Легенды о королях

Итак, спустя годы, проведенные на западе такого разного и воинственного Эрифоса, мы отправимся далеко на восток, к подножью Аллеборских гор, в места, где множество рек, сливаясь практически в одном месте, образуют самую великую реку Эрифоса, Гидру. Земли эти живописны и полны живности, ибо война с княжеством Унферт до сих пор не постучалась в этот регион королевства Эрнедон. Часть земель покрыта густыми лесами, полными птиц и зверей; маленькие деревеньки, разбросаны тут и там; много быстрых, чистых как слеза, ручьев. Немного южнее, ближе к великой, Поясной Гидре, лесов постепенно становится меньше. Точнее, они становятся менее густыми, и здешний территории уже более обжиты. Все же, здесь проходит главная, связывающая Пламенные Поля и Королевские Земли дорога, Путь Гидры. Стоит, конечно, упомянуть, что титул «главной» этот тракт обрел лишь недавно – когда более удобный, прямой путь из Рэгма перекрыли земли мятежника Дэва Монроя, лелеющего надежду восстановить на троне юного Джеймса Гонарда – племянника Балерна, которого тот сместил после смерти своего брата. Много селений располагалось на Пути, но, все же, расти и развиваться они стали так же в последние годы, как и сама протянувшаяся через леса дорога. Шелковник, Фруктовник, Хлебный Вал, Товарник – эти и многие другие селения жили за счет небольшой торговли, но сейчас они росли и развивались. Становилось больше домов, больше людей оседало здесь, превращая небольшие деревеньки в города, а ранее не самых заметных лордов – в богатейших людей королевства. В Хлебном Валу даже стены построили из камня, добытого в Аллеборских шахтах, находившихся в землях лорда Фростинера. Конечно, сильным было влияние лорда Фростинера на эти земли – его шахты снабжали столицу, да и все земли центрального Эрифоса своими богатствами. Камень, соль, руда и, конечно же, сталь, коей в Аллеборских горах было предостаточно. Именно от Хлебного Вала Путь Гидры раздваивался – одна часть поворачивала на запад, к столице, а вторая уходила на восток, где упиралась в Дробеж – город, внутри которого пересекаются многие реки, и по самой широкой из них – Торговке, корабли путешественников и торговцев спускались вниз по течению, где река впадала в Главную Гидру. Местами, уже там с одного берега реки будет трудно разглядеть другой, а места, где река хоть немного сужалась, славились своей глубиной и, как следствие, были богаты рыбой. Дальше корабли уходили либо к восточному берегу, в земли Фростинеров, либо спускались вниз по главной Гидре, в итоге приходя в Эрнепорт – главный торговый город востока, вотчину семейства Брайсонов. Он был намного меньше и беднее Златограда, но, уж будьте уверены, золота Брайсонам хватало на все. И болота, коих здесь было предостаточно. Порой, по весне, Гидра выходила из берегов и затапливала огромные массивы суши, а земля, не успевая просыхать, быстро превращалась в грязевое, топкое месиво, через которое трудно пройти даже по знакомым, полусухим тропам. Оттого здесь, среди бесконечных лесов, можно было найти многочисленные пруды, а воздух, особенно в жаркую погоду, становился затхлым, удушающее влажным. А южнее, ближе к отделявшей Королевские Земли и земли Гидры от Пламенных Полей Поясной Гидре леса становились многим реже, обнажая многочисленные пашни и пастбища. Они были, конечно, многим меньше земель Пламенных Полей, но и они могли с лихвой прокормить жителей северных регионов королевства. Но мы ушли слишком далеко, оставив наше место действия практически без внимания. Город Дробеж… Расположен на берегах трех протекающих через город рек – крупной, судоходной Торговки, мелкой, начинающейся недалеко от города Илейки и Потопной, берущей свое начало из болот и, к удивлению, по весне именно она, а не Торговка доставляет немало проблем своим выходом из берегов. И это не считая многочисленных ручьев, ширина которых местами достигала более шага взрослого мужчины. Не такие уж и высокие стены, но статный, возвышающийся над густыми лесами донжон с большим, даже громадным полотном, несущем на себе герб дома Расселов. А на нем, по обе стороны от герба вышито две простые буквы – «Т» и «Р», издревле обозначавшие имя главы рода, коим сейчас являлся юный Томас Рассел. А кто же такой Томас Рассел? Говорить о