Флаффтобер, или как выходить из кризиса

Юлий знает на сто один процент одну прописную истину — если Августа заходит в комнату с невинными глазами и кружкой горячего шоколада, значит у неё есть вопрос с которым к маме ей подходить либо стыдно, либо просто страшно. Горячий шоколад в этом случае был чем-то вроде подношения древнему божеству — единственному старшему брату. Юлию не то чтобы нравится быть идолом в чьих-то глазах, но это не было причиной отвергать горячий шоколад, который сестра скорее всего отрывает от сердца. Вот и сегодня она прошмыгнула в его комнату, пока он пытался сделать уроки, с этой проклятой кружкой шоколада в руках. В глазах вопросов столько же сколько в тесте по истории. Юлий любит историю, а вот тесты по ней ненавидит всей душой, потому что угадать в каком году кайзер Рихард при поддержке магистра тамплиеров Торальта разбил войска альянса словитских королевств не интересно. Вот было бы просто свободное поле, в которое надо самому записать цифру. С Августой же односложные ответы не проходят, получая их, она задаёт ещё больше вопросов. - Юлий, братик, привет, - тихонько говорит она, ставя на край письменного стола кружку с горячим шоколадом. Ну можно сказать подношение принято. Юлий отвлёкается от схемы битвы при Штейнберге и хмуро спрашивает: - Привет, сестрёнка, чего надо? Она смущённо присаживается на табуретку и прячет глаза. Судя по всему на этот раз вопрос не из разряда «Братик, а откуда берутся дети?». Юлий вздыхает и вновь утыкается в схему. Пускай сама наберётся смелости и скажет, изуверски пытать её у него нет никакого настроения. А вот схему выучить надо! Ну боевые порядки их легко воспроизвести, а вот засадный отряд храмовников во главе с знаменитым Евангелионом Остом на схеме показан, так что сразу и не запомнишь. - Юлий, а это правда, что папа на фронте наших расстреливает? Юлий чуть не откусывает кусок от карандаша, который он по старой привычке покусывает во время раздумий. Повернувшись к сестре, Юлий удостоверяется точно ли это серьёзный вопрос, а не шутка. Нет. Вопрос серьёзный и понятно почему она с ним к маме не пошла — стра-а-шно. - А с чего ты это взяла? - тихонько спрашивает Юлий, понимая что такую ересь сестрёнка точно подхватила, где угодно, но не дома. Августа прячет глаза и, шмыгая носом, отвечает: - В школе старшеклассницы говорили - что офицеры солдат, если те не слушаются, расстреливают. Вот мне и стало интересно… неужели и наш папа… Юлий вздыхает и решает не давать ответ сразу, подумать. Подобрать цензурные слова. В свои тринадцать Юлий отлично осведомлён с срамословии, спасибо воспитанности одноклассников. Нет сказать сестре, что эти старшеклассницы дуры набитые тоже нельзя. Мама убьёт. Скажет что юной фройляйн и слово «Дура» знать нельзя. Августа продолжает смотреть с вопросом. Юлий отлично понимает, что в одиннадцать лет такие заявления принимаются всегда близко к сердцу. Ну что же придётся объяснять, без ругательств, спокойно объяснять. - Понимаешь, сестрёнка, это враки, страшные враки! Солдат расстреливать может только военно-полевой суд или трибунал, это вне юрисдикции офицериата… - отвечает Юлий и тут же поясняет что такое трибунал, юрисдикция и военно-полевой суд. На это Августа, и не моргнув глазом, замечает: - А они говорили что ещё по законам военного времени за трусость можно… Юлий вздыхает. Вспоминается как он сам ещё до войны прибежал к отцу с вопросами. Тогда их классный руководитель — Альфред Боймер заявил, что после возвращения Помирании войска пойдут до самой Тислы и всю Пановию захватят. Отец тогда очень долго смеялся и говорил - что империи мо-би-ли-за-ци-он-но-го ресурса хватит едва ли на Помиранию, а вообще для исторического реванша требуется консолидация общества другого уровня. Ну и конечно потом подробно объяснил, что такое мобилизационный ресурс, реванш и консолидация общества. Война шла уже шестой год. Папа оказался прав. - Наш отец никого за трусость не расстреливает, он человек чести, это я тебе гарантирую! - коротко отвечает Юлий и, не давая Августе разразится новым потоком вопросов, добавляет: - Во время войны гадостей много говорят про наших офицеров, особенно крысы тыловые! - А кто такие крысы тыловые? - тихонько спрашивает Августа, она как будто обрадована ответом. Ну Юлий её понимает, ей же сам старший брат сказал, что её отец никого не расстреливает. Слава Богу разговор про то что он вообще кого-то убивает уже был, хотя и он дался Юлию с трудом. Августа тогда отказывалась верить, что папа может отнять у кого-то жизнь. Юлий тоже так думал, а потом пришло осознание что да, — военные убивают. - А вот такие старшеклассницы, которые наслушаются всякого бреда, а потом болтают почём зря! - усмехается Юлий и, взяв кружку, отпивает из неё. Да шоколад уже не тот что шесть лет назад, разбавленный, но тоже вкусный. Юлий, смилостивившись над сестрой, оставляет ей пол кружки и замечает: - Плюнь ты на них, давай я тебе лучше расскажу что было семьсот с лишним лет назад, когда ещё никакой Верлины и Гардарии не было, а наш Первый Рейх уже был! Августа радостно подставляет табурет к столу и Юлий начинает рассказывать про кайзера, про тамплиеров, про храбрость и честь. Да на душе немного скребутся кошки, потому что он сам ещё не ответил себе на тот вопрос, который ему задала сестра. «Зато я её успокоил!» - про себя думает мальчик и вспоминает широкую спину отца. Нет, не просто так он вернувшись с фронта в отпуск так много пьёт. Да, он офицер и человек чести, но кто знает? Может он и вправду кого-то расстрелял из своих… Юлий не знает… И от этой неизвестности ему гадко и противно, а пойти не к кому...