Inked

Примерно год спустя    Первым их замечает Гарри. — Привет! — взволнованно кричит он, проносясь босиком по саду так быстро, как только могут его маленькие ножки.  Он налетает прямо на Сириуса, который издает "ой", едва не падая назад на корточках (иначе известных как Поза Для Приветствия Гарри). — Погодите, кто это? — говорит Сириус, держа Гарри за плечи и отступая назад, чтобы внимательно рассмотреть маленькое личико перед ним. — Я не помню, чтобы здесь жил кто-то такой высокий. Сколько тебе лет, парень? Шестнадцать? Двадцать пять? — Я Гарри, — говорит малыш, положив руки на бедра, пугающе хорошо подражая своей матери. — Мне три! Сириус хмыкает и наклоняет голову в одну сторону, затем в другую, как будто сомневаясь. Проходит еще мгновение, прежде чем он широко ухмыляется и снова обнимает Гарри. — Ах! Конечно, ты прав, глупый я. К этой сцене Ремус привык за последний год – ужасные шутки Сириуса и визги смеха Гарри, но прилив нежности, который он испытывает, наблюдая за ними, каждый раз такой же сильный, как и в первый. У него до сих пор захватывает дух от того, как сильно он любит этого человека. Ремус опускается на колени рядом с Сириусом, чтобы взъерошить волосы Гарри, которые и так уже растрепаны до неузнаваемости.  — Привет, Гарри. Тебе весело? — Да. Мы играем в супергероев! Гарри смотрит то в одну сторону, то в другую, ища глазами группу детей. Ремус прищуривается, внимательно осматривается и замечает рыжие головы Рона и Джинни. (Ремус понятия не имеет, сколько на самом деле детей у соседей Лили и Джеймса, он никогда не видел всех Уизли сразу, но знает, что Рон – лучший друг Гарри, а Джинни – единственная девочка среди многих, многих братьев). Еще через минуту Гарри убегает, чтобы присоединиться к своим товарищам по играм, а Сириус плавно поднимается на ноги и протягивает руку Ремусу. Его пальцы задерживаются на пальцах Ремуса, когда они оба уже стоят, и его улыбка в одном шаге от откровенной насмешки. — Не начинай, — предупреждает Ремус, стараясь звучать строго, когда Сириус прижимается медленным поцелуем к его теплому горлу. Его глаза закрываются от того, как приятно и как многообещающе это ощущается, но он полон решимости донести свою точку зрения. — Здесь, наверное, человек пятьдесят, Бродяга, включая твоих родителей. Флимонт и Юфимия были очень добры к нему с тех пор, как они с Сириусом впервые приехали к ним в гости как пара, но он не уверен, что они хорошо воспримут то, что Ремус лапает одного из их сыновей посреди сада во время празднования появления еще одного ребенка у их родного сына. Сириус выцеловывает дорожку к адамову яблоку Ремуса, а затем отстраняется. Они больше не касаются друг друга, но его глаза медленно оглядывают Ремуса с головы до ног и обратно.  — Могут ли они действительно обвинять меня, когда ты в этом? — Чт… это всего лишь рубашка и брюки, Сириус, я... Сириус просто улыбается ему, но этого достаточно для того, чтобы сердце Ремуса екнуло.  — Ты выглядишь великолепно, Ремус. Смущенный, Ремус открывает рот, пытаясь сформулировать ответ. Он разрывается между тем, чтобы подчеркнуть, что, хотя он надел самую красивую рубашку на пуговицах, которая у него есть для этого случая, на самом деле это просто рубашка и брюки, и обратить комплимент обратно на Сириуса, потому что, ну честно, он себя видел? — Хм, что ж, я стараюсь, — говорит Сириус, звуча более чем довольный собой, поправляя темный пиджак, накинутый поверх футболки. И только тогда Ремус понимает, что произнес последнюю фразу вслух. Самодовольный ублюдок, с нежностью думает он. Самодовольный, горячий ублюдок, которому действительно не следует позволять носить этот наряд, эти серьги и прическу одновременно. Это очень отвлекает. Голос Джеймса выводит Ремуса из задумчивости.  — Эй, вы двое! Хватит обжиматься, присоединяйтесь к вечеринке! — поддразнивает он, проходя через лужайку, чтобы поприветствовать их. Его смуглая кожа раскраснелась от майского солнца, он практически сияет, когда обнимает каждого из них, и Ремус чувствует прилив нежности к этому человеку, который так явно радуется пополнению в своей семье. Они заслужили это, Джеймс и Лили, думает Ремус, получая веселый толчок в спину. Гарри такой замечательный ребенок, в конце концов, он понимает, почему они хотят больше. — Что нового, парни? — говорит Джеймс, хотя прошло не больше недели с тех пор, как он видел их в последний раз. Он переводит взгляд на Ремуса. — Сириус уже закончил для тебя рисунок на ребрах, Лунатик? Как выяснилось, Ремусу очень нравится делать татуировки. Он не думает, что когда-нибудь будет покрыт ими так же, как Сириус, но после того, как Сириус закончил полумесяц с цветами на его спине – что принесло ему прозвище "Лунатик" от Джеймса, который решил, что у него обязательно тоже должно быть прозвище, как у них – Ремус начал придумывать идеи для других шрамов. На левом бедре у него уже есть несколько нарциссов, связанных вместе за стебли, а Сириус сейчас работает над созвездием на ребрах Ремуса. Канис Майор. — Работа над контурами закончена, —  говорит Ремус, проводя пальцами по своему боку. — Теперь осталось найти время, чтобы закрасить ее. После этого все становится немного сумбурным. Джеймс ведет Ремуса и Сириуса вдоль дома (ну, особняка, на самом деле) его родителей через обширный сад, где десятки друзей и родственников собрались за столами с таким количеством еды и напитков, которым можно было бы накормить толпу втрое больше, чем собралась сейчас. В итоге Ремус получает тарелку сэндвичей, которые ему с любовью накладывают Юфимия и Флимонт, и красное пятно на щеке после поцелуя Андромеды. Он здоровается с ней, Тедом, братьями Прюитт и Молли Уизли, которая радостно сообщает ему, что сегодня на ее попечении только двое детей, так как Артур дома с остальными. Он рад видеть Питера и Мэри, болтающих с Марлин и Доркас у чаши с пуншем. Он все еще чувствует смутную вину за то, что воспользовался открытым приглашением Поттеров привести на эту вечеринку своих друзей, но он знает, что если бы он этого не сделал, Юфимия расстроилась бы. Он все еще привыкает к этому полному искреннему принятию семьи Сириуса и часто чувствует себя недостойным их любви к нему. Он уже говорил об этом Алисе однажды, несколько месяцев назад, и она коротко ответила ему, что он ведет себя как идиот. ("Ты ведь любишь Сириуса, не так ли?" – спросила она, когда они заставляли полки перед открытием магазина. Он ответил "да" без колебаний. "А ты любишь его семью?" – спросила она. Он снова ответил "да", и она кивнула, сложив руки перед собой, как будто он не понимал что-то совсем очевидное. "Вот тебе и ответ, Ре. Ты обожаешь их, так почему бы им не испытывать к тебе то же самое?") Проходит некоторое время, пока они наконец доходят до Лили, сидящей на скамейке. Она выглядит сияющей в желтом сарафане, с цветами в ее длинных волосах и руками, сложенными на животе. Она целует в щеку Сириуса, потом Ремуса и смеется, проводя большим пальцем по следам помады Энди на его коже. — Лучше бы вы ничего не приносили, — говорит она, игриво сузив глаза.  Ремус не уверен, сколько точно детских подарков Сириус притащил в квартиру Поттеров за последние несколько недель, но этого явно было достаточно для запрета. — Я с пустыми руками, — заявляет Сириус, поднимая руки, чтобы подчеркнуть это. — Пони придет только в следующую субботу. Ремус вздыхает, потирая висок.  — Я хочу верить, что ты шутишь, но... — Ре, Сириус, привет! Ремус оборачивается и улыбается, видя Алису и Фрэнка, направляющихся в их сторону. Они тепло приветствуют Лили, кладут свой подарок в огромную гору у скамейки. — Большое спасибо, что пригласили нас, — говорит ей Алиса. — Это просто чудесно. — Невилл очень рад познакомиться с новой группой детей его возраста, — добавляет Фрэнк, и Ремус оглядывается, чтобы увидеть четырех малышей, гоняющихся друг с другом по траве. Через несколько минут Ремус кладет руку на локоть Алисы. — Могу я украсть тебя на минутку? — спрашивает он.  