Опускаясь все ниже, солнечный диск постепенно покидал Долину, и бурый сокол летел в безмолвном одиночестве над горной дорогой. Суровые валуны, что хранили тяжелое молчание, наблюдали за птичьим полетом над пустующей тропой. Резко раздавшийся в покое звук нарушил устоявшийся лад, и затишью пришел конец. Становясь все отчетливее, звонкий топот стремительно приближался, и четверо всадников показалось из-за мшистого холма. Ретивые кони, вторгаясь в обманчивую недвижимость Лунных гор, поднимали шум, и его отголоски разлетались во все стороны. Пыль струилась за их копытами, догоняя, и сизые пики хребтов, неизменно заваленные снегом, встречали путников. Тройка солдат, скачущая впереди, настороженно осматривалась, пока совсем еще юная леди уверенно ехала позади. Облаченная в походную мантию, девочка сняла увесистый капюшон, выпуская наружу темень длинных кудрей.
Вскоре ущелье, сужаясь, накренилось, и вдалеке почудились две сторожевые башни. Их серые стены, поросшие темно-зеленым торфяником, врезались острыми зубьями в отвесные скалы, израненные бурными ветрами. Гигантские стальные врата преграждали проезд, и над ними на дымчатом мосту, полязгивая тяжелой кольчугой, показался мужчина. Всадники задрали головы и, замедляя скакунов, плавно двигались к постройке, пока расположившиеся на предгорьях лучники, облаченные в латы, молча наблюдали за ними. Подняв свое оружие, мужи в шлемах с сизым соколом направили стрелы на неизвестных. Наездники наконец остановились, и человек на подмостках, подняв правую руку, сурово выговорил:
— Кто держит путь через Кровавые Врата?
Девочка, ничуть не стушевавшись, гордо откликнулась:
— Леди Генриетта из дома Вудхалл и ее защитники.
Страж, удовлетворенный ответом, опустил длань, и все воины как один убрали стрелы в темные колчаны.
— Именем Джейн Аррен, леди Орлиного Гнезда, — громко сообщил он, — разрешаю Вам и Вашим попутчикам свободный проход и обязываю соблюдать мир на всей территории гор и долин.
— Мы не посмеем нарушить покой этих мест, Хранитель, — раздался мягкий голос девочки, опустившей голову в знак благодарности.
Подъемники громко зазвенели, и древняя порт кулиса медленно поднялась, раскрывая путь к тонкому серпантину. Все четверо, натянув поводья, двинулись вперед, и в вечернем воздухе раздался рев, заставляя каждого в страхе направить взоры ввысь.
Угольный дракон рассекал небесную твердь и, облетая горные хребты, держался прямо. Опустивший взгляд Джекейрис изучал местность, и одинокие сливовые сады, обволакиваемые густой дымкой, возникали перед темными очами. Ветер убаюкивающе покачивал плодоносные кроны, пока медовые лучи уходящего дня терялись в поглощающем их мороке. Трели мелких ручейков, испещрявших землю, не доходили до слуха принца, и он лишь воодушевленно представлял их успокаивающее созвучие. Поражаясь непривычным видам, Веларион, словно зачарованный, въедался взглядом в каждую деталь. Солнце, что почти скрылось за далеким горизонтом, перестало освещать Лунные горы. Вермакс, поднимаясь все выше над цветущими полями, терзал светлые, наполненные янтарем облака. Вырвавшись из пут тумана, зверь продолжил свой путь.
Могучий пик, словно окаменевший гигант, тянул громадные руки высоко в небеса, и на его безжизненных ладонях на последнем издыхании дня показался белоснежный замок. Резиденция Хранителей Востока, подобно молчаливому наблюдателю, возвышалась над всей остальной Долиной. Искусные тонкие башни прилегали друг к другу почти вплотную, и из-за узости бойниц Джейсу так и не удалось разглядеть того, что скрывалось за ними. Наездник, не встретив никакого сопротивления, вскорости приземлился во дворе. Гвардейцы стояли молча и, сияя серебром доспехов, внимательно следили за прибывшим. Принц, не теряя времени, тут же спустился с Вермакса и, успокаивающе проведя ладонью вдоль пепельной чешуи, двинулся в сторону воинов. Остановившись чуть поодаль, он уверенно произнес:
— Я, Джекейрис Веларион, принц Драконьего камня и наследник Железного трона, прибыл к леди Джейн Аррен, дабы передать послание от королевы Рейниры Таргариен.
— Прошу следовать за мной, — ответил один из мужчин.
