***
Как оказалось, гигантские половые органы подземных монстров весьма положительно влияют на качество размышлений. Едва восстановившись после эксперимента, Алекс выловила его и начала диалог, застенчиво перебирая кончик ярко-рыжей косички. — Мы с тобой недавно про говно твоë говорили… — таким голосом девушки обычно признавались в любви, но даже о высоких чувствах у Алекс были свои представления. — Я подумала… И если ты ещё хочешь… я могу помочь… — Что же заставило тебя поменять своë мнение? — передразнил её Херобрин. — Ой, не начинай! — голос Алекс вернулся к нормальному звучанию, тон повысился. — Будешь выëбываться — найдешь самотык свой под ребром. Не так Херобрин представлял свои эксперименты, но выбирать было не из чего. На том и порешили.***
Комната казалась особенно уютной в полумраке: лёгкие занавески едва колыхались от ветра из открытого окна, последние солнечные спицы блуждали по подоконнику, звенели вечерние птичьи песни. Атмосфера почти романтическая, но Херобрин не мог не думать о том, что с минуты на минуту в его прямой кишке появятся инородные предметы. Он переводил взгляд с оконного карниза на подоконник, с подоконника на шкаф, со шкафа на прикроватную тумбу, затем осторожно посмотрел на дверную ручку. Вовремя. В дверях появилась Алекс, которая… Херобрин на мгновение задержал дыхание. Она явно подготовилась. Подобрала подходящий наряд для сражения. Между лацканами белого атласного халата, которого Херобрин раньше на ней не видел, открывался вызывающий вид на ключицы и середину груди; халат был подпоясан лентой того же цвета и материала, да столь свободно, что вырез казался почти вульгарным, бросался в глаза. Надеть пеньюар на голое тело было стратегически верным решением с её стороны. Обычно Алекс была небрежной — носила грубую рабочую одежду, без брезгливости марала руки трудом и редко уделяла время своей внешности. Поэтому атака женственным, изящным образом имела определённый успех. — Ну чë, как ебать тебя будем? — её слова привели Херобрина в чувство. Он слегка откинулся назад и ответил угрожающим голосом: — Как в последний раз. Алекс, уловив намëк, демонстративно закатила глаза. Невольное любование заняло всего лишь пару мгновений. Противница даже не заметила мимолётной заминки. Пока что Херобрин имел весомое преимущество, хоть и осознанно поддавался в некоторых местах. Алекс сделала шаг вперёд. Только сейчас Херобрин заметил в её руке гвоздь программы — чёрный страпон из неизвестного материала, к которому были присоединены ремешки для фиксации. Держала Алекс его непринуждённо, словно рукоять меча, но, оказавшись прямо перед Херобрином, она неуверенно застыла. Её можно было понять; возможно, Херобрин даже чувствовал то же самое. Секс был спонтанным завершением акта их соперничества, естественным развитием драки — они оба привыкли к такому раскладу и теперь оба не знали, как начать заниматься сексом в спокойной обстановке. Херобрин решил взять дело в свои руки: — Раздень меня, — и поднял ладони. Тон постарался подобрать такой, чтобы Алекс уловила возможность выбора. — Сам разденься, блин! — от явного волнения она вспылила сильнее, чем он ожидал. — А я… я эту хрень надену. Она отшатнулась, повернулась к нему спиной и принялась надевать страпон; грубость её движений совсем не вязалась с женственностью образа, но над такими вещами Алекс не была властна. Херобрин (в качестве своей атаки проигнорировав приказ снять футболку) от интереса чуть пригнулся и вытянулся, попытался подглядеть, но она управилась достаточно быстро. И развернулась. Искусственный член задорно качнулся вслед за её движением. Алекс распахнула глаза, почти с ужасом наблюдая за утихающими колебаниями члена. Чёрный страпон достаточно ярко контрастировал с халатиком, что она подобрала на сегодня. — О солнце, ну что за кошмар… — она нервно захихикала и подняла голову. Херобрин заметил кроху недовольства в её взгляде и приготовился к контратаке. Шаг — и искусственный член едва не коснулся его подбородка. Херобрин сохранил лицо и не подал виду, что ситуация его