нем можно много, но в первую необходимо напомнить, что он – сын казненного лично королем Балерном Дракса Рассела, считавшегося лордом-покровителем Загорья. Все произошло прямо на глазах юноши, и он ничего не мог с этим поделать… А ведь до этого момента маленький Том (так его любя называла матушка) рос практически беззаботно, воспитывался огромным количеством вельмож, много времени проводивший в странствиях по бассейну Гидры, в то время, как отец его разрывался между землями Гидры и далеким, нестабильным Загорьем. Конечно, он впитывал знания, передаваемые ему многочисленными наставниками, знал множество тайных троп среди рек, лесов и болот, неплохо управлялся с мечом, луком и копьем, но, все же, не отличался от многих других лордских сыновей. Не слишком высокий, жилистый, с бледноватой кожей он легко влюблял в себя многочисленных юных леди. Чего только стоили его жесткие, черные короткие волосы и густые, угольного оттенка брови, которыми он подыгрывал, изображая весь свой широкий спектр эмоций. Пухлые губы, ровный нос – красотой своей он явно пошел в мать. Это позволило ему купаться в любви многочисленных поклонниц, но сам он мало на кого реагировал – начав взрослеть, юноша стал озабочен серьезными делами. Томас был единственным ребенком своих родителей — двое других детей родились мертвыми и в то, что Томас родится живым и здоровым, почти никто не верил, но чудо, зимой, спустя несколько лун после отбытия лорда Рассела на войну с княжеством Унферт, родился маленький лорд, наследник земель Гидры. Томас унаследовал бледную кожу и черные, прямые волосы матери, и лицо отца — довольно суровое, но не лишенное приятной мужской привлекательности, вдобавок украшенное молодостью, что делало Томаса завидным женихом. Когда отец Томаса был публично казнен, новоиспеченный лорд, чудом не потерявший своих прав на замок и земли предков, быстро вернулся в Дробеж. И, признаться честно, достаточно серый Дробеж он любил куда меньше столицы – реки, ручьи, невысокие стены и разве что примечательная цитадель. Да и причудливые дома, большая часть которых стояла на сваях из почти не гниющей аллеборской пихты. По весне это спасало он подтоплений, но затем, когда вода уходила, домишки «обнажали» сваи, высота которых местами была выше пары метров. Зачастую, под такими домами свои лавки обустраивали торговцы – как местные, так и приезжие, коих здесь было настолько много, что Томас вскоре потерял желание знакомиться с каждым из них, как это было заведено у Расселов традициями. Конечно, со временем, Томас полюбил Дробеж – скорее всего, за время жизни в столице он просто отвык от него, но теперь, прожив здесь несколько лет, он и представить не мог, что когда-то покинет его. Но обстоятельства, накопившиеся в следствие недавних событий, заставляли его думать об этом каждый день. Томас давно вынашивал идею войны с Балерном. А что, все условия для этого были! Королевство Эрнедон вело войну на множество фронтов: с регентом молодого Джеймса Гонарда, лордом Дэмов Монроем и Талширами на юге, с княжеством Унферт – на севере, и на западе – с Загорским королевством. Были, конечно, и герцоги дома Торо, но они давно не проявляли себя, ни разу не поучаствовав в крупном кампании с момента последнего похода маркиза Дэймона Торо. Правда, и Загорья больше не было – короля Родана убили, следом за ним к богам отправился и Родрик Эрган с большей частью своего войска, а Черный Отряд был рассеян и затерялся где-то южнее Загорья. Как бы то ни было, Томасу было жаль загорцев – они смогли поднять свою голову, но лишь для того, чтобы молот королевского правосудия эффектнее размозжил им головы. Подталкивали к войне Томаса и новости о том, что главный заступник королевства, называемый многими «спасителем Балерна» Бэйл Рэндэл отдал концы в Маграо, предварительно закончив войну, начатую Эрганами. И Томас боялся и уважал его – все же, не каждый юноша может стать десницей, да еще и полезным для Короны. Жаль было лишь то, что такие люди быстро умирают, не оставляя за собой ничего, кроме воспоминаний. А ведь с Бэйлом прекратил существование род Рэндэлов, и Амбор со своими обширными владениями остался без хозяина. И пока каждый из лордов был готов «облизать» монарха ради получения столь богатого надела, Томас готовился