Флаффтобер, или как выходить из кризиса

В кабинете сто тринадцать было по летнему жарко. Оберст Трабер, сняв китель, сидел за столом в одной рубашке и бережно перелистывая кляссер, через лупу разглядывал прекрасные рисунки на марках. Это было куда увлекательнее, чем разбирать ту кучу бюрократии, которую штаб накопил за время летнего наступления. Кёниг, зная, что от скорости его работы зависят жизни парней на фронте и деньги имперских налогоплательщиков в тылу, всю ночь разгребал завалы бумаг и теперь с спокойной совестью отдыхал душою. Тем же самым занимался прапорщик связи Клаус, перебиравший очередную радиолу. По кабинету разносился запах клея и канифоли. Как известно нет ничего лучше чем увлечённые любимым делом люди. Увы, один человек не знал про это правило. Дверь в кабинет распахнулась, на пороге стоял гаупман Ллойд Нойманн, бесцеремонно проникнув внутрь, он разрушил тонкую атмосферу своим грубым хриплым голосом: - Слава кайзеру Ойгену! - громко заявил он, салютуя. Оберст раздражённо закрыл кляссер и, салютуя в ответ, заметил: - Слава! Вольно гаупман… Нойманн, оскалился щербатой улыбкой и направился прямо к столу, за ним в комнату, как тихий ветер проникла обер-лейтенант Эльза Штайнадлер. Оберст, встав, указал гаупману на кресло, тот послушно сел и выжидающе посмотрел в глаза Траберу. - Рассказывай что там в Вестхалии? - спросил Кёниг, вытирая платком пот со лба. Ллойд улыбнулся ещё шире чем было, став при этом походить на идиота, и сказал: - Всё в порядке, на границе всё спокойно! Питериты и Руанцы не лезут и слава Богу! - А Августа? - строго спросил Трабер, как бы говоря «Я что зря тебя в командировку отправил?». Гаупман, серьёзно сдвинув брови, отчеканил стуча трёхпалой правой рукой по столу: - Фройляйн Августа отлично себя чувствует, у озера Миерсдорф отличная погода, девочка проведёт каникулы просто отлично! Никаких предпосылок на эскалацию конфликта со стороны республиканцев или верлинцев нет, в общем ваша дочь в безопасности… - Хорошо, - выдохнул Трабер и аккуратно вновь открыл кляссер. - Всё марки собираете? - бестактно спросил гаупман, поглядывая на сгорбившегося Клауса и рядом стоявшую адъютанта, которая с интересом следила, как связист паяет. - Да, не нажил рейхсмарок, так хоть простые марки соберу… - спокойно сказал Кёниг, вновь сосредотачиваясь на своём любимом хобби. Заметив, что Ллойд нервничает, Кёниг улыбнулся и пододвинул ему пепельницу. - Курите, гаупман-десятка! Ллойд тут же достал портсигар и, закурив расслабился, странное прозвище он получил как десятый подчинённый Траберу офицер в звании гаупмана. Все прошлые были уже мертвы. Это не сильно расстраивало Нойманна. Вдруг его взгляд встретился с красным глазом адъютанта, та смотрела с какой-то просьбой, которая медленно перетекла в требования. Нойманн опомнился и, повернув голову в сторону Трабера, было хотел что-то сказать но не смог. Оберст был так погружён в рассматривание марок, что как будто между ним и гаупманом кроме стола была ещё и огромная стена. Адъютант, вздохнув подошла к гаупману, усмехнувшись прыснула, и обратилась к начальнику: - Герр Кёниг, простите, Ллойд ещё не всё вам сказал… Оберст недовольный тем что его опять отвлекают поднял голову и с вопросом посмотрел на Нойманна. Тот, сделав невозмутимое лицо, вытащил своей трёхпалой рукой из кармана маленькую книжечку. - Вот, герр Кёниг, откройте! - попросил он, с надеждой посматривая на адъютанта, та благодарным кивком обеспечила ему уверенность в завтрашнем дне. Всё ещё раздражённый оберст взял в руки книжечку и открыл её. Через секунду его было не узнать, радостно открыв рот как ребёнок и онемев от счастья, Трабер разглядывал очень редкие верлинские марки с изображением уже престарелого верлинского кайзера Каспера Эспера. Минуты три оберст не мог прийти в себя, а когда пришёл чуть не бросился обнимать и целовать гаупмана, тот безуспешно отбивался. - Но как тебе это удалось, Ллойд, чёрт тебя дери! - спросил оберст, бережно перенося марки из книги в свой толстый кляссер, - Я же столько людей посылал, не находили! - Они просто не знали где искать! - авторитетно заявил Ллойд и подмигнул адъютанту, та с счастливой улыбкой смотрела, как оберст чуть не задыхается от переполняющих положительных эмоций. - Сколько я тебе должен, десятка? - спросил Кёниг и потянулся к кошельку. Ллойд, замахав руками, заявил: - Будем считать что это благодарность за такую командировку! С Трабера спала усталость, от бессонной ночи на лице не осталось и следа, он, преобразившись теперь явно был готов на любые подвиги. Встав из-за стола и накинув китель, он сказал: - Нет уж, гаупман-десятка, сейчас я тебе хотя бы шоколадку у генерала-интенданта Харальда упру! Не обращая внимания на возражения Нойманна, Трабер скрылся за дверью. У Ллойда подкосились ноги, он, упав в кресло, заметил: - Странный он человек! Помню принёс из одной командировки ему сыра Цинтрийского, так он, не попробовав домой утащил, а тут простые бумажки, а столько радости! - Это не простые бумажки, - строго заметила адъютант и, благодарно улыбнувшись, заметила: - Спасибо огромное, десятка! - Да что я то? - вздохнул гаупман, - Если бы не твоя наводка на того филателиста, хрен бы я что достал! Я вот только не пойму зачем это? - Разве не ясно, чтобы он радовался… - тихонько улыбнулась Эльза, глядя на пузатый кляссер, который оберст с огромной любовью собирал уже Бог знает сколько лет.