Повсюду горят свечи. В Холодном королевстве привычно раннее наступление ночи, от того, уже с первыми сумерками повсюду вспыхивают огоньки. Аердэн наполняется ими, напоминая собой ночное небо с мириадами мерцающих звезд. Снег сияет, как серебро. Все кажется тихим и мирным.
Джозиана подходит к окну и выглядывает наружу. Сердце гулко стучит, а душу охватывает смятение. Видение в королевском саду не дает ей покоя, оно засело в её памяти, как застывшее во времени мгновение.
В комнату входит Сола и её фрейлины тут же оживают. В этот раз Хлад не пожалел ей маленький двор.
В этот раз все иначе.
— Принцесса, — Сола склоняется, как предписывают правила. Следом, как по щелчку её фрейлины, имена которых она все еще не запомнила. И Кара, её личный вершитель. — Пора готовиться к балу в вашу честь.
В её честь.
Во рту начинает горчить и руки холодеют. Дыхание сбивается и её бросает в пот. Бал. Сегодня её официально представят невестой Аердэна. Настоящей.
Все иначе. Стоит ли портить эту картину? Она станет королевой, Хлад принесет ей голову Кармиллы и они забудут обо всем. Джозиана будет ликовать. А Аврора навеки погибнет. Только вот это слишком идеально, чтобы быть правдой. И слишком большую цену нужно заплатить за этот вымощенный кровью мир.
Она проходит в ванную и позволяет себя раздеть. Фрейлины бережно стягивают платье, а Сола тем временем остаётся в комнате готовить платье и украшения. Джозиана блаженно прикрывает глаза, позволяя себе насладиться мнимой властью. Она не знает, что будет потом — но её путь так или иначе, обречён. Как бы ни было тошно, как бы её не обидел Регис, но Аврора не позволит его убить. Никому. Уж лучше погибнуть самой.
Пар от воды вздымается ввысь и слишком притягательный. Хлад балует её раз за разом, усыпляя бдительность. Он решил сменить тактику и ей это не нравится. Чем больше он кажется таким уютным и родным, тем хуже ей идти до конца в выбранном пути. Тем больше она начинает его любить — голос Авроры может утонуть в мыслях Джозианы.
В воду она ступает с готовностью и блаженно прикрывает глаза. Вокруг плавают лепестки роз, по углам ванны расставлены букеты нурий, а фрейлины натирают её ароматным мылом. Она отгоняет любые мысли, мешающие её покою. Все волнения потом, она имеет право отдохнуть сейчас. В месте, которое она долгое время считала своими домом.
— Госпожа, жаль эти метки не убрать, — заботливый голос фрейлины не делает фразу отталкивающей и Джозиана выдыхает весь воздух и медленно погружается в воду с головой.
Выныривая, она раскрывает глаза и замечает тёмный туман, скользящий по полу и шёпот, который слышит только она:
— Прогони их.
С колотящимся сердцем, она отталкивает руки своих заботливых эльфиек.
— Дальше я сама. А теперь оставьте меня, я хочу побыть в тишине, — командует она и все дружно покидают комнату. Даже Кара.
За её спиной материализуется Граф. Даже будучи на небольшом расстоянии и в тёплой воде, она ощущает его мёртвую энергию, его холод. Не такой, как у Хлада, но не менее колючий и опасный. Его руки бесстыдно опускаются в воду и блуждают по её плечам, шее. Он опасно близко и может убить её одним лишь неверным движением руки. Она замирает.
— А ты стала гораздо смелее и раскрепощеннее. Уже не так скрываешь свое тело от моего взора.
— Ты смотреть пришёл или говорить? — бурчит девушка, позволяя себе оттолкнуть руку и отплыть к противоположному краю, оставляя ему во внимание лишь часть спины. — Если Хлад узнает, что ты потревожил меня во время купания, тебе не сносить головы.
— Я уверен, что он не узнает.
