Черное небо — зеленые звезды

Одинокие покои наполнялись багровым заревом, что расплескивалось по гобеленам и шторам. Рисунок Эйнис на стене, застигнутый светом, преображался. Его тусклые, почти выцветшие краски наполнялись новой жизнью. Крошечные частицы пыли, виднеясь при подступающей ясности, медленно разлетались по комнате. Утро неумолимо наступало. Камин, давно затухнув, был заполнен золой, что покрывала выгоревшие остатки поленьев. Картина до пола, висевшая рядом с очагом, была красива. Золотая резьба рамы искрилась от пришедшего света, отражаясь кроваво-красным. Юная дева на полотне застыла у воды. Подол ее платья неизбежно промок. Лицо выглядело задумчивым, а глаза грустными. По щеке текла одинокая слеза. Раздался резкий, но негромкий щелчок, и изображение медленно сдвинулось вправо. Два силуэта показались из тьмы потайного коридора. Холодный воздух проникал в комнату, стремительно заполняя пространство запахом сырости и влаги. — Удивительно, — тихо произнесла принцесса, поворачивая голову, — сколько проходов ты еще прячешь от меня? — Достаточно, чтобы при каждой встрече удивлять тебя новым, — с улыбкой ответил Эймонд. Он осторожно подвинул картину, закрывая за собой потайной коридор. Эйнис резко остановилась. Обернувшись, она смерила его прищуром. — Ты думал воспользоваться им раньше? — поинтересовалась она. Любопытство было ее давним и старым другом. Чувство, подобно навязчивым мыслям, распространялось по разуму, было его неотъемлемой частью. Потребность узнавать новые вещи не оставляла в покое, но ей никогда не было одиноко. Перспектива быть наблюдателем не вдохновляла, но когда иного выбора не представлялось, она с удовольствием слушала истории из первых уст, впитывая услышанное целиком, поглощая знания взахлеб. — Проникнуть в твою комнату и неожиданно подкрасться к тебе со спины? — усмехнулся белокурый. — Может бы мне понравилось, — с придыханием ответила дева, притягивая его ближе, попутно стаскивая кожаную повязку с его глазницы. Ее поцелуй был требовательным, лишающим возможности отпрянуть. Взглянув на Эймонда вновь, она видела лишь напряжение. Казалось, что он решал непостижимую задачу. Его глаз был прикрыт, слегка подрагивая. Руки неуверенно легли на ее талию, но не сжимали. Тихо, но все же гулко принц втягивал воздух, словно стараясь успокоиться. Хмурость завладела им. Время шло, но Эймонд продолжал стоять. Она понимала, в нем что-то происходило, металось. Эйнис чувствовала, что буря кипела где-то внутри, глубоко под покровом его внешней молчаливости. Она хорошо познала это чувство в последние месяцы. Теперь оно горело и в ней. Юноша почти не двигался. Весы в голове словно начинали ломаться, содрогаясь под весом чаш с обеих сторон. Правая, заполненная сомнениями, вызывала смутную необходимость оттолкнуть принцессу прямо сейчас, отойти подальше на безопасное расстояние. Нужно было выметаться, отгородившись от нее, чтобы не видеть желанного тела, не чувствовать притягательного аромата волос. Но левая чаша трубила обратное, сбивая с толку. Кричала о необходимости принять противоположное решение, доверившись чутью. Битва была трудной. Сражаться на мечах казалось проще. От резких ударов оппонента можно было увернуться, следить за его поступью. Даже предпринимать мгновенные контратаки казалось значительно легче, чем находиться в такой ситуации. Уж лучше бы он сейчас сражался с несколькими противниками, чем стоял здесь. Эта битва не была громкой, явной или кричащей. Звон стали не заполнял пространство, не проедал резкостью чуткий слух. Бой стал тихим, въедающимся под кожу, залегающим глубоко. Он шел на закромах его сознания. Эймонд все еще держал ее за талию, не смея отпустить. Эйнис прижалась ближе, потерлась о его бедро. Откровенный жест парализовал его