Разбор полётов

      – Вы готовы, господин Ва-кенн? – спросил доктор Игельхунд.       "Я с рождения готов, господа. Приступайте!"       Любой другой человек и подумать бы не мог о том, чтобы пройти аугментацию, оставаясь в сознании. Пусть он переживёт удаление повреждённых конечностей или органов, но сращивание нервов – своих собственных и искусственных – это боль совсем другого порядка.       Но то человек, а оперировать собирались Ангела Смерти. Ангелы после гипнотерапии, ментальной обработки и многих лет духовных практик управляли своими чувствами, могли не обращать внимания на импульсы от той или другой части собственного тела.       Магос Децимос снял багровую сутану и передал её сестре Сере. Больше никакой одежды на Децимосе не было, но и не требовалось. Смутить он бы никого не смог, а вот напугать…       С первого взгляда вроде бы обыкновенный служитель культа Бога-Машины, но стоило присмотреться, и вот перед наблюдателями не человек с аугментациями, даже не продвинутый киборг, а нечто большее. Само слово "киборг" уже не подходило под описание, потому что в конструкции Децимоса не осталось биологических элементов. Он отказался от слабости плоти и возвысился настолько, насколько это было возможно среди последователей Омниссии.       Благословенный механизм, холодный разум, бессмертный и неуязвимый постчеловек в каком-то – пусть и еретическом – смысле даже превзошёл Ангела Смерти в развитии.       Котара Ва-кенна можно было убить. Авраама можно было убить. Можно было убить любого космического десантника, а как убить того, кто обитает в хоре? Как убить того, кто плывёт по волнам виртуальной реальности и оставляет частичку себя в каждом массиве данных?       Можно было уничтожить оболочку, но убить магоса Децимоса…       Нетривиальная задача.       Ещё можно было бы усомниться в том, что Децимос сохранил душу после финального преобразования, и спустить на него ортодоксальных "псов" культа Бога-Машины, которые охотились за искусственным интеллектом, но мало кто решился бы это сделать. Во-первых, Децимоса охраняли тысячи вооружённых людей Георга Хокберга, а, во-вторых, Децимосу благоволили и завидовали многие даже высокопоставленные техножрецы. Он воплощал их заветные мечты, а для некоторых был недостижимым идеалом.       Оболочка Децимоса – человекоподобная вытянутая обманчиво хрупкая и изящная. Такие производили для Альфы скитариев, чтобы без особого труда даже незнающий человек мог определить командира подразделения. Вроде бы глупость, и вражеские стрелки тоже рады, что могут без труда определить командира, но Альфа и защищён был куда лучше прочих.       Однако Децимос не полностью походил на Альфу. Протезы рук и ног остались ещё с тех времён, когда Децимос только прощался с человечеством и приветствовал образ святого Омниссии.       Ноги – колонны. Пусть внешне они совсем не подходили изящной оболочке и вообще казалось, что Децимоса поразила какая-то особая разновидность слоновьей болезни, но они были дороги ему как память, верно служили столетиями, исходили не один десяток миров.       Руки, напротив, точное попадание в образ, а красный цвет отлично смотрелся вместе с сутаной. Могло показаться, что из рукавов падают капельки крови. Протезы нарочито хрупкие, но они не уступали по крепости и силовым доспехам. Вроде бы сугубо декоративные, но таящие в себе множество тонких инструментов.       Однако даже такие протезы не обеспечивали магоса всем необходимым. Сестра Сера и доктор Игельхунд закрепили на спине Децимоса блок с десятком-другим механодендритов. Металлические щупальца взвились в воздух, принялись накручиваться на руки и ноги магоса, пока он привыкал к ним.       Доктор Игельхунд похвастаться подобными возможностями не мог. Из всех имплантатов – только сложный составной оптический блок с линзами вместо глаз. Однако доктор Игельхунд мог похвастаться знанием анатомии космических десантников, опытом хирургических операций и лечения этих воинов.       Котара окружили. Спереди – Децимос, сзади – Игельхунд и тележка с инструментами. Сбоку за процессом наблюдала сестра Сера. Магосу Децимосу помощь не требовалась, а вот Игельхунд рассчитывал на неё.       Перед тем, как циркулярные пилы зашелестели на холостых оборотах, Котар спросил:       "Господа, вы не против, если я буду следить за процессом вашими глазами?"       – Принято, – отозвался Децимос. – Но это будет сложно. Я постарался уберечь себя от влияния варп-силы. Вы встретите сопротивление.       – Я тоже не против, – сказал доктор Игельхунд, а потом быстро добавил: – Но только до тех пор, пока ваше присутствие не начнёт мешать.       – Нет, не против! – воскликнула Сера.       Котар без особого труда пробрался в разумы Серы и Игельхунда, а вот рассудок Децимоса на самом деле оказался крепким орешком. Расколоть можно, только повредив без возможности восстановления. Котару не хватало ни сил, ни умения на тонкую работу.       "Сера, будьте так добры, посматривайте на работу уважаемого магоса", – попросил Котар.       – Без проблем!       