Если тебе грустно — съешь спагетти,
Целуй того, кого любишь
Каждый раз, когда можешь.
Тот же вечер. Се Лянь продолжает улыбаться, смотря в глаза испуганным Му Цину и Фэн Синю. Как же люди порой любят скрыть очевидное даже от самых близких друзей. Они ещё несколько раз нервно переглядываются, что-то пытаются сказать, но всё заканчивается тем, что оба просто уходят курить. Хотя вовсе не надолго и совсем скоро возвращаются. Приглушенный свет лампы слабо бросается в глаза. Это не больно, но не особо приятно, особенно после тёмного балкона, который тускло освещала луна. Они долго не хотят признавать, что целовались, что только что в обнимку сидели на кровати. Хоть и начали встречаться, посвящать в свои отношения даже лучшего друга было довольно неловко. Се Лянь всё поймёт, но говорить ему прямо... Точно не в их духе. Засосы бросались в глаза, несмотря на то, что полноценного света как такого-то в комнате и не было. Тут приходило на ум два варианта. Либо у Се Ляня слишком хорошее зрение, либо засосы действительно слишком явные и сильные. Во первых больно, во вторых видно. Но самое удивительное, что никто из обоих даже не думал об этом, когда их ставил. Разве это можно спланировать заранее? Может быть, и можно, но только не в их случае. — В следующий раз нужно быть осторожнее, — вслух мыслит Фэн Синь, а затем понимает, почему в его сторону направлены две пары глаз. Одна удивлённо-счастливая, вторая взбешённо-злая. И легко здесь догадаться, какая пара кому принадлежала. Му Цин бьёт парня по плечу, волосы на голове взъерошенные, словно по ним только что прошлись заряды тока. — А громче сказать это было нельзя?! — с иронией кричит он на всю комнату, да так, что снова едва ли не вся общага в курсе их перебранок. А Се Лянь смеётся, понимая, что они сами друг друга сдали. Всё тайное рано или поздно становится явным, даже такого подтекста. Хотя, он до сих пор не мог понять, что такого в этом было. Они в отношениях, что может быть постыдного в поцелуях или засосах? А затем вспоминает, как сам краснел при своём первом поцелуе, который случился всего несколько часов назад. Вспоминает как сам краснел и смущался... Но ведь они с Хуа Ченом не в отношениях. Хотя в данном случае это всего лишь вопрос времени, когда случится то самое роковое признание. И стоило ему только вспомнить свой первый поцелуй, на экране появляется знакомый номер. Хуа Чен? Неужели что-то случилось? Он извиняется и в спешке уходит в коридор. — Ало, что-то случилось? — взволнованно спрашивает Се Лянь. — Нет-нет, всё в порядке, — спокойно отвечает голос в трубке. — Я просто хотел спросить, всё ли у тебя в порядке? — Всё хорошо, не волнуйся, — улыбка поражает лицо, по лёгким распространяется тепло. — Ты сам как? Как до дома дошёл? — Со мной всё нормально. До дома дошёл быстро, согрелся, выпил чаю. Ты сам не замёрз? — Немного замёрз, — неловко отвечает парень. — Но твои объятия меня согрели. Да и в общаге у нас тепло. На что получает взволнованное: — Если замёрзнешь, можешь приходить ко мне. У меня отопление лучше. — Да всё в порядке, не переживай! — волнение на волнение. Смущение на смущение. Их разговор из разряда чего-то максимально милого и неловкого. — Ещё раз спасибо тебе, гэгэ, за вечер. Если захочешь, можем в следующий раз так же погулять. Не против? И снова улыбка и неловкость. И снова по душе разливается необъяснимо огромное количество тепла. — Конечно не против! Всегда только за! И они снова смущаются, а затем не спеша прощаются. Они ещё встретятся. Ещё сумеют погулять вместе, ещё раз обнимутся, а может быть, даже поцелуются. Се Ляня совершенно не волнует, что об их отношениях могут подумать остальные. Главное, что они [хуаляни] счастливы. Будь он бы преподавателем или кем-то ещё, он бы с таким же трепетом ухаживал бы за уставшим Хуа Ченом. Даже поменяйся они местами, их любовь не померкнет. Какая разница, что будет дальше? Это же время. Му Цин, убедившись, что они с Фэн Синем остались наедине, начинает орать: — Ты придурок, а потише мыслить не получается?! — Ты ж погромче просил? — в оправдание себе мычит Фэн Синь. — Да блять, завались уже, — Му Цин закатывает глаза и тяжело вздыхает. — Больше не оставляй засосы на видных местах. — Хорошо, — кивает Фэн Синь. — Ведь есть невидимые. Он осторожно целует парня в нос, отстраняется и поспешно произносит: — Надо бы линзы снять. Глаза уже болят целый день носить. Если честно, Му Цин никогда не придавал особого значения тому, что периодически, каждый вечер Фэн Синь снимал линзы. Сначала они практически не контактировали, затем начали ругаться, а затем им стало уже далеко не до линз. Вернее, Му Цин просто слишком увлекался парнем и не обращал внимания на что-то другое. К тому же Фэн Синь сам не спешил афишировать, что у него было плохое зрение. — А ты не думал носить очки? — абсолютно не подумав, произносит Му Цин. — Пробовал, — отвечает Фэн Синь, убирая линзы в контейнер. — Они у меня даже где-то в сумке валяются. Только они мне не идут. — Надень. — Чего? — Я повторять не буду, — хмурится Му Цин. — Надень очки. Я хочу посмотреть. Тяжело вздыхая Фэн Синь отвечает: — Да ладно тебе. Щас, подожди. И роется в заброшенной под кровать сумке, находит футляр и поспешно надевает очки. Округлая оправа, два больших стёклышка неплохо подчёркивают тёмно-карие глаза. И с чего он решил, что очки ему не идут? — Кто тебе сказал, что тебе не идут очки? — прокашлявшись спрашивает Му Цин. А щёки то алые, горящие. Неужели Фэн Синь настолько красивый? — Я бы с тебя не только эти очки снял. — Не знаю, — смеясь отвечает Фэн Синь. — Самому как-то не нравится. — Зато мне нравится. Не нужно стрематься своей же красоты. Му Цин слегка улыбается, осторожно снимает очки с парня и аккуратно кладёт их обратно в футляр. Он мягко целует парня, особенно нижнюю губу. Не прокусывает, а делает это весьма осторожно, спокойно. По щекам скатываются слёзы. Му Цин не может понять почему. Должно быть от непривычной для себя нежности. Заметив это, Фэн Синь перенимает инициативу на себя, вытирает слезу с щеки возлюбленного, крепко прижимается к нему, нежно сплетая их пальцы. Пускай и Му Цин часто визжит, когда к нему проявляют повышенную заботу, но ему это определённо нравится. Шрамы на руках уже почти полностью зажили, как и когда-то раненное сердце. В это время в комнату заходит Се Лянь. И снова голубки отстранаяются друг от друга, сильно при этом краснея. Парень же не может понять, почему они так стесняются демонстрировать свои чувства, но, как говорится, счастье любит тишину. Он улыбается, ничего не говорит, а затем ложится на свою кровать, при этом едва слышно хихикнув, и наконец засыпает. На душе необыкновенно хорошо. Он счастлив за себя с Хуа Ченом, за всех своих странных друзей. День, пускай и прошёл необыкновенно сумбурно, тем не менее выдался вполне хорошим и замечательным.Наше сплетение языков, блин, я хочу чтоб это длилось вечно.
Сегодня июнь, сегодня я тебя с тренировки встречу.
Я порою зверь, и знаешь, моя любовь к тебе навечно.