Легенды о королях

- Нет, Родрик! – умоляла Антея, закрывая лицо и живот от удара. Она прекрасно понимала, что погибнет – никакая рука не остановит пропитанный яростью клинок Родрика. Мгновения для Антеи растянулись настолько, что она едва ли могла адекватно соображать. Паника усиливалась с каждым мгновением, но смерть, почему-то, не пришла. Сперва она услышала отчаянный крик, сменившийся настоящим рыком, а затем, открыв глаза, она увидела Бэйла, сталкивающего Родрика с башни в море. А затем он упал… Бледный, холодный, обессилевший – он, верно, отдал все, лишь бы спасти ее. Свой последний шанс на выживание он вложил в то, чтобы свою жизнь продолжила Антея, а не он. Она не могла остаться на месте, и ей было уже все равно, кто последует за Бэйлом. В замке творилось настоящее безумие – с вершины башни она видела все. То, как бойцы Ордена методично зачищали городские улицы, то, как подкрепления сил Бэйла и ее матери наносили сокрушительные атаки из подземелий замка. Улицы заливались кровью, заваливались трупами, а сама крепость горела. - Не умирай, я прошу тебя, - Антея припала к телу Бэйла и попыталась его расшевелить. Он не поддавался ее касаниям – совершенно безжизненное, бледное тело. Она чувствовала холод его кожи, практически полное отсутствие дыхания. И после долгих, как ей казалось, попыток расшевелить Бэйла, девушка истошно, жалобно произнесла: - Нет… Только не ты, Бэйл… Только не ты… Прошу тебя, не умирай… Я люблю, люблю тебя… Но Бэйл оставался неподвижен. Холоден и, в коем то веке, безмятежен. Умиротворенно его пустые глаза смотрели в сторону уходящей на запад ночной тьмы, его волосы развевал морской бриз. Уже знакомые Антее корабли Адриана покидали пещеры под замком и отправлялись на юг, но девушка не знала, что на них в свои родные земли отбывали последние выжившие воины Ордена. И, заливаясь слезами, Антея прислонилась губами к бледному лбу Бэйла со словами: - Теперь ты можешь отдохнуть… Ты заслужил это… От шока и бессилия девушка едва ли могла встать – она ожидала своей неотвратимой судьбы. Если уж наемники бегут из замка, то от наиболее верных и способных воинов ее матери в живых никого не осталось. Опустив голову ему на грудь, она просто ждала. И вот они, шаги. Многочисленные шаги, звук которых легко можно было различить из-за стучащих по каменным ступеням каблукам солдатских сапог. - Это она! – послышался грубый мужской голос. Антея сильнее сжала свои глаза, но удара вновь не последовало. Напротив – на покрытые накидкой плечи ее опустились руки. Они не били ее, не сжимали – лишь аккуратно тянули на себя. Не в силах сдерживаться, девушка подняла свою голову и повернула лицо в сторону поднимавшего ее мужчины… - Д… Дядя, - слабо промолвила охрипшая девушка. - Да, да, все хорошо, - ласково, насколько это было возможно, заявил Эдвард Мур, подняв свою племянницу на ноги. Один из солдат моментально подал Эдварду свой плащ, которым мужчина немедленно обернул свою племянницу. На глазах Антеи тело Бэйла уложили на еще один плащ и, подняв, начали уносить с башни. - Он сделал все, чтобы спасти тебя… Не тревожь его дух своими слезами… Эдвард пытался успокоить свою племянницу, как мог. Он до сих пор не верил в то, что она была жива – он видел погром, учиненный в замке. Видел тела Турра, Дерека, утопленную в бассейне Клети, и погром в покоях Элины. Множество кровавых следов, свидетельствующих об избиении Элины, а то, что нигде не было ее тело свидетельствовало лишь об одном – убийца просто выбросил ее из окна. Не факт, что живую. И Эдвард готов был спорить на все, что у него было, что руку к ее убийству приложил именно Родрик – ни у кого во всем Эрифосе, пожалуй, не было столько ярости и злобы внутри. Спустившись по ступеням башни, Эдвард