Стража, расступившись, пропустила юношу вперед. Холод замка принял нового гостя в свои объятия, и легкий ветер, гуляя по каменным коридорам, стал нашептывать ему на ухо. Впереди показались бронзовые рамы. Потянув на себя тяжелые двери, мужи пригласили прибывшего войти внутрь, и тот прошел в чертог из белесого мрамора. Зал, разительно отличаясь своей яркостью от привычных спокойных тонов Драконьего камня, на мгновение ослепил принца, и он ненадолго прикрыл глаза. Минуя васильковый купол, Джейс увидел уже зажженные на стенах факелы, что покоились на переливающихся от пламени подсвечниках. Дойдя до середины, Веларион, заприметив перед собой округлое нечто, остановился. В пропасти, идущей на многие лиги вниз, отражались облака, и вся Долина была на его ладонях. Горный воздух, резко ударив в лицо, обдувал темные волосы.
Подняв карие глаза, старший сын королевы наконец увидел ту, ради которой и проделал этот путь. На троне, вырезанном из молочного чардрева, сидела стройная женщина. Ее острое лицо обрамляла мягкость каштановых волос, уложенных в причудливую высокую прическу, а платье цвета глубоких морских вод придавало серьезности. Туго собранная на плечах ткань ниспадала волнами к тонким запястьям, и на груди, служа украшением, покоилась серебряная брошь в форме сокола. Глаза Хранительницы Востока сосредоточенно изучали юношу, пока она сама почти слышно постукивала короткими ногтями по поверхности своего престола.
— Предвосхищая Ваш вопрос, — спокойно начала Дева Долины, — поспешу ответить. Это — Лунная дверь, юный принц. Любой, кто оскорблял моих предков в этом чертоге или проявлял хоть каплю дерзости, познакомился с горными хребтами ближе, — оттянула она последующие слова, — во всех возможных смыслах.
Джекейрис, внимательно выслушав речь, с уважением отметил:
— Я прибыл к Вам, не имея никаких намерений выказывать неучтивость, миледи.
Глава дома Аррен, довольная ответом, еле заметно улыбнулась и добавила:
— Полагаю, я знаю цель Вашего визита. Закройте Лунную дверь, — взглянув на стражников, приказала женщина, — сегодня в ней нет совершенно никакой необходимости.
Подданные навалились на громоздкий механизм, ввинченный в одну из стен. Послышался звон, под который Джекейрис неотрывно наблюдал, как бесконечная пропасть исчезла, и на ее месте появились каменные дверцы с синим полумесяцем. Джейн, отвлекая его от рассматривания диковинки, продолжила:
— Стало быть письмо у Вас в руках предназначается для меня.
— Так и есть, — тут же подхватил принц, передавая бумагу в руки гвардейца.
Приняв послание, леди разломала красную печать и принялась за чтение. Женщина, не скрывая бодрой улыбки, бегала глазами по строчкам, а закончив, скрутила лист заново и сжала в правой руке. Веларион, готовый услышать ее решение, чуть вздернул подбородок в ожидании.
— Хорошо, что прибыли Вы, а не супруг Вашей матери, — призналась она, — ведь в Долине его никто не жалует. Объявись Порочный принц на моем пороге, я бы отреагировала по-другому. Должна заметить, что у моей родственницы крайне скверный вкус на мужчин, — разочарованно вздохнула Хранительница Востока, — но это не отменяет того, что она законная королева.
Джекейрис с пониманием кивнул, но, все же не теряя бдительности, строго поинтересовался:
— Значит ли это, что мы можем рассчитывать на Вашу поддержку?
— Мой бестолковый кузен Арнольд дважды пытался оспаривать мои права, даже заявил однажды, будто бы женщины слишком мягки, чтобы править, — незамедлительно отозвалась леди, прежде чем сделаться серьезной, — за это он и снискал пристанище в одной из небесных камер. Спросите у него, если пожелаете. Хотя это вряд ли получится. Время в таком месте тянется крайне медленно, и жизнь останавливается. Теперь бедняга обезумел и замолк. Я, как и Ваша матушка, живу в мире мужчин, и нам с ней следует держаться друг друга, — учтиво заявила Джейн. — Долина и ее рыцари готовы оказать поддержку Рейнире Таргариен, но лишь с одной единственной оговоркой.
— Каковы Ваши условия? — вопросил наследник королевы.
Голубоглазая сосредоточенно вымолвила:
— Орлиное гнездо неприступно уже тысячи лет, и еще никому не удавалось его взять. Глупцы, шедшие завоевывать покорность моего дома, ступали на Восточную дорогу и познавали гнев племен, что спускались с Лунных гор по их жалкие души. Если кто-то и выживал, — пренебрежительно толковала собеседница, — то несчастные засыпали навеки под бесконечными обвалами или насмерть погрязали в снегах. А если они преодолевали и эти невзгоды, то добирались до Кровавых врат. Их не пройти без согласия стражи, так что вражеские армии нам нипочем.