смущает. — Хочешь попробовать? — усмехнулась Алекс, двинув тазом вперёд, и кончик страпона уткнулся ему в губы. Её рука сначала осторожно легла ему на макушку, а затем с прежней наглостью сжала волосы. — Нет, — процедил сквозь зубы Херобрин, стараясь не двигать губами. — Тогда заранее прости, — хмыкнула Алекс и толкнулась вперёд. От неожиданности он приоткрыл рот и впустил в него член; сверху послышался непроизвольный вздох, будто бы страпон был частью самой Алекс. Херобрин недовольно всхрапнул, но девушка не обратила внимания на его протест и, покрепче ухватившись за его волосы, подалась назад, а потом вперёд… В его голове и мысли не возникло постараться. Но и оказывать предсказуемое сопротивление Херобрин не хотел. Он сконцентрировался лишь на бездушных движениях головой, погоняемый цепкой рукой; ради эксперимента, конечно, попробовал «поласкать» фаллос языком, убрать зубы — и внезапно осознал, что это сложнее, чем ему казалось. — Хвалю за старания, — хихикнула Алекс. — Так и знала, что ты хуесос в десятом поколении. В её голосе звучали нотки уважения. Херобрин чуть отстранился, пытаясь освободить рот, но она ему не дала. — Брал пример с тебя, — едва выговорил он. — Ты аккуратнее подбирай слова, пока мой член у тебя во рту, — с явной насмешкой ответила Алекс. Ситуация показалась Херобрину сюрреалистичной. Пока что он позволял ей почувствовать себя на вершине пищевой цепочки. Чем пафоснее будет её триумф, чем дольше ей будет позволено чувствовать себя победительницей, тем унизительнее ей будет оказаться вновь сломленной и подчинённой; это стоило того, чтобы чуть-чуть потерпеть. Совсем скоро Алекс ненавязчиво избавила его от футболки и штанов; ради этого ей пришлось перестать домогаться его рта. Её стремление подколоть несколько удручало, но обеспечивало Херобрина самой важной информацией, которую он только мог получить в поединке: она боится. Видеть, с каким ужасом она избегает обсуждения насущных тем, неумело клеит на лицо маски, скрывая истинные эмоции, оттягивает неизбежное и делает вид, что ей всё равно, было бесценно. Да, она трахнет его в жопу. Но в отместку он трахнет её мозг. Алекс дотянулась до прикроватной тумбы и взяла банку со смазкой, подготовленную Херобрином — он позаботился о том, чтобы она была осведомлена о всех тонкостях его затеи. Она неуверенно измазала пальцы в густой слизи, внимательно изучая консистенцию и намеренно медля, переводила напряжённый взгляд с баночки на него и обратно, а затем глубоко вздохнула, шёпотом выругавшись. — Ну давай, тащи сюда жопу свою… — пробормотала она измученно. Херобрин, маскируя нетерпение неторопливыми движениями, подвинулся к краю постели и приглашающе раздвинул колени, позволяя ей пристроиться поближе, сесть совсем рядом. Поджилки дрогнули, когда прохладная от лубриканта рука коснулась мошонки и скользнула ниже; Херобрин сжал зубы, чувствуя потеплевшие пальцы на уязвимом месте и невольно напрягся, когда они проникли внутрь. От новых, необычных чувств перехватило дыхание. Херобрин прикрыл глаза, формируя отношение к чужим пальцам в анусе, и зажмурился, когда они будто бы случайно задели простату. Алекс его беспощадно дразнила: иногда внушала надежду на то, что вот-вот ускорится, и резко замедлялась, с несвойственной ей осторожностью перебирала пальцами другой руки приободрённый член, словно умоляла сдаться. Когда она снова задела простату и в тот же момент приласкала блестящую от смазки головку, Херобрин не выдержал и запрокинул голову, оставшись — с усилием — безмолвным. — Если вдруг хочешь, — выдохнула Алекс ему на ухо голосом, в котором не было ни капли заботы, — я могу прекратить. В том и проблема, что он точно не хотел прекращать. И не потому, что окончание равнялось сокрушительному проигрышу. Херобрин небрежно мотнул головой. Уж лучше мир схлопнется, чем он покажет искреннее наслаждение. И не важно, что он попросил этого сам. — Пиздолиз, хуесос, а теперь ещё и говномес… — томно прошептала Алекс ему на ухо, не прекращая ласк. Как она умудрялась говорить такие нелепости таким голосом? — Осторожней