С благими пожеланиями.

      Сложно быть влюблённым в человека, что гораздо старше тебя, особенно всю ситуацию усложняет, если этот человек уже является чьим-то мужем или женой.       Вот и Цзинъи не посчастливилось пройтись по всем этим пунктам, добавляя неловкость от того, что в него влюблён приёмный сын человека, который ему нравится, будто проблем ему больше не хватало.       Оставалось только томно и горько вздыхать наблюдая за своей немного грешной любовью, воображать о том как будешь нежно ласкать его кожу, оставляя поцелуи на прекрасном лице. Представлять как ноготки будут впиваться в тёплое тело, вызывая яркую и такую чистую, искреннюю дрожь наслаждения.       Никогда не хотелось переходить в своих мыслях такую тонкую, определённую черту, после которой уже не смог бы сдерживать, скрывать свои помыслы, но сознание обвееное тягучим и приятным запахом любимого, что почувствовать можно только находясь в опасной близости от этого человека, и мысли сами текут рекой, прорывая плотину, что сдерживала потоп сумбура в голове.       Цзинъи с тех пор боялся даже взглянуть в его сторону. Столь привлекательная харизма, незабываемые черты лица, что баснословно передавали его мимику, теперь стали опасной темой.       Цзинъи боялся взглянуть. Цзинъи боялся Вэй Усянья. Боялся увидеть в его глазах совершенно иные эмоции, отличные от любви и мягкости.       Но страстно хотелось прикасаться, видеть, говорить и целовать Вэй Усяня.       Так что, совсем не удивительны были представления о том, как Вэй Ин бы вскруживал ему голову своим мерным дыханием у щеки, вызывая приятные мурашки, заставляя сжаться всем телом.       О том, как Вэй Усянь бы резко раздвигал его колени, открывая себе лучший вид.       На что Цзинъи бы охал, от неожиданности, в его руках. Он буквально бы чувствовал бешеный ритм своего сердца, когда ладонь уверенным движением проводила бы до основания.       Цзинъи полностью уверен, что Вэй Усянь бы сосредоточенно, даже в какой-то степени заворожённо, следил бы за его реакцией, дрожащего от возбуждения, что всем телом откликается на такие желанные касания.       Он бы постепенно увеличивал темп, свободной рукой потянулся бы к разгорячённой коже, заставляя плыть в своих мыслях.       Цзинъи уверен, что когда чужая прохладная рука прошлась бы по разгорячённой коже впалого живота, поднимаясь выше к груди, мягко поглаживая, он бы постанывал его имя, прося больше и больше мучительно-сладкой ласки.       Цзинъи бы шумно втянул воздух, слегка прогнувшись в спине. На что Вэй Усянь бы точно игриво посмеивался продолжая водить пальцами по чужой коже.       Сам Цзинъи был бы рад, что Усянь мог бы его видеть. Видеть каждый кусочек его развратной души.       И Цзинъи знал — он получал какое-то извращённое удовольствие от происходящего, от того, что любит недоступного мужчину, которого не в праве любить, получал удовольствие от того, как терзал себя невозможным и с каждым разом, видя счастливую улыбку Вэй Усяня, находящегося рядом со своим мужем, Цзинъи переставал хотеть что-то изменить, привыкая к безликому, безучастному наблюдению, не переставая желать и наслаждаться своими мечтами.