобы охранять его. Они его, в прямом и переносном смысле. Связаны с ним магическими узами, — предвидя вопросы, Кармилла добавляет. — И Джози тоже. Даже возвращение памяти не освободило её от этих уз. Только смерть Хлада положит конец их связи. Она возвращается за стол и глубоко вздыхает. Прикрывает глаза, уносясь в воспоминания.***
Еола — небольшое поселение. В этом году начало тура приходится на него, так выпал жребий. Каждое поселение близ пустошей наслаждается менее суровым климатом, но более суровыми условиями: пустынными полями, отсутствием леса, коммуникаций и постоянной связи с Аердэном. Как правило, живут они за счет притока караванов купцов и путешественников. Убогое поселение, с истощенными эльфами. В таких обычно и зарождаются мятежники. К их прибытию староста деревни встречает их. Проводит вглубь поселения; их встречают старые покосившиеся избы, из которых валит дым, худощавые животные и тощие эльфы, в старых тулупах. В их глазах отчужденность и равнодушие. Вид сытых и богатых господ для них, как хлесткий удар по лицу. Если бы не страх, они давно бы подняли их на вилы. Староста проводит сквозь деревню, рассказывая о том, как щедростью и милостью Аердэна им были пожалованы средства на восстановление корчмы, на укрепление общественные бани, и как они верно распорядились ими. Он говорил спокойно, размеренно, так, как любит Хлад. Идеально, как выученную инструкцию. Их путь завершается у сцены, куда устанавливают два трона. Хлад церемониально протягивает руку Кармилле и она кладет поверх свою так, будто она королева. Они поднимаются на сцену и опускаются на свои места. По обе стороны становятся вершители. Джозиана и Красные всадники, а так же фрейлины и слуги становятся в два ряда перед сценой, а за ними жители деревни. Пришло время поклона. Глашатай громко произносит: — Народ Еола встречайте нынешнюю принцессу Аердэна, Джозиану, будущую королеву дома аер Реньери. Тишина. Эльфы молчат, испепеляя взглядом короля. Воздух наэлектролизован напряжением. Джозиана поднимается на сцену. Смотрит на короля. На ведьму. — Склонись, — сквозь зубы тихо цедит Хлад. — Мой король, — складывая руки перед собой, она опускается на одно колено. Жест верности и поклона. Кармилла выдыхает. — Для меня честь служить вам. Внезапно слышится звон. На пол сцены с грохотом падают двимеритовые кандалы. Она поднимает голову и улыбается. Безумно. Как сумасшедшая. Резко выпрямившись, она тут же волной магии отбрасывает вершителей по обе стороны. Ее смех эхом проносится по деревне. — Жители Еола, как вам ваш лживый король, не сдерживающий обещаний? — она вытягивает кинжал. — Кровь всех миров на мне! Вот ваша будущая королева! — она указывает на ведьму. — Самозванка! И она изрезает свой лоб. Кровь начинает хлестать в разные стороны. На сцену прорываются всадники, но никто не может к ней подойти, она отгородила себя магическим барьером. Полосуя руки, она бросает окровавленный кинжал на пол. — Все по домам! Живо! — рычит Хлад и Красные всадники принимаются разгонять жителей. Он бросает яростный взгляд на Кармиллу. — Ты её научила этим штукам, ты и разбирайся. — Кровь за кровь, господин. Я не отменю заклинание. Только вы, — ведьма вытягивает из заколки кинжал и протягивает его Хладу. — Ты мне отказываешь? — Это вне моих сил. Он поднимается. Делает надрез и произносит заклинание. Купол Джозианы рушится, как тонкая яичная скорлупа. Обагренная кровь с яростным взглядом, она напоминает настоящую бестию. Этот взгляд далеко не смиренной и покоренной. Её хватают вершители. Заковывают в двимерит и уводят. Внезапно обрушившаяся тишина давит тяжким камнем. Дуновение морозного ветра кажется громким и Кармилла вздрагивает. — Моему терпению пришел конец. Я не позволю ей буянить. Рана затягивается на глазах и он хватает Кармиллу за локоть. — Идем. Он тащит её в дом отдыха, специально отстроенное здание для остановки Хлада во время тура. В просторной комнате на полу сидит Джозиана. Вся дрожит. Её солёные слезы смешаны с кровью. — Исцели её так, чтобы шрамы остались. Кармилла покоряется. Ей