Внимание и вынимание

      Казалось, всё это происходит специально, чтобы испортить ей настроение.       Погода не радовала с самого утра. Дождь лил так, что из окна дома едва проглядывался забор, однако, как ни странно, взгляд цеплялся за враждебные фигуры за ним, когда молния освещала территории. Выходить на улицу было опасно, неприятно и бесполезно; всё, что могла делать в такой ситуации Алекс — запереться в четырёх стенах и ждать, пока природа не успокоится.       И ладно бы она сидела дома одна. Но к ней заявились непрошенные гости.       — Свали нахрен с моей хаты! — эти слова были вторым, что сказала Алекс, увидев Херобрина в стенах своего жилища. Первым она вспомнила ругательства.       — Мне напомнить тебе, что это ты пришла на мою территорию и живёшь здесь против моей воли? — ответил ей Херобрин, будто бы не обратив внимания на её негодование. — Я всего лишь пережидаю дождь в одном из моих укрытий.       — У тебя есть где переждать дождь! — вспылила Алекс, своими руками построившая этот дом. — А сюда ты пришёл только чтобы позлить меня.       Уголок его губ приподнялся.       — Именно.       До знакомства с Херобрином Алекс и не подозревала, что в человеке можно ненавидеть всё. Наглые белые глаза, неестественно аккуратные движения, раздражающе спокойный тихий голос, к которому порой приходилось прислушиваться, чтобы понять, что вообще говорится — из-за этого было трудно даже взглянуть на Херобрина. Однако Алекс привыкла смотреть трудностям в лицо, как бы некомфортно ей не было.       Она знала, что Херобрин ненавидит её не меньше, чем она его, а может, даже больше, но ему легко удавалось сдерживать свои эмоции. Это дополнительно злило. Для Алекс он был абсолютно непредсказуем, что пугало, поскольку в любой момент он мог сотворить что-то страшное, не поведя и бровью.       Умом Алекс понимала, что злоба ей не поможет. Она глубоко вздохнула и попыталась подумать о чём-нибудь приятном, да только вот в такой компании это было невозможно. Единственная мысль, что пришла на ум, заставила её сжать кулаки. Уж лучше боль на костяшках пальцев, чем бесполезный жар, болезненно разъедающий её изнутри.       Одним резким движением Алекс схватила Херобрина за ворот футболки и уверенно врезала ему по челюсти. Обычному человеку она точно выбила бы зуб; но Херобрин даже не поменялся в лице. Он поймал её запястье и толкнул в ближайшую стену, схватил за плечо и прижал, и Алекс оказалась в ловушке между двумя вертикальными поверхностями — собственным домом и телом Херобрина.       — Что, яйца отрастила? — усмехнулся он, едва наклонившись.       — Съеби! — Алекс сорвалась на крик. — Нахуй!       Его пальцы болезненно сжимали её плечо, но Алекс понимала, что его цель не столько оставить синяки, сколько не переборщить и не раскрошить её кости.       — Заставь меня.       Херобрин говорил это, в полной мере осознавая, что она не сможет. Алекс была слишком слаба для честного поединка — не потому, что она чего-то не понимала в боевых искусствах, а потому, что, как человек, ничего не могла противопоставить древней сущности, желающей отгородиться от людей. Иногда она задумывалась, что Херобрин мог избавиться от неё щелчком пальцев. Спросить, с какой целью он этого ещё не сделал, она пока не успела.       Алекс, нахмурившись, попыталась ослабить пальцы Херобрина своими, но тот лишь ухмыльнулся и подался вперёд, зажав её между собой и стеной. У Алекс перехватило дух. Обычно они собачились на расстоянии, но теперь между ними не было и сантиметра. Она чувствовала его дыхание — лёгкое движение воздуха над шеей, подъём его груди, давящей на неё, — и понимала, что он это делает только чтобы смутить её, а не потому, что ему надо дышать.       — Отпусти, — сказала Алекс, стараясь быть как можно более невозмутимой. Получалось с большим трудом. — Так уж и быть, переждёшь грозу у меня.       — Я думаю, важнее всё же напомнить тебе, кто здесь хозяин, — Херобрин наклонился ещё, заглядывая Алекс в глаза. Та отвернулась, но он повернул её лицо обратно, коснувшись пальцем подбородка. Его и без того тихий голос превратился в шёпот, едва не заглушаемый шумом дождя снаружи.       Алекс тяжело переносила такую близость. Всё внутри неё напряглось, когда его пальцы, очертив линию челюсти, чуть коснулись её уха и легонько перебрали рыжие волосы. То, с какой аккуратностью двигалась одна его рука, совершенно не вязалось с силой, с которой другая сжимала её плечо.       