И снова белый лист,
Вынашивая злобу, оплодотворяя ненависть,
И мне на кисти давит циферблат.
Я, может, и чудовище,
Но искренне стараюсь быть хорошим,
И верю, знаю, что всё потяну.
Я понял соль земли и принимаю в себе тьму.
И преломляю свет раз за разом,
И если мне приказывают звёзды — я отказываю.
Математика. Пары. Хэ Сюань проводит пары тихо и сдержано. Он мало говорит, в основном что-то записывает на доске или даёт контрольную работу. Ему всё равно на списывание, но когда кто-то начинает шуметь, даже простым щёлканием ручки, это начинает выводить из себя. Он либо занижает оценку, либо отказывается проверять работу этого человека, а в основном просто прожигает его убийственным взглядом так, что шумевшего даже становится немного жалко. Настолько холодный и безразличный это взгляд. Никаких лишних эмоций, слов и дополнений. И это безразличие всегда пугало. На лице нет эмоций, глаза пустые, голос ледяной. Он объясняет свой предмет коротко, но ясно. Без лишних слов и разговоров с группой. Он ненавидит общение. Ненавидит людей, ненавидит себя. Возможно единственное, что в нём осталось, именно ненависть. У него бледное лицо и ледяные руки. В университете его многие боятся: как студенты, так и преподаватели. Единственный, кто с ним более-менее ладил, был Хуа Чен, но и тот лишь изредка заходил в тёмный класс, обменивался местными слухами и, улыбаясь, уходил. Странный человек. Вроде бы спокойный. А вроде бы до сих пор продолжает собирать слухи по университету, как подросток. Для чего ему это? А для чего это Хэ Сюаню? Никто понять не мог. Они не были друзьями, но общаться могли, хоть и без особого желания — это касалось в основном стороны Хэ Сюаня. Он холоден. Слишком холоден. Его холод многих отталкивает. Он не позволяет к себе притронуться, приблизиться. Он словно неживой. Таких никогда не выбирают. От таких бегут за тысячи вёрст. Таких остерегаются. Таких не любят. Но почему тогда пара бирюзовых глаз не отрывается от его лица? Почему этот светлый мальчик выбрал именно его? Ши Цинсюань был его светом. Светом, от которого Хэ Сюань безустанно убегал. Свет убивает и ранит. Кожа плавится, а душа начинает заполняться чем-то живым. Пустота начинает исчезать, заполняться чем-то неведомым, странным. Это пугало и ужасало. Хэ Сюаню хотелось убежать и скрыться. Что, собственно, он в последнее время и делал. Ши Цинсюань слишком хорош для него: светел, невинен, прост. Он слишком живой для его мертвенного холода. Но он не всегда был таким. В детстве Хэ Сюань был добрым и преданным человеком, который много работал и очень заботился о своих близких. Семья была для него всем: он готов отдать горы, всё собственное благополучие, лишь бы его мама с сестрой были счастливы. Ничего другого для счастья ему не было нужно. Он был силён. Много работал и старался. Он научился успешно приспосабливаться к обстоятельствам, какие бы ужасные беды и потери на него не обрушивались, стараясь добиться большего благодаря своему уму и способностям. Он верил в себя, в свои навыки. К сожалению, его семья была бедна. Ему пришлось много работать, многим пожертвовать, чтобы хотя бы чего-то добиться, чтобы помочь маме с сестрой. Чтобы сделать их счастливыми. Он никогда не искал отношения, ибо бесчисленное количество раз разочаровывался в дружбе. Зачастую многие с ним общались ради выгоды: списать контрольную, помочь с трудным заданием. Для чего-то другого он никогда никому и не был нужен. Его никогда не выбирали, не приглашали гулять, не звали на дни рождения. Это было больно. Но у Хэ Сюаня была семья, которую он чрезвычайно любил. Которой тоже однажды не стало. Причина абсолютно нелепая. Грипп с осложнениями. Сначала сгорела младшая сестра, а спустя неделю не стало и матери. Хэ Сюань надеялся, что следующим заберут его, но, к сожалению, он остался жив и единственный выкарабкался. После смерти родных он потерял всё. Потерял все свои эмоции, все силы жить ради кого-то. Он начал выживать. Закончил школу, затем универ, а