снимают кандалы, и Кармилла помогает ее организму восстановиться; позже возвращается к Хладу. Вершители надевают кандалы и по знаку Хлада покидают шатер. — Как мы её накажем? Кармилла вздрагивает. Снова перед ней стоит этот выбор, он заставляет её сердце леденеть от ужаса. Во рту оседает горечь, и она стискивает руки в кулаки. — За такое только Граф. Вот так. Она пошла в наступление, это лучшее, что она могла сделать. Обман ожиданий Финимора вернет его доверие. — Граф? — он приподнимает бровь и улыбается. — Вижу, камера пошла тебе на пользу. Нет. В этот раз обойдемся без него. Хлад подходит к девушке и поднимает её лицо. Смотрит в строптивые глаза. — Ей нравится роль рабыни, значит, она будет рабыней. Я отрекаюсь от тебя. Отныне ты больше не принцесса Аердэна. Я разрываю нашу помолвку. Финимор отступает и протягивает Кармилле её же кинжал. На его острие высохшие пятна крови короля. — Сделай, как полагается. Кармилла плотно сжимает губы. Слыша бешеный пульс, ступает к девушке. Сильным ударом заставляет ту упасть на пол. Джозиана закрывает ладонью пылающую щеку. Кармилла опускается на одно колено и хватает ее за руку. Голову покрывает туман. Картины сменяются одна за другой: беременная Джозиана, рождение ребенка, гильотина, коронация и воспитание мальчика, смерть Кармиллы от рук принца Аердэна. Ее охватывает ужас. Дрожащей рукой срезает косу и подносит её к Хладу. — Что ты увидела? — Я… — Что? — отшвырнув косу, он хватает её за горло и пригвождает к стене. — Говори. — На третий раз она понесет. — Кто родится? — Сын. Откинув ведьму, он блаженно выдыхает. — Тур окончен. Продолжим летом. Минуя комнату, он помогает Джозиане подняться. Исцеляет её щеку, аккуратно усаживает на кровать. — Никто больше тебя не обидит.***
Шалфей и розмарин Сейчас — Тур и, правда, закончился. Мы вернулись во дворец, и всё было хорошо, казалось бы. Хлад смягчился, я перестала везде его сопровождать. Но буквально через пару дней я почувствовала неладное.***
Белый дворец Несколько лет назад
Кармилла не может заснуть. В тишине комнаты ей чудится, будто тьма сгущается над головой и на ее шее сдавливается удавка. Сердце отбивает четкий ритм, а на душе настоящее смятение. Загадочная перемена Хлада может означать одно — он войдет к Джозиане без обручения, без свадьбы, как к рабыне, как к обычному вершителю. Плевать ему на законы, на все, что прошло проверку временем. Он мнит себя властелином и гонится за призраком собственный мечты. Страшная мысль оседает во рту горечью: если Джозиана родит, то она получит младенца. Ребенка способного воспитать с самого рождения, того, кто будет считать её матерью. Когда-то она мечтала об этом. Когда-то, но не сейчас. Тот, кто родится, принесет гибель всему живому. Темный бог, создание без сожаления. Худшая версия Хлада. Если тот еще способен рационально мыслить и соблюдать рамки, то его чадо нет. Нельзя этого допустить. Только вот Джозиана все испортила. Погнала события галопом, не проявила гибкость. А ведь еще бы полгода. Полгода до того, как должность Командора Вершителей сменил бы более сговорчивый и перспективный красный всадник. Тот, с кем можно было договориться. Но благодаря её маленькому хаосу время утекает сквозь пальцы, как вода. Нужно искать выход. Она покидает постель. Накидывает черный атласный халат и мечется по комнате. Что-то происходит. Что-то нехорошее с Джозианой. Она чувствует это по пульсации колечка, созданного из крови девушки. Её маленькая тайна. Кармилла создает портал и перемещается в башню «Péine agus brón» , башню, расположенную в северной части белого дворца. Джозиана там, она уверена. Скрываясь в тени, она обращается, в ворона и взмывает вверх. Старается не высовываться из тьмы, чтобы не привлечь внимание вершителей. На последнем этаже прячется за углом. В комнате Хлад и Джозиана, она видит это. Дверь, что снаружи, что изнутри охраняют вершители. Он с ней. Это случилось. Острая боль вонзается в сердце ведьмы. К глазам подступают слезы. Она прислоняется к холодной стене, стараясь тихо дышать. Пульс стучит в висках, разгоняя