Призрак

Гай так и не добился от лесного стервеца никакого ответа — то есть совсем никакого, а, проще сказать, в их разговорах появилась еще одна запретная тема. Может, сам Локсли не хотел разговаривать или же ему что-то мешало Гай так и не понял, пришлось принимать ситуацию как она есть. Попытка самому логически вычислить где тот мог быть тоже успехом не увенчалась. Это все равно что искать иголку в стоге сена размером с целое графство, а то и два. Но делать что-то было надо, и решение обратиться за помощью к… в общем, к этому ряженому в оленя, пришло как-то само по себе. А может оно уже давно пряталось где-то в глубине и Гай до него просто дозрел? Но удобным его было назвать никак нельзя. С одной стороны Гай понимал, что затея довольно сомнительная… Ладно, что себя обманывать — почти безумная! А с другой… ну к кому еще-то обратиться? К аббату, что ли? Или может прямо пойти к барону Саймону де Беллему с вопросом где он прячет свою добычу в виде бренного тела Робина Локсли? Смешно. А этот жрец Хэрна даже при всей своеобразности сложившихся обстоятельств помочь все-таки мог, хотя бы по причине, что лесной стервец считался его сыном. Ну, какое-то время. Только вот же странно, что сам Лоскли… ну хорошо, Робин, особых надежд по этому поводу почему-то не питал: «Не надо, Гай… не выйдет ничего!» Может накануне известно чего они крепко разругались? Не исключено. Но попробовать все равно надо: «Вот пусть сам скажет, выйдет или нет…» «Он меня даже не видит. Наверное, из-за колдовства…» А вот это уже не просто интересно, а даже подозрительно: «С чего это вдруг и что еще за колдовство? Как всякого тумана напустить и деревьями пугать, так сам колдун хоть куда, а как…» «Это другое, Гай…» «Ну, конечно! Или как говорят с глаз долой — из сердца вон? И на счет колдовства объясни». А в ответ — молчание. Все, поговорили.

***

Было раннее утро, солнце едва высунуло нос из-за горизонта и небо только-только начало светлеть, когда Гай остановил своего коня за несколько ярдов до кромки леса. Зачем он так сделал, он и сам не знал, но почувствовал вдруг, словно невидимая ладонь на грудь легла и слегка надавила. Видимо, так намекнули ему, чтоб остановился. Но это все дошло до него значительно потом, а пока он просто некоторое время смотрел на легкую дымку тумана над травой, слушал как ветер листвой шелестит… И думал, что бессчетное количество раз ездил через этот лес по разным причинам и надобностям. В том числе и в попытках поймать Робина Гуда, большей частью того, который Локсли. Сейчас он направлялся туда в его поисках. Вернее, в поисках того, кто поможет найти, то есть может помочь… А Шервуд в этот момент, наверное, «смотрел» на него и видимо «разглядел», что хотел, или что ему надо было, потому что… Гай сам себе объяснить не мог свои ощущения, только вдруг понял, что пугать его тут не будут. И почему-то при этом подумал, что теперь уже никогда. Справедливости ради следовало сказать, что такое и было-то только два раза. Впрочем, сейчас это было уже не важно, потому что у леса были по поводу него какие-то свои соображения. То самое озеро он нашел на удивление довольно легко и быстро. Только вот куда дальше двигаться и как найти саму пещеру он не знал, хотя по логике вещей эта святая святых должна была находится где-то тут и большие валуны на другом берегу выглядели в этом смысле очень подозрительными. А Локсли… ну, то есть Робин, вместо того чтобы хоть намекнуть, что ли, шипел всю дорогу как рассерженный кот: «Ты прешься без приглашения в чужой дом…» Ну и прочее в том же духе. Наконец, Гай не выдержал и рявкнул: «Локсли, вот на счет чужого и приглашения… Кто бы говорил?» Тот оскорбился и замолк. С одной стороны хорошо — сил уже никаких нет все эти претензии слушать, но с другой — пещеру