повел Антею дальше, через замковую оранжерею, и, едва завидев окруженное бойцами Суаноров тело Клети, немедленно отвернул оттуда лицо племянницы. А дальше… Коридоры, коридоры, дверь покоев ее матери, которую Эдвард преодолевал чуть ли не бегом. Везде были тела, пахло кострами и начавшими дурно пахнуть трупами. Тронный зал… Разбитые столы, стулья, десятки мертвых тел. Многие из них были убиты совершенно необычным образом – сожжены, поломаны по частям или заброшены туда, где никто не мог оказаться при сражении с обычным человеком. - Йен… - произнесла Антея, - Скорее всего это его рук дело… Она не смогла договорить – ее взгляд тут же упал на окровавленное, лишенное головы тело Дерека… И ее истошный, надрывистый крик *** С ужасом, вся в холодном поту и с криком Антея вскочила с кровати, вцепившись своими пальцами в покрывала и одеяла. Это был сон… Ужасный сон, напоминающий о событиях, с которых прошли мучительно долгие три месяца. Три месяца она прожила в отдаленном, принадлежащем ее семье замке Арден – находиться в Маграо после всего случившегося она больше не могла. В живых из близких ей людей не осталось никого. Прислуга, замковые леди, дочери ремесленников, сами ремесленники, да и вообще все жители замка погибли в той бойне. Маграо виднелся где-то вдалеке – небольшой точкой на горизонте, зачастую теряясь на фоне океана. Большой, лишенный жителей, ставший никому не нужным замок-призрак. Была ли эта ситуация частью плана Бэйла и его союзников? Скорее всего нет. Иначе бы никто из них так рьяно не сражался бы за каждый коридор и каждую комнату Маграо. Никто не ожидал, что заспавшиеся, усталые, в большинстве своем обезоруженные люди Эрганов и Ордена окажут яростное сопротивление. Не ожидали и того, что Черный Отряд бросится в атаку на наступающих, и ценой большей части своего состава сможет прикрыть отступление последних выживших в замок. Скорее всего, если бы не этот героизм, битва в замке была бы не так кровопролитна… Но сейчас Антею быстро перестали беспокоить воспоминания о прошлом - вскоре после пробуждения ее начало охватывать чувство боли, а затем, уже ясно осознав происходящее, она почувствовала своими ногами влажные простыни. - Госпожа Антея, - в покои вбежали чашницы, - Что такое? - Я… Я… - Воды вышли из вас, миледи, - заботливо, но с явной долей беспокойства произнесла девушка, - Скоро на свет явится ваш малыш… - Приготовить воду и ткани! – прокричала другая прислужница. - Отправьте… Отправьте посланника… - простонала Антея, - В Песчаное Горло… Там лекарь… Уже очень скоро ворота Адрена раскрылись перед одиноким, собранным наскоро всадником. Сходу перейдя на галоп, конник направил своего скакуна на юг – к морскому побережью. Чистый, совершенно пустой тракт прямо так и располагал к быстрой конной поездке, да и погода радовала. Несмотря на раннюю, обычно дождливую осень, уже несколько дней держалась жаркая погода, а на небе не было ни одного облачка. Проскакав несколько миль по тракту, всадник съехал с него не узкую, менее ухоженную дорожку. Она резко уходила вниз – к берегу моря, где, среди куцых перелесков и высоких кустарников и располагался замок. Песчаное Горло – отнюдь небольшая крепость, получившая свое название из-за того, что находился он у самого основания полуострова Маграо. Отсюда было удобно следовать и в Сер-Наст, и в сам Маграо. Обычно этот замок считался одним из форпостов Суаноров на пути к Маграо, ровно так же, как и Арден, но в последние годы, на фоне общего обнищания и разорения Загорья, он утратил часть своих функций. Небольшой замок, стены которого окружали донжон и небольшое количество прилегавших к нему зданий идеальной, квадратной по форме стеной. Всего две башни и, конечно, сам донжон, который, впрочем, выглядел