Каждый его шаг кажется громким в этой внезапно опустевшей комнате. Даже находясь в тепле, она ощущает морозный страх пробегающий по её коже; пульс учащается, сердце колотится, а на лбу выступает пот. Она прикрывает глаза, когда видит его чёрные ботинки и чувствует кожей, как он опускается на колено, как кладёт свою руку ей на голову. Гладит волосы.
— Я скучаю по нашим забавам.
— А я вот совсем нет, — сглатывает девушка и отталкивает его руку. — Что тебе нужно?
— Всего лишь самую малость — исполни то, что было показано зеркалом.
— Откуда мне знать, что это не пустая иллюзия нурий?
— Я тоже видел. Твоё отражение тебе дало ключ к тому, чтобы… — он наклоняется ещё ближе, его лицо равняется с её и он понижает голос. — Чтобы исполнить предначертанное.
— Я не… не понимаю о чём ты.
— Джозиана, Джозиана, Джозиана… — медленно тянет он и цокает. — Здесь каждый бродяга из самого забитого угла Холодного королевства знает о предсказании.
— Я о нём не знаю.
Граф скалится, обнажая идеально белые и опасные клыки. Когтём он проводит по её татуировкам на плечах, ключицах и любуется ими.
— Мы давно знаем друг друга. Даже лучше, чем кто либо в этом проклятом королевстве, — он переходит на шёпот. — Я знаю вкус твоей крови. Когда тебе больно она горчит, когда напугана, её тон более яркий, а когда зла…
— Прекрати, — её голос прерывается. — Кара! Кара!
Но на её крик никто не приходит.
— Ты надеешься, что вершитель будет помогать тебе? Ты сама была вершителем и должна понимать такие вещи, — он снова шепчет. — Но я тебе не враг. Сейчас, как никогда, я предлагаю тебе дружбу.
Он проходится когтем по правой ладони и хватает её у запястья. Силой заставляет поднять её. Скользит взглядом по шраму — результату магической сделки.
— Неприятная штука, да? — Граф подносит руку к губам и она ощущает его клыки, он языком обводит контур шрама, заставляя её замереть от страха. — Сделай то, что велит зеркало и ты освободишься от этой сделки. И тебе не придётся идти в схватку с вампиром. О, не округляй глаза. Ты никогда не видела по-настоящему злого вампира. И я бы не советовал тебе его видеть, — наконец отпускает руку и поднимается. — До встречи на балу. Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.
Ещё никогда прежде она не чувствовала себя в полной безопасности оставшись в одиночестве, как сейчас. Даже стены дворца не давят, даже царивший в углах холод не пугает. Она покидает воду и наскоро обтирается полотенцем, полностью укручивается в него и спешит в комнату. Рой мыслей снова терзает её и она потрясает головой, чтобы отогнать их, чтобы услышать хоть что-то вразумительное.
Сжимая руки в кулаки и вдыхая полной грудью воздух, она резко толкает дверь и та ударяется о стену. В углу комнаты она замечает Кару, её хищный отвратительный взгляд раздражает, она вспоминает как вершитель не пришла на её зов. Не исполнила долг.
— Где мои фрейлины? Где Сола? Где все? — её резкий голос заставляет не пугливую Кару вздрогнуть.
— Сола отошла за украшениями, а фрейлины отошли по её поручениям.
— По её поручениям. Все здесь словно не слышат меня. И ты в том числе. Я звала тебя.
— Я не слышала.
— Я звала тебя! — на своём стоит Джозиана и подходит к девушке. — Мне нужна была твоя помощь. А если бы угроза нависла надо мной? Твой долг защищать меня.
— Мой долг оберегать господина… — она не успевает договорить, как Джозиана со всей силы отвешивает ей пощечину и хватает за волосы.
— Ты ещё не поняла? Так я объясню, — оттолкнув её в сторону, она ударяет Кару в живот и валит на пол. Тяжело дыша, отходит в сторону. — На колени.
Хватаясь за живот, вершитель покорно выполняет её долг испепеляя принцессу полным ненависти взглядом.
— Ничего не хочешь мне сказать?
Она вытягивает руки ладонями вверх, изображая жест помилования.
— Я подвела. Простите меня, ваше высочество.