со словами, пока твои пальцы у меня в заднице, — процедил Херобрин сквозь зубы, не выдавая эмоций. — Звучит как-то глупо, — Алекс чуть отстранилась и взглянула ему в глаза. — Это я должна тебе так угрожать. Ну знаешь, руки, ногти… В ответ Херобрин угрожающе напряг мышцы, тормозя её пальцы. Он мог бы переломить ей кости любым движением даже в столь позорном положении и не упустил шанса напомнить об этом. Алекс фыркнула. Кончиком пальца она, дразня, коснулась выпуклости уретры у основания члена и провела им до уздечки, а затем эту же руку положила ему на грудь. Херобрин повиновался лëгкому толчку и упал на постель. — Как мило, — проворковала Алекс. — Тебе нравится, как я массирую твой зад. — Дело не в тебе, — выдохнул Херобрин. — Это приятно само по себе. Я бы не предлагал тебе провести так время, если бы не был уверен в том, что мне будет хорошо. Пальцы Алекс замерли. — Ни за что не поверю, что ты такие сложные фразы на ходу придумываешь, — она подозрительно прищурилась. — Ты мне щас точно это оправдание зачитал. Херобрин недовольно поджал губы. — Определись, где ты копаешься — в жопе моей или в голове. — О как мы заговорили, — и его чуть не тряхнуло от резко покинувших его тело пальцев. Безумно хотелось дотронуться до члена и утолить чувство, похожее на сладостный зуд, но руки сами потянулись к талии Алекс, когда она над ним нависла. Атласный доспех не мог защитить её мягкую кожу от жадных — жадность Херобрин старался сдерживать — поглаживаний, но девушку, судя по её опьяневшему взгляду, её просчёт совсем не волновал; она уже было потянулась к его члену, явно нуждающемуся во внимании и истекающему смазкой, но, едва не коснувшись, остановилась. — Обойдëшься, — и распрямилась, будто выныривая. Позвоночник похолодел, когда вместо пальцев растянутого ануса коснулась головка страпона. Алекс подалась вперёд, медленно наполняя ощущением собственного присутствия. И обратно, не дав ему привыкнуть. Вместе с длиной страпона Херобрина покидали и крохи самообладания. Когда Алекс вошла в него с непривычной резкостью, Херобрин не сдержал стона. — Постони ещё, — прошептала она, склонившись над ним. Херобрин украдкой сжал простыни в кулаки. Нет. Но стоило ей лишь малость ускориться, как она получила желанный стон. Херобрин решил не сдаться… а всего лишь сменить тактику. Позволить себе побыть на месте жертвы и — самую малость — насладиться. — Погляди на себя, — вдруг донеслось сверху, и Херобрину сквозь сладкую негу пришлось поднять взгляд. — Ты разрушал королевства, хоронил под дворцами толпы людей… Звучало так плавно, словно она заучила колкие слова. Херобрин, перебиваемый толчками страпона, собирался уличить её в подготовке реплик, но смог лишь сладко промычать от накатившего удовольствия. — А всё ради чего? — горячо выдохнула она ему на ухо. — Чтобы какая-то девка ебала твой зад чёрной хуйнëй? «Будь благодарна, — так должен был прозвучать ответ Херобрина, если бы он был способен на внятную речь. — Я мог бы уничтожить тебя как концепцию, но вместо этого позволяю откупаться от мести своим телом». Он игнорировал зачатки мыслей о том, что оскорбления устремляют его кровь в низ живота. Херобрин незаметно поддел языком слюну, норовящую сползти с уголка губ, и нетерпеливо посмотрел на Алекс, когда та остановилась. — Перевернись, — прошипела она. — …почему? — выдохнул он. Спрятать дрожь в голосе оказалось сложнее, чем он представлял. — Н-не могу смотреть на твою харю, — Алекс отпрянула, и Херобрин заметил яркий румянец на её щеках. Страпон выскользнул из него, а затем вонзился, стоило ему устроиться на животе. Херобрин позволил себе привыкнуть к позе и новым ощущениям, но рука Алекс, грубо схватившая его за волосы, поменяла его планы. Резкая, яркая стимуляция заставила его сдавленно заскулить в простыни, в которых его топила Алекс; в какой-то момент он осознал, что его щека скользит по мокрой от слюней ткани. Алекс схватила его член у основания и крепко сжала, едва не убедив Херобрина в том, что он вот-вот кончит, и навалилась на него, не прекращая двигаться. — И