Флаффтобер, или как выходить из кризиса

Зольф, усмехаясь, перебирал в руке ключи. У него их полно и что самое не смешное, то что его в их числе было только парочку принадлежащих ему. Остальные дубликаты ключей от квартир знакомых. Да, есть минусы в том что ты самый крепкий выпивоха с юга в редакции газеты. Сегодня Зольфа послали на квартиру к Ишби, вытаскивать главфотографа из запоя. Стоявшая за спиной Люге Гертруда тихо причитала: — Он уже пятый день на связь не выходит и за зарплатой не пришёл! — Эх, так завела бы дубликат от его ключей… — проворчал Зольф, наконец найдя нужный ключ, с выцарапанными на ручке инициалами фотографа. — Я ему не жена, — покраснев, запротестовала Гертруда. Зольф, устало щёлкнув костяшками пальцев, огрызнулся: — Так я вроде тоже! Гертруда замолчала, а Зольф продолжил ковыряться в замке. Если уж Ишби уходил в запой, то только из-за разбитого сердца. То есть будет мало открыть дверь и провести воспитательную беседу о том, что на работу ходить надо. Зольф брезгливо принюхался, из-за двери вроде не пахло дерьмом и мочой, так немного потягило перегаром. «Надеюсь мы найдём его просто неумытым и небритым, а не повешенным!» — цинично подумал Зольф. Дверь с трудом поддалась. Хозяин квартиры нашёлся в ванной, в одних кальсонах он сидел верхом на бочковидной стиральной машинке и тупо пялился на стоявшую на полке бритву. В общем находился в вполне обычном запойном состоянии. Да невменяемом, но ведь зато живой! Да ведь? Да, бледный как призрак, да с душком перегара, зато живой! — А ты слышал, что надо иногда на работу ходить? — поинтересовался журналист, щёлкая перед масляными глазами главфотографа пальцами. Тот, выпав из транса, и, сглотнув, кивнул. — Гертруда, принеси рубашку ему, она в верхнем ящике комода у кровати лежит, — устало прохрипел Зольф и, повесив шляпу на дверной косяк, бросился на Ишби. Тот почти не сопротивлялся. Был в том вялом состоянии, в каком пребывал после хорошей дозы алкоголя. — А ты слышал что — надо-надо умываться, по утрам и вечерам! А нечистым журналистам, стыд и срам! Стыд и срам! — хрипел Зольф, держа голову Ишби под краном, тот пытался вырываться и ругаться, но не мог. Вода заливала рот, а Люге крепко сжимал его шею. Дальнейшие процедуры в виде бритья и одевания главфотограф воспринял стоически. …Зольф вздохнул и посмотрел на результат своего творения. Вот теперь Ишби был похож на человека, а не на призрака. С вполне вменяемыми глазами и главфотограф поглощал приготовленную Гертрудой яичницу. Выйдя в коридор, Зольф набрал редакцию: — Алло, герр Харт! Живой, здоровый, о причинах запоя не колется! Что? Расколоть? Да пожалуйста я же ещё и в вытрезвителе подрабатываю… — ворчливо закончил Зольф, которому если честно и Ванессы по горло хватало. — Ну и из-за чего ты опять дуришь? — тихонько спросил он у Ишби, подсаживаясь за стол. Кёрнер виновато улыбнулся и прошептал: — Друг, тебе хорошо, ты молодой! Зольф устало закатил глаза. Ничего хорошего этот разговор не предрекал. Ишби шмыгая носом прошипел: — Тебе двадцать четыре, ты только на два года старше императора, а мне вот уже тридцатник скоро! — Ну двадцать четыре и что? — передразнил друга Зольф и сунул тому прямо под нос кружку с крепчайшим кофе по семейному рецепту Гертруды. Кёрнер вздохнул, отпил, поморшился и пробормотал: — А то что никому-то я такой не нужный… Зольф переглянулся с Гертрудой, та пожала плечами. Вполне очевидно было то что раз на квартиру к Ишби они явились, сие утверждение было ложным или даже идиотским. Люге, вздохнув, посмотрел за окно, где рыжел шевелюрой клён и, оскалясь, спросил: — Опять тебя отшили старина? — Ага! — кивнул Ишби и осушил кружку до дна. В глазах его кроме меланхолии и горького похмелья появилась ещё и бодрость. Почесав бритый подбородок, главфотограф выдохнул: — Астма мать её, очередной крале мой неотданный долг империи мешает! Зольф неприятно захохотал, усталость как рукой сняло. Да он после тяжелого рабочего дня припёрся к другу, а у того проблема всё та же, что в прошлый и позапрошлый раз. — Так может ещё не поздно? Наши в Словландии, добровольцем, давай, а? — Ой, отстань! — отмахнулся Ишби, но тоже засмеялся, не неприятно, а так по-домашнему. Гертруда тоже улыбнулась и разлила по кружкам свой прекрасный кофе. Зольф, продолжая смеяться, обвёл комнату руками и заметил: — А может они тебя бросают из-за того что у тебя тут зловещая долина? Ишби огляделся и прыснул. Ну да все стены были обклеены фотокарточками вместо обоев. Из них главфотограф делал целые узоры. Работа совмещённая с хобби, это как известно идеал. — Это вряд ли, они же все военные, чего им такой хрени бояться? — протянул Кёрнер и, приобняв Зольфа, сказал: — Знаешь, я всё больше тебе завидую! — Вот не надо! У тебя конечно фетиш на женщин в форме, но я тебе скажу — сержант Вербен, что в нашем кавалерийском полку была отвратной особой, что сейчас! — ухмыльнулся Зольф и, обратившись к Гертруде, добавил: — Я вот не понимаю, чего ты не берёшь такого орла на поруки? Гертруда отвела взгляд и зарделась, а Ишби, пригрозив другу кулаком, ответил: — Да потому что, во-первых, я не в её вкусе! Во-вторых, я её начальник! А, в-третьих, отец-пьяница горе в семье! — Не вижу в перечисленном никаких проблем! — осклабился Люге и, сжав плечо друга, загадочно спросил: — А ты слышал, что если на работу не ходить можно расстаться с ней и с лучшим в мире коллективом? — Слышал… — смиренно кивнул Ишби. Зольф выдохнул. Да уж в другом коллективе Кёрнера бы вряд ли так терпели бы, да и самого Люге тоже. За окном медленно темнело. Ишби доедал яичницу и запивал своё горе крепчайшим кофе. «Пора открывать клуб разбитых сердец, по реабилитации алкоголиков!» — усмехнувшись, подумал Зольф.