Джозиана с силой стискивает кулаки, ощущая бушующую ярость внутри. Силой заставляет себя успокоиться, но в голове ещё стучат подстрекающие мысли, подговаривающие её продолжить наказание. Схватить хлыст Кары и ударить её, увидеть первую кровь, почувствовать полную власть.
К горлу подкатывает ком, и она нервно сглатывает, хватается за голову и старается глубоко дышать. Страх сменяет ярость. Она — Джозиана, движима одной лишь кровавой местью. Или Аврора?
Кто я? Кто я? Кто я?
Принцесса Аердэна Джозиана, бывшая вершитель или же Аврора, принцесса павшей Цинтры, отпрыск дома Рианон?
Входит Сола. Джозиана улавливает её скользящий взгляд по комнате, однако она ничего не говорит. Спокойно кладёт коробки с украшениями на столик и делает вид, что всё нормально. Все во дворце всегда делают вид, что всё нормально — иначе под гнев короля падёт любой, кто даже неправильно вздохнёт в момент наказания.
— Пора собираться. Сейчас фрейлины вернутся, и будем готовить вас, — механически произносит гувернантка и поправляет платье на стойке. Хлад выбрал для неё платье исключительно в белых тонах, украшено мехом и алмазами. Даже в полумраке оно сверкает и притягивает к себе взгляд. На другой стойке королевская мантия.
— Госпожа, простите меня. Больше такого не повторится, — напоминает о себе Кара. Её вымученная просьба звучит, как издёвка и это распаляет не до конца успокоившуюся девушку.
— Пошла вон. Видеть тебя не хочу.
— Вы не можете её прогнать, — всё тем же спокойным голосом вещает Сола.
— Ты не смеешь мне указывать.
— Не смею, но распоряжения короля для меня превыше ваших. Вы сами пожелали Кару и не можете отказаться от неё по одному своему желанию, не согласовав это с королем.
Всё внутри девушки закипает и она прикрывает глаза. Заставляет себя глубоко дышать и слышит шорох юбок. Пришли фрейлины, а значит, её будут готовить. Сглатывая обиду, решает подождать с отмщением.
— Как скажешь, Сола. Воля господина превыше моей, ты мудро сказала. Но моя воля распоряжаться моим двором. Ты ко мне не притронешься. Пусть меня собирают одни лишь фрейлины. Готовь украшения.
Вопреки протестам стоящей в стороне гувернантки, поверх нижней сорочки Джозиана натягивает свой корсет, хранящий множество полезных примочек, как и те самые заветные ягоды. Перед тем, как натянуть платье, она проводит пальчиками по карману, нащупывая пузырёк. Сердце стучит. Кровь отливает от лица при одной мысли отравить Финимора. Но это выход. Выход покончить с ним.
И с собой. В любом случае, после она не жилец. Её тут же отправят на гильотину. Если не вершители, которые по закону должны самоустраниться, то красные всадники. Да мало ли подданных у Хлада, которых устраивает такая жизнь. Да даже Граф. Несмотря на то, что ей непонятны его мотивы, он с ней расправится. И все его баллады о дружбе растают, как снег с приходом лета.
Браслеты напоминают собой кандалы — такие же тяжёлые, к тому же и звонкие. Серьги с камнями холодны, как лёд, отчего уши немеют. Выдыхая, она потирает их, когда фрейлины подносят последнее украшение — подвеску, украшенную золотом и камнями. Единственную золотую вещь во всем королевстве, и это украшение Кармиллы. Хлад делал его на заказ, так как ведьма не переносит серебро почти так же, как Джозиана двимерит.
— Что это?
— Украшение, которое велено вам надеть, — вставляет голос Сола.
— Не сопротивляйтесь, не вызывайте гнев его милости, — шепчет одна из фрейлин.
— Нет.
— У тебя нет права…
— Замолчи, — цедит девушка. — Мне осточертело слышать про то, что у меня нет прав. Я не надену это украшение, даже если после мне будет уготована пытка Графом!