Они оставляют Джеймса и Фрэнка, увлеченных разговором о футболе, и Сириуса, примостившегося на скамейке и болтающего с Лили, пока она развлекается, вплетая цветы в его волосы. Они переходят в тихое место на краю сада, и Алиса качает головой, нахмурив брови.  — В чем дело? Ремус уже давно обдумывает этот разговор. Он знает, что это то, чего он хочет, и просто надеется, что Алиса тоже хочет этого. — Школа уже назначила дату? — спросил он. — Да, наконец-то. Это будет в следующем месяце шестнадцатого, — выражение лица Алисы становится подозрительным. — А что, что ты планируешь? — Выпечку, очевидно. — Разве ты не занят приготовлением миндальной помадки для Лили раз в неделю? Или у нее новое пристрастие? — Она все еще с ума сходит по помадке, но дело не в этом. Я пеку тебе торт. Ты заканчиваешь школу, и это заслуживает торта. — Так и есть, не так ли? Да, хорошо, торт. Алиса широко улыбается, словно не может удержаться, и Ремус чувствует гордость за нее. Она так много и долго работала ради этого, думает он, и через несколько недель она будет держать в руках свой диплом. Он прочищает горло и смотрит на остальных участников вечеринки, подбирая слова.  — Будет хорошо, если в магазине будет хоть один человек, который изучал управление бизнесом. Алиса смеется.  — Спасибо. Но не надо преуменьшать свои заслуги, ты и без него неплохо справляешься. — Об этом… — Ремус снова смотрит на Алису, встречая ее взгляд, — твоя степень откроет перед тобой множество дверей, и я пойму, если ты захочешь перейти к чему-то большему. — Ремус... — начинает Алиса, нахмурившись. — Но, — продолжает Ремус, прежде чем она успевает возразить, — но. Если ты захочешь остаться на своем месте... нет человека, который мог бы управлять Fedelius Flowers вместе со мной лучше, чем ты. Голубые глаза Алисы расширились, когда она понимает, что он сказал.  — Ремус. Ты имеешь в виду..? Медленная улыбка расползается по лицу Ремуса, когда он кивает.  — Ты будешь совладельцем магазина и моим полноправным деловым партнером. Если ты захочешь. Дыхание выбивается из его легких, когда Алиса бросается к нему, яростно обнимая.  — Вау, хэй, — смеется Ремус, похлопывая ее по спине. Когда она прижимается еще сильнее, он тихо спрашивает, — Все в порядке? Когда она наконец отстраняется, ее ресницы мокрые, но она улыбается. Ремус не ожидает удара по руке и удивленно произносит "ой!", и она вытирает щеки рукавом блузки. — Как ты можешь думать, что я хочу найти другую работу? — укоряет она. — Ты дурак. — Это не нелогичное предположение, — говорит Ремус, потирая руку. Но Алиса качает головой, как будто он только что предложил ей присоединиться к цирку.  — Нет, это так, — говорит она и затем пристально смотрит на него. — Конечно, Ремус! Конечно. Я не знаю, как... — Пока не благодари меня, — вклинивается Ремус, улыбаясь ей в ответ. — Ты отвечаешь за найм нового продавца. Он не хочет, чтобы она думала, что это одолжение, это не так – нет никого более квалифицированного для этого, чем Алиса, которая поддерживала работу магазина в течение многих лет. — Договорились, — говорит она, смеясь, и сжимает его плечо, прежде чем они возвращаются на вечеринку. Он рассматривает десерты в конце фуршетного стола, когда чувствует, как знакомые руки обхватывают его за талию.  — Привет, милый, — хмыкает Сириус, прижимаясь губами к чувствительной коже под ухом своего парня, и Ремус забывает о подносе с эклерами. Он вздыхает от поцелуя, легко проводя ногтями по предплечью Сириуса. — Она приняла предложение, не так ли? — Да, — говорит Ремус, прислоняясь спиной к теплой груди Сириуса, а тот упирается подбородком ему в плечо. Ремус вытаскивает из его волос пару лепестков маргаритки. Сириус хмыкает, его щека задевает щетину на челюсти, когда он говорит.  — Я знал, что так и будет, — он звучит так же уверенно, как и каждый раз, когда Ремус высказывал ему эту идею за последний месяц. Ремус вздыхает, на мгновение закрывая глаза, позволяя себя обнять, и Сириус продолжает. — Я хочу спросить тебя кое о чем теперь, когда ты не паникуешь из-за того, что Алиса бросит тебя. — Я не паниковал, — лжет Ремус, поворачиваясь в объятиях, чтобы посмотреть на парня как следует. Сириус только ухмыляется, приподняв бровь. — Я был... слегка обеспокоен. В любом случае, о чем речь? — Не здесь, — говорит он вместо объяснения. Ремус хмурится - что-то не так? Но прежде чем он успевает закончить мысль, Сириус целует его. — Я скажу тебе, когда останемся только мы. У меня. Да? Он все еще немного волнуется о том, что же заставило Сириуса ждать, пока они уединятся, чтобы сказать ему об этом, но не настаивает. Если Ремус и знает что-то о своем парне, так это то, что он не умеет скрывать свои чувства. Он уверен, что знал бы, если бы Сириус хотел сообщить плохие новости. Ремус отбрасывает эту мысль на время.  — У тебя, да? — поддразнивает он. — Должен сказать, не думаю, что кто-то раньше пытался подцепить меня на детском празднике. Его желудок переворачивается, когда Сириус смеется и снова прижимается к нему. Цветок падает ему на плечо, когда Сириус наклоняет голову и дышит Ремусу в ухо.  — Я мог бы отвезти тебя домой, но мы оба знаем, что моя кровать больше, и я планирую уложить тебя в нее как можно скорее. Ремус прикрывает звук, который он чуть не издал при этом, кашлем и отступает назад, чтобы оставить между ними приличное расстояние. Сириус довольно ухмыляется, и Ремус понимает, что его лицо стало розовым. — Ты заплатишь за это, ты знаешь, — он говорит это мягко, но они оба знают, что Ремус всегда выполняет свои обещания. Сириус облизывает губы, его глаза загораются.  — О, я рассчитываю на это. Проходит несколько часов, прежде чем Ремус снова задумывается над незаданным вопросом Сириуса. Солнце быстро опускается к горизонту, его последние золотые лучи пробиваются сквозь полуоткрытые створки окна спальни Сириуса. Это единственный свет в комнате, к нему присоединяются звуки дыхания и шуршания простыней, доносящиеся изнутри, и более отдаленные звуки города за окном. Ремус прижимается щекой к обнаженной груди Сириуса, слушает замедляющееся биение его сердца и вспоминает. Он заставляет себя задать вопрос, прежде чем дать себе погрузиться в сон. — Разве ты не собирался меня о чем-то спросить? Вместо ответа Сириус сдвигается, чтобы обнять Ремуса и поцеловать его, мягко и медленно. Ремус любит его таким – теплым и податливым в посткоитальной дымке, с искусанными до красноты губами и волосами в беспорядке от того, что он дергал за них. Ремус отодвигает несколько темных локонов, которые прилипли ко лбу Сириуса, и встречается взглядом с серыми глазами. Сириус открывает рот, потом замолкает, тихо смеясь над собой и пожевывая нижнюю губу. Брови Ремуса поднимаются, он нахмуривается. Сириус Блэк нервничает?  — Бродяга? — Прости, черт, это глупо. Я просто должен. Ладно, — хмыкает Сириус. Он садится, опираясь спиной об изголовье кровати, и Ремус зеркально отражает его и натягивает простыню на свою нижнюю половину, чувствуя себя обнаженным, учитывая внезапную перемену настроения. — Итак… — Ладно, теперь ты меня немного пугаешь. Сириус откидывает волосы с глаз.  — Дора, — внезапно говорит он. Ремуса нахмуривается сильнее. — Дора? — Да, ты знаешь, моя маленькая кузина. Розовые волосы, нецензурная брань, главный источник стресса Энди? — Ну, конечно. Я знаю ее, — Ремус видел ее раз или два в студии, когда она забегала туда после школы, чтобы поговорить о музыке с Сириусом или объяснить Андромеде, почему ее вызывают в школу. — Она... в порядке? — Она в порядке, да. Осенью она уезжает в университет, только что поступила на лучшую программу по криминологии, — Сириус усмехается. — Это даже забавно, учитывая, какая она маленькая соплячка, — он скользит рукой по руке Ремуса, затем вниз по его ребрам, пальцы прослеживают созвездие, которое он там набил. — Она сказала мне, что ищет квартиру, которая будет ближе к ее кампусу, — он пожимает плечами, но больше не смотрит в глаза. — Срок аренды этой квартиры истекает через несколько месяцев, и она как раз подходит ей по размеру, если она сможет выдержать жизнь над маминым магазином. Ремус теперь очень бодр. — Ты собираешься переехать, — говорит он с замиранием сердца.  