действовать совершенно наоборот. Много Хелен Рассел, мать Томаса, сдерживала своего юного, амбициозного сына. Она пугала его ужасами войны, своей боязнью его потерять, и Том сдерживался, обещая сохранить свою жизнь, продолжить славный род Расселов. И сейчас, когда Томасу исполнилось шестнадцать лет, его ненависть к Балерну крепла с каждым днем, а недавняя смерть матери, которой он поклялся не начинать войну, развязала лорду земель Гидры и замка Дробеж руки… *** Раннее, холодное утро, привычное для северных областей бассейна Гидры, заставило каждого в Дробеж надеть траур. Похороны леди Хелен Рассел, любимицы народа, запланированные с утра, не могли никого оставить равнодушным. Десятки мужчин несли лодку, на которую было уложено тело сохранившей свою красоту даже к сорока годам Хелен, а люди, стоявшие по обе стороны широкой Ярмарочной улицы Дробежа, бросали полевые цветы и даже монеты то в ноги несущих лодку мужчин, то, либо сами, либо с помощью траурной процессии, складывали все в лодку, к покойной женщине. Гидра была одним из тех мест, где были сильны всякого рода поверья, и конкретно это гласило о том, что богатые проводы позволят умершему жить среди богов в красоте и богатстве. В случае Хелен Рассел – еще и в цветах, которые она так сильно любила… Томас никогда не чурался поработать руками – это пришло к нему от отца, с которым он в каждой поездке собирал хворост для костров, помогал устанавливать шатры, палатки и рубил деревья, когда стал старше и мог удержать в руках топор. И сейчас он, едва сдерживая напрашивающиеся слезы, лично нес лодку своей матери, а люди, видя поникшее лицо его, выражали слова сочувствия, и некоторые даже приближались к нему очень близко, похлопать или погладить того по плечу. Он был не против, и даже стража по его приказу шла позади, не отгоняя людей в сторону и бережно обходя большую часть брошенных под ноги процессии цветов и монет. Томас не считал, сколько они шли, но спина, ноги и руки его заныли на столько, что, как казалось ему, он просто завалится на землю. Вероятнее всего, лорды и близкие ко двору люди тоже едва осиливали ношу, которая, к тому же, с каждым пройденным шагом становилась все тяжелее и тяжелее из-за многочисленных посмертных подношений для леди Хелен. И в момент, когда тела тех, кто нес лодку, заныли уже на столько, что сил уже не оставалось, процессия подошла к берегу Торговки, крупной судоходной реки, протекающей прямо через город, спустили лодку на землю и Томас, наконец-то выпрямившийся и размявший сведеную спину, с факелом в руках встал перед спускаемой на воду лодкой. Как он может так поступить? Он помнил маму всю свою жизнь… Отрывками вспоминал моменты, когда она пела ему, укачивала его. Как она втайне от достаточно строгого мужа утешала Томаса в случае неудач, как учила его многим премудростям. Но ему нужно было переломить себя и показать свою твердость – в этом была прямая обязанность достаточно возмужавшего юноши. Показать твердость перед лордами, купцами, горожанами и вельможами, прощаясь с самыми близкими для себя людьми. - Прощай, мама… Никого ближе, чем ты, у меня уже не будет… - с грустью, проглатывая комок в горле и сдерживая слезы, произнес Томас, опустив факел на лодку. Пламя схватилось быстро - хороший знак, но теперь людям Томаса теперь надо было как можно быстрее отправить лодку по течению. И теперь все застыли в ожидании. Совершенно никаких слов, полная тишина, прерываемая лишь естественными, природными звуками. Откуда-то слышался собачий лай, где-то мелодично журчали пронизывающие весь город ручьи, а над рекой, несмотря на близость к стенам, гулял такой ветер, что приспущенные знамена Расселов все равно вздымались вверх, отдавая последнюю честь своей леди. Торговка сворачивала прямо за городской стеной, и, когда подхваченная течением горящая лодка скрылась за поворотом реки, Томас тяжело вздохнул – никогда он не думал, что именно так он проводит свою мать, предав пламени ее прекрасное, бледное лицо. - Милорд, - покорно опустив голову, произнес подошедший к юноше старик, - Нам нужно вернуться в цитадель. Томас лишь покивал головой и, в последний раз оглядев водную гладь, развернулся, направившись обратно. Юноша медленно направился в замок, его стражники отправились с ним, а