— Я не собираюсь получать из-за тебя, — шипит Сола. — Мне велено надеть его на тебя по хорошему или по плохому. Кара, — кивает гувернантка, и улыбка вершителя становится настоящим оскалом.
— Только посмейте, — задыхаясь, отходит в сторону Джозиана. — Я не надену его! Нет!
— Госпожа Сола, может не стоит принуждать её? — спрашивает одна из фрейлин.
И когда они успели так проникнуться к ней?
— Я исполняю приказ его величества и до чувств принцессы мне нет никакого дела. Надевай или я вынуждена буду доложить об этом королю!
— О чём? — тихий, но твёрдый голос заставляет всех обернуться в сторону двери, в которой показывается Хлад в праздничном, усыпанным алмазами и серебром, наряде. Позади него стоит четверо вершителей, напоминающих собой истуканов.
Все тут же поклоняются. Джозиане приходится опустить голову, на большее она себя не принуждает, хотя и знает чем это чревато. Но она слишком разозлилась, чтобы думать о последствиях.
— Ваше величество, принцесса отказывается от вашего дара, — всё ещё поклонившись, говорит Сола.
— Джозиана? В чём дело?
— Мой король, это украшение Кармиллы. Я не надену его, вы знаете, какие чувства я испытываю по отношению к ней. То, как она поступила с вами непростительно и надевать украшение, сотворённое для неё, выше моих сил.
Её голос обрывается. Страх обволакивает собой, а сердце вот-вот готово выпрыгнуть из груди. Дерзить Хладу — даже после заключения их союза, — слишком смелый и опасный ход, это как ходить по лезвию ножа или прогуливаться по тонкому льду. Один неверный шаг — и ты погибнешь.
Повисает тягучая тишина, которая сжигает собой нетерпение Джозианы. Она улавливает движение короля, вот он проходит в комнату, затем направляется к фрейлине и внимательно осматривает украшение.
— Золото. Единственное золотое украшение во всём королевстве, — тихо говорит он и направляется к Джозиане. Девушка напоминает собой натянутую струну, в голове всё путается, а в душе одно лишь желание — убежать и скрыться. Она нервно сглатывает, ощущая, как ноги становятся ватными, а в животе узлом завязывается страх, граничащий с ужасом.
— Кто вынуждал тебя его надеть?
— Сола.
Он подзывает фрейлину с украшением.
— Знаешь, почему золото не почитают в Холодном королевстве? — спрашивает он, но Джозиана молчит. — Оно напоминает горячее летнее солнце. Его лучи способны потопить снег и превратить его в воду. Весь наш снег.
Он поднимает свою руку в перчатке и касается ею щеки Джозианы.
— Сола, что я приказал?
— Вы приказали украсить им наряд принцессы…
— Что я приказал, — всё такой же спокойный голос звучит требовательнее.
— Украсить…
— Сола, чётко произнеси мои указания.
— Подарить его принцессе, — вырывается у неё.
— Мы подобрались к сути, — он чуть понижает голос, переходит почти, что на шёпот. — А подарок, это ведь другое, да, принцесса?
Джозиана замирает, пытаясь понять, к чему он клонит. Её взгляд невольно следит за его руками в перчатках.
Перчатки, перчатки, перчатки…
Что с ними не так?
— Сола, повтори мои указания.
— Вы приказали подарить украшение принцессе, — опуская голову, дрожащим голосом произносит гувернантка.
— Джозиана, ты вправе делать с ним всё, что пожелаешь. Абсолютно, — он достаёт кинжал и его кончиком хватает подвеску и протягивает её девушке. — Уничтожь его, если хочешь.
— Уничтожить… его? — не веря своим ушам, интересуется принцесса.
— Дважды повторить? — ледяные нотки в голосе короля пугают больше странного разрешения.
В голове болезненно стучит, хаотичные мысли никак не могут собраться воедино, чтобы вспомнить банальное заклинание. Стук становится громче и из недр памяти, она вырывает момент, как Кармилла некогда учила её уничтожать предметы, превращать их в пыль. Забирая подвеску, она подбрасывает её в воздух и наскоро произносит заклинание. Она распадается прямо на глазах.
