Разбор полётов

      Если Георг и засматривался на кого-нибудь подолгу, то только на женщин. Но вот он встретился с Вилхелмом один на один и…       Нет, ориентацию Георг не сменил, просто почувствовал какой-то подвох, что-то нетипичное. Сперва Георг подумал о том, что дело в освещении – в трюмах довольно мрачно – но потом прищурился, пригляделся и понял, что изменились детали.       Длинный сюртук до колен, жилет, рубашка, галстук, брюки, высокие сапоги, – всё это было и раньше, но стало гораздо лучше.       Материал сюртука плотнее, чёрный с отливом в бордовый цвет, на рукавах рубашки не пуговицы, а серебряные запонки, о стрелки на брюках можно порезаться, в сапогах разглядеть отражение.       Рожа, конечно, так и осталась кривой, – чтобы убрать все рубцы, нужны десятки посещений пластического хирурга, – но теперь Вилхелм выглядел не как старый больной дед, а, скорее, как пожилой джентльмен, военный в отставке.       Седые волосы зачёсаны назад, собраны в небольшой хвост. Виски и затылок коротко стрижены.       Георг даже разобрал немного резкий, но освежающий запах одеколона. Георг усмехнулся и спросил:       – Можно поздравить? Появилась женщина?       Вилхелм несколько скривился и ответил:       – Да, капитан.       – Что бы мы делали без женщин?       Вилхелм промолчал, – вопрос риторический.       Георг же продолжал:       – Как в целом жизнь? Редко удаётся поболтать.       – Всё хорошо, капитан, – ответил Вилхелм.       – Лучше, чем на Стирии?       – Пока что да.       Георг прищурился, но расспрашивать дальше не стал. Он указал на отсек, заставленный военной техникой, и проговорил:       – Ладно, показывай. Что есть, чего нет.       – С артиллерией я немного ошибся, капитан, – проговорил Вилхелм и двинулся к ближайшей самоходной установке.       Непромокаемую плёнку убрали, с машинами работали механики. Они осматривали технику на предмет внешних дефектов, проверяли состояние механизмов. Пушки на борту "Амбиции" лучше не испытывать, но базовые процедуры нужно было провести.       – "Василисков" у нас две батареи по шесть установок плюс ещё пара машин. Половина – катачанские модели, половина с Армагеддона.       Вилхелм указал на самоходные артиллерийские установки: гусеничное шасси от вездесущей "Химеры", лёгкое бронирование, курсовой тяжёлый болтер, 132-мм орудие, закреплённое на платформе сверху. Отличие между катачанской и армагеддонской моделью в том, что в первой артиллеристы не были защищены ничем, кроме орудийного щита, солдаты же с Армагеддона или те, кто пользовался их вооружением, находились внутри надёжно укреплённой кабины. Вроде бы здорово, но такой "Василиск" и весил почти на десять тонн больше, а в болотистой местности Катачана или Нагары тяжёлая техника то вязнет, то вообще тонет.       – Снаряды, запасные части есть? – спросил Георг.       – Есть, – ответил Вилхелм. – С той лишь оговоркой, что есть снаряды и запчасти на маленькую победоносную войну.       – А участвовали ли мы когда-нибудь в чём-то, кроме маленьких и победоносных войн? – Георг ухмыльнулся.       Вилхелм промолчал, – вопрос риторический.       Георг вздохнул и произнёс:       – Ладно, я понял. А в чём ты "немного ошибся"?       – Кроме "Василисков" на борту есть ещё батарея "Мантикор", – ответил Вилхелм.       Они подошли к реактивным артиллерийским установкам. На рельсовых направляющих не были установлены ракеты, на что и обратил внимание Вилхелм:       – Проблема в том, что к ним боеприпасов почти нет. Если артиллерийские снаряды на складах исчисляются тысячами, то ракет всего шестьдесят.       Георг потянулся к записной книжке, когда Вилхелм его остановил:       – Всё есть в отчёте, капитан. Я дам вам копию.       – Отлично. – Георг ещё раз посмотрел на "Мантикоры". – Нельзя, чтобы эти штуки просто пылились. Помню, как они орков запекали в джунглях. После их работы любо-дорого наступать – сплошное пепелище и пахнет победой.       Он помолчал немного, а потом сказал:       – Веди дальше.       – Вам точно нужно всё увидеть своими глазами? Целый день уйдёт! – произнёс Вилхелм.       – Я – хозяин своего времени, – ответил Георг.       Они перешли в соседний отсек, где их встретила уже не артиллерия, а бронированные автомобили и другая лёгкая техника. Вилхелм указал на представителя последней группы и проговорил:       – Вот, кстати, ещё один сюрприз, о котором я сам уже почти позабыл. Если честно, я думал, что их уничтожили на Нагаре. Горели как спички.       Вилхелм имел в виду небольших одноместных шагателей типа "Часовой". "Часовые" – крохотная бронированная кабина на длинных четырёхпалых ногах с дополнительным суставом. Под кабиной можно было закрепить какое-нибудь орудие, а за кабиной находился прометиевый двигатель с выведенной наверх выхлопной трубой. Машина эта отличалась невероятной проходимостью и приличной скоростью. Не сравнить с "Оруженосцем", конечно, но у них и роли на поле боя разные. "Оруженосцы" – прикрытие, некоторые модификации позволяли идти на штурм, в то время как "Часовые" использовали для разведки или в качестве застрельщиков.       – Я тоже скучал, – произнёс Георг. – Не уверен, что понадобятся в скором времени, но хорошо, что есть. По крайней мере, их достаточно, чтобы обучить пилотов, если нужно будет увеличить парк. – Георг замолчал, а через несколько секунд добавил: – Проклятье! Я как подумаю, сколько всего надо купить…       – Ну… если каждый день терять столько же техники, как на Вайстали, то дней через тридцать вообще ничего не останется.       Георг поморщился, махнул рукой и сказал:       – Ой, не напоминай. Больше всего жалко "Тетрарх"… – Георг резко замолчал, а потом поправился: – То есть, конечно, жалко людей, но и "Тетрарх" – значительная потеря. Мне вообще порой кажется, что вся моя жизнь – какое-то просирание наследства. От отца сохранилась только "Амбиция" и так… немного по мелочи того и другого.       – Честно говоря… – начал было Вилхелм, но потом осёкся и сказал: – Не обращайте внимания.       – Да ладно тебе! Говори, что думаешь. Не обижусь.       Вилхелм напрягся, стиснул челюсти и выдавил следующее:       – Я не одобряю того, как иногда вы обходитесь с людьми, капитан, но не могу не признать, что вы – большой человек. Ваша жизнь никак не "просирание", а может быть, даже история. Мы все уйдём, а вы в ней останетесь.       Георг кивнул.       – В конце концов, – продолжал Вилхелм, – многие ли могут сказать, что отражали нашествия орков? Очищали от еретиков планеты?       Вопрос риторический.       Георг молча протянул Вилхелму руку, и тот пожал её. Но не отпустил.       – Вы многих погубили, капитан, это так, – сказал Вилхелм. – Но и многим дали шанс. Кем бы я был, оставшись на Стирии? Чёрт его знает! А здесь мне хорошо.       Только тогда Вилхелм и выпустил Георга из своей медвежьей хватки. Тот усмехнулся и проговорил:       – И после такого ты спрашиваешь, стоило ли приходить на осмотр?! Ну прочёл бы я твой отчёт, и?! Ещё раз спасибо, Вилхелм! Растрогал.       Мужчины помолчали немного, а потом Георг нарушил тишину:       – Продолжим?