вельможи, некоторые из которых помнили Хелен еще молодой, пятнадцатилетней девушкой, выданной за Дракса Рассела, до сих пор стояли и оплакивали смерть своей госпожи. Обратный путь дался Томасу намного лучше – постепенно он прибавлял шаг, стараясь уйти от глаз простого люда. В глазах его стояли слезы, но он прикрывал свое лицо высоким воротником своих плаща и камзола. Он четко вторил слова отца у себя в голове – «никто не должен запомнить тебя слабым». Отец его был твердым, словно наковальня, и даже перед казнью своей не просил пощады, покорно склонив колени перед обнажившим свой меч королем Балерном. Не искал глазами рвущегося к нему сына, ничего не предпринимал… Конечно, Томас считал это своего рода безумием, но сейчас, когда столько глаз были направлены на него, он наконец-то начал понимать своего отца. Быстрыми шагами преодолев весь город, Томас прошел под аркой цитадели, и, окинув взглядом преследующих его вассалов, начал восходить по ступеням Палат Гидры. Палаты и были той массивной одинокой башней, гордо возвышавшейся над лесами и водной гладью – но дом Расселов был скромен и даже аскетичен лишь снаружи. Внутри царила по-настоящему богатая, изысканная атмосфера. И нет – это не было золото или драгоценные камни на каждом углу. Все богатство выражалось в многочисленных статуях и резной мебели из дерева. Поднявшись на второй уровень Палат, Томас прошел в Сердце Лесов – главный зал цитадели. И он, в отличии от всего замка, был прост. Простой круглый, просторный зал с шестью каминами и многочисленными столами, образующими круг. В самой середине этого круга находилась большая жаровня на каменном постаменте, подняться к которой можно было только по резным ступеням. Ее всегда зажигали в дни больших собраний и праздников, и, зачастую, подкладывали в нее смоченные в благовониях травы, отчего в зале всегда стоял чудный, даже дурманящий запах. Иногда в ход шли и еловые ветви, запах которых так нравился Томасу. И сегодня ожидалось очередное зажжение жаровни… Стражники, как только их лорд вошел внутрь, расположились вокруг стен Сердца Лесов, а вскоре в зал стали стягиваться лорды, вельможи, учителя и советники Томаса, и он, жестом рук, приказал слугам принести угощения и вина гостям, прибывшим на похороны его матери. Но единственное, чего хотел юноша сейчас – покинуть всех, и, закрывшись в своих покоях с любимым подслащенным вином, просто размышлять, думая, что все могло бы быть иначе. Но законы приличия и законы Расселов заставляли его действовать иначе… - Приветствую вас, лорды, советники, старые друзья… В этот тяжелый для всех нас час, я ищу вашей поддержки, я рад всех вас видеть… - спокойно произнес Томас, отпив вина из своей чаши, - По случаю нашего общего собрания здесь, в Сердце Лесов, я призываю слуг зажечь жаровню. Воцарилась полная тишина, сопровождаемая лишь шагами стражников. По одному подходя к жаровне, они складывали в нее поленья, кору и, конечно же, еловые ветви. Последний из них, поднявшись по ступеням, опустил на сложенный хворост факел. И лишь тогда, когда пламя озарило весь зал, зз-за стола поднялся довольно полный и высокий лорд. Волосы его были редки и спутаны, лицо было усталым и заросшим, но Томас сразу признал в нем давнего друга своего отца, лорда Вентера. - Милорд, мы любили и уважали ваших родителей, и любим и уважаем вас… Вы росли на моих глазах, милорд, и сейчас, когда пришло ваше время, я с полной уверенностью отдам свою жизнь за вас. Выражаю вам мои искренние соболезнования… - Но вы, мальчик мой, еще не лорд… — справедливо отметил Мейс, советник и учитель Томаса. У Томаса за всю его жизнь сменилось много нянек и учителей, но неизменным оставался Мейс, который, как казалось юноше, застыл в одном, крайне преклонном возрасте. Придворный чародей, наставник сначала деда Томаса, затем его отца, а потом и самого юноши. Образцовый заклинатель, которого любили и уважали при дворе абсолютно все. Он почти не колдовал, но в детстве, специально для Томаса, он специально выпускал из рук разные светящиеся огоньки. И теперь он тут, подле него, в числе главных советников юного лорда Гидры. В своем неизменном балахоне темно-зеленого цвета и с седой, доходящей до пояса бородой. - Чтобы подтвердить ваше лордство, вам теперь надо ехать в столицу к королю