— Неплохо, — король единственный хлопает в ладони и осматривается. — Как мы накажем Солу?
— Господин… — пытается вмешаться гувернантка.
— Молчать. Принцесса обладает абсолютной властью над своим маленьким двором. А ты — его часть. Джозиана?
— Отдайте её Графу.
— Да будет так. А теперь идём, гости нас уже заждались.
꧁꧂
В последний раз она входила на бал в качестве отверженной невесты. Хлад вёл под руку Кармиллу, унижая тем самым само существование Джозианы, саму её. Показывал всем, как он относится к собственной невесте. Но теперь всё иначе. Теперь он ведёт её под руку, за ними следуют фрейлины, вершители, красные всадники. Их приветствуют немногочисленные гости бала, все как один — знатные, титулованные особы эльфийского королевства. Все, как один — запуганные до смерти, изнеженные и покорные до последней капли крови. И глядя на их мраморные, безэмоциональные лица, Джозиана гадает для себя, сколько же из них желают ей смерти, сколько же из них придут на её казнь и будут улюлюкать и требовать зрелищ.
От колдовского света слезятся глаза. Она опускается на трон и даже в разношёрстной толпе разодетых эльфов улавливает тень Графа. Он материализуется у стола с яствами и скоро скрывается в тень. Его тяжёлый взгляд камнем лежит на ней, а его оскал кажется ей издёвкой. Она бросает взгляды на Хлада, на гостей, которые шеренгой представляются и выражают свою признательность избраннице короля, старается держать лицо, хотя в душе у неё настоящее смятение. Голоса в голове смешиваются в один непонятный гул, часть толкает её на поступок, другая тормозит её, предлагая просто наслаждаться моментом, а третья жаждет устроить кровавое представление.
— Сегодня ты подаришь мне танец, — спокойно говорит он. Так, будто это сущий пустяк. Только вот танцевать с Хладом — честь, которой не всякая жена удосуживалась. А уж чем она заслужила такую милость, остаётся загадкой.
Она смотрит на него. На его бледные ровные черты лица, на льдисто-голубые глаза, на алые губы, в которых теплится жизнь. Смотрит и пытается разгадать, что за игру затеял его разум на сей раз. То, что он позволил ей расправиться с Солой — не больше чем розыгрыш, представление, для того, чтобы усыпить её бдительность. Так он пытается перетянуть её на свою сторону, играть по правилам или обезопасить себя и Аердэн от её вспыльчивого нрава? Но что-то не так, в этом идеальном, пусть и с тёмными пятнами, плане. Что-то не так в самом Хладе.
Перчатки. Что не так с перчатками?
Джозиана нервно ёрзает на троне, пока проходит второй круг танцев. Музыка прекращается и гости разбредаются по залу. Хлад спокойно следит за своими подданными, не уделяя ей больше никакого внимания, а она чувствует себя, как на иголках. Сквозь толпу, к трону подплывает Граф. Его чёрный костюм знатно выделяется в обилии разных оттенках светлых нарядов гостей, он как ожившая тень. Опускаясь на одно колено, он растягивается в хищной улыбке.
— Проси.
— Не окажете ли мне честь, господин, позволив потанцевать с вашей принцессой?
— Нет, — тихо вырывается у Джозианы. Она сдавливает руками подлокотники трона и затаивает дыхание. — Мой король, прошу…
— Я окажу вам эту честь. Джозиана, составь компанию Графу в следующем танце.
Его слова звучат, как настоящий приговор. С дрожащими от страха ногами, девушка покидает трон и спускается к Графу, принимает его протянутую руку и сразу ощущает мощную силу. С колотящимся сердцем кладёт руку ему на плечо и позволяет обхватить себя за талию.
— Я не ослышался, ты не хотела со мной танцевать? А как же связь между нами? — издевается он, кружа её по залу и приковывая внимание гостей к себе.
— Между нами нет ничего, кроме боли и крови.
