Inked

— Дядя Лунатик, — крикнул Гарри, сидя на плечах Сириуса, с широкой улыбкой, демонстрировавшей место, где у него не хватало переднего зуба. — Привет! Ремус прошел через вход в зоопарк, взял карту и направился к месту, где его ждал Сириус. Сириус придерживал одной рукой ногу Гарри, а другой толкал коляску, но выглядел очень счастливым и расслабленным, когда наклонил голову, чтобы поприветствовать Ремуса поцелуем. — Привет, любимый, — сказал Ремус, целуя его в ответ. — Привет, Гарри. Из глубины коляски высунулось маленькое, круглое личико, обрамленное темными кудряшками.  — Лу! Ремус присел, чтобы встретиться взглядом с двухлетним ребенком.  — И тебе привет, Эмили, я о тебе не забыл. Был конец лета, и Лондон с его густым воздухом и блестящими тротуарами больше походил на тропики. Вокруг них местные жители и туристы всех возрастов обмахивали себя сложенными картами, на их коже виднелись белые разводы от солнцезащитного крема. Ремус ненавидел жару, но был в восторге от их двухнедельного отпуска, Сириусу потребовалась целая вечность, чтобы убедить его взять столько времени на отдых, он даже привлек Алису, она помогла ему с уговорами, но в конце концов Ремус был бесконечно благодарен за упрямство своего парня. — Ты был прав, — сказал он, когда забрал коляску и повел их в сторону павильона с рептилиями. — Нам это было нужно. — Тебе не нужно постоянно повторять это. Но я не жалуюсь. Могу привыкнуть к ежедневному "Ты был прав, Сириус. Ты гений", — Сириус улыбнулся ему, поправляя Гарри на своих плечах. Ремус приподнял бровь, покосившись на Сириуса.  — Не припомню, чтобы я когда-нибудь говорил последнее, —  сказал он, тоже улыбаясь. Он чувствовал себя легче и спокойнее, чем в последние месяцы, даже будучи обремененным детьми Поттеров. Он знал, что Сириус чувствует то же самое, это было видно по его подпрыгивающим шагам и блеску в глазах. От размышлений его отвлекло то, что Эмили швырнула свою куклу на пол и начала плакать, требуя вернуть ее. — Ладно, давай найдем каких-нибудь милых чешуйчатых существ, чтобы отвлечь тебя, Эм, — сказал Ремус, нагибаясь, чтобы поднять Барби-астронавта. После этого, к приятному удивлению Ремуса, хаос был минимальным. Эмили была не в восторге от рептилий, но Гарри с удовольствием поздоровался со всеми змеями. Возможно, дело было в жаре, но Ремус готов был поклясться, что питоны и кобры наблюдали за маленьким мальчиком так же внимательно, как и он за ними. Гарри был не в восторге от рыбок, но его сестра была заворожена ими и широко раскрытыми глазами смотрела, как они проплывали мимо нее. Всем им понравился вольер с большими кошками. Сириус рычал по заказу на протяжении всего пути к выходу, с каждым разом все больше и больше увлекаясь, что приводило детей в восторг. — Это самый веселый день, — заявил Гарри, опуская ложку в чашку с банановым мороженым, на его коленях покоилось недавно купленное чучело льва. — Что, правда? — Сириус поднял брови, подтаскивая детский стульчик к столику кафе (благословенно затененному) и усаживая Эмили и ее нового плюшевого дельфина поудобнее. — Даже веселее того дня, когда мы ездили на пляж с твоими мамой и папой? Темные брови Гарри сошлись на переносице, когда он обдумывал этот вопрос.  — Это тоже был самый веселый день, — сказал он через мгновение. — Но дядя Лунатик обгорел на солнце, а ты назвал его омаром! — В тот день дядя Бродяга совсем не жалел меня, ты прав, — сказал Ремус, покачав головой. Сириус попытался откусить его двойной шоколадный рожок, но Ремус отвернулся, оттолкнув его ногой. — Нет, ешь свое. Это слишком вкусно, чтобы делиться.  Сириус сел с таким видом, что Гарри захихикал.  — Вы видите, как он ужасно ко мне относится? — проворчал он детям. Он съел огромную ложку своего  кофейного мороженого, а затем отдал Эмили кусочек своего ванильного. — Делиться – значит заботиться, Луни. И я натер тебя алоэ, когда мы вернулись домой, если мне не изменяет память. Кончики ушей Ремуса покраснели, и он бросил на Сириуса взгляд, совсем не предназначенный для глаз детей, но прежде чем он успел ответить, к их столику подошла пожилая женщина.  — Извините меня, — сказала она с доброй улыбкой. — Не хочу вам мешать, просто хотела сказать, что у вас прекрасная семья. Ремус удивленно моргнул, проследив за ее взглядом через стол, где Сириус надевал свои темные очки на слишком маленькие уши Гарри, чтобы рассмешить его, а Эмили радостно пиналась рядом с ним и предлагала своему дельфину ложку мороженого. Он понял, как они выглядят в отсутствие Лили, чьи зеленые глаза так походили на глаза ее детей, и Джеймса, на которого Гарри был похож во всех остальных отношениях. Сириус лишь широко улыбнулся женщине, откинувшись назад и облокотившись на стул Гарри.  — Спасибо, — сказал он ей, не исправляя ее, и Ремуса это настолько взволновало, что он потерял дар речи. — Вы напоминаете мне моего внука и его мужа, — продолжила женщина, с нежностью глядя на Ремуса. — Они постоянно обещают мне внуков. О, посмотрите, какие прелестные. Сколько малышке? Ремус, еще более взволнованный, чем мгновение назад, взглянул на Сириуса. Выражение его лица не изменилось.  — Полтора года, — легко ответил он. — Но внутри она уже подросток. Скоро будет тайком уходить из дома и угонять машину, не так ли, Олененок? Как бы подчеркивая слова своего крестного, Эмили схватила со стола ключи Сириуса и потрясла ими, вызвав всеобщий смех. Еще через минуту женщина попрощалась с ними. Сердце Ремуса все еще бешено колотилось в груди, когда он собрал их ложки и салфетки и отнес их в мусорное ведро. Муж, подумал он, открывая крышку и высыпая мусор внутрь. Она подумала, что он мой муж. Что это наши дети. Это слово все еще повторялось в его голове, когда он подошел к столу, где Сириус привел в порядок детей и пристегнул Эмили в ее коляске. Все они смотрели на Ремуса, Гарри протянул руку, и Ремус резко вдохнул, все еще ошеломленный. После секундной паузы он улыбнулся Гарри и взял его за руку, но, когда они начали идти, он понял, что Сириус все еще смотрит на него. Он слегка улыбался, но выражение лица у него было озадаченное, голова слегка склонилась набок, а между бровями залегла складка. — Все в порядке? — мягко спросил он, пока они шли по тротуару. — Да, я в порядке, — сказал Ремус. Он коротко сжал руку Сириуса той рукой, которая не держала руку Гарри, и это сгладило беспокойство с лица его парня. — Правда, Бродяга. Уже после того, как они отвезли Гарри и Эмили к их чрезвычайно благодарным родителям и смыли с себя пот и солнцезащитный крем, они лежали полураздетые на кровати: Сириус редактировал несколько постов в социальных сетях для студии, а Ремус разгадывал кроссворд. Точнее, он собирался заняться этим, когда брал газету в руки, но в итоге обнаружил, что совершенно не может сосредоточиться на головоломке, лежащей перед ним. Его мысли постоянно возвращались к дню в кафе и к тому, что сказала та женщина. К тому, что сказал ей Сириус, а что нет. Легкий толчок ногой по ребрам вернул его в настоящее. Он посмотрел на Сириуса, который наблюдал за ним с тем же озадаченным интересом, что и раньше. — Эй, — мягко сказал он. — Пенни за твои мысли? — Хм? — сказал Ремус, все еще немного растерянный. — О. Просто, ээм…кроссворд. Сложный. Сириус поднял бровь.  — Ты пялился в пространство последние пять минут. — Действительно сложный. Сириус посмотрел на него взглядом, который дал Ремусу понять, что так просто он не отделается. Он закрыл свой ноутбук и повернулся так, чтобы поставить его на тумбочку.  — Ладно, давай, — сказал он, подняв руку. — Иди сюда. Бросив свой кроссворд на край кровати, Ремус устроился рядом с Сириусом, и его рука опустилась на его плечи. Пальцы Сириуса слегка поглаживали его голую кожу, и Ремус расслабился, закрыв глаза и вздохнув. Так прошло несколько долгих мгновений, нежные прикосновения Сириуса расслабляли тело Ремуса и замедляли его мысли, пока, наконец, Сириус не прошептал:  — Не хочешь рассказать мне, о чем ты думал? Ремус издал недовольный звук, когда чары в комнате были нарушены – Сириус знал, где именно прикоснуться к нему и с какой силой нужно надавить, чтобы он расслабился – но открыл глаза, чтобы встретиться взглядом с Сириусом.  — Ничего такого, — сказал он, но Сириус не ответил, скептически глядя на него. — Нет, правда. Просто... когда мы ели мороженое… Та бабушка подумала, что мы семья. — О, — удивленно сказал Сириус. — Да. Она была милой. — Да, — согласился Ремус. Прошло несколько секунд, прежде чем он тихо добавил. — Ты не поправил ее. Сириус удивился еще больше.  — Ну... нет, — медленно ответил он. — Мы вроде как и есть семья, верно? Не совсем так, как она думала, но... — он посмотрел на лицо Ремуса, и складка на его брови снова появилась. Его голос был более осторожным, когда он сказал. — Я должен был? — Нет, — быстро ответил Ремус, сел лицом к Сириусу и подтянул ноги под себя. Сириус последовал его примеру, прислонившись спиной к изголовью кровати. Он выглядел не слишком уверенным. — Нет, хорошо, что ты этого не сделал. — Ты уверен в этом? — Сириус нахмурился, в его глазах было настороженное выражение, и Ремус хотел немедленно это исправить. — Потому что ты выглядишь... я не знаю. Ты делаешь то, что делаешь, когда хочешь мне что-то сказать, и ты слишком много думаешь, поэтому кажется, что ты просто волнуешься. — Я не волнуюсь, — Ремус проигнорировал свой учащенный пульс, который говорил об обратном. — Я вроде как испугался тогда, но не в плохом смысле. Я так не думаю. — А теперь напуган я. Ремус провел рукой по своим еще влажным кудрям, досадуя на себя. Почему это так пугает его? Он сделал глубокий вдох, пытаясь подобрать слова. — Прости. Просто... слова сейчас почему-то даются с трудом. Он сделал еще один глубокий вдох и медленно выдохнул. Сириус протянул руку и начал прослеживать линии татуировки между коленом Ремуса и подолом его боксеров. Его пальцы были нежными, успокаивающими, а глаза были устремлены на Ремуса, горячие и яркие от беспокойства и открытой, честной любви, от которой у Ремуса перехватило дыхание. — О, — вздохнул он, внезапно ясно осознав, что не боится, что Сириус станет его мужем, что они будут вместе растить детей.  Он поднял руки, чтобы накрыть лицо Сириуса, и, медленно сократив расстояние между ними, поцеловал. На долю секунды Сириус замешкался, руки неуверенно легли на бедра парня, но Ремус немного усилил напор, все еще нервничая, но уже не смущаясь своих чувств. Сириус растворился в нем, отдался ему, и Ремус вздохнул с облегчением, прижавшись губами к губам Сириуса в последний раз, прежде чем отстраниться и посмотреть на него. — Я был напуган сегодня, когда нас назвали семьей. Когда тебя назвали моим мужем, — признался Ремус. Сириус напрягся, но Ремус успокаивающе погладил его по плечам. — Я долго не мог понять, почему. Это напугало меня, потому что я понял, что хочу этого. Я действительно этого хочу, — он облизал внезапно пересохшие губы, его взгляд упал на усыпанный рубинами медальон на груди Сириуса. — Так сильно, что я не могу представить, на что была бы похожа моя жизнь без этого. Ты и я, Гарри и Эмили, и… и наши собственные дети. Он ждал ответ Сириуса. Когда ничего не последовало, он поднял голову, и его охватила паника. Неужели он все испортил? Глаза Сириуса были широко распахнуты, а губы приоткрыты. И тут улыбка заиграла в уголках его рта, медленно распространяясь, пока не озарила все его лицо. — Ремус Люпин, — недоверчиво сказал он, — ты только что сделал мне