придется искать самому. Но все-таки нашел. Однако, первая мысль при виде интерьера была — склеп натуральный! И еще: этот рогатый папаша Локсли, что, не мог бы выбрать себе обиталище и попросторней, не говоря уже о том, чтоб посуше? Но самого Хэрна дома не оказалось, и Гай решил его подождать. Чувствовал он себя при этом крайне неуютно и чтобы как-то отвлечься от неприятных ощущений и несвоевременных мыслей на тему зачем он в самом деле сюда приперся, решил осмотреться. Увидел большой каменный стол, а на нем какой-то ларец, подошел к нему, открыл крышку и заглянул внутрь… «Это она?» «Да… это она». Гай смотрел как мерцает в полутьме древко так называемой святой реликвии саксов, вокруг которой тут такие страсти разыгрались. И шериф-то за ней в свое время гонялся, родного папашу Локсли уничтожив и деревню их с землей сравняв, и сынка-то на нее ловили, и барону-то она была нужна позарез… Что же такое в этом куске металла, что все по нему с ума сходят? Ну серебра может на фунт и потянет, но это самое большее. В принципе, еще наконечник золотой унции на две… ну, на три. Внезапно в голову пришла очень странная мысль, и Гай решил немедля проверить свое предположение, пока хозяин пещеры не вернулся, да и сам он не передумал. Сделал глубокий вдох, протянул руку и взял стрелу, зажав ее в кулаке. Истошный вопль Локсли его чуть не оглушил: «Что ты делаешь? Положи обратно!» И это были единственные приличные слова в потоке брани и угроз. Гай скривился, медленно разжал пальцы и некоторое время держал стрелу на ладони, а потом тяжело вздохнул и поместил ее в углубление, выстилающей ларец подкладки. Как в гнездо. И закрыл крышку. А Локсли тем временем чуть не искрился от ярости. По крайней мере Гаю так чувствовалось. Был бы тут что называется во плоти наверняка встал бы в какую-нибудь грозную позу повеличественней и гневно сверкал глазами. А может, даже плюнул бы на все внешнее впечатление и просто прыгал бы тут как бешеный хорек, мечом размахивая… Но, увы, сейчас он мог только орать. Зато «громко», хотя когда он это тихо делал? Впрочем, вскоре Локсли немного успокоился, по крайней мере нецензурные выражения в адрес Гая у него кончились. И «искрение» прекратилось. Но на тон, правда, не повлияло — как плевался ядом, так и продолжал. «Ты хотел украсть стрелу!» «Да нахера она мне? — обозлился Гай уже всерьез. — Выкуп за нее просить? Или расплавить и подсвечники на церковный алтарь заказать? Или оклад для Библии? Не смешил бы ты меня!» «Тогда зачем ты ее взял?» «Решил проверить одну вещь…» «Это что еще за вещь?» — Локсли вдруг резко сменил тон на очень серьезный и даже настороженный. «Не важно! Уймись уже! И так от твоего ора голова болит!» — огрызнулся в ответ Гай и добавил уже более спокойно: — «Не сработало». Больше Локсли вопросов ему не задавал и вообще замолчал. Гай был этому скорее даже рад, потому что объяснять… Да он и сам себе-то не мог толком объяснить с чего вдруг пришла в голову мысль, а что если эта стрела обладает теми же свойствами, что и меч Альбион? Что если прикоснувшись к ней, Гай сможет почувствовать или понять где может быть Локсли? Или хозяин стрелы появится. Увы, надежда не оправдалась. А сама стрела их драгоценная даже на полфунта не потянула — не иначе внутри полая. Эти саксы что, свою реликвию целиком отлить не могли? Этого скорее от евреев ожидаешь — вечно обмануть норовят и всучить всякую дрянь. Вот и эти туда же, обманщики и воры! И Хэрн этот так и не появился. Пришлось уйти ни с чем. В общем, результат поездки оказался… ну хорошо хоть с актуальным Робин Гудом и остальной шайкой не столкнулся, еще их тут не хватало. Однако, по дороге обратно в Ноттингем, Гаю вдруг пришла в голову мысль, что Хантингтон-то как раз может оказаться весьма полезен… И вообще, и