Балерну, который, не побоюсь этого слова, давно точит зуб на наш род, - хрипло подытожил наставник, постучав своими тонкими, сухими пальцами по столу. Некоторые лорды одобрительно закивали, но, в большинстве своем, у части из них начали закатываться глаза, а по залу просыпался шквал шепота и неприкрытого осуждения подобного поступка. Идти на поклон к тому, кто лишил жизни его отца – в землях Гидры такое не принималось! Томасу был ясен тон текущего собрания – многие ждали от Томаса решительных действий на фоне произошедших в Загорье событий. Всем леденили душу рассказы о захватчиках из-за моря, битва при Роудс-Бридже и, конечно же, печальная судьба ставшего замком-призраком Маграо и всех, кто сражался там. И, еще раз осмотрев собравшихся, Томас сложил руки у себя на груди и громко произнес: - Теперь, дорогой учитель, нам больше не нужно это право, ровно так же, как и не нужен этот король… И зал принял эти слова, на удивление, спокойно. Никаких обсуждений, никаких споров, коими, обычно, был полон этот зал. Лишь только лорд Вентер, положивший руки на стол, одобрительно закивал, а затем, подняв чашу с вином вверх, громким, отчетливым голосом произнес: - За короля Томаса Рассела, Речного Короля! Лорды, смотря на авторитетного Эдда Вентера, подняли свои чаши, ибо знали, почему Томас произнес эти слова. Они любили молодого лорда, ибо он правда, рос у них на глазах, а смерть его отца на плахе поразила каждого из них. - За Речного Короля! – почти едино произнесли все присутствующие в зале. Улыбнувшийся Томас, довольный единогласному решению лордов, поднялся со своего места и, пройдя к висящей за его троном карте, развернулся к собравшимся на совет лордам, и, убедившись, что в зале наступила полная тишина, начал свою речь: - Дорогие друзья, всё началось далеко отсюда, когда ныне покойный Родан перешел Гонардские горы и практически без боя взял столицу региона, Ман-Блу. Именно тогда моего отца обезглавили на плахе, и именно тогда я стал вынашивать этот план… Я клялся матери, что не пойду на запад мстить, но я не могу исполнить эту клятву, как бы я не любил свою мать… Все мы знаем, что что произошло на западе, за Гонардскими горами. Тысячи воинов Балерна и его вассалов полегли там. Десятки лордов и их наследников. Почил и Бэйл Рэндэл… - И не знаю, к сожалению ли это, или к счастью, - добавил сидящий по левую руку от заклинателя Мейса лорд Делиан Вейдт. - Вы правы, лорд Вейдт. Десница Балерна, лорд Рэндэл старался совершать поступки по чести, прикрывая задницу этого дурного, уважающего лишь вино и шлюх королька. Насколько мог, настолько и прикрывал, стараясь помочь всем, кому может. Но в условиях войны он бы выступил против нас, и, как мы видим на примере уничтоженной напрочь армады Эрганов – мы могли бы ему уступить. Сильных людей надо уважать, но надо пользоваться моментом, когда их нет. Сейчас, вероятно, королевство ослабнет, и не только мы будем готовы к решительным действиям. Княжество Унферт постарается завершить их долгую войну, Талширы воспользуются последним шансом забрать их песчаный полуостров навсегда. Про Торо я вообще молчу – туда королевские ставленники не лезут вот уже много лет. Думаю, лорд Монрой тоже не упустит своего шанса на продолжение войны. Все повалится, у Балерна и его подхалимов не хватит ни сил, не возможностей. - И что же вы предлагаете, ваше величество? – немедленно спросил лорд Вентер. - Созвать знамена, всех лордов, которые могут откликнуться на мой зов, зов Речного Короля! - произнес Томас, проведя своей рукой по всему бассейну Гидры. - В условиях, озвученных вами, эта мысль кажется разумной, но для того, чтобы все лорды собрались в Дробеже, понадобятся недели, если не месяцы, а сколько сейчас людей в городе, способных воевать за вас? Если наши отряды начнут собираться в Дробеже, то это быстро перестанет быть тайной. Кто-то пойдет по Пути Гидры, кто-то по реке. А торговцев информацией и шпионов, Ваше Величество, в такое время предостаточно, - твердо заявил лорд Вейдт, вызвав одобрение у всех собравшихся. - На данный момент в городе мы сможем собрать… Ну тысячи четыре точно… - Тысячу триста конных, две с половиной пеших, - со старческим хрипом произнес Мейс, и лорды, переглянувшись, вновь обратили свой взор на Томаса. Томас не