— Вам не потребуется наша пехота, тогда чего Вы желаете?
Леди Долины поднялась со седалища и направилась в сторону Джейса, вкрадчиво приговаривая:
— Во времена завоеваний Эйгона его сестра Висенья спустилась с небес так же скоро и непринужденно прямо во дворе замка, как и Вы, мой принц. Регентша юного лорда Долины, Шарра, оказалась совершенно беззащитной, как и я сегодня. Самое последнее, что я желаю чувствовать в стенах родного замка, — отчеканила женщина, остановившись перед юношей, — ощущение собственного бессилия. Мне это не по нраву. Отправьте ко мне драконьих наездников.
— Ваша воля будет исполнена, — заверил принц, — даю слово.
Светлые глаза хранительницы блеснули, и ее лицо наконец сделалось расслабленным.
— Это все, что я хотела услышать, — заключила она.
Леди медленно и с особым изяществом преклонила колено, и все подданные последовали за своей госпожой.
— Да здравствует королева Рейнира! — разлетелось эхом звучное сопрано. — Пусть правит она долго!
— Это несказанная честь для нашего дома, миледи, — учтиво сказал юноша. — Ее величество этого не забудет.
Вернувшись в прежнее положение, женщина почтительно кивнула.
— Вы получили то, чего хотели, куда направитесь теперь?
Джейс, поправив темно-красную мантию, без толики сомнения объявил:
— Я держу путь в Систерстон.
— Могу я предложить Вам провести ночь в Орлином гнезде?
— Благодарю за гостеприимство, но боюсь, — непреклонно добавил он, — что моя цель не потерпит никаких отлагательств. Сегодня же я вылетаю к островам Трех сестер.
Джейн понимающе кивнула.
— Что ж, — поправила она серебряную брошь, — в таком случае окажите мне милость и поужинайте со мной, ведь я далеко не каждый день принимаю у себя наследного принца государства.
— С удовольствием, — поклонился кареглазый.
Она, послав служанку на кухни, вновь обратилась к собеседнику:
— Я сейчас же напишу письмо для лорда Сандерленда и Боррелла. Когда они примут Вас в Систерстоне, вручите им свиток и передайте, что Дева Долины сказала свое слово.
— Благодарю за Вашу помощь.
Джейн поглядела в сторону каменного оконца, и темень на горизонте, подобно нескончаемой грузной волне, двигалась к Орлиному гнезду.
— Пройдемте в обеденную залу, — засуетилась женщина, указывая гостю на бронзовый выход из чертога, — не будем тратить зря Ваше драгоценное время.
Согласившись, Джекейрис кротко улыбнулся и направился к металлическому проему, и на душе, ранее переполненной угнетающими сомнениями, сделалось спокойно.
Волны Узкого моря бесшумно заходили на песчаные берега Драконьего камня, растеряв весь прежний задор. Чайки, без устали кричавшие день ото дня, забросили свои извечные разговоры. Весть о гибели Люцериса, принесенная черным вороном, погрузила двор в молчаливую скорбь. Истошный вопль королевы, раздавшийся в час летучей мыши, лишил замок покоя, и все его обитатели, скрываясь по разным уголкам твердыни, замерли в немом ожидании. Ярило больше не светило и, отвернувшись от острова, позволило мрачному полотну затянуть небеса. Погода вернулась в свое привычное русло и сделалась совершенно мрачной, а мелкие капли расходились по водной глади еле заметной рябью. Семеро, снизойдя до безутешной матери, проливали слезы вместе с ней. Еле слышно ступающие по утреннему холоду слуги наспех зажигали вновь потухшие факелы.
Лишенная всякого сна, Рейнира провела одинокую ночь в бесконечных прошениях. Деймон, без лишних слов оставив ее в темноте покоев, отправился горевать в тихом разъедающем душу уединении. Страшный рок, что постиг среднего сына защитницы государства, не позволял расслабиться ни на секунду, преследуя ее. Мысли, подобно неугомонному в жаркий день рою насекомых, больно щипали кожу, оставляя свои следы. Все попытки изгнать дурные наваждения заканчивались неудачей, и образы последних минут жизни Люцериса навещали женщину вновь. Наполненное тяжестью сердце, бешено вбивавшееся в ребра, хотелось вырвать, дабы вернуть в жизнь хоть немного утраченного спокойствия. Из сдавленной груди вылетали резкие вздохи, и златовласая протягивала сложенные руки к небу, рассылая мольбы о других своих детях, которых не было рядом. Просьбы лились непрекращающимся, бурным потоком, прерываемые лишь болезненными всхлипами.