не в пример богаче, чем все остальные построения. И этому было разумное объяснение – еще при жизни Бэйл избрал Песчаное Горло местом своего отдыха, активно вкладывая в него свое золото. Начал он это делать еще с юношества, будучи воспитанником Элины Суанор. И, вероятнее всего, хозяин замка, лорд Кристоф Аллен много раз пил за здоровье юноши. Все же, теперь Песчаное Горло было обычным замком с маленькой деревенькой и несколькими рыбацкими причалами рядом, а Арден оставался главной резиденцией «устающих» от серости Маграо Суаноров. Проскочив через раскрытые ворота, гонец моментально затормозил коня и, одним движением выпрыгнув из седла, побежал внутрь донжона. Стражники не противились ему – на плаще гонца красовался большой герб Суаноров. Королевским указом они вновь были назначены хранителями земель Загорья, а досматривать гонца, прибывшего от сюзеренов, никто не рисковал. Поднявшись на третий ярус замка, мужчина вопросительно посмотрел на дежурившую около дверей достаточно возрастную служанку, которая лишь мотнула головой в сторону дальних дверей. Гонец существенно замедлил шаги, и затем, приоткрыв дверь, вошел в пустующие, с виду, покои. Идеально заправленная кровать без каких-либо промятин или же свисающих покрывал, кувшин с вином, и, по обыкновению, идеально сложенные книги. Книги были везде – на столе, около кувшина с вином, на комоде близ кровати. Разве что плотные занавеси создавали в покоях полумрак, но свечи, коих здесь было предостаточно, видимо, были этому человеку роднее солнечного света. - Здесь кто-нибудь есть? – озираясь, спросил гонец, боясь проходить дальше в чужую обитель. Никакого ответа не последовало, но с балкона, отделяемого от комнаты толстыми занавесями, донесся скрип. Спустя еще время стали слышны медленные, глухие шаги, сопровождаемые звуком, напоминающим стук деревянной палки о камень. И лишь потом, когда, очевидно, отдыхавший на балконе человек начал проходить сквозь занавеси, гонец произнес: - Милорд, вас вызывают в Арден. Время пришло. - Да? – полусонным тоном протянул Бэйл, - Хорошо. Передайте внизу, пусть готовят коня. Каждое слово давалось Бэйлу с трудом. Пару минут назад он мирно посапывал на кресле, то и дело меняя табак в своей трубке и попивая холодное вино, а потом скрип двери заставил его пробудиться, а последовавший за скрипом голос и вовсе поднял его. Что уж говорить о шагах, если он банально говорил с трудом? После Маграо он долгое время провел без сознания, а потом долгое время был прикован к кровати – его раны заживали с большим трудом, а сил, чтобы ходить, не было даже сейчас. Поэтому трость стала его постоянной спутницей, хотя, признаться честно, он практически не ходил дальше своих покоев. Совсем недавно, понимая, что близится срок рождения ребенка, он попробовал сесть с седло, и, стоит сказать, сделал он это весьма успешно, разве только помощь слуг понадобилась ему при приземлении. Бэйл не особо понимал, как он выглядит – хотя за время, проведенное в Песчаном Горле, ушли все следы постоянного недосыпа, он в целом выглядел вяло и неухожено. Его бородка разрослась в разные стороны, была густой и неотесанной. Щетина, местами, так же разрослась в разные стороны, а волосы на голове были грязными и спутанными. И это не смотря на тот факт, что Бэйл старался регулярно принимать ванны. Просто в коем-то веке он был никому не нужен – ни королю, ни сотне лордов и леди, ни воеводам. Никому. Все в королевстве думали, что Бэйл мертв – погиб в Маграо, остановив безумие Эрганов. Лишь немногочисленные жители Песчаного Горла и Ардена знали о том, что десница Балерна все еще жив, и Бэйл поддерживал эту тайну всем золотом, что у него было. Зато все эти луны он был предоставлен сам себе и мог позволить себя