Операция началась, – по обнажённому телу Ангела Смерти побежали алые струйки. Не потоки, но только благодаря сверхъестественной свертываемости крови и точечным псионическим воздействиям. Котар использовал биомантию, – правил тело усилием мысли, перекрывал те повреждённые артерии и вены, до которых ещё не добрались хирурги с зажимами. Будь он сильнее, обладал бы особым талантом в биомантии, то мог бы вообще обойтись без помощи со стороны. В руках признанных мастеров в этой псионической дисциплине плоть плавилась, словно воск, материя появлялась будто бы из воздуха.       Котар сидел, не двигаясь, хотя в него каждое мгновение вонзались лезвия и пилы.       В голове Серы пронеслась мысль о том, что она и представить себя не может на месте Котара, что она бы не смогла вот так хладнокровно наблюдать за собственным расчленением. Котара эти мысли не сбили, он был полностью сосредоточен, а поэтому на всякий случай приободрил Серу. Она явно не выспалась и чувствовала себя неважно, наблюдая за действом.       Кровь продолжала бежать, а кости обугливаться, – хирурги не рисковали инструментами при работе с крепчайшими костями и использовали лазерные резаки. Уже очень скоро Котар лишился того, что осталось от некогда могучих рук.       Когда хирурги принялись удалять мышцы на груди и спине, чтобы заменить их искусственными аналогами, то Котара подключили к аппарату поддержания жизнедеятельности. Кровь многих других космических десантников, когда-либо служивших Георгу Хокбергу, заструилась по жилам. Друг для друга они были идеальными донорами. Поговаривали даже, что если отрезать у одного руку и пришить другому, то она приживётся.       Сращивание нервов прошло успешно, но оно и понятно, – об этом побеспокоились тысячи лет назад, когда только раздумывали о том, чтобы создать сверхлюдей. Дело в том, что под кожей Ангелов находилась плёнка так называемого Чёрного Панциря, проще говоря, переходника между нервной системой и силовыми доспехами. С этим имплантатом Ангелы ощущали доспехи как вторую кожу. Децимосу и Игельхунду не пришлось работать с каждым нервом в отдельности, только с Чёрным Панцирем в целом.       После они сделали перерыв, пока Сера обмывала Котара. Прошли уже больше шести часов, и если по Децимосу не скажешь, что он устал, то руки Игельхунда уже совсем немного, но подрагивали.       – Вы – невероятны! – прошептала Сера, пока вытирала Котара полотенцем.       Он кивнул и отправил Сере волну тёплых мыслей. Сам он считал, что уже бесконечно далёк от чего-то невероятного и вообще калека.       После обеда операция продолжилась. Крепления под искусственные руки соединили с аугметическим позвоночником Котара и с наслаивающимися друг на друга рёбрами грудной клетки.       Нет, не спонтанная мутация, а контролируемая. С возрастом кости Ангелов становились не только крепче, но и больше. У одних воинов они срастались, у других превращались в своеобразный пластинчатый доспех.       Хирурги приступили к монтажу тяжёлых боевых протезов. Каждый можно было сравнить с отбойным молотком, тараном. Да, скорее всего, отзывчивость хуже, но в мощи Котар точно не проиграет. Если удар достигнет цели, то даже орк с самым толстым черепом в галактике попрощается с жизнью.       Сердца забились быстрее, когда Котар наконец ощутил, что… двигает пальцами!       Он отправил телепатическое сообщение:       "Прошу! Давайте сделаем короткий перерыв!"       Никто не перечил. Котар даже покинул головы Игельхунда и Серы, чтобы не отвлекаться от вида новых, созданных специально для него рук. Не грубая поделка для тех солдат, которым скоро возвращаться в бой, нет. Покрытые чёрной краской, почти не отличимые от настоящих, увитые волокнами искусственных мышц и усиленные сервоприводами, эти протезы делали честь не только владельцу, но и создателю. Мастерская работа.       Котар поспешил поделиться мнением с магосом Децимосом, на что тот просто поклонился.       Сера зачем-то принесла большое зеркало, хотя Котар следил за действом чужими глазами, но всё-таки он воспользовался случаем и оглядел вживлённую броню, повторяющую контуры тела на груди и спине. Под тонкими, но прочными листами теперь бились не только сердца, но и работала сложная техника, которая позволяла Котару забыть об увечьях.       Раньше он крушил камни в ладонях, а с новыми приращениями и корабельную переборку перешибёт!       Доктор Игельхунд тяжело вздохнул и произнёс:       – Что ж… прошу простить, но я смертельно устал. Уже давно столько не работал.       – Конечно, доктор, – отозвался Децимос. – Благодарю за участие! Было честью поработать бок о бок.       Децимос же об отдыхе не думал. Возможно, даже навсегда забыл о нём. Он перевёл взгляд на Серу и спросил:       – А вы, сестра? Ваш уровень аугментации слишком мал. Вы, наверное, тоже устали?       – Нет, я продолжу! – ответила Сера. – Такое нельзя пропустить!       – Да вознаградит вас Омниссия за выдержку и тягу к знаниям, сестра!       Пусть Котар снова стал грозным воином, но на его голове не хватало ещё множества деталей, чтобы вести хотя бы некое подобие полноценной жизни.       Сера недооценила время, которое понадобится на восстановление Котара. Она не то чтобы задержалась на работе, – Сера в тот день вообще не пришла домой.