Первое дитя, будущий король и наследник, растворился во многих лигах от дома, выполняя поставленный ею наказ. Не получив никаких вестей из Орлиного гнезда, королева лишь хранила хрупкую надежду, что переговоры с Девой Долины прошли успешно, и Джекейрис, еще не ведая о гибели брата, воодушевленно отстаивал честь матери перед лордами Трех Сестер. Помыслы же о единственной дочери, запертой в Красном замке, ввергли разум в мутное забытье, и Отрада королевства, уже изрядно растеряв былую легкость и шарм, практически перестала здраво соображать. Она не заметила, как возбужденные связки ее затрещали, и протяжный вой раздавался в угнетающей молчаливости. Причина вылета Эйнис с Драконьего камня, исчезая под гнетом обыкновенной думы о ее выживании, покидала тяжелую голову. Отчаяние разъяренно врывалось в палату и без устали кружилось вместе с буйными ветрами. Потерять счет времени оказалось очень просто, и Рейнира далеко не сразу заметила, как темень ночной неизвестности сменила блеклая серость утра.
Свечи, успевшие иссякнуть за долгие часы, образовали застывшую лужицу на прикроватной тумбе, а еда, принесенная накануне служанкой, осталась совершенно нетронутой. Женщина, оцепенев, сидела на застеленной парчой кровати, и ее небрежная коса, успевшая изрядно растрепаться, мягко покоилась на плечике бурого наряда. Покрасневшие глаза вовсе не моргали, длинные ресницы не колыхались, а опущенные на ткань руки казались каменными. Только жгучая соль, уже привычно брызнув из очей, стекала по мертвенно-бледному лицу. Внешнее безмолвие стало ловушкой, ведь за ним, собирая все чувства воедино, стоял звонкий, оглушительный крик, что медленно толкал Таргариен к порогу вихря безумия. За длинную ночь, полную слез и безнадеги, пламя, обжигавшее внутренности, оставило после себя лишь пепел горькой потери.
Легкие занавеси, пропускающие внутрь дождливый воздух, раздулись, и незримая рука Сардиньего короля коснулась холодной кожи. Сделав тяжелый вдох, монаршая особа, еле разжимая губы, беззвучно заговорила:
— Прости меня, Харвин, прости... Я не сберегла его.
Затерянный во времени силуэт возвращался в закрома сознания, и она, шествуя ему навстречу, снова имела возможность ощутить давно ускользнувшее тепло. Темные кудри по-прежнему обрамляли лицо небрежными завитками; острые скулы, привлекая внимание, разрезали мерзлый воздух; только вот привычно мягкая глубина карих глаз выдавала некую укоризну. Мужчина, что стоял неподвижно, не проронил ни слова, и королева, прикрывая опухшие веки, не переставала просить прощения у призрака.
— Рейнира, — накатил из-за спины угрюмый баритон, — нам надо поговорить.
Белокурая, никак не реагируя, тихо шептала:
— Мой сын, мой мальчик...
Пришедший, взяв ту за руку, сжал ее. Государыня еле подняла на него затуманенный взгляд. Сосредоточенные светлые глаза Порочного принца медленно изучали ее опухший лик. Немного выждав, он отпустил ледяную ладонь и присел рядом.
— Слуги передали, что Их светлость вовсе не спала, — вполголоса завел разговор Деймон. — Тебе следует немного отдохнуть.
Супружница судорожно сжала пальцами покрывало.
— Беспробудно спят те, кого ничего не тревожит, — еле слышно вымолвила она, прежде чем замолкнуть. — Помню, как я была горда, когда отец только провозгласил меня наследницей Железного трона. Во мне горел огонь и жажда не опорочить свой дом, нашу общую честь. Вернись туда сейчас, я бы сделала все, чтобы предотвратить то, что уже свершилось, — откровенно призналась валирийка. — Если бы я ведала, что мое дитя погибнет за мой престол, я тут же бы отказалась от всего, что было даровано тогда. То, что произошло — все из-за меня.
Сиплый глас надломился, и его обладательница, склонившись к полу, схватилась дрожащими руками за голову. Наездник Караксеса, мгновенно реагируя, опустился на холодный камень. Обнимая супругу за колени, он настойчиво убеждал ее:
— Отто Хайтауэр все бы плел свои интриги, и ничего бы не поменялось. Если бы я знал, что зеленые шавки сорвутся с цепей, я бы прирезал их всех до единой еще тогда. Но даже драконы не властны над временем, дорогая, — сурово заключил мужчина. — Люк был очень храбр, вызвавшись помочь в наших общих начинаниях. Он выбрал тебя.