кровь. Бедная её девочка. Скрип эхом разносится по коридорам башни. Она чуть выглядывает из укрытия. Выходит Хлад, бледный, как сама смерть. Поправляет волосы и скрывается на винтовой лестнице внизу. Вершители, охраняющие вход изнутри, ускользают следом. Кармилла создает портал и перемещается к девушке. Её поражает тишина, мертвая и пугающая. Темнота. Хлад унес за собой колдовской свет, а свечи разжечь так и не приказал. Царит холод. В комнате нет предметов, нет мебели, кроме одиноко стоящей кровати в центре комнаты и ванны в углу. За воздушным балдахином она видит свернувшуюся фигуру и сердце так отчаянно щемит. Тут же зажигает свечу и ставит её на прикроватную тумбу. Заползает на кровать и замирает. Девушка не реагирует, её всю трясет, зубы стучат, она сдавливает в руках одеяло. — Моя девочка, мой маленький хаос, — Кармилла обнимает ее, начинает гладить руки, целовать в висок. — Все позади. — У меня все болит. — Знаю, — лишь отвечает ведьма и её голос звучит негромко. Она понимает, что для неё это возможность заставить девушку усмирить свой пыл и идти по выбранному Кармиллой курсу. Она кладет ладонь ей на живот. Шепчет заклинание, и яркая вспышка света озаряет постель. — Теперь полегче? Девушка оборачивается и тут же прячется в объятьях ведьмы. Она слышит её тихие всхлипывания и скоро ночная рубашка намокает. — Тебе нужно принять ванну. Она поднимается, но девушка цепляется за её рубашку мертвой хваткой. — Не бросай меня. — Я рядом, моя девочка, — поцеловав её руки, она ускользает из кровати. Находит ванну и наполняет её теплой водой. Помогает Джозиане покинуть постель, скинуть платье и войти воду. Взяв плотную мочалку, аккуратно трет её руки. — То, что ты сказала ему, правда? Я могу родить? — Да. — На третий его приход, я забеременею? — Да. Я сказала ему правду, — она отчаянно вздыхает. — Прости. Мне тяжело. Моя собственная маска слишком мала мне. Я чувствую, что теряю контроль. — Если это случится, я собственными руками вырву это отродье из своего живота. Девушка отталкивает руку и погружается в воду с головой. — Не сделаешь, — тихо шепчет Кармилла. Позже подводит её к кровати и укладывает на нее. Гладит волосы. — Убей меня. Тогда он не получит ничего. — Нет. Мы сбежим, или ты сбежишь, — она гладит её пепельные волосы. — Да, ты поторопила события, но… — Кармилла, почему мы не можем просто создать портал и уйти? — Купол над Аердэном создан так, что любой чародей, пытающийся пройти порталом, сгорит. Только Хлад способен проходить его. — А если Кинг? Он же единорог, его магия особенная. — Нет, Джозиана. И не вздумай даже пытаться, — строго произносит она, и девушка вновь начинает плакать. — Тихо, тихо… — Я не выдержу еще одного раза, не выдержу! — Девочка моя… Я что-нибудь придумаю.***
Шалфей и розмарин Сейчас — А потом я ускорила побег. Пришлось действовать максимально быстро и аккуратно. Взяв зеркало Нехалены, я проникла в Аердэнскую тюрьму и украла внешность у одной заключенной. Отправилась к Командору Вершителей Эйлину Камриусу. Он уж сильно слаб до эльфиеек. Ну, я и соблазнила его. Он дал мне слово выпустить меня и подругу следующим днем, когда Хлад отбудет за пределы города. — Красные всадники командуют вершителями? — Да. Хлад не допускает в руки личного отряда ни каплю власти. Он считает, это погубит их. Они его личные рабы, его игрушки. С чего бы им занимать хоть какие-то посты? — А Джози? Что было потом?***
Белый дворец Несколько лет назад
— Вы звали меня господин? — Кармилла входит в зал трофеев в сопровождении фрейлин. Хлад их тут же отсылает и подходит к ней, кажется, он в добром расположении духа. — Я приблизился к своей цели. Остался один раз и у меня будет ребенок. Она замирает. Сердце замедляет ход, на лбу выступает пот. Как там её девочка? — Нет новости более радостной, чем эта, — сдержанно отвечает она и склоняет голову. — Сразу после оконченного тура мы проведём обряд, и ты станешь моей супругой. А после рождения сына, будет коронация. — Вы меня балуете хорошими новостями. Кармилла ощущает наполняющий её холод. В зал входит вершитель и тут же падает на колени. — Говори. — Госпожа Джозиана желает говорить с вами. — Приведи её сюда. Вершитель скрывается, а он подходит к окну, складывая руки за спиной. Вдыхает полной грудью воздух. — Наконец она желает меня видеть. Кармилла, отойди. Она выполняет его желание. В раскрывшуюся дверь входит девушка. В белом костюме вершителя она смотрится великолепно. Опускается на одно колено. Кармилла улавливает ликующий взгляд Хлада. — Ты услужила мне. Проси. — Хочу всюду сопровождать вас и оберегать.***