предложение? — Я… — Ремус заикался, он почувствовал слабость в руках, но продолжал гладить плечи Сириуса. — У меня нет кольца или чего-то еще, но это... ты бы...? Он оборвал себя довольно недостойным звуком, когда Сириус набросился на него, прижал к матрасу и поцеловал так, будто от этого зависела его жизнь. — Спроси меня, — сказал он, когда наконец отстранился, тяжело дыша, и поймал руки Ремуса, лежавшие над его головой, переплетая их пальцы. — Спроси меня еще раз, Лунатик. Сердце Ремуса подпрыгнуло, и на этот раз его голос был уверенным, когда он спросил:  — Ты выйдешь за меня замуж, Сириус Блэк? Сириус прикусил губу, все еще сияя, и сжал руки Ремуса.  — Да, черт, да! —  ответил он, задыхаясь, и снова крепко поцеловал Ремуса. Вечер растворился в туманном пятне, пока они сбрасывали остатки одежды, оба отчаянно желая быть рядом, кожа к коже. Когда они наконец соединились, Ремус накрыл Сириуса своим телом, прижимаясь к нему как можно теснее. Задушенный полувсхлип вырвался из его груди, когда он полностью потерял себя в другом мужчине. Прижавшись друг к другу, они двигались так, словно знали друг друга сотню жизней и планировали танцевать этот танец еще сотню. Ремус глубоко застонал от этого ощущения единения. Принадлежности. Удивительное осознание того, что именно здесь его место – с тем, кому принадлежит его сердце. Мир возможностей открывался перед его глазами, когда он думал о своем будущем, об их совместном будущем. Ощущение этого, как ветер, развевающий его волосы, когда они с Сириусом мчались по городу в полночь, его смех и рев мотора мотоцикла, звучали в его ушах. — Люблю тебя, муж, — прошептал Сириус.  Именно это подвело Ремуса к финалу. Он впился ногтями в бедра Сириуса, когда оргазм прострелил его тело, оставляя на коже десять маленьких полумесяцев. Он толкнулся еще раз, Сириус подался ему навстречу, и они оба одновременно кончили, держа друг друга в крепких объятиях. Он прижимал раскрасневшееся, блестящее от пота тело Сириуса к себе, не совсем готовый выйти или отстраниться. Сириус застонал, когда последняя волна оргазма спала, их животы были в беспорядке, их кожа влажной, их волосы спутались. Это было идеально. Сириус был совершенен, и Ремус не смог бы удержать "Я люблю тебя", сорвавшееся с его губ на выдохе, даже если бы хотел. Он погладил Сириуса по виску, нежной, дрожащей рукой убирая пряди темных волос со лба. Поцелуй, который он прижал ко рту Сириуса, был небрежным, у него едва оставались силы, и в какой-то момент они сдались и просто рассмеялись в губы друг другу.  — Я люблю тебя, — сказал Сириус низким, полным удивления голосом. — Черт, я так сильно тебя люблю, Ремус. С тех пор, как мы встретились. Ремус хмыкнул, разморенный и испытывающий такую всепоглощающую любовь, что ему казалось, что еще немного, и он лопнет от нее. Он сильнее прижал Сириуса к себе и коснулся губами к его виска.  — Значит, у нас все получится? Поженимся, заведем детей? — Мм… — Сириус издал довольный звук, почти мурлыканье, и нежно погладил руку Ремуса, вниз и вверх. — Ну. Еще детей. Не забывай о Риффе и Мадженте. — О, конечно. — Человеческих детей. — Именно. Двоюродных братьев или сестер для Эм и Гарри. Сириус прижался лицом к шее Ремуса, целуя кожу.  — Черт, — сказал он приглушенно. — Да, я хочу этого. Джеймс просто обалдеет. Ремус засмеялся, позволяя себе представить это. Все это. Он всегда знал, что хочет Сириуса, любит его, но теперь, когда он мог видеть остаток их жизни в своем воображении, он знал, что сделает все возможное, чтобы защитить это будущее, чтобы сделать его настолько счастливым, насколько это вообще возможно. — Я не могу дождаться, — пробормотал он, проводя пальцем по пальцу Сириуса, где могло бы быть обручальное кольцо. Он поцеловал его в лоб, вдыхая его запах, любимый запах. — Я не могу дождаться.