За последний год они вошли в такой легкий ритм: Ремус собирал сумку на ночь и брал ее с собой на работу утром, в конце дня встречался с Сириусом у соседнего дома и вместе шел к его квартире. Сейчас ему даже не нужна сумка: ящики спальни Сириуса полны одежды Ремуса, и он даже не помнит, как давно его запасная зубная щетка появилась в ванной и осталась там. Он знает, что Сириус не собирается переезжать слишком далеко, в конце концов, его студия остается на месте. Но ему все равно ненавистна мысль о том, что расстояние между ними увеличится. Сириус проводит большим пальцем по его скуле, возвращая внимание Ремуса к разговору.  — Мы собираемся переехать, — говорит он. Его голос все еще звучит нервно, но он смотрит прямо на Ремуса и дарит ему маленькую, полную надежды улыбку. — Мы найдем новое место, побольше, где будет достаточно места для всех твоих старых пыльных книг. Если ты хочешь. Оу. Оу. Ремус крепко целует его, проводя пальцами по волосам Сириуса, пока его грудь разрывают чувства. Сириус... хочет переехать с ним. Он хочет, чтобы они жили вместе. У Ремуса кружится голова от внезапного прилива радости, которую он испытывает от самой этой идеи. Он смеется, прижимаясь к губам Сириуса, отпуская сдерживаемые все эти часы переживания. Сириус отстраняется достаточно далеко, чтобы посмотреть в глаза Ремусу.  — Окей, кажется, это было не "Отвали, Сириус, ты сошел с ума, если думаешь, что я хочу видеть твое лицо каждый день". — Я и так вижу тебя каждый день, придурок, — улыбка Ремуса по-дурацки широкая, но ему все равно, он не смог бы сдержаться, даже если бы захотел. — Ты понимаешь, о чем я, Люпин. — Да. Я... — Ремус сглатывает, проводя рукой по своим кудрям. — Ты хочешь видеть меня каждый день? Ремус хочет сказать "да", он так сильно хочет сказать "да", но часть его души не может поверить, что Сириус тоже этого хочет. Сириус поднимает бровь, глядя на него. Его руки лежат на спине Ремуса, удерживая его рядом.  — Думаю, я только что попросил тебя об этом, да. — Что, если я тебе надоем? — тихо спрашивает Ремус, озвучивая свой самый большой страх. Сириус издает небольшой смешок, очень нежно проводя подушечкой большого пальца по нижней губе Ремуса.  — Я действительно не думаю, что это случится, Лунатик. Но, если ты не хочешь, это... хорошо, конечно. Я могу найти квартиру поблизости. Ответ Ремуса незамедлителен.  — Нет. — Нет? — Я не хочу, чтобы ты искал себе жилье, — говорит Ремус, потому что это правда. Он знает, чего хочет, ему просто нужно отбросить свой страх в сторону, чтобы сказать это. Он кладет руки на грудь Сириуса, чувствуя под ладонями успокаивающий стук его сердца, когда он сосредотачивается на своей любви и позволяет своим сомнениям отступить. — Я хочу, чтобы мы с тобой нашли квартиру нам. Настала очередь Сириуса целовать его. У Ремуса перехватывает дыхание, он обвивает руками шею Сириуса, закрывает глаза и отдается объятиям, стараясь излить все свои чувства в то, как он целует Сириуса в ответ. Он думает о том, как хорошо Сириус всегда выглядит по утрам, его волосы в беспорядке, а кожа такая теплая под пальцами Ремуса. Он думает об их ленивых душах, ужинах на вынос и пластинках, играющих в половине первого ночи. Он думает об их поцелуях: быстрых и веселых, когда они здороваются в магазине, голодных и кусачих, когда они раздеваются и вдавливают друг друга в матрас, мягких и медленных после ссор. Он хочет продолжать целовать Сириуса до конца жизни, и это страшно, но это также и правильно, и верно, и прекрасно. — Я люблю тебя, — наконец говорит Сириус, прижимаясь губами к губам Ремуса. — Я тоже тебя люблю. — Живи со мной. — Да, — Ремус улыбается, целуя уголок рта Сириуса. Солнце уже садится за стенами спальни, но Ремус видит, как сияют глаза Сириуса, когда он улыбается, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать его снова.