Кладбище самолётов

Запах чьих-то ментоловых сигарет, с балкона, доходил на кухню. Из окон балкона пробивался белым пятном рассвет. Холодно, но что-то в этом есть, сидеть на чужой кухне, после чужой вечеринки. В соседних комнатах располагаются спящие тела, которые через несколько часов будут выть от похмелья.  Глядя на брюнета, на фоне белого кафеля кухонных стен, и дымки раннего утра, чувствовалось лишь ощущение, какой-то странной свободы.  Казутора смотрит, разглядывает лицо напротив. Только они оба не спят, ждали когда весь шум утихнет, ради этого момента стоило идти на вечеринку в скромной квартирке давнего знакомого. Достаточно лишь того момента, когда они, сейчас,  молча смотрят друг на друга и понимая чувства без слов.  Две пары золотых глаз, которые смотрят с сильнейшей любовью, любовью к человеку напротив и любовью к свободе. Холод продолжает пробирать до дрожи костей, но также, лишь дополняет этот миг. Переплетая пальцы, Баджи кивает в сторону балкона, Ханемия кивает отрицательно, Кейске лишь медленно моргает с пониманием.  Не хотят нарушать , такое ценное сейчас молчание. Оба смотрят на улицу через окна балкона, в проход в который был на кухне. Мысленно высказывают тихое "красиво", хочется добавить "спокойно", но вдвоём отрицают эту мысль. Сердце, то колотится как бешенное, то почти останавливается. Дышать сложнее из-за накрывающих эмоций. Немое счастье вызванное спокойствием, тишиной и рассветом. Хочется задохнуться в этом чувстве, лишь бы его не забывать больше никогда.  Глаза понемногу начинают слипаться, что бы не уснуть, придётся заговорить, какая жалость.  — Ты тоже? — в полголоса кратко спрашивает Ханемия. Кейске понимает о чём тот говорит, только они сейчас понимают. Он о чувствах. Чувстве свободы, холода, спокойствия, тепла чужой ладони. Хочется курить, в подобной обстановке всегда хочется.  Мягко прислоняется головой к кафелю на стене, глубокий вдох, хочется запомнить даже воздух. Сейчас всё кажется другим, не настоящим. В понимание того, что это не дереализация, приводит только тёплая рука в своей.  — Да ,— закрывает глаза, в сон начинает клонить просто ужасно. Расслабляется сильнее, чем до этого ,— «пошли домой, хорошо?» ,— из-за тихого голоса он становится более хриплым ,—« но не сейчас, потом» . В ответ слышит только сонное мычание,  выражающее согласие. Домой вернуться никогда не поздно, даже на рассвете, даже когда дом, это небольшая съёмная квартирка, которую они делят на двоих. Ещё на двоих они делят чувства.  Из транса выводит звон серьги. Кладёт голову на сложенные руки, правда, ещё больше начинает засыпать. Но уже не важно совершенно ничего, кроме них двоих и рассвета на чужой кухне. Кроме чувств.