— Да, выбрал, — подтвердила защитница государства, прежде чем всхлипнуть, — и теперь он мертв, Деймон... Я не смогу проститься с сыном, ведь все, что от него осталось — морская пена. Ему никогда уже не упокоиться с миром в катакомбах Красного замка рядом с нашими предками, — белокурая задумчиво затихла, прежде чем ее ярость стала молвить за нее. — Они умертвили моего отца, украли единственную дочь, а теперь отняли моего милого мальчика!
Фиалковые глаза ее консорта помутнели, и Таргариен, поднявшись на ноги, ядовито выплюнул:
— Уверен, староместцы рады подобному раскладу. Узурпатор небось расслабился, а никчемный калека крайне гордится собой, но нам это только на руку.
Рейнира, последовав за супругом, встала, и лицо ее горело ненавистью.
— Я дала родичам право выбора, но они отвергли меня, — донеслось до его ушей злобное шипение. — Не хочу ничего слышать о них.
— Нет, — взяв жену за плечи, привлек внимание Порочный принц, — ты будешь слушать! Ты не имеешь права выбрасывать чувства из сердца. Пусть гнев ведет вперед, а боль нашей потери питает изнутри. Каждый, кто восседает в их Малом совете, кто радостно выкрикивает имя узурпатора и те, кто уже присягнул ему, хотят сломать нас, чтобы мы прекратили бороться, ведь легко уничтожить тех, кто поддался горю. Пока Драконий камень залит слезами по тем, кого уже не вернуть, живые все еще страдают, — последовало прыткое напоминание. — Подумай о дочери.
Собеседница словно опомнилась, и с ее сухих губ слетел тонущий в тишине вопрос:
— Где моя девочка?
— Все должно свершиться сегодня, — бойко подбодрил валириец. — Потерпи еще чуть-чуть.
Супруга вымученно улыбнулась.
— Просто верни ее домой, — обессиленно откликнулась она. — Это все, чего я сейчас желаю.
Осев на мягкую перину, Рейнира приложила холодную длань ко лбу. Обладатель Темной сестры все так же стоял перед ней и, чуть коснувшись рукояти меча, грузно заявил:
— Твое состояние беспокоит меня, но это не все, ради чего я пришел.
— Что-то стряслось? — раздался приглушенный голос.
Деймон, не имея привычки томить, набрал в легкие воздуха и выдал:
— Я должен покинуть остров, ведь более тянуть нельзя. Мой брат был медлительным и доверчивым правителем. Слабости вели Визериса на поводу, и в конечном счете стали его погибелью. Зеленые думают, — грубо напомнил он, — что слово за ними. Что ж, пусть. Я заставлю каждого, кто облачился в змеиный, пожалеть об этом.
Драконья наследница, что внимательно слушала супруга, ничуть не удивилась подобному высказыванию. Нрав дяди, оставаясь неизменным все эти годы, придавал сейчас сил.
— Куда ты отправишься? — не заставил себя ждать тревожный ответ.
— Я полечу в Харренхолл, как и было задумано. Ларис Стронг, этот изувеченный лизоблюд, не позаботился о защите фамильного замка. Мне не составит никакого труда завладеть его землями. Хватит с нас писем, Рейнира, — грозно процедил мужчина, —пора нести пламя и кровь.
Таргариен удовлетворенно хмыкнула и, поднявшись с кровати, позвала Таргариена подойти ближе. Стоило ему оказаться рядом, как горячее дыхание опалило его тонкие губы. Встретив напор златовласой, Порочный принц обнял ее и ответил с тем жаром, что мог дать только он. Наконец оторвавшись от влажных уст, мужчина провел кончиком носа вдоль тонкой шеи и тут же отстранился. Взгляд Рейниры, лишенный всякой нежности, оказался суров, и она, выдержав паузу, наконец отозвалась:
— Ты прав, Деймон. Теперь мы на тропе войны. Делай все, что посчитаешь необходимым.
Принц преклонил колено и опустил голову перед своей королевой.
— За нашу общую боль враги заплатят десятикратно, — со сталью в связках заверил он, — клянусь.
— Спустись со мной в комнаты, — сложив руки в замок, предложила Рейнира, — попрощайся с детьми, — и ступила прочь.
— Погоди, — остановил ее консорт, поднявшись. — Ночь выдалась трудной, но я занял время полезным делом.