разум, освобождая глубинные желания. Плоть предательски заныла. Чаши сломались. Наконец он посмотрел на нее снова. Ее глаза неотрывно наблюдали за ним в ответ. Валириец легко прикоснулся к ее теплой щеке. — Если все случится, — начал он шепотом, — то мы будем связаны, поняла? — Да, — мгновенно ответила принцесса. Принятие поспешных решений не было ее сильной стороной. Укор к самой себе часто был их заключительным этапом, а голова заполнялась неуместными вопросами, ответа на которые у принцессы не было. Картины возможных событий всплывали в сознании, заполняли его целиком. Но им уже никогда не было суждено сбыться. Иногда казалось, что она поступила неверно, неправильно расставляя приоритеты. Порой горечь упущенных возможностей поглощала Эйнис с головой, не давала проходу, утаскивая за собой в пучину. Семья была ее спасением. Они всегда были поблизости, и, сами того не подозревая, отвлекали от мыслей даже монотонными разговорами. Она узнала об отъезде около недели назад. Отец сообщил это между делом, разворачивая старинный сверток в библиотеке Красного Замка. Чувства оказались смешанными. Желание вернуться в родную крепость, снова спать на своей кровати загорелось в ней ярко, но не длилось долго. Чувство меркло перед необходимостью рассказать об этом Эймонду. Стремление омрачить его без того непроницаемое лицо никогда не посещало ее. Меньше всего хотелось вернуться на Драконий камень с плохими воспоминаниями. И, лежа в одиночестве покоев, вспоминать их последние встречи с горечью, видя перед собой всю грусть его натуры. Она долго думала над принятием решения. Поэтому сегодня принцесса не гадала, а просто знала, что так тому и быть. Она была готова. — Если ты вдруг передумаешь, — вымолвил Эймонд с неприсущей ему серьезностью, — то мне не будет покоя. Где бы ты ни была, куда бы не думала сбежать, я найду тебя. — Не сомневаюсь в тебе, мой принц, — заключила Эйнис. — Не станешь сожалеть? — Нет, — коротко произнесла белокурая. Этого оказалось достаточно. Мужские руки на талии сжались сильнее, обхватывая крепче. Он потянулся к ней, приникая к губам. Ее податливый, мягкий ответ последовал незамедлительно. — Повернись спиной, — еле донеслось до ее ушей. Принцесса немедля развернулась. Эймонд не спеша коснулся ее плеча, мягко проводя рукой до хрупкой шеи. Она наспех откинула волосы, делая участок тела уязвимым. Принц ухмыльнулся, наблюдая за ней. Беззащитная кожа была в его распоряжении. Припадая губами к пульсирующей венке, принц обхватил талию Эйнис крепче. Тихий вздох сорвался с женских губ. Тело таяло в крепких руках, послушно принимая ласки. Ей чудилось, что вся она горела. Жидкое пламя расползалось сладкой негой от шеи к конечностям, заполняя их. Сгорать было приятно. Она не видела его лица, но готова была поклясться, что Эймонд чувствовал то же самое. Мурашки стремительно покрывали тонкую кожу. Юноша медленно провел языком от шеи до мочки уха, припадая к ней. Дева закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Воды разума начинали темнеть, мысли, бывшие ясными и последовательными, окончательно спутались. Вдруг он неожиданно прекратил ласки, срывая с желанных губ недовольных выдох. — Наберись терпения, — прохрипел Таргариен. Одноглазый принялся расшнуровывать ее платье, редко задевая бледную кожу. Он делал это неторопливо, мастерски справляясь с лентами черного атласа. Материал скользил в его руках, стремительно ниспадая к подолу одеяния. Закончив, он помог ей избавиться от ненужного сейчас предмета гардероба. Полупрозрачная ткань ее легкой сорочки, что пряталась под корсетом, не расстроила его. Материал практически ничего не скрывал. Маленькие лопатки ее дрожали, невооруженным глазом просматривалась легкая россыпь мурашек, а округлые ягодицы хотелось шлепнуть. Ему нравилось