излечиться от ран, едва не убивших его по-настоящему. И, следовательно, ни перед кем ему не нужно было представительно выглядеть, оправдывая свои утонченные вкусы и свое высокое положение. Но теперь он должен был покинуть Песчаное Горло – даже на время, но и повод какой! Антея вот-вот родит их ребенка, и он должен его забрать. Забрать с собой в Амбор, ибо Антея, как оказалась, была обещана Михаэлю Боле, о чем король Балерн почему-то Бэйлу не сказал. Но все равно Бэйл изо всех сил обеспечил и себя, и Антею тайной – как бы он не уважал Михаэля, он понимал, что Антея навлечет на себя позор, если все узнают о том, что она понесла незаконнорожденного ребенка. И не важно, от кого этот ребенок. Раскрыв стоящий возле его кровати шкаф и, вытянув оттуда более менее прилично выглядевший бордовый камзол и штаны, начал одеваться. Каждое движение давалось ему с болью – сгибания рук, тела, да и сесть и встать с кровати он не мог без ряда произнесенных про себя ругательств. Кое-как он зачесал свои беспорядочные волосы и, тяжело вздохнув, встал перед зеркалом. На столе перед ним под кучей бумаг лежал он… Ставший бесполезным в виду его «смерти» перст десницы. Символ его прошлой жизни. Бэйл поднял его и несколько раз покрутил в своих руках, то поднося к лицу, то отдаляя от него. - Нет, не сегодня… - пробормотал Бэйл и, оперевшись на трость, направился к выходу. Невольно ему начали вспоминаться дни, проведенные здесь под другим углом. Почему-то, с приближающимся первым выходом за пределы замка он вновь начинал думать, анализировать происходящее и уже прошедшее с ним. Сколько он выпил вина, сколько съел, и, конечно же, как наслаждался завезенным по запросу хозяев Песчаного Горла табаком. Зачастую, он пил в полном одиночестве, не вставая с кровати, ибо боялся, что с помощью трости просто до нее не дойдет после «конского» количества вина. Но на все это была причина – слова Антеи, сказанные ему во время их единственной после Маграо встречи, попросту разбили Бэйла. Она согласилась на брак с Михаэлем Боле… Зачем? За что? Почему Балерн забыл все свои обещания? Именно тогда Бэйл снял с пальца перст десницы и оставил его пылиться среди многочисленных бумаг, свечей и книг. После всего, на что он пошел и после всех потерь про него просто забыли… А ведь Бэйл думал вернуться сразу же, как только родится их с Антеей ребенок, а теперь он не хотел совершенно ничего. С трудном перенося ноги через ступеньки, Бэйл медленно спускался во двор, откуда доносился отчетливый, высокий голос лорда Кристофа Аллена. «Коня! Надежного!» - кричал старый лорд, вызывая у Бэйла улыбку. Даже гордого лорда золото способно заставить пресмыкаться. А Бэйл, как уже было сказано ранее, мог позволить себе заставить пресмыкаться не одного такого лорда. - Милорд-десница, - покорно опустил голову Кристоф, приложив руку к сердцу. - Мертвый десница, - с усмешкой прохрипел Бэйл, тут же начавший щуриться от яркого солнца. - Вы таковым и остаетесь, лорд Рэндэл… До самой вашей смерти или воли вашего короля. - В этом замке я считаюсь мертвым, не забывайте, - изрядно покряхтев, Бэйл забрался в седло, попутно напоминая лорду Кристофу о положении дел. - Конечно, конечно… Вам, верно, нужно спешить. - И это я тоже знаю… С болью в ногах пришпорив лошадь, Бэйл погнал коня вперед, вверх по холму, по извилистой тропинке. Он почти не сбавлял скорость – разве что пропускал крестьян, не пугая и не сбивая их в наиболее узких участках дороги. Юноша старался сохранять себя в спокойствии, но у него это выходило слабо. Особенно, когда он увидел Арден… Внутри него все провалилось вниз, держащие поводья руки затряслись, а в голове начал царить такой беспорядок, что он едва ли мог нормально соображать. Врата Ардена были открыты — Бэйла здесь уже ждали, и вельможи, ни секунды не медлив, подхватили еще не успевшего спешиться Бэйла, и увели в замок. И здесь он совершенно забыл про боль – волнение внутри него бушевало настолько, что даже мыслей о том, что без трости он и шага лишнего не сделает, ушли. Хотя, может то, что его вели под руки и основательно поддерживали облегчало ему путь. Может быть, но Бэйл и мгновения не думал об этом. Он вот-вот может стать отцом… Его усадили у самих покоев Антеи, в которые то и дело бегали служанки, а крик её был слышен чуть ли не на весь чертог этого небольшого замка. И Бэйл, приложив руки к голове, опустил ее, а ожидание убивало юношу больше, чем самый острый в мире клинок… *** Бэйл смутно понимал, что с ним происходит – в его глазах постоянно гас свет, оставляя его в совершенной темноте. Последнее, что он осознавал ясно – это боль от падения. Сначала колени, а потом и все тело разом. Видимо, сознание и силы покинули его из-за ранений и потери крови, и он действительно умирал. А дальше… Темнота. Сплошная темнота, тишина и пустота вокруг. И даже это ощущение слабело под конец. Но затем… Что-то не то. Он будто бы почувствовал какой-то прилив силы. Причем необъяснимый и, скорее всего, неповторимый сейчас. Сквозь пустоту он почувствовал, что ему нужно встать. Даже не встать, а подать хоть какие-то признаки жизни, не сдаваться и не отступать даже перед лицом смерти. И Бэйл осознал себя, стал куда-то тянуться. Не телом, но мыслями своими двигаться вперед. Поначалу без результата, но затем он увидел впереди пучок света. С каждым мгновением он становился все ближе и ближе и затем, словно бы произошла яркая вспышка. - Твою ж мать! Лорд Рэндэл! С криком Бэйл пришел в себя и приподнялся, тем самым распугав вроде бы успокоившихся после недавнего сражения солдат союзников. Но затем он тут же завалился на землю – видимо, его вынесли на улицу и уложили его тело среди других мертвецов. Моментально его обступили лекари, сбежали лорды и офицеры, а дальше… Забытие, прерываемое лишь всплесками боли. Изредка приходя в сознание, он видел кружащихся вокруг него лекарей, хватался за края своей койки, халаты и руки лекарей. *** - Милорд, войдите, - растормошив потерявшегося в смутных воспоминаниях Бэйла, проговорила добрая, радостная на вид женщина. Бэйл тяжко вздохнул, потер свои сонные глаза и, собравшись с мыслями, вошел в покои Антеи. Ему было страшно – он и не мог представить, что у него будут дети. В таком юном возрасте… От Антеи… В теперь, зайдя внутрь, он увидел ее. Девушка лежала на своей огромной перине, прикрытой большой, полупрозрачной занавеской, а служанки с приходом Бэйла покинули покои, оставив лорда Амбора наедине со своей госпожой. Он приоткрыл занавески и увидел Антею, качающую на руках младенца, её ребенка. У Бэйла по щеке покатилась слеза и он, полный любви и заботы к ней, отбросил в сторону трость, сел на край кровати, приобняв Антею и своего новорожденного сына. Слова просто застыли в его горле—он не знал, что сказать ей, с чего начать. На секунду позабытое им чувство счастья и радость жизни вернулись к нему, а внутри горел настоящий пожар. -Он похож на тебя, Бэйл, - тихо прошептала прослезившаяся Антея спустя пару секунд после того, как Бэйл сел рядом с ней. - Спасибо… Спасибо… - спокойно, едва не плача шепнул Бэйл, укутавшись у Антеи в волосах. Она никак не реагировала на действия Бэйла, но прекрасно знала, что любит их общего сына куда больше, чем его отца, который, несмотря на это, навсегда останется ей другом. - Ты можешь дать ему имя, Бэйл, как отец, - прошептала она, положив голову на его плечо. Бэйл ни на секунду не сомневался в выборе имени своему сыну и, аккуратно приняв младенца из рук матери, с нежностью прижал его к себе