Под растерянный взгляд белокурой мужчина достал из-за пазухи плотно сложенную ткань и вручил супруге. Она лишь с опаской вопросила:
— Что это?
— Раскрой, — прозвучала спокойная просьба, — и все узнаешь.
Рейнира неторопливо, словно боясь, развернула кусок материи, на котором рассмотрела четыре ячейки. В первой, как и в последней, красовался аккуратно вытканный алый дракон на черном фоне. Вторая же клетка, напоминавшая чистейшую небесную лазурь, хранила на себе гордо распахнувшего крылья серебряного сокола, в то время как третье полотнище, полностью бирюзовое, белело морским коньком. Валирийка, проведя рукой по ткани, подняла взгляд в восхищении. Дядя мягко улыбнулся, положив свою грубую руку на хрупкое плечо.
— Это, — указал он пальцем на полотно, — может стать твоим личным вымпелом, если примешь. Сокол как знак уважения к твоей матери; эмблема Веларионов в честь Лейнора и твоих сыновей; а два дракона — мы с тобой. Hen prānot hae mērȳ zālagon indīliks, — вернул Таргариен сказанное ею много лет назад изречение, — помнишь? Пусть враги дрожат от страха, когда будут видеть твое знамя на поле боя.
Легкий кивок стал поводом для мужской улыбки, и супруги оставили окутанные горем покои.
Цветущие поля встречали очередной полдень, и золотые охапки лютиков мягко покачивались на легком ветру. Равнина, граничащая с Божьим Оком, была пустынна и безлюдна. Покинув возделывание в самый жаркий час, крестьяне небрежно оставили на темной почве железные серпы да мотыги. Еле видимая дымка, что шествовала меж рядов, заливала сочные стебли, прикрывая их от любопытных глаз. Нежные светлые бутоны, оставшиеся на поверхности, издалека словно витали в невесомости. Редкие солнечные блики практически не проходили сквозь туманные подушки, еле насыщая корни и ростки полей Речных земель живительной силой. Небеса цвета молодого колокольчика то тут, то там, застенчиво прикрывались белесыми облаками. Бесшумное пространство безропотно наслаждалось покоем, и хранило его столько, сколько было возможно.
Свысока раздался шум кожистых крыльев, и сквозь молочную вату промелькнул длинный шипованный хвост. Дракон молниеносно проскользнул над островом Ликов, и только древние чардрева в увесистых изумрудных кронах заметили его появление. Разверзая тихий воздух, Кровавый змей ввергал обитель Детей леса в беспокойство, пока его всадник без доли страха в сощуренных глазах вел зверя вперед. Разум мужчины, подобно недвижимым теплым водам озера, над которым он пролетал, оставался непоколебимым. Неизменная беспристрастность, сжимая невидимые путы на крепкой груди, парила вместе с Порочным принцем. Томящийся внутри гнев оставался на цепи хозяина, умело подчинившего разгоревшуюся стихию. Украдкой окинув сосредоточенным взглядом угодья Стронгов, лик Деймона остался прежним, но густая, тягучая истома от грядущих деяний уже медленно растекалась по венам.
Опутанные смертью и болью нескольких поколений Речных лордов пять обветшалых башен, что впитали огонь самого Балериона, предстали полному любопытства взору. Их чернеющие камнем минареты, местами потрескавшись, словно восставшие из тьмы преисподней, возвышались над некогда прекрасными и поистине могущественными владениями. Толстые убойные стены, растеряв прежний окрас в веках, окружали постройку и, несмотря на внешний вид, все еще служили ей самой надежной защитой. Лавируя в одиноком небе, Караксес накренился острым рогом вправо. Поводья резко натянулись, и он устремился вниз. Раскатистым скрежетом змей пустился прямо к Твердыне Харрена и ее жителям, все еще беззаботно шастающим по проклятому месту. Толпа, заслышав приближающееся нечто издалека, в спешке начала разбегаться в разные стороны.
Кто-то, оставив привычные заботы, кинулся к стенам; другие, побросав ведра, полные воды, прижались к колодцу. Остальные же пустились в замок, но его врата оказались наспех затворены. С негодованием в кипящей от страха крови мужчины, женщины и дети колотили в железные двери да ставни. С высоты драконьего полета обитатели замка казались крошечными и ничем не примечательными созданиями, и белокурый, рассматривая их как насекомых, наслаждался происходящим. Еще не ступив на территорию Черного Харрена, он уже впитывал осязаемую людскую тревогу, и широкая улыбка отразилась на тонких губах. Заприметив самую монструозную из башен, накренившуюся больше остальных, всадник направился именно к ней. Бешеными порывами шквал трепал уже спутавшиеся локоны, раздувая и выглядывающую темную ткань из-под легкой брони, пока до чуткого слуха уже доносились многочисленные крики ужаса.