В опасных ситуациях, подобно этой, мало оставалось ресурсов, чтобы дать достойный отпор. Да даже если бы их было достаточно, Алекс всё равно ими бы не воспользовалась. Ей несколько польстила дотошность, с которой Херобрин подошёл к игре на контрастах. Мерзавец запомнил всё, что вызывает у неё… особые эмоции.       — Как-то ты затихла, — его губы едва ли не касались её уха. — Что, уже представила, как я трахаю тебя прямо на полу, пока у тебя не отнимутся ноги?       Алекс обречённо выдохнула, закрыв глаза. Сильнее самого Херобрина она ненавидела только вспоминать, что у их агрессивных отношений была обратная сторона.       — Ай-яй-яй, — протянул он, едва скрывая довольные нотки в голосе.       Он отстранился и взял её за плечи, развернулся вместе с ней и решил расположиться на полу. Алекс плюхнулась на спину. Она даже не успела осознать происходящее, как Херобрин уже пристроился между её бедер, приподняв их и уложив на свои. Он навис над Алекс, в предвкушении закусив уголок губы, и та испытала особо острое желание разбить эти губы, а затем и нос, и всё остальное лицо.       Дрожь прошла по её спине, когда Херобрин огладил её плечи, провёл ладонями по груди, талии и наконец спустился к ляжкам, а затем его рука скользнула к промежности. Алекс непроизвольно обхватила бёдрами его бока, притягивая к себе, но Херобрин не поддался, принявшись ласкать её сквозь штаны.       Любое неосторожное движение приводило только к дополнительной стимуляции. Алекс с ужасом осознала, что ей именно этого и хочется, но она не могла позволить себе роскоши поддаться — не желала, чтобы он обнаружил, что она получает от этого какое-то удовольствие.       От противоречивых эмоций, похотливого волнения и недвусмысленных ласк шумело, пульсировало в ушах. Алекс уже не знала, кого ненавидит сильнее: Херобрина — за то, что дрочит ей, или себя — за то, что наслаждается этим.       Не находя, куда деть руки, Алекс царапала пол возле себя, сжимала в кулаки подрагивающие пальцы. Когда ласк сквозь штаны показалось мало, она полезла к пуговице на поясе, торопливо, не с первой попытки расстёгивая её. Со всех сил она старалась не смотреть на Херобрина — при мимолётном взгляде тот показался ей омерзительно довольным.       — Н-ненавижу тебя, — не то прошипела, не то простонала Алекс, когда его рука скрылась под тканью.       — Взаимно, — ответил Херобрин, нащупывая её чувствительную точку. — А ты, я вижу, взаимно намокаешь.       Алекс замерла. Блядь. Блядь. Блядь.       Даже если бы она и захотела что-нибудь съязвить в ответ, то не смогла бы. Словно железный лист, стыд, гнев и вожделение встали поперёк её горла. Одновременно с этим Херобрин принялся ласкать её пальцами с удвоенной силой, что вытолкнуло из её груди тихий, застенчивый стон.       Гул в ушах и интенсивные волны возбуждения отодвигали все рациональные мысли на второй план. Алекс стиснула зубы, стараясь не издать ни звука, запрокинула голову…       И Херобрин, воспользовавшись возможностью, тут же прильнул к её шее.       Алекс не понимала, что на неё нашло. Она совершенно точно не прижимала его к себе, выгнувшись в пояснице и отчаянно желая физического контакта. Вместо этого она впилась в его загривок ногтями изо всех сил в надежде, что оставит хоть какой-то след, прольёт хоть каплю его крови. Херобрин тоже не нежничал. Он хватал зубами тонкую кожу и оттягивал, словно угрожая, оставлял болезненные засосы, а после коротко целовал — и Алекс совсем таяла, осознавая контраст. Он был так близко, что хотелось укусить в ответ, но тогда придётся на мгновение лишиться особого внимания…       Алекс была на грани оргазма, но никак не могла его испытать. Херобрин специально дразнил её, менял темп, игрался с её ожиданиями — всё, чтобы помучить подольше. Когда он отпрянул от её шеи, Алекс разочарованно выдохнула, но следующее его действие вынудило её судорожно втянуть воздух. Херобрин наконец сорвал с неё штаны.       — Да. Так гораздо лучше, — удовлетворённо произнёс он, щёлкая пряжкой ремня на своих штанах. Алекс закатила глаза, чтобы не видеть его. Однако, когда вжикнула ширинка, она не удержалась и подсмотрела. От взгляда на его твёрдый, влажный от возбуждения член Алекс чуть приободрилась: не одна она всё это время боролась с противоречивыми чувствами.       Даже Херобрин не мог сдерживать свою ненависть вечно. Однако если Алекс предпочитала пускать в ход кулаки, то Херобрин доставал свой член.       Он не спешил, и Алекс знала, чего он добивается. Она приняла инициативу и призывно покачала бёдрами.       — М-м-м? — задумчиво протянул он, вновь нависая над ней. Сердце Алекс забилось сильнее от предвкушения. — Совсем не терпится?       Она не сдержала стона, когда Херобрин вошёл; резкое, нетерпеливое движение и тяжёлый выдох выдали его настроение с головой. Алекс ощущала, как тесно ему было внутри, и немного удивилась тому, что он задвигался без промедления, едва дав ей привыкнуть. Она думала, что в этот раз сможет сдерживать эмоции… и ошибалась. Херобрин сегодня был в ударе.       Почти сразу он выбрал темп, не оставляющий надежд на сохранение остатков самообладания. Почти сразу обездвижил её руки, схватив за запястья, и сжал так сильно, что Алекс казалось, ещё чуть чуть — и расколет суставы. Это добавляло особой перчинки в происходящее, внушало некий азарт, а сладость неудержимого вожделения обогащалась кислинкой приятной боли.       Едва успевая дышать между толчками, выталкивающими из неё воздух и едва не вдалбливающими в жёсткий пол, Алекс пыталась представить что угодно, кого угодно, лишь бы забыть, кто её трахал. И вместе с этим она жадно вслушивалась в его сдержанные вздохи, почти перетекающие в стон, не упускала возможности украдкой взглянуть в его лицо. Порой ощущения были совсем уж умопомрачающими — тогда она жмурилась так сильно, что в уголках глаз образовывались слёзы.       Чем дольше они трахались, тем сильнее Алекс теряла связь с реальностью, позволяя себе отдаться наслаждению, совсем забыв о намерении сдерживать стоны. Она упустила момент, когда Херобрин освободил её запястья и позволил изучать его тело, сконцентрировав своё внимание на манящих ляжках и незащищённой шее. А как только он отстранился, Алекс подгадала момент и снова ударила его по челюсти кулаком — но в этот раз действительно застала его врасплох.       Херобрин отпрянул, и Алекс, воспользовавшись его замешательством, повалила его на спину и тут же оседлала. Без промедления она направила его член ко входу и села на него, утомлённо охнув.       Херобрин смотрел на неё снизу вверх, выглядя так, словно он удивлён; но в его глазах Алекс заметила противный оттенок самодовольства, торжества, что вызвало в ней гнев. Он приоткрыл рот, будто собираясь, как обычно, сказать что-то язвительное, и Алекс не выдержала — вцепилась в его горло и надавила, используя как опору.       — Заткнись заткнись, сволочь, заткнись! — шипела она яростно, едва ли не всхлипывая. — Ненавижу тебя, мразь, терпеть тебя не могу, ненавижу!       Хриплый смешок сорвался с губ Херобрина, но тот послушался и закрыл рот. Чего бы там Алекс не говорила, она продолжала усердно скакать на его члене и даже начала ласкать свой клитор, убрав руку с его горла — всё ради того, чтоб поскорее кончить. Херобрин молчал, довольно ухмылялся и помогал ей двигаться, придерживая за бёдра.       Чувствуя скорейший оргазм, Алекс закрыла глаза, чтобы не видеть мерзкое лицо Херобрина, и сосредоточилась на себе. Она наконец-то наслаждалась завоёванным контролем над ситуацией. Моральное воодушевление перетекло в физическое удовольствие, и очень скоро аккуратные движения пальцев помогли ей достичь вершины наслаждения. Дыхание перехватило; Алекс ощутила, как сокращаются мышцы внутри неё, и почти сразу Херобрин сильно, до боли сжал её бёдра и вздрогнул, сдавленно простонав — её оргазм заставил его кончить вслед за ней.       Пелена удовольствия медленно спадала, оголяя истинные чувства Алекс. Конечно, она всё ещё была под впечатлением — кажется, сегодня она испытала настоящий экстаз, — но это не давало ей повода прекращать ненавидеть того, кого она только что трахнула. Алекс лениво слезла с Херобрина и тяжело уселась рядом, игнорируя головокружение.       — А теперь… Вали к чëртовой матери, — выдавила она из себя, стараясь звучать как можно более твëрдо. Голос немного подрагивал.       Херобрин тоже принял сидячее положение.       — Ладно. Хорошо поработала, — Алекс повернулась к нему в непонимании, на что он добавил: — Продлим… аренду.       От возмущения Алекс даже не нашла что ответить. Она отвернулась, когда Херобрин решил встать, и потянулась за штанами, когда он уже щелкнул пряжкой ремня. Стоило отвлечься и глянуть в сторону окна, как Херобрин исчез — снова подгадал идеальный момент, чтобы уйти незаметно.       Алекс не чувствовала себя лучше, чем минут двадцать назад: гроза не прекратилась; кипящая ненависть не испарилась. Но где-то в глубине души воспоминания о прошедших минутах отзывались граничащим со стыдом вожделением, едва покалывающим кончики пальцев.       Алекс поднялась. День стал чуть приятнее.