и прошептал: - Дерек… Дерек Рэндэл… - Хорошее имя, в честь друга детства… А почему Рэндэл? Он разве не будет бастардом? - Тея, вспомни, кем я прихожусь королю… По моей просьбе Балерн сразу же узаконит моего наследника… - Но для начала тебе нужно объявиться и объяснить свое отсутствие… А Его Величество, я уверена, будет ждать объяснений. - И он получит их, получит… Он отдал маленького Дерека обратно на руки к Антеи, и она легла с ребенком, повернувшись к Бэйлу лицом. Младенец уже спокойно спал, но неожиданно голос служанки оборвал наслаждение Бэйла: - Милорд, вам пора, госпоже надо отдохнуть… *** Бэйл гостил в Ардене не более недели, и уехал, увозя маленького Брюса с собой в Песчаное Горло, где для приема малыша уже были готовы кормилицы и няньки. Антея никак не могла оставить ребенка - она была обещана Михаэлю Боле, племяннику короля, а ребенок мог серьезно попортить эти планы. И поэтому Бэйлу ничего не оставалось, как с тяжелым сердцем покинуть Антею, забрав с собой их с ней сына. Михаэль не видел Антею ни разу в своей жизни, лишь мельком, и сейчас, после отъезда Бэйла, когда ребенок уже никак не мог помешать планам госпожи, с её согласия покинул отстроенный Эдвардом Муром Ризмонт, знакомиться со своей невестой. В карете, плетущейся по ровной дороге, без малейших камней и ям, отец и сын ехали до Горла пару часов, и младенца, к счастью, не укачало. Разве что при спуске к Песчаному Горлу Бэйл прижал к себе люльку с малышом. Бэйл смотрел за малышом в оба глаза, постоянно смыкающихся из-за недосыпа. Он и в правду был похож на него – его нос, его глаза, даже ротик своими контурами напоминал Бэйлу его самого. Когда они преодолели ворота, в карету вереницей ворвались няньки и кормилицы, оттолкнув ошарашенного Бэйла в сторону и запеленав малыша в теплое, шерстяное одеяло, ибо холод, присущий середине осени в Загорье, мог запросто застудить малыша. - Милорд, кроватка в покоях готова, мы отнесем младенца туда… - сказала самая старая и добрая на вид сиделка, пропустившая через себя, наверное, не один десяток малышей. Бэйл спокойно кивнул и, повернув голову, увидел ожидающего Эдварда Мура, двинувшегося к Бэйлу с широко распростертыми руками. И юноша не знал, как реагировать на эту встречу – можно было сказать, что косвенно Бэйл был виновен в смерти семьи Эдварда. В любом случае, он и не думал упоминать об этом и нашел бы что сказать по этому поводу. Но сейчас они лишь крепко обнялись и Эдвард, не успевший присутствовать на родах своей племянницы, произнес: - Когда тебя привезли в Маграо, мелкого, плаксивого и крайне приставучего, я и подумать не мог, что мы с тобой вот так породнимся… - И я буду честен, не выглядишь ты на титул дедушки… - с улыбкой выдал Бэйл, наблюдая за тем, как служанки аккуратно несут маленького Дерека в чертог. - Твои слова можно счесть за комплимент, юный лорд. Пригласишь своего старого друга и наставника на чашу вина? - спросил Эдвард, улыбаясь и хлопая Бэйла по плечу. - Конечно, пошли выпьем… Бэйл все продолжал опираться на трость, но делал уже более уверенные шаги. Видимо, он наконец-то расходился, или выпитое с утра облегчало его походку и, как следствие, боль. И, все же, на лестнице Эдвард подставил свое плечо под руку Бэйла. Ступенька за ступенькой и вот, знакомый Бэйлу ярус с его покоями. Лорд Аллен был тут же, но не обращал на них внимания – он принимал своих слуг, раздавал им указания и, изредка, соглашался выслушивать их жалобы. - Я думал, законы приличия требуют, чтобы лорд приветствовал равного себе, а уж тем более десницу короля… - Я сам попросил лорда Аллена не обращать на меня внимания без особой необходимости. Мне спокойнее, когда меня никто не трогает, - еле дыша, ответил Бэйл. Когда зал был позади, и впереди