Кровавый змей приземлился на высоком куполе, намертво вцепившись когтями в сыпучую черепицу. Все замерли. Под гортанный рык зверя Таргариен, не медля ни секунды, мрачно проронил:
— Дракарис!
Сияя карминовой чешуей, дракон тут же последовал указанию. Щербатая башня, расположившаяся по соседству, одномоментно вспыхнула, и яркое пламя принялось разъедать трескучий настил. Темные клубы вздымались над постройкой, и неприятный жженый запах заполнил ноздри. Беспокойная орава завизжала, вжимаясь в укрытия, в то время как на высоком мосту между двумя уродливыми исполинами показался старик. Властитель неба тут же перевел на него свои пурпурные глаза, так же поступил и Караксес. Пристально всматриваясь в идущего, зверь уже обнажил свои острые клыки. Блестящая лысиной голова незнакомца нервно дергалась, а поступь, будучи предельно неуверенной и медленной, выдавала очевидную панику.
— Прошу Вас, принц Деймон, — боязливо окликнул прибывшего седобородый, — нет нужды серчать. Я сделаю все, что только прикажете!
Зерно ехидства, зародившись в недрах воображения, проклюнулось, хоть и ореол сосредоточенности по-прежнему зиждился на бледном лице консорта. Окружающие, что признавали неоспоримость его силы и считались с ней, высвобождали дух, именуемый пренебрежительной, но все же терпимостью, чего нельзя было сказать об остальных. Обычно те, кто выказывал свою неучтивость, прощались с жизнью в допустимых обстоятельствах быстрее, чем разлетались сплетни в кулуарах Красного замка. Незнакомец же, представший перед ним, выбрал правильный путь. Отчетливо осознавая всю тяжесть сложившегося положения и собственного бессилия, старик шел навстречу, и нежданный гость был доволен. Деймон, словно тонкий гурман, пробовал на вкус его страх. Подобно терпкости вина, что обжигало изнутри и разливалось по телу, чувство проносилось приятным дурманом.
— Сделаете все, что я прикажу? Славно, — привычно съязвил валириец и, поправив поводья, поинтересовался. — Но разве Вы здесь всем распоряжаетесь? Кем будете?
Старец, не поднимая глаз, услужливо сообщил:
— Саймон Стронг, Ваша светлость. После трагической гибели Лионеля и Харвина Стронгов сир Ларис стал властителем Харренхолла, но его приверженность к Малому совету не позволила остаться, и он назначил меня кастеляном.
Всадник удовлетворенно кивнул, попутно изучая окрестности владений. В попытках учуять затаенную опасность он оглядывал двор да высокие стены. Добравшись глазами до их края, принц замер. Развеваемый по ветру трехглавый дракон, пышущий зеленью, смотрел в ответ. Лицо героя Ступеней осталось прежним, храня умеренность и спокойствие, но отвращение, что окутало крепче, чем объятия дорогой супружницы, приглушенно, но ощутимо сдавило грудь. Светлые его очи сощурились в презрении к узурпатору. Мысль отбивала разум, как молот, бывало, бил по наковальне.
«Стоило задержаться в столице».
Пьяница и самодур на Железном троне его брата вызывал гнев, и желчные оскорбления в сторону племянника за последние пару лун стали святой обыкновенностью. Деймон любил представлять, как самолично зарубит Эйгона, оставляя от него лишь кровавое месиво и застывший на жалком лице посмертный крик ужаса. Его приводила в восторг дума о том, как Отто Хайтауэр поднимется на подмостки, все еще пытаясь изображать из себя честного и достойного человека, но в его лживых глазах уже не останется былого запала и самоуверенности. Принц воображал себя палачом, натянувшим грязную робу, бесстрастно смотрящим на деяния рук своих. Но больше всего Деймон размышлял о том, что будет уготовано его младшему родичу. Эймонд, как и все прочие, вызывал в сердце жгучую неприязнь, но у него было то, что не оказалось даровано остальным. Слепая смелость роднила его с дядей, только вот ее применение считалось им недопустимым. Узнав о смерти пасынка над заливом Разбитых кораблей, мужчина замер, и нестерпимая скорбь ринулась наружу. Он покинул супругу и их твердыню, отчужденно бродя в непроглядной тьме влажного побережья.
— Скажите мне, сир Стронг, — не удостоив собеседника взглядом, продолжил мужчина, — есть ли у вас внуки?
— Есть.
