Кладбище самолётов

Сухие губы оставляют множество лёгких чмоков по каждой светлой полосе на руках, в особенности – запястьях. Руки ужасно дрожат. Чувство вины поглощает, не оставляя в голове и перед глазами ничего кроме тьмы, от чего Тора может лишь задыхаться в слезах, утыкаясь носом в чужую ключицу.  Мацуно продолжает целовать тонкие запястья и поглаживать возлюбленного по спине, в попытках успокоить понимает, что тому, правда очень сложно.  Шепчет как можно тише,— «спокойно, Тора, я рядом, ты молодец, мы справимся» — На третий раз помогает и он видит как на него подымаются золотые заплаканные глаза, в которых видно всю боль их обладателя. Зрачки с надеждой, бегают по взволнованному лицу Чифую, пытаясь ухватиться за ту самую руку помощи, во взгляде напротив.  Ханемии страшно. Ханемии стыдно. Ханемии грустно. Ханемии больно. Очень больно.  Сейчас, в жалких попытках побороть очередную паническую атаку, он чувствует себя таким слабым и жалким, загнанным в угол слепым котёнком. Он запутался в своих мыслях. Он запутался во всём. Он перестал понимать своё состояние. Вспоминает видения нескольких часов назад.  В голове, в тот момент, проносились голоса говорящие, что это он во всём виноват. Голоса Баджи, Шиничиро, Майки, родителей. Все твердили одно и то-же.  Перед глазами стояли картины из далёкого детства и тела лучшего друга со старшим братом другого. Ему казалось ,что его руки в крови. Он попытался её оттереть, но всё становилось только хуже, галлюцинации усиливались, теперь его лучший друг стоял перед ним и вынимая нож из себя, проводил им по венам Казуторы. Смотрел прямо в глаза и говорил прямо как в тот день, когда они познакомились, так искренне, — «мы всегда будем вместе, помнишь? Тебе напомнить о том, что ты делал? Напомнить о том, что ты не заслуживаешь жизни?»—на последних словах тело Кейске начало растекаться кровью по полу.  Слышит смех позади себя, Тора оглядывается и видит перед собой уже Шиничиро, который смеётся глядя на него так же в глаза, произносит сквозь смех ,— «видел?». Все такая-же лужа крови на белом дереве пола.  Казуторе правда страшно. Он не знает, что делать, он уже не понимает реальность происходящего. Забивается в угол комнаты, цепляясь в свои волосы и сворачиваясь в клубок. Он не видит перед собой ничего. Как можно крепче жмурится, что бы не видеть ничего подобного третий раз. Старается дышать, что плохо получается.  Не узнает, что по своим запятьям вёл он сам, а не Кейске. Не увидит крови на светлом свитере.  В таком виде его находит пришедший со смены, Чифую. Сам начиная паниковать подбегает, тут же стараясь вернуть Ханемию в реальность. Хватает его лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя. Тот жмурится сильнее, всхлипывает.  Теперь-то Мацуно замечает состояние рук юноши, бежит за перекисью и бинтами. Молча радуется, что порезы не глубокие и скорую вызывать не нужно. Завязывает последний узелок бинта, подхватывает старшего, относит на кровать прижимая к себе.  Казутора видит как перед глазами светлеет, дышит глубже. Не может перестать плакать и старается не думать о том, что только-что видел. Видит перед собой любящий взгляд лазурных глаз. Живой взгляд, который не твердит о его вине. Наоборот. Оберегает и защищает. Волнуется.  Ощущает тепло чужих прикосновений. Начинает чувствовать себя, своё тело. Осматривается. Замечает, что находится в другой комнате в тёплых и любящих объятиях. Шмыгает носом и заново старается восстановить дыхание. Сил хватает только на тихий охрипший шёпот,—« Спасибо» .