остались лишь покои Бэйла, Эдвард поинтересовался: - Как тебе лорд Аллен? - Хороший человек, терпит все мои утехи, которых сейчас, видимо, станет куда меньше… - Куда уж не терпеть любимого десницу своего короля! — посмеялся Эдвард, приоткрыв дверь покоев. Эдвард снова делал акцент на том, что Бэйл был и остается десницей Балерна. И даже тот факт, что уже много месяцев его обязанности ввиду слухов о его смерти исполняет лорд Фростинер, не смущал его. Конечно, он знал лорда Фростинера слишком давно, ценил его, как надежного поставщика золота в казну, но не более того. Уметь торговать не равно уметь управлять. Но то ли обида на Балерна, то ли общая усталость от всего не давали Бэйлу взять все в свои руки и раскрыть то, что он жив. И, войдя внутрь, Бэйл был приятно удивлен. Покои за все время его отсутствия постоянно убирались, за что Бэйл не мог не хвалить лорда Аллена, следящего за порядком в замке. Перина была застелена, а кормилица сидела на краю её, обнажив грудь и кормя Дерека. Ребенок не плакал, но Бэйл понимал, что со временем малыш заметит отсутствие родной матери подле себя. Он сам прошел через это, и, увы, знал, что ждет ребенка в дальнейшем. Но у него, хотя бы, была бы призрачная возможность увидеть мать, а у Бэйла такой возможности никогда не было. Они молча дождались окончания кормления и служанка, заправив грудь под одеяния, подошла к Бэйлу со словами: - Малыш заснул, теперь я приду вечером, покормить юного лорда перед сном… - Хорошо, но будьте готовы помогать мне в любую минуту, - прошептал Бэйл в ответ, благодарно поклонившись девушке. Служанка, поклонившись обоим лордам, тихо покинула комнату, лишь аккуратно скрипнув входной дверью. Бэйл прошел до тумбы, расположенной рядом с его кроватью и, взяв из неё два кубка и кувшин, направился к Эдварду. Лорд Мур спокойно, умиротворенно смотрел на своего внука, спокойно спящего и тихо сопящего своим носиком. - А он на тебя похож, Бэйл, - шепнул Эдвард Бэйлу, разливавшему вино в хрустальные кубки. - Да, многие так сказали уже. Бэйл вышел из комнаты и попросил служанок принести закусок, соленых, как море, и жирных, как лорд Аллен. Они не заставили себя долго ждать — на деревянных подносах в комнату тихо внесли копченые колбаски, рыбу и сушеные фрукты. - Пошли на балкон, там спокойнее… - произнес Бэйл, взяв наполненные кубки с собой. С балкона открывался прекрасный вид на закат. Прекрасное, стремительно холодеющее море, билось о стены замка, некоторые соленые брызги долетали даже до балкона, приятно освежая присутствующих. И Бэйла действительно умиротворял этот вид – наверное поэтому он проводил столько времени здесь, зачастую засыпая тут, на балконе, проводя здесь целые ночи. И даже сейчас, по старой привычке, юношу сморило и начало клонить в сон. Бэйл и Эдвард сели напротив друг друга, Эдвард принял кубок с вином из рук Бэйла и немного отпил. Посмаковав его, он довольно покивал головой со словами: - Вино у тебя доброе, отец. - Наверное, в Златограде были шокированы тем, когда в их порты стали поступать заказы из Песчаного Горла. Здесь такое вино никогда не пили, а про табак я вообще молчу! — ответил Бэйл, достав из кармана трубку. Не став дожидаться момента, когда Бэйл закурит, Эдвард шлепнул Бэйлу по рукам, отчего тот удивленно посмотрел на Эдварда, но, кстати, трубку он убрал сразу. - Что такое? - У тебя ребенок спит в покоях, а ветер с балкона всё несет к нему, - достаточно строго произнес Эдвард, следом осушив свой кубок. Бэйл улыбнулся и, отпив свое вино, надкусил кусок копченой рыбины. - Я вижу ты напряжен, Бэйл. Я могу тебя понять. Родан лишил меня семьи, а ты, кажется, сам убедил себя в мысли, что никто тебе более не нужен. Я не умелец разбрасываться красивыми словами, но для тебя я скажу одно. Ты красив, умен и знатен, твоя любовь ещё найдет тебя, будь уверен! Я еще заслушаю не одну историю о твоих постельных подвигах,- обнадеживающе выдал Эдвард, вызвав легкую улыбку у Бэйла. - Я понимаю… Но надо как-то забыть «эту» любовь, для этого нужно время… - Ты скоро уедешь в Амбор? Я правильно понимаю?