— Хотите ли Вы, чтобы они остались в живых?
Тот, побелев, лихорадочно промямлил:
— К-к-конечно...
— Превосходно, — бездушно сговорил Деймон, — тогда немедленно сбросьте стяги предателей с наших стен.
— Избавьтесь от стягов изменников, — в ту же секунду приказал старец собравшимся внизу и за его спиной немногочисленным гвардейцам, — сейчас же!
Солдаты кинулись к знаменам и под оглушительный рев Караксеса принялись наскоро трепать материю трясущимися руками. Когда последнее из полотнищ оказалось низвергнуто в пыль, драконий наездник отдал следующее распоряжение:
— Пусть каждая живая душа, что прячется в замке, подвалах, хлеву или любой другой позабытой конуре, выходит наружу во двор. Я хочу видеть всех, — прибавил Таргариен, — да поживее.
Вытащив из-за пазухи сверток, Деймон метнул его в сторону собеседника, и тот еле успел поймать аккуратно сложенную ткань.
— Ваши люди изготовят подобные, — наказал валириец. — Полотна как можно скорее должны занять свои законные места.
Кастелян учтиво поклонился и, еле передвигая дряхлыми ногами, скрылся под минаретом.
Гигантский покрытый грязью двор по прошествии некоторого времени стал заполняться людом, что смиренно продвигался по неровной брусчатке. Местами залитая застывшим потоком от драконьего пламени поверхность хранила в себе воспоминания давно ушедших лет. Народ негромко перешептывался и, прижимаясь к друг другу в поиске отдушины, смиренно выжидал действий захватчика. Кровавый змей, поднимая изуверские столбы песка и пыли, приземлился перед горсткой, и горожане затрепетали в безмолвной безвыходности.
— Как вы все наверняка наслышаны, — суровым тоном обратился к собравшимся белокурый, — Эйгон Таргариен, ведомый собственной гордыней и безмерной наглостью, захватил Железный трон. Десница нашего покойного короля Отто Хайтауэр и его дочь, королева-вдова, участвовали в сговоре, как и многие другие корыстные люди в столице. В Вестеросе есть только одна законная правительница, избранная самим Визерисом I и всеми лордами королевств, — с особой настойчивостью напомнил консорт. — Имя ей — Рейнира Таргариен.
Голос его, содрогая владения Стронгов, разлетался в оглушительной тишине.
— Те, кто поддерживают узурпатора, — оповестил мужчина, — пускай сделают шаг вперед и примут свою судьбу. Остальные же преклонят колено и останутся служить на благо Ее величества.
Толпа, все как один, в то же мгновение припала к земле. Деймон с властным видом принялся осматривать молчаливую гурьбу. Чем дальше по опущенным головам продвигался вереск очей, тем более удовлетворенность заполняла вздымающуюся грудь.
Оканчивая просмотр самых дальних рядов, принц вдруг ненадолго остановился. Расположившаяся чуть поодаль от остальных женщина, облаченная в оливковый простенький сарафан, единственная из сборища без тени немого трепета или леденящего мандража глядела на него в ответ. Темные, искрящиеся чем-то неведомым очи ее завороженно полыхали, а уже не молодое, но подтянутое лицо обрамляли черные как смоль длинные локоны, мерцающие под натиском жаркого и удушливого полудня. Полные насыщенные губы медленно растянулись, и на молочной коже, еле поцелованной солнцем, проскользнула непостижимая своей таинственностью улыбка. Быстро опомнившись, Таргариен отвел неизменно холодный взгляд.
Ярило, уже давно покинув свой зенит, лениво опускалось, и лимонные лучи полосовали еще светлые небеса. Несколько новых полотнищ Рейниры, выйдя из-под матерой иглы здешних мастериц, уже возвышались над землей Черного Харрена. Деймон, заняв главные покои башни Королевского костра, наконец-то остался в одиночестве. Неторопливо выводя на шероховатой поверхности кривые буквы, консорт писал письмо. Не вызывая никакого раздражения и беспокойства, скрип пера заполнял захудалый чертог. Обветшалость обстановки нисколько не смущала нового жителя, и он без какой-либо брезгливости к состоянию комнат и замка сосредоточенно выводил темные слова. Через пару мгновений, закончив, валириец пристально всмотрелся в написанное.
Два наших дракона гордо развеваются над Харренхоллом, а все богатства да земли Стронгов принадлежат тебе одной. В мое отсутствие ты встретишь не только Эйнис, но и воплотишь свое сокровенное желание. Мой подарок прибудет чуть погодя.
Справедливость воссияет, и Люцерис будет отмщен.
твой супруг Деймон