Шалфей и розмарин Сейчас — Хлад был счастлив. Он не заподозрил подвоха, а Джозиана тут же устроила погром. Перевернула трофеи, стащила диадему Паветты и парик. С помощью портала скрылась в конюшни и увела Кинга. Тогда я и узнала, что сквозь купол может пройти не только Хлад, но и единорог, — она помрачнела. — С тех пор он за ней гоняется. — Я так понимаю, ты не стала королевой, — уточняет Геральт. — Нет. Не стала. Хлад отказался от меня, считая, что я рассказала Джози об этом нюансе с куполом. Он меня не убил, но заковал в ошейник, который приглушал мои способности. Но не блокировал их. Повисает тишина. Каждый обдумывает рассказ ведьмы и лишь Лютик вносит определённый шум в сложившуюся обстановку. — Оу, мы засиделись. Уже поздно, а меня ждёт моя уточка! Я вынужден вас оставить. Мое кабаре к вашим услугам, — он скоро покидает их. За ним к себе удаляется Цирилла и Йеннифэр, Геральт остаётся с Эскелем за обсуждением вариантов гибели Хлада и лишь вампир покидает кабаре. Региса обдает влажным новиградским воздухом. Только прошёл дождь, дороги еще мокрые, а в нос ударяет запах помоев. В сумраке город далек от романтичных представлений юных впечатлительных дам. Вампир опускается на деревянную скамью и смотрит во тьму. То тут то там снуют бродяги в поисках ночлега, пьянчуги меняющие одну корчму на другую и реданцы, верно хранящие порядок. На его сердце ложится смутная тень тоски и сожалений. Он и представить себе не мог масштабность жертвы Авроры. Он — воплощение самого худшего выбора девушки. Теперь её прежние страхи открываются для него по-новому. Она боялась в нем вампира, чудовища, истязателя. Она боялась его сущность и все равно переступила через себя. И переступала. Она верила ему. А он её предал. В ночи предаваясь жарким объятьям ведьмы, он ударил её по самому больному месту. Вонзил нож в спину. Уничтожил. Осознание этого оседает печалью. Кармилла права. Его вины здесь в разы больше чем чьей либо еще. — Мне с трудом верится, что вампир может о чем-то сожалеть. Регис вздрагивает. И как этой ведьме удается так бесшумно оказываться рядом? Неприязнь к ней лишь усиливается. А внутренний зверь трепещет, когда она позволяет себе опуститься рядом. Все в ней вдруг стало отравленным и отталкивающим. А желание вцепиться ей в глотку затмевает все остальное. — Зачем ты за ней увязался? В темноте его антрацитовые глаза опасно блестят. Он вдруг смотрит на ведьму, обнажая клыки. — Тебе едва ли понять. — Ты прав. Мне не понятно, как вампир вообще может любить. Я скорее поверю, что Хлад просто легенда для запугивания детишек, — ее смех особенно его раздражает. — Так зачем ты за ней увязался? — Мой ответ не удовлетворит твое любопытство. Зачем ты вмешалась, Кармилла? Я не делал ей больно, не был угрозой для её жизни. — Был. Я давно живу в мире и многое видела, многое знаю. Там, откуда я пришла, задолго до встречи с Хладом тоже жили вампиры. И я изучила ваш вид. Вы не можете любить так, как люди, эльфы. Вы — другие. Все ваши чувства строятся на жажде. И не возражай. Неужели у тебя никогда не возникало шальной мысли укусить её? Попробовать на вкус именно её кровь? — она замолкает, но ответа не следует. — Я так и знала. Там, откуда я пришла, я поняла одну вещь на счёт вашего рода. У каждого вампира есть особенная жертва, которую он думает, что любит. На самом деле, жажда крови именно этой жертвы настолько велика, что вы путаете её с чувством. Вы можете даже испытывать страдания, отказываясь от неё, но при этом в голове так или иначе будет эта гнетущая