видеть ее такой уязвимой. Желание заглянуть в ее глаза завладело им. Обвивая девичью талию, Эймонд крутанул племянницу на себя. Взгляд принцессы был затуманенным, впалые щечки уже успел залить румянец, а руки спешно потянулись к груди в попытке ее прикрыть. Единственный глаз въедался в небольшой бюст. Во рту пересохло, а жажда подступала все ближе. Крохотные розовые соски нельзя было скрыть дурацкой тканью. Принц задержал Эйнис на полпути. Схватил тонкие запястья в тиски, заводя их ей за спину. Он умел контролировать свое тело и эмоции, но не в такие минуты. Но рад был стараться для нее. Не торопясь, коснулся округлости, слегка сжимая. Девушка вздрогнула. Ее волнение было для него очевидным, поэтому принц пытался действовать мягче, чем привык. Быстрое дыхание девушки опаляло его, заражая. Все-таки ткань платья была лишней, мешала предаваться любованию в полной мере. Она скрывала от него все самое интересное. Эймонд мог бы сорвать назойливую материю прямо сейчас, но не было надобности спешить. Не в этот раз. Ее заведенные руки вырвались из уже не цепкой хватки, блуждая по его груди. Дева медленно сняла кожаный жилет дяди, бесцеремонно бросая его на пол. Крохотные белоснежные пальчики принялись расстегивать пуговицы черной рубахи. Он помогал ей, задрав полы ткани. Поднял руки, желая побыстрее избавиться от одежды. Мягкая материя коснулась каменного пола. Все казалось сном. Возможность развития подобного сценария не раз прокрадывалась в его хищное воображение, но он ни разу не посмел воплощать его наяву самостоятельно. Намерения надавить на нее, подчиняя своей воле, не казались ему правильными. Они не были частью его желаний. Казалось, что Эйнис всегда играла по собственным правилам, вызывая в нем все же несколько постыдное, но приятное удивление. Девушка подняла свои глаза, смело разглядывая дядю. Эймонд был прекрасен. Ровная бледная кожа под лучами восходящего солнца ослепляла. Тело, словно изваянное из лучшего мрамора, хотелось неустанно разглядывать, а широкие плечи — целовать. Ей не доводилось видеть мужское тело так близко, наслаждаться им, и тем более испытывать терпкий жар от этого зрелища. Миг откровения застиг врасплох. Эйнис не знала, когда все успело так сильно поменяться. Порядок ее жизни был почти нарушен, но ей больше не было страшно. Каждое слово, поцелуй, касание казались правильными. Она сжала его руку. Крепкая грудь Эймонда вздымалась, и вздохи заполнили покои. Дева продолжала изучала его, цепляясь за каждый участок непокрытой кожи. Его плоть давно была к ней готова, с вызовом выделяясь. Принцесса без толики стеснения положила руку сверху, чуть массируя. — Пекло, Эйнис, хочешь моей смерти? — отрывисто прошептал Эймонд. Он резко притянул ее к себе, впиваясь во влажный, приоткрытый рот. Она не сопротивлялась, лишь покорно пропуская его язык в себя. На ощупь принц нашел ее ладонь, переплетая пальцы со своими, и повел к кровати. Ее заинтересованный взгляд был обращен к нему, застывая в немом вопросе. Эймонд подошел ближе, присаживаясь прямо у ее ног. Коснувшись мягкой кожи губами, он стал покрывать ее колени поцелуями, задирая край ткани. Продвигаясь все выше, его руки сжимали ее талию, а язык очерчивал узоры на ее коже. Мокрая дорожка застыла у внутренней стороны девичьего бедра. Он не удержался и посмотрел на нее. Ручки без устали сжимали хлопковую ткань, а глаза были прикрыты. — Может, мне стоит... — Подними руки, — перебил ее дядя. Эйнис подчинилась. Спустя мгновение сорочка уже лежала на полу. — Ложись, — почти приказал принцессе он. Крохотное сердце трепетало, готовое вырваться из ее тела, оставить одну, а голова немного кружилась. Девушка не смела перечить. Удобно устроившись на перине, она застыла в ожидании. Ей хотелось, чтобы все случилось. Она была готова