— А этого недостаточно? — рывком он притягивает её к себе и успевает прошептать: — А как же наш заговор? Чем тебе не союз и крепкая, опасная связь?
Он отпускает её, чтобы сделать оборот по залу. Мысли путаются и она на долю секунд теряется. Собраться — кажется невыполнимой задачей. И когда вроде бы всё потеряно, из толпы её выхватывает Граф и продолжает кружить.
— Соберись, нельзя, чтобы нас заподозрили. Жди подходящий момент и действуй. Остальное предоставь мне…
Музыка останавливается и он толкает её на поклон. Затем так же легко растворяется в толпе, будто его и не было. С тяжким грузом на сердце, Джозиана возвращается на своё место. Хлад не обращает на неё никакого внимания, продолжая окидывать вновь пустившихся в пляс гостей.
— Я желаю выпить, — внезапно произносит он.
Вот он шанс. За его спиной возникает движение и один из вершителей кланяется.
— Господин, позвольте мне поухаживать за вами, — со слегка дрогнувшим голосом предлагает Джозиана.
Он даже не смотрит в её сторону. Расслабляется на троне и едва заметно кивает.
— Иди, а после мы потанцуем. Народ желает увидеть танец короля и принцессы. Пусть все бунтовщики узрят, что ты верна мне и короне.
Её сердце падает. Так вот откуда такая милость и все эти подачки. Лишь для укрепления собственной власти. Лишь для того, чтобы народ Аердэна перестал видеть в ней освободительницу.
Она покидает трон и направляется к столу с яствами. Берет в руки кувшин с вином и глубоко дышит. Наливает в серебряный кубок вино, смотрит на своё отражение и замирает. С колотящимся сердцем шуршит пальцами в поисках заветного карманчика и достаёт ягодку.
Нет! Нет! Нет!
— Сделай это, — выныривает рядом Граф и она подскакивает.
— Он может попросить дегустатора, — непривычно холодным и равнодушным голосом произносит Аврора.
— Дегустатор будет на мне. Твоё дело опоить его ядом.
— Неужели это так просто? Яд? У меня в голове не укладывается.
— Ты видела отражение. Действуй, давай.
— Он убьёт меня… — шепчет она.
— Ты и так не жилец. Так погибни во имя великой цели.
Он обхватывает её ладонь и заставляет сжать ягоду до хруста, затем оборачивает её над кубком и заставляет раскрыть её. Распотрошенная смерть падает в кубок. Граф перемешивает её ложкой и заставляет взять его в руки. А затем так же легко растворяется.
Чем ближе она подходит к королю, тем тяжелее становятся её ноги. Сердце замедляет свой ход и дыхание прерывается. Руки потеют, в глазах мутнеет. Мысли превращаются в неразборную кашу, а в душе возрастает смятение. К глазам подступают слезы.
Беги!
Не смей!
Не трогай его!
Он должен умереть.
Ей приходится заставлять себя не дрожать. Как и полагается, она опускается на одно колено и протягивает Хладу кубок.
Нет! Останови его!
— Джозиана, ты бледна, как смерть, — укоряет он, принимая кубок и щёлкая пальцами. Возле трона показывается эльф в белом одеянии и делает глоток. Будто делает глоток.
Джозиана замирает. Ей не кажется, дегустатор лишь слегка омочил губы. Но Хлад не замечает этого. Он уделяет ему внимание, когда дегустатор убеждает его в нормальности вина.
— Исчезни, — командует он и подносит кубок к губам.
Шум толпы сливается в один единственный звон в ушах. Будто само время замедляет ход, пока Хлад непривычно жадно поглощает вино и передает кубок подошедшему вершителю.
— Странный вкус, немного с перчинкой, — замечает он. — Нужно будет узнать, что за сорт. Джозиана, принцесса моя, нас ждёт танец.
Он протягивает руку в перчатке и сжимает её ладонь. Они выходят в центр зала и она позволяет себя обнять. Сердце гулко стучит, а ноги отказываются двигаться в такт. И в мыслях лишь одно:
вызвать скорее чародея — верховного целителя вершителей.