мысль, попробовать хоть каплю. Такую жертву вы можете пить годами, наслаждаясь кровью и испытывая удовольствие. Но итог всё равно один — смерть. Жертва, так и останется жертвой. — Аврора не была моей жертвой. — Ты можешь лгать мне, но в глубине души ты знаешь, что я права. К тому же теперь это не имеет никакого смысла. С вами покончено. Я знаю мой хаос, она тебя не простит. — Я тебя сейчас огорчу, но ты не знаешь её. И не знала. И твой рассказ только подтвердил это, — он поднимается и сжимает ремень сумки. Безразличным взглядом следит за скрывающимся за углом реданцем. — Боюсь, что она и сама не знает, кто она. Ты думала, боль станет катализатором, соберет её, заставит идти к цели. Но это не так. Боль убивает её, делает импульсивной. Прежде я не замечал за нею конфликт личностей, но полагаю, что боль его как раз активирует. — Ты можешь сколько угодно говорить эти слова. Но ты не знаешь, каково это жить в Белом дворце и следовать правилам Хлада, каково это каждый разговор с ним ходить как по лезвию ножа, не зная, обернется он миром или плетьми. А я знаю. И она знает, — Кармилла так же поднимается и делает глубокий вдох. — Я не отдам её тебе и сделаю все, чтобы ни одной светлой мысли в отношении тебя у нее не зародилось. Вампиру не место возле смертной, возле нее. Она достаточно страдала, хватит. Регис не отвечает. Кармилла недолго ждет ответа, гордо подняв голову, скрывается в кабаре и отправляется к себе в номер. Разложив карту, безуспешно проводит маятником, лелея слабый огонек надежды. Но он молчит. Она все еще не здесь. Не на Континенте. Прислушивается к пульсирующему колечку, единственному свидетелю того, что её девочка с пепельными волосами жива. Стук в дверь приводит её в чувства. За стеной Эскель и она позволяет ему войти. Её ведьмак скромно проходит вглубь и одаривает улыбкой. На душе теплеет. Ей нравится этот мужчина, он ласков и нежен, всегда отдается ей сполна. Каждый раз, улавливая его взгляд, она видит таящуюся страсть, которая украшает его обезображенное лицо. Кармилла одаривает его улыбкой. — Дорогой, я рада, что ты пришел ко мне. Но сегодня я настроена искать способ добраться до Джози, я не смогу уделить тебе время. — Я пришел попросить тебя об услуге, — он опускается рядом с ней и целует холодными губами открытый участок плеча. — Можешь создать такую же штуку и найти кое кого? — Для тебя все, что угодно, — мурлычет ведьма. — Возьми, — он протягивает кинжал в чехле. Она отдает ему кинжал и забирает чехол, произносит заклинание и вещь преобразуется в хрустальный маяк. Кармилла наносит его над картой, но ничего не происходит. — Его нет на Континенте. — Может, он мертв? — Тогда маяк указал бы на тело. Кармилла тут же теряет интерес к маяку и бросает его на стол. Растягиваясь в хищной улыбке, притягивает к себе ведьмака и вцепляется в его губы. Целует страстно, заставляя того буквально таять в её руках. Внезапный звон заставляет их оторваться друг от друга. Они смотрят на стол, где прямо на их глазах нити двух маяков плотно переплетаются. — Что это значит? — уточняет ведьмак. — То, что они вместе. Эскель, а кому принадлежал кинжал? Город пустеет. Сумерки сгущаются, и дело движется к ночи. В темноте Регис различает две приближающиеся фигуры, они смеются и о чем-то шутят. Он без труда узнает Детлаффа и Трисс. — Мы переживали, что вы застряли в Каер Морхене. — Нет, мы изучали… красоты Новиграда, — загадочно отвечает чародейка и целует в щеку Детлаффа. — Пойду, разыщу Лютика и займу нам номер, да и нужно поговорить с Цири. Она скрывается в кабаре. — Мне радостно видеть, что у вас все хорошо. Детлафф подходит ближе к другу. — А мне не нравится, как эта змея Джозиана действует на тебя. Она даже сбежала, как Рен. — Не говори так, ты всего не знаешь. Я сам виноват, — повисает недолгая пауза. — Утром ты сказал, что она сбежала. — Да. Видел. — Когда? — Ночью, — видя пронзительный взгляд друга, Детлафф нехотя продолжает. — Я был в лесу неподалеку от крепости. Видел, как она мчалась. Создала портал и скрылась в нем. Не одна. — Ты знаешь с кем? — Знаю.