стать женщиной. Но он не спешил, не снял брюк, но все же подошел к Эйнис ближе, присаживаясь на краешек кровати. Легкое прикосновение достигло ее икры, и принц стал отводить ее ногу чуть в сторону. — Эймонд... — Ч-ш-ш-ш, — прошептал он прямо в губы, — не бойся. Он расположился меж ее ног, щедро осыпая поцелуями внутреннюю сторону бедра. Принц быстро ухватился за ее щиколотки, отводя для них место у себя на плечах. Ладони крепко, но не больно сжимали горячую кожу, придерживая ноги в правильном положении. Он достиг ее уже влажного лона, прильнув к алеющей горошинке. Эймонд быстро облизнул ее, а затем медленно подул. Тело белокурой дрогнуло, и она испустила свой первый тихий стон, вызывая у него улыбку. Ему доводилось наблюдать за подобным несколько раз в домах удовольствия, но он никогда не делал этого ни с одной женщиной. Медленно проводя языком по набухшим половым губам, принц ввел в нее один палец. Он действовал медленно и неторопливо, боясь причинить боль. Аккуратные движения постепенно становились более активными, а к одному пальцу добавился и второй. Эйнис непроизвольно пыталась развести ноги шире, впуская его глубже. Внимая ее тихим, почти смущенным стонам, одноглазый терял контроль. Он быстро провел языком по ее бедру, двигаясь выше. Достигнув ее лица, Эймонд остановился. Лицо девы пылало румянцем, а фиалковые глаза, словно хмельные от арборского золотого, смотрели на него неясно. Он прильнул к ее губам, делясь с ней ее собственными соками. — Не так уж это и страшно, правда? — подал он голос. Она пыталась что-то ответить, но не смогла, лишь кивая. Белокурый поднялся с кровати под непонимающий взгляд Эйнис. Одним рывком он быстро избавился от последнего элемента своего гардероба. Девушка в смущении отвела глаза. «Уже не такая смелая, как тогда на пляже». Мысль стремительно пронеслась в его голове, взращивая желание успокоить ее. — Потом будет иначе, — шепотом пояснил юноша. — Ни о чем не думай, просто расслабься. — Хорошо, — еле выдавила Эйнис. Принц навис над ней, направляя свою плоть в средоточие ее женского начала. Резкий толчок последовал незамедлительно. Вздох слетел с ее губ быстро, и она прикусила щеку изнутри. Эйнис не было больно, но непривычное чувство заполненности явно вызывало сильный дискомфорт. Девушка подняла на него глаза. Лицо Эймонда было напряженным, челюсть сжата, а под кожей медленно ходили желваки. Сдерживать себя ему стало сложно, но необходимо. Ей требовалось время привыкнуть. Он редко захаживал на Шелковую улицу, но когда был там, никогда не сдерживался. В такие моменты его грубость и агрессия выходили наружу, и принц сполна отыгрывался на других. Его движения не были заполнены трепетом или нежностью. Потребность освободиться от негативных переживаний толкала его вперед, снося крышу. Он не смел позволить сделать это с Эйнис. Только не с ней. — Все в порядке? — со слышимой тревогой поинтересовался он. — Да, не останавливайся, — откликнулась Эйнис. Электрический ток прошелся по телу. Он впервые предавался плотским утехам из светлого чувства. Похоть, гнев и злоба остались далеко позади. Фиолетовые глаза племянницы смотрели на него с доверием, с наивным чувством вседозволенного принятия. Она крепко сжала его запястье, и с вызовом посмотрела в его лицо, раздвигая ноги шире, впуская глубже. И Эймонд теперь толкнулся чуть смелее, позволяя себе больше. Дыхание было сбито. Теперь он двигался раскованнее, касался такого желанного тела, жадно сжимая цепкие пальцы на талии Эйнис. Мгновение спустя скольжение стало рваным. Быстрыми толчками принц без зазрения совести вбивался в сводящую с ума узость резче. Он излился в нее с гулким стоном, а его тело быстро обмякло. Он ощущал, как мелкая дрожь пробивает его с ног до головы, завладевая полностью. Эйнис