обращал на них внимания, а лишь чертил что-то, и, когда он закончил… Перед лордами Томас представил лист со множеством линий и стрелок, исходящих от Унферта и Дробежа. Не выдержав тишины, сидящий в самом углу лорд Варан, отставив опустевший кубок в сторону, произнес: - Ваше Величество, как вы собираетесь сражаться с королем, если даже у лорда Михаэля боле раз в пять больше воинов, чем у нас? Даже истощенный, он сможет раздавить нас. - А если мы размажем его силы по всем Спорным Землям и землям Боле? – с юношеским задором воскликнул Томас, предвосхитив своих вассалов, - Но сейчас я не могу раскрыть все подробности моего плана, дорогой лорд Варан, но у нас есть помощники, которые ждут моей вести о том, что мы выступаем. - Мой юный король, - протянул Мейс, - Возможно, последний путь вашей матери еще не закончился, и одним из ее последних заветов вам было то, что война будет не лучшим выходом из сложившейся давно ситуации. Правильным ли вы считаете преступить через ее последнюю волю и отправиться проливать кровь? - Нет, не считаю, учитель Мейс, - Томас опустил голову, - Но тяжелые времена требуют решительных мер. Вы сами учили меня этому. Склонять головы перед тем, кто лишил нас моего отца, мудрого и справедливого лорда мы более не можем. У меня не хватит сил и совести на это. И если я озвучил этот план, то мы пойдем по нему до самого конца! - И когда же мы выступаем? – лорд Вентер поднялся с места, очевидно, собираясь без задержек начинать подготовку к выступлению. - С закатом… - отрезал Томас, сорвав карту и кинув обрывки ее в один из каминов. *** К концу дня Томас едва ли мог стоять на ногах – все время ему приходилось носиться то в одну, то в другую сторону. Контролировать сбор обоза, выдачу оружия прибывшим из ближайших деревень ополченцев, а так же принимать построение уже опытных защитников Дробежа. Из цитадели он перемещался на улицы, из улиц – за стены города. И обратно, много-много раз. Женщины и дети прощались с мужчинами, город был полон слез и ужаса от осознания того, что грядет. И к закату эти настроения лишь усиливались у всех. Даже Томас, до этого сохранявший свой юношеский задор, начал вдаваться во вполне себе зрелые размышления. Любая война, даже к который ты совершенно готов, может обернуться поворотом, который ты ни за что не предугадаешь. И все может закончиться достаточно плачевно… Чего только стоит печальный пример Эрганов? С закатом все воины Томаса были готовы выступать. Конники поили лошадей, а пехотинцы старательно начищали сапоги и набивали их тканями, спасающими их от холода. Все улицы были убраны от монет и цветов — их собрали и по традиции выбросили в реку. Томас, впервые в своей жизни надевший доспехи своего отца и взявший в руки его меч, довольно легкий и сбалансированный на его взгляд. Он был из черной стали, и вид его приятно удивлял Томаса, как ребенка, впервые увидевшего снег. Лорды покинули Дробеж ещё днем — нужно было как можно скорее собрать силы и выступать за молодым королем, а учитель Мейс, разославший всем отсутствующим лорда весть о сборе знамен в Дробеже, остался в городе, замещать Томаса, пока тот на войне. - Мой мальчик… - дождавшись, когда он и Томас останутся наедине, произнес Мейс, - Вы мне почти как сын, берегите себя, и, вот вам это чудное произведение. - «Тактика» Дасти Эргана? — с теплом ответил Томас, обняв старика, который тоже чем-то заменил ему отца. - Да, мой мальчик. Этот, в целом, противоречивый полководец умел неплохо писать. Все же, недаром он овеял имя семьи такой славной… Читайте, и может, вам пригодится это… Но, надеюсь, поводов для применения знаний оттуда не будет слишком много. - Наследникам его это особо не помогло, учитель, бьют напролом и всей мощью, хотя, тактика действенная, пусть и кровопролитная, - со смехом произнес Томас, поднявшийся на коня. - Возвращайся домой, Томас, твои родители хотели бы этого… Посмотрев на своего учителя Томас кивнул, и, опустив шлем, рысью преодолел городские врата. Поток воинов, последовавший за своим королем, был не таким длинным, как ожидал Мейс, но довольно приличным — все воины были отлично собраны, сыты и вооружены. Томас, немного прозябая от ночного холодка, скакал вдоль Торговки, в лес, через который лежал их путь к равнинам Боле, первой его цели…