все те главнокомандующие, что ненавидели тебя… — Алекс усердно пыхтела над ним, но ещё усерднее она подбирала слова. — Знали ли они, что ты стонешь, как шлюха? Пелена, застелившая разум Херобрина, не позволяла ему придумать вербальный ответ, поэтому он терпел и ненавидел ощущение приятного покалывания, снова и снова устремляющееся вниз с каждой оскорбительной фразой. — Что они могли лишь попросить, и ты бы предоставил им свой зад, — «Неправда», — даже односложные мысли давались ему с трудом. — Что на своих собраниях могли называть тебя не величайшей угрозой человечества, а, — она наклонилась прямо к его уху, — говномесом… Ну, это уже было слишком. Херобрин попытался перекатиться на спину и дотянуться до языкастой дряни, но Алекс перехватила его руку и заломила её. И он оставил попытки драться — ещё будет возможность. Херобрин помнил о своëм решении дать ей почувствовать вкус победы, чтоб потом с размаху впечатать её в грязь, и млел от предвкушения сладкой мести; именно от предвкушения, а не от фаллоимитатора, с новой силой начавшего стимулировать его простату. А Алекс не оставалась жадной в своих кознях. Её рука, до этого сжимающая едва ли не каменно твёрдый член, заскользила по стволу в темпе с движениями страпона. Херобрин позорно всхлипнул, невольно извиваясь. Если она продолжит… …и вмиг он оказался ослеплён. Симфония эмоций выжгла полотно его восприятия, и ощущения проявлялись одно за другим, прокладывая новый путь, играя по-иному. Он словно выпал из реальности, а когда пришёл в себя — обнаружил себя громко, похабно скулящим на влажной от слюней подушке. От толчков он елозил по шуршащей ткани туда-сюда, отчего слюни размазывались по лицу, но про них он и думать забыл, когда до мозга дошли ощущения снизу.***
Потусторонний звон медленно утихал. По ощущениям, не прошло и минуты после, как оказалось, оргазма, длившегося столь долго, что можно было лишиться сознания. Херобрин осторожно пошевелил пальцами, онемевшими от ощущений, и проводил взглядом Алекс, плюхнувшуюся на постель рядом с ним. — Ты мне всю кровать обкончал, — проворчала она. — Там прям лужа натекла, хоть выжимай. Херобрин внимательно наблюдал, как она смахивает волоски, прилипшие к запотевшему лбу. Все полки, на которых с аккуратностью перфекциониста были разложены его мысли, валялись на полу чертогов разума. Всё перемешалось — бесполезные впечатления, ценный опыт, былые и новые обиды. От масштабов кавардака чуть ли не болела голова. А в голове Алекс определённо было пусто — это становилось ясно благодаря её довольной, просто омерзительно довольной лыбе. Даже сквозь дребезг собственных убеждений Херобрин почувствовал недовольство от факта девственной пустоты в её черепной коробке. Пусть она испытает хотя бы толику того смятения, что испытывает он. Херобрин чуть приподнялся и приблизился к ней. Алекс лениво повернула голову в его сторону — и попалась в его ловушку. Её губы были чуть нежнее, чем в прошлый раз — потепление пошло им на пользу. Он проиграл битву, но не проиграл войну. — Уйди, пидор, блин! — Алекс оттолкнула его после некоторой заминки. Херобрин усмехнулся. Очевидно было, что этими словами она стремилась заглушить своё смятение; именно поэтому он стал чувствовать себя немного лучше. Когда наваждение спало, он позволил себе приподняться; Алекс уже поправила свой халат, отстегнула страпон и ждала его около угла кровати. — Давай, вали. И… — она запнулась. — Письку свою захвати. Обе. Упрашивать его не пришлось. Херобрин лениво дотянулся до футболки. — Эй, — безразлично окликнула его Алекс, когда он встал, щёлкая пряжкой ремня. — Доволен хоть? — Да, — честно ответил Херобрин после некоторых раздумий. Алекс удовлетворëнно хмыкнула, перевернулась на спину и задумчиво уставилась в потолок. Что-то ему подсказывало, что она ещё не закончила говорить. — Знаешь что? — вдруг со слегка изменившейся интонацией произнесла она. — Я тут тыкв наростила. Вечером буду пироги печь. Приходи. Херобрин одëрнул футболку и уже собрался исчезнуть за дверным проёмом. — Приду. На том и порешили…