Лучший Друг

Ни Павел, ни Шрам не услышали, как пришли монолитовцы. Они даже не успели проснуться, как уже ощутили, что их куда-то тащат. Пришли в себя они уже только тогда, когда очутились в, мать её, клети. Вот такие приколы они вообще не оценили. Трезвость пришла моментально, они пытались выбраться, но тщетно. Монолитовцы твердили, что Монолит требует их души и что так нужно для общего блага, так нужно для всех. Павел был категорически против такой суеты, равно как и Шрам. Обоих абсолютно не устраивала перспектива быть принесёнными в жертву какому-то камню. Оба пытались выбраться, но не удавалось. Оставались считанные дни до жертвоприношения. Надежды спастись уже не оставалось даже у неунывающего Паши, который сидел в уголке, погружённый в свои мысли. Шрам сидел рядом, такой же мрачный. Он должен был догадаться…       — Паш. Ты это… Прости. Я должен был знать, догадаться, что так и будет.       — Шрам. Иди сюда.       Шрам подсел ближе к нему, и Стрелок устало положил голову на его плечо.       — Может, это и к лучшему. Просто застрелят и всё. Нам-то всё равно в одном котле кипеть. Так что… Может, так даже проще, а?       — Херню ты говоришь, Паша. Куда руки опустил? Может, ещё не всё потеряно.       Павел попытался. В последний раз. И этот раз стал для него фатальным. Когда ему почти удалось выломать дверь клети, заодно атаковать одного из сторожей, другой монолитовец пустил ему три пули в грудь. Павел ощутил, как в его лёгких появляется влага, как из глотки вытекает океан с привкусом железа. Он падает на руки Шрама, но успевает схватить пистолет, упавший у атакованного им монолитовца, после чего застреливает своего убийцу метким выстрелом в голову, тратя последнюю пулю. Второй целится в него, но его прикрывает собой Шрам, получая пули вместо него. Оба падают, судорожно цепляясь друг за друга, лишь бы не отпускать.       Шрам прижимает Стрелка к себе, тот захлёбывается собственной кровью, с отчаянием смотрит на Шрама своими налившимися кровью глазами. Тот ничем не может помочь, так как тоже постепенно умирает. Меткие ублюдки… Слишком меткие ублюдки… Шрам видит, как Павел умирает у него на руках, и его глаза затягиваются пеленой смерти. Испуская последний вопль отчаяния, он резко оборачивается в сторону клети, чтобы отомстить уже своему убийце, но тот метко стреляет Шраму в голову, вышибая из неё все оставшиеся мысли.       Шрам видел чистое белое пространство. Абсолютно ничего вокруг. Ничего и никого. Значит… Это и есть смерть? Ничто? Белое, пустое ничто? Так думает он, пока не видит Павла. Тот сидит, опустив голову. Шрам тихо подходит и садится рядом, обнимая Стрелка. Тот чуть улыбается, обнимая седовласого в ответ. Они спокойны, ведь уже ничто не сможет достать их.       Внезапно некий потолок этого пространства рушится и перед ними возникает ужасающий лик самой Зоны. Этот лик не описать словами. Нет таких слов, которые могли бы описать её ужасающий вид. Сквозь частокол зубьев видно чужие стенающие души, и Паше со Шрамом придётся стать одними из них. Но если вы думаете, что они смирятся, то вы ошибаетесь. Паша вновь показал клыки самой судьбе, отказав Зоне в подобном присоединении. Шрам, будто заразившись наглостью от Стрелка, тоже отказался. Зона угрожающе сдвинулась вокруг них, пугая всяческими ужасами. Но наши герои не лыком шиты. Они показали Зоне, что даже сейчас они способны сражаться с ней. И Зона, удостоверившись, что эти двое смогут справиться, отпускает их, оставляя перед ними волю вольную. И эти двое выбрали просто тихо сидеть вместе, уже не рискуя никем и ничем. Теперь от них ничего не зависит. Теперь они свободны. Навсегда свободны. И прекрасней этой свободы посмертия, вы не встретите никогда. Так и кончилась их история. Но несмотря на столь печальный конец, они останутся вместе. Навсегда.