- неожиданно сменив тему, поинтересовался Эдвард, откинув свою голову назад. - В Амбор? Да… Я давно там не был, но, все же, им достаточно знать то, что я жив. Это знают лишь пару человек, самых влиятельных и доверенных в городе. Я планирую переждать зиму тут и… - Бэйл, - сменив тон с делового на добрый, почти отеческий тон, произнес Эдвард, - Я знаю тебя с самых малых лет. Тебя будет мучить совесть, если ты не поможешь Короне в критический момент. Лорд Фростинер не справится с давлением, которое выдерживал ты. Силы Дэва Монроя активизировались на юге, впервые покинув окрестности Корда. Неспокойно в Гидре, да и княжество начало подавать сигналы о возобновлении затихающего конфликта. - Фростинер… Может он найдет способ откупиться от наших врагов. Я сейчас боюсь только за своего сына… Он только родился, а я, если решу вернуться на службу, стану намного меньше его видеть. - А теперь вспомни, каким был ты. Ты не видел матери, не видел отца. Ты нашел себя в книгах, владении клинком. Лишенный родительской любви, ты стал находить способы завоевывать любовь. Искрометно блистая знаниями, одолевая соперников в сражениях на клинках, учтиво общаясь с каждой юной и не очень леди. Ты стал сильным и независимым. Сделал себя сам, и за это тебе многие благодарны. Тяжелые времена порождают сильных людей. Таких, как ты. Твой сын тоже может стать сильным и довершить то, что ты не успеешь завершить при жизни. А я уверен, что у тебя будет еще много славных дел, и сын, глядя на тебя, обретет самый достойный пример из всех возможных. И будет, возможно, лучше, чем мы все. - Ты говоришь красиво, Эдвард… - протянул Бэйл, крепко призадумавшись. В словах его давнего друга и даже наставника было что-то правдивое – Бэйл прекрасно осознавал тот факт, что на фоне родного ребенка Элины и тех, кого она выбрала для воспитания, он был чужим. Поэтому приходилось пытаться быть лучшим в науках, книгочтении и даже владении клинком, что он не раз доказывал, в юношестве одолевая Дерека Уинслоу в тренировочных схватках. Но эти размышления вновь начали клонить его в сон, да и вино с приятной морской погодкой давали о себе знать. - Ты давно спал? - спросил Эдвард, видя усталое, измученное лицо Бэйла. - Ну, в Ардене моя кровать была немного жестче… Больные ноги долго не давали заснуть. - Пошли, пошли. Мне все равно спешить на пир надо, Михаэль вот-вот приедет, все дела. Антея ждет. - Конечно, Эдвард, только это, тихо уходи… Бэйл проводил Эдварда до двери и, осмотревшись, крепко обнял старого друга, а затем закрыл за ним дверь, и направился к кроватке своего сына. Малыш Дерек спал, прижав свои ручки к лицу, и Бэйл, погладив своего сына по животику, присел рядом. Он долго смотрел на сына, и, когда он гладил ручки его, сын сквозь сон обхватил палец отца, и рука его, в итоге, застыла в одном положении. По лицу его катились слезы, гори и радости, счастья и грусти — он был безмерно рад рождению сына, был счастлив, что пережил ту битву, забравшую у него самых верных и близких друзей, хотя, он до сих пор считал своим другом Михаэля, который, зная о чувствах Бэйла к Антее, все равно поехал свататься к ней. Впервые за последние месяцы он чувствовал, как по-настоящему ныли его шрамы, полученные в боях с загорскими войсками, и раны физические начинали сливаться с ранами душевными, смешиваясь и создавая невероятную симфонию боли, всецело поглотившей его. Бэйл вновь посмотрел на