в частности. Пусть устроит встречу со своим рогатым папашей. Или слабо? Только как бы найти этого Сына Хэрна и договориться с ним об этом, при этом не получив стрелу в спину? Задачка была не из простых, в том числе потому, что о Робин Гуде уже некоторое время не было слышно, говорили он куда-то подался… Видимо, быстренько добившись всяческого расположения и согласия леди Марион, Хантингтон решил устроить медовый месяц со свадебным путешествием. Значит надо подождать, пока не вернется, а он вернется — никуда не денется. И все бы ничего, но шерифу что-то ударило в голову и он решил провернуть свою очередную аферу. Да чтоб он провалился! Однако нет худа без добра, и именно эта его затея добыть крест святого Кирика помогла Гаю и внезапно встретиться, и столь же внезапно договориться с Робертом Хантингтоном. Но по началу все пошло довольно криво. Даже очень криво! Во-первых, матушка со своими бесконечными вояжами по монастырям вывалилась как из мешка. Эта курица в их прошлую встречу трещала без умолку про что угодно, но ни словом не обмолвилась куда ее черти понесут в ближайшие пару месяцев, только вскользь: «Надо навестить кузину». Во-вторых, только Хантингтон вдруг сам проявил… А что это было? Но лишь забрезжила возможность на разговор без лишних свидетелей, как тут вмешалась давно знакомая и гнусная рожа еще из прежней робингудской своры. У рожи было прозвище «Скарлет» — и не иначе как за цвет оной по пьяни. И этот самый Скарлет помчался за Гаем, с намерением убить. Впрочем, как всегда. Только никак не ожидал, что сам превратится в добычу и попадет в плен. И Гай решил воспользоваться этим. Роберт Хантингтон нехило скривился, когда его человек рухнул прямо перед ним, оглушенный рукояткой меча. Но тем не менее в драку не полез, чем выгодно отличался от своего предшественника. Впрочем, он вообще от Локсли очень сильно отличался. Во всем и в основном в лучшую сторону. Но тем не менее было все еще не понятно с чего это вдруг с Робин Гудом сделался такой приступ миролюбия. Однако, не воспользоваться им Гай просто не мог. — Хантингтон, с тобой возможно договориться? — Я здесь как раз для этого, Гай. — Посмотрим. Итак мои условия: я отдам тебе живым твоего человека и этот крест тоже можешь оставить себе, но за это ты устроишь мне встречу со своим рогатым покровителем. — С… Хэрном? Тебе? Зачем? — У меня к нему очень серьезный разговор. — О чем? — А вот это не твое дело. Так устроишь? После некоторой паузы Хантингтон наконец утвердительно кивнул, но дополнительные гарантии не помешают: — Клянись. — Я клянусь, Гай. Доволен? — Да. Вот теперь бы самое время уносить ноги, но… — И еще одно, Хантингтон… дай мне твой меч. Ненадолго. Это потрясло Робина Гуда даже больше, чем предыдущее требование. — Зачем? Что ты хочешь? — Дай мне меч. Не бойся, я его с собой не унесу. Клянусь. Пока можешь взять мой. Роберт Хантингтон с выражением крайнего недоверия и полного непонимания на физиономии вытащил из ножен Альбион и протянул его Гаю. Они обменялись оружием. Прикосновение к эфесу «волшебного» меча, однако ничего не дало. Совсем. Некоторое время Гай растерянно смотрел на клинок в своей руке и не понимал, почему в прошлый раз видения были? А может быть, все дело в том, что сейчас этот меч не грозит Сыну Хэрна? Значит, надо сделать так, чтобы грозил. И Гай занял боевую стойку, направив острие меча в грудь Хантингтону. Тот сей же миг отскочил, приготовившись к бою, но зато для Гая все, наконец, сработало — тело пронзила боль и он как бы нырнул в ледяной омут, а перед глазами заплясали те самые картины. Главное теперь — рассмотреть и запомнить их получше, а для этого нельзя выпускать меч из рук как можно дольше. Насколько хватит сил сопротивляться боли и страху смерти. Увы, хватило ненадолго…