лежала под ним тихо, все еще сжимая его крепкие плечи. Она боялась произнести хоть слово. Но даже если бы этого желала, то не сумела бы. Мысли витали не здесь. Они покинули пределы покоев, устремляясь далеко, оставляя их позади. Эймонд медленно, и лениво перекатился на свободную половину кровати, притягивая племянницу ближе. Тишина ворвалась в покои, заполняя свободное пространство. В этом моменте не было неловкости. Безмятежность приходилась обоим по душе. Они лежали тихо, соприкасаясь лбами. Сладкое, тягучее ощущение, подобно меду, растекалась по венам Эйнис. Время остановилось. Спустя несколько мгновений Эймонд не спеша встал с постели, нехотя натягивая штаны. Девушка резко открыла глаза. — Что такое? — нервно произнесла она. Он развернулся и быстрым шагом направился к ней, жадно впиваясь в ее губы сладким поцелуем. — Все превосходно, Эйнис, — улыбнулся юноша, — мне нужно решить одну проблему. Даже заметить не успеешь, как я вернусь, хорошо? Эймонд быстро скрылся в тени вновь открытого прохода. Резко нагрянувший холодок неприятно коснулся ее мягкой кожи. Принцесса быстро укуталась в белую простыню. Она ждала его с легкой дрожью в конечностях, с опаской на душе. Он и правда вернулся быстро, почти бесшумно. Остановившись возле постели, на которой еще совсем недавно обнимал ее, принц поставил на тумбу из тика небольшую чашу. Содержимое было зеленоватого цвета, и небольшой завиток исходящего пара устремлялся в лицо девушки, отдавая травянистым ароматом. — Это то, о чем я думаю? — поинтересовалась Эйнис. — Лунный чай, — произнес дядя. — Откуда ты достал его? — Временами я приношу его для Эйгона, когда ему нужно уладить... — помедлил принц, вскоре добавив, — неприятности. Один из мейстеров, которого мы с братом держим в курсе дел, дает мне снадобье, так что он ничего не заподозрит. Белокурая без промедления выпила содержимое чаши. Она лениво встала с постели, пытаясь найти свою сорочку. Эймонд нашел ее быстрее. — Подними руки, — проговорил он ласково. Ткань снова покрыла девичье тело. Затем дядя помог ей со шнуровкой. Закончив, они снова присели на кровать. Покои уже наполнились ярким светом, зарево исчезло. Утро полноценно вступило в свои права. В дверь постучали. — Моя принцесса, Вам пора собираться, — донесся голос служанки. — Дай мне несколько минут, Дафна, — протараторила белокурая. — Давай ещё раз проговорим наш план, — шепотом позвала она юношу. — Я лечу домой и договариваюсь с Раелмаром провести церемонию. — А я наказываю старому птичнику передать твое письмо лично мне, иначе ему не поздоровится, — подхватил слова Эймонд. — А если наш план пойдёт прахом хоть в одном пункте, то... — То мы покинем Вестерос, — заключил он. Чувства накрыли обоих с головой, и они заключили друг друга в крепкие объятья. — Удачи, Эйнис, буду ждать твоего письма. Поцеловав ее на прощанье, Эймонд быстро покинул покои, сдвигая картину на место. Тревога не разрасталась в его душе, не шла за ним по пятам. Принц был совершенно спокоен. Неспеша вернувшись в тишину своего чертога, он услышал драконий рев. Юноша тут же вышел на балкон, вглядываясь в утреннее небо. Туманная Охотница разрезала крыльями теплый воздух, улетая прочь. Драконий камень встречал своих господ безоблачным небом, что случалось крайне редко. В такие дни свободные от дождей, когда солнце удостаивало жителей острова своим присутствием, Эйнис сопровождала сестер в сад Эйгона. Место, огражденное от любопытных глаз колючей изгородью, было заставлено высокими деревьями. Их темно-зеленые, почти что черные листья украшали многовековые ветви, густо обволакивая их. Почва, отдавая сыростью, граничила с небольшими брусчатыми тропинками, делясь с ними влагой. Ноги, что ступали по саду, почти сразу промокали. Но яркий запах кустов дикой розы всегда