затем в него же и вернулся работать. Математиком. Не слишком многословная работа — ему не нужно будет постоянно молоть языком. Хотя с одной стороны это неправильно, но кого это волновало? Нужны были деньги, нужно было чем-то питаться. И опять же следствие. Именно из-за бедного детства и голодных дней Хэ Сюань так падок на еду. Он может не питаться неделями, а затем за пару секунд со стола сметать всё, что было. Больной желудок, больной мозг и больное сердце. Хэ Сюань потерял тех, кого он любил больше жизни. Он теперь боялся любых взаимоотношений, но особенно романтических. Боялся снова потерять что-то важное и сокровенное. Он всегда боялся отношений, а потом страх сменился безразличием, как и все остальные эмоции. Больно. Хочется выть. Но пустота со временем начинает исчезать. Появлялись тонкие намёки на чувства, которых Хэ Сюань невероятно боялся. Второй раз потерять что-то важное, он бы просто не смог. Не вывез. Не справился бы. Окончание пар. Студенты расходятся каждый по своим делам, они никогда не волновали мрачного математика. Но пара бирюзовых глаз, бежевый портфель с брелоком кролика. Он ловит себя на мысли, что пустоту сдувает именно этот тёплый ветреный парень. Хэ Сюань подходит к нему ближе, и, оперевшись о парту, медленно произносит: — Ты как-то предлагал поесть вместе? В силе? На что получает ошарашенный, полный счастья и искр взгляд. Губы раздуваются, а выражение лица становится необыкновенно радостным. — Конечно в силе! Неужели сегодня какой-то праздник, раз ты сам ко мне подошёл? — Нет. Я просто хочу есть. У Хэ Сюаня были очевидные проблемы с питанием. Он либо ничего не ел, либо ел слишком много. С помощью еды его было легко разговорить и превратить в «живого». Но в этот раз дело было далеко не в еде: должно быть, пустота просто перестала его душить. А может быть, он сам неосознанно хотел сблизиться с Ветерком. Потому что осознанно он бы никогда на такое не решился. Они заходят в довольно мрачное и тёмное помещение. Включают свет. В этом месте, в котором был всего диван и стол с двумя стульями, они уже несколько раз обедали вместе. Но в этот раз что-то определённо изменилось. Может быть, расстояние между ними начало сокращаться? А однажды и вообще исчезнет, забрав с собой все остатки пустоты Хэ Сюаня. И снова Ши Цинсюань притащил с собой полные контейнеры с едой, но на этот раз без лапши, что удручало. Ведь больше всего эти два человека любили именно лапшу. Так вот, в одном из контейнеров лежало огромное количество кусков пиццы. На кого он это рассчитывал? На всю группу или на одного Хэ Сюаня? Должно быть, он сам хотел предложить им поесть вместе? — Ты сам это готовил? — едва ли не давясь куском пиццы, спрашивает Хэ Сюань. Ши Цинсюань счастливо кивает: — А тебе нравится? — Неплохо. Хотелось бы самому научиться такое готовить. — А я и научу! — Не унимается осчастливленный Ветерок. Хэ Сюань холоден и резок: в его груди пустота, но почему, находясь рядом с обладателем бирюзовых глаз, эта пустота начинает заполняться? Почему он так счастлив видеть радость в соседних глазах? В это время в дверь класса раздаётся стук. А потом вполне себе уверенно, без всяких сомнений заходит Хуа Чен. Он оставляет кое-какие бумаги на столе, улыбается стоящему за спиной Се Ляню и осторожно заглядывает в дверь к ничего не подозревающим бифлифам. — Гэгэ желает вам счастья. Оба непонимающе смотрят друг на друга, а затем как ни в чём не бывало продолжают разговаривать, хотя уже и не так тесно. Ши Цинсюань смеётся, прикрывая лицо рукой. Искренний, простой, беззаботный. Глаза горят, а на лице сияет улыбка. — Мне нужно идти, — убирая посуду, говорит Хэ Сюань. — А погулять? — Ветерок всё понимает, но не предложить это он просто не может. — А меня вообще когда-то спрашивали? — тяжело вздыхает парень. — Ладно. Пошли. Только отстань. Ши Цинсюань смеётся.
Мне кажется, я успокоюсь:
Приму изоляцию, как данность свыше.
Руки сложу на груди и глаза закрою.
Это не жизнь, это иллюзия жизни.