Что я наделала?
Музыка звучит и все взгляды прикованы к ним.
— Джозиана, твои ноги путаются. Что с тобой? — холодно интересуется король.
— Нужен… нужен… целитель.
Он изгибает бровь и замирает. На её глазах, и без того бледное, лицо становится белым, как мел. Даже алые губы теряются в этой белизне. Он напоминает только опавший снег.
— Ты… ты… — он задыхается и харкает, окрашивая белоснежное платье девушки своей алой кровью.
Джозиану охватывает дрожь и она улавливает мёртвую тишину вокруг, только выдвигающихся вершителей к ней.
— Срочно! Верховного чародея к нам! Быстрее, — командует она, замечая помешательство вершителей.
— Слышите, что сказала принцесса, — рядом показывается Командор вершителей. — Она, как будущая королева становится временным правителем и вы обязаны исполнять её приказ. Моя принцесса, — Командор склоняет голову. — Распоряжайтесь.
Хлад что-то невразумительное шепчет и падает прямо ей в руки, продолжая выкашливать кровь. Джозиана чувствует тошноту, из глаз катятся слёзы.
— Все вон! По домам, живо! Вершители, привести Верховного чародея. Красные всадники отнести его величество в спальню.
Трясущегося в агонии Хлада берут под руки красные всадники и уносят. Джозиана следует за ним, ничего не понимая. В голове всё смешалось и внезапная помощь Командора пугает её не меньше союзника Графа. Будто вокруг происходит какое-то действо, все о нём знают, каждый подговорён, а лишь она одна не ведает ни о чем.
В комнате стоит настоящий зимний мороз. Хлада укладывают на огромную постель и смотрят на Джозиану так, будто она должна давать распоряжения.
— Все вон, — дрожащим голосом шипит она. — Вон!
Всадники склоняют головы и выходят, а Джозиана начинает метаться по комнате. Сердце готово выпрыгнуть из груди, а к горлу подходит тошнота. Она успевает найти вазу и вывернуть часть скудного ужина, которым её попотчевали перед балом, чтобы она не ела на самом празднетстве. До её уха доносится слабый и жалобный стон. С ватными ногами, она приближается к кровати и замирает. Её душат рыдания.
Болезненная часть Джозианы задавливает ликование Авроры на корню. Она падает на колени перед кроватью и касается его перчатки.
— Прости меня, прости меня… я не должна была. Я… — целуя его руку, она прокусывает до крови губу. — Если ты умрешь, уйду и я. Такова участь вершителей. Со смертью господина они должны самоустраниться. Но вдруг… вдруг придёт чародей?
— Джозиана… — шепчет он, едва шевеля губами.
— Тсс, ничего не говори. Ничего, не трать силы.
— Джозиана… ты не жилец… — произносит он, выплёвывая кровь.
— Знаю… — она касается руками его перчатку. — Только ты живи, живи.
Она вскакивает, когда дверь раскрывается. В неё врывается Кара, разъярённая и взбешённая.
— Я так и знала, что ты убьёшь его, что тебе нельзя верить.
— Да. Убей меня своим хлыстом. Я даже драться не стану. Убей. Ведь своё предназначение я выполнила. Я и так не жилец, зато умру, как вершитель.
Кара опасно фыркает и замахивается. Болезненный удар обжигает кожу, оставляя на её щеке уродливый шрам. Джозиана хватается за неё, отворачиваясь и чувствуя горячую кровь. Она стискивает зубы, чтобы не кричать и смотреть без страха на своего палача.
— Ты мерзкая отверженная тварь! Я говорила господину, чтобы он не верил тебе! — она снова замахивается и замирает. Её протыкают насквозь огромные когти появившегося Графа. С особой жестокостью, он выдёргивает их и бросает вершителя на пол. Судя по его заляпанной кровью пасти, Кара не единственная жертва.
— Что происходит? — задыхаясь спрашивает Джозиана, когда Граф подплывает к ней.
— Дорогая, ты выполнила то, что должна. А теперь ты должна убраться из Холодного королевства, иначе я вынужден буду убить тебя, — он смотрит на стонущего Хлада и облизывается. — Я давно мечтал об этом дне. Он мой. И Аердэн будет моим.
— Это… ты его предал? Вы все… — она задыхается и хватается за голову. — Вы все его предали. Как Неллас в своё время, вы…
— Побереги силы, — он свистит и в спальню входит Командор. — Тебе ещё нужно спасти своего ведьмака.
— Что? Лето здесь? Нет, вы врёте!
— Принцесса, он прав. Лето был забран вместе с вами. Он в аердэнской тюрьме, — отвечает Командор. — Нужно поспешить. Назревает война и вам лучше убраться отсюда, как можно скорее. Я проведу вас к нему, а позже доставлю к Кингу. Он вывезет вас отсюда.
— Нет, нет… не трогайте его… — задыхаясь, начинает Джозиана.
— Тебе есть о ком переживать! — шипит Граф и вкладывает в её руки медальон Лето. — Убирайся. Мне не нужны лишние претенденты на трон. Я даю тебе этот шанс лишь за то, что ты помогла нам.
Пульс стучит. Она не понимает, что происходит, замечает лишь, как Граф срывает камень света — камень, дарующий обычным вершителям, не обладающим магическими дарами, доступ к порталам, — с шеи мёртвой Кары и вкладывает его в руки потерянной принцессы. А сам мгновенно оказывается у Хлада и впивается в его шею.
— Джозиана, — слышит она шёпот умирающего Хлада, пока Командор переносит её в аердэнскую тюрьму.
꧁꧂
Лето сидит на коленях, мирный и спокойный. При виде Джозианы, он лениво потягивается и расплывается в хитрой улыбке.
— Хреново выглядишь, — произносит он.
— Зато ты слишком хорошо, — шипит она, швыряя ему его одежду, меч и кинжалы. — Поторопись. У нас мало времени.
— Не думал, что ты придёшь мне на подмогу.
— Не шуми, — язвит она и опирается о стену.
Её по прежнему трясёт. Она гладит волосы, свои руки, обнимает себя ими и постоянно шепчет себе: всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо. Головокружение становится невыносимым и она сильнее упирается в стену. Всё вокруг кажется кошмарным сном, но холодный медальон ведьмака на её груди напоминает о том, что всё это реальность. Жестокая, кошмарная и опасная.
Лето справляется быстро, и уже скоро готов к отправке. Командор, как и обещал Графу, проводит их к конюшням и приказывает всадникам покинуть их. Он выводит для них Кинга.
— Настоящий единорог, — восхищённо выдаёт Лето.
— И что теперь? — интересуется Джозиана.
— Убирайтесь. Ты можешь считать себя свободной. Мир спасён от тирана Финимора аер Реньери, — констатирует Командор.
— Вы все его предали, — сквозь слёзы цедит она. — Вы должны были защищать его!
— Оу, ведьмочка, ты должна спасибо им сказать, — замечает Лето.
— Замолчи, не вмешивайся! — огрызается она. — Править будет Граф? Неужели под началом вампира быть лучше?
— Уж лучше вампир. Быстро проваливайте, иначе я передумаю вам помогать и плевать на твой вклад в это дело.
— Да, да… — Джозиана подходит чуть ближе и протягивает руку. — Пожмём же руки на прощание?
С опаской, но Командор протягивает руку и едва они сжимаются в рукопожатии, как Джозиана резко притягивает его к себе, успевая выхватить кинжал и всадить его прямо в сердце эльфа. Он задыхается.
— Я поступила спонтанно, исполняя предназначение. А вы предали его, как позорные псы. Выступили тайно, плели интриги. Я не позволю вам, я не отдам Аердэн вампиру.
Спокойно откидывая тело на землю, она оборачивается к Лето.
— Возвращайся. А у меня тут дела.
— Конечно, милая ведьма. Иди и верши их. И, спасибо.
Она отворачивается и не успевает уйти. Сильный удар выводит её из равновесия и погружает в темноту. В истинный покой и забвение.