сглаживал первые неприятные впечатления. Нежные бутоны цветка алели, ярко выделяясь на общем темном фоне. Они горели, словно раскаленная валирийская сталь, привлекая к себе внимание любого пришедшего в тишину одинокого сада. Близняшки часто любовались цветением растения, пока их сестра стояла где-то неподалеку. Она нередко пропускала их разговоры мимо ушей, предпочитая проходить на болотистый участок сада в поисках клюквы. Среди разросшихся малахитовых кустов не сразу можно было заметить темно-красную ягоду. Она пряталась где-то в глубине. Стебли бережно обвивали ее, защищая от посторонних взглядов. Принцессе нравилось есть ее по одной, не спеша, тщательно разжевывая и пробуя. Хоть выглядел плод не так привлекательно, все же вкус приходился по душе. Кисловатая нотка разносилась быстро, заставляя невольно кривиться, а отпечаток терпкости приносил новые ощущение, оседая горчинкой на самом кончике языка. Чаще всего девушка предпочитала есть ягоду перетертой, просила служанок добавлять сахар. Так вкус становился мягче. Но она не могла отказывать себе в возможности пробовать ягоду как можно чаще, если предоставлялся шанс. Сегодня Эйнис не вкусила лакомства, не посетила сада, оставив сестер вдвоем. Ей должно было находиться не здесь. Белокурая тихо ступала по коридорам башни Ветряного змея. С каждым новым шагом паника охватывала юное тело все больше. Мысли о предстоящей свадьбе вызывали легкую дрожь волнения. Ей сталось совестно, что семья не была в курсе. Они узнают обо всем погодя. Неприятное ощущение растекалось в желудке, заставляя лицо преображаться, делая его хмурым. Чувство скручивало внутренности, но девушка шла дальше. Скорое семейное негодование было неизбежным последствием ее выбора. Следовало смириться. Союз, заключенный тайно, без чьего-либо ведома, наверняка не устроит родителей. Но их недовольство не сможет длиться вечно. Это можно пережить. Реакция братьев и сестер волновала ее куда больше. Пересуды старых дней могли всплыть на поверхность в самый недостойный момент. В сердце мягким стеблем кустарника разрасталась надежда, что они сохранят трезвость ума, не поддаваясь негативным чувствам. В случае крайней необходимости Эйнис рассчитывала получить поддержку от короля. В таком случае все неуместные распри отпали бы сами собой. Неизвестность пугала, вызывая холодок растерянности, что очерчивал ее хрупкий позвоночник. Будущее было туманно, но она знала, что несмотря на исход, Эймонд выберет ее сторону, останется рядом. Осознание его правоты застигло ее еще на пляже, больно ударяя по затылку. Распоряжаться своей судьбой было роскошью, что выпадала знатным особам крайне редко. Мать тайком говорила ей, что счастье в браке — достижение, а не данность. Справедливости ради бабушка Эймма любила короля, как Рейнира питала чувства к отцу Эйнис. Сестры же с ранних лет были связаны брачным обещанием, но, похоже, это не было для них тягостью. Им нравились будущие мужья. В этом принцесса ни секунды не сомневалась. Женщины ее семьи любили и были любимы. Радость возможности разделить их счастье придавало ей сил. Судьба была в ее руках, что казалось чудом. Факелы и свечи темного коридора сменялись непривычным ярким солнечным светом, что отражался от каменного полированного пола. Белокурая дошла до края башни, где находилось пристанище Релаемара. Тихо постучав в расписную дверь, она стояла смирно, дожидаясь ответа. Он не последовал. Приложив усилия, принцесса чуть толкнула тяжелую преграду вперед, проникая в покои. Мужчина сидел к ней спиной и что-то писал. Она быстро прокашлялась. Жрец обернулся, быстро поднимаясь со своего места. — Добрый день, — обратилась к нему Таргариен. — Здравствуйте, моя принцесса, — произнес Релаемар в услужливом поклоне, — что привело Вас сюда? Страх прилил к горлу неожиданно, а руки желали вцепиться в подол черного платья, но она не позволила. Выдержав небольшую паузу, Эйнис перешла к сути: — Я дева валирийская. Стою перед Вами, Верховный жрец, с открытым сердцем и душой, — произнесла она тихо на родном языке. — Продолжайте, — поддержал он. — Сегодня я пришла с великой просьбой, — раздался девичий голос, — желаю заключить брачный союз. — Кто Ваш избранник? — откликнулся мужчина. — Мой дядя, Эймонд. Наши чувства чисты, но моя семья не выразит благосклонности к союзу, — выдохнула она. — Вы блюститель валирийской воли. Прошу помочь нам, как когда-то помогли моим родителям. Лицо Релаемара стало серьезным, и он не спеша приблизился к принцессе. — Осознаете ли, что пред ликом богов Старой Валирии вы оба станете единым? — Да, осознаю. — Ваш брак будет нерушим как обсидиан. Возможности отменить его не будет. Подумайте как следует. Она уже все решила, ей не нужно было думать. — Это наш единственный шанс быть вместе, — произнесла Эйнис с надеждой. Жрец посмотрел на нее, утвердительно кивнув. — Ваша воля, принцесса. Мне нужно все подготовить. — Сколько времени потребуется? — чуть спокойнее продолжила девушка. — Через шесть дней, когда час волка начнет иссякать, я буду ждать вас обоих на другой стороне Драконьей горы. Факелы, что я зажгу, будут подле меня. Они укажут путь. Церемониальные одежды покроют вас, чтоб предстали вы перед богами в подобающем виде. Эйнис внимала каждому его слову. — Благодарю Вас, Релаемар. Мы оба не забудем этого. — Воля Таргариенов для меня священна. — поклонился жрец. — А теперь ступайте, сообщите все суженому. Лицо ее озарила кроткая улыбка. Быстро простившись с мужчиной, она покинула его комнату. Быстро возвращаясь в свои покои, девушка принялась писать письмо. Закончив, она мельком прошлась по тексту.

Верховный жрец дал свое согласие. Прилетай на Драконий камень перед концом часа волка через шесть дней. Оставь Вхагар за Драконьей горой. Ты найдешь нас там, действуй аккуратно. Буду ждать.

Наспех свернув пергамент, Эйнис покинула покои. Через галерею замка она вышла в башню Морского дракона. Смотритель вороньей вышки внял приказу принцессы, клятвенно обещая сохранить ее приход и просьбу в тайне. Белокурая пристально наблюдала, как старик обворачивал письмо бичевым жгутом, как привязывал послание к лапе крупного ворона. Она не почувствовала спокойствия, покуда птица, улетевшая в сторону Черноводной, не превратилась в крохотную точку, а затем и вовсе не исчезла на горизонте. Только тогда она глубоко выдохнула полной грудью, отпуская тревогу. Вечером сон застиг ее легче обычного, наполняя сознание яркими образами. Кошмары обходили чертог Эйнис стороной. Она не была единственной, чей покой в сей час был столь сладок. Король дремал мерно. Сновидения навещали его не часто. Но мгновение было особенным. Визерис видел дивный сад. Разномастные растения витиевато оплетали кроны деревьев, что брали пространство в цепкий круг. Вдали журчал небольшой ручей, а небо искрилось лазурью. На одном из грузных камней, опустив ноги в чистую воду, сидела женщина. Ее белоснежные длинные волосы были распущены, а нежно-кремое платье струилось шелком на ветру. Словно почувствовав, что кто-то следит за ней, она подняла голову. Визерис застыл. На него смотрела Эймма. Тихая улыбка не сходила с ее прекрасного лица. Давно позабытые черты были даже краше, чем он мог себе припомнить. Женщина жестом завлекла его присоединиться. Мужчина ступал легко, без тени боли в дряхлом теле, лишь с трепетом на душе. Он присел рядом с усопшей любовью, опуская ноги в прохладную воду. В час откровения последнее сновидение даровало ему долгожданный покой, и улыбка сошла с его бледного лица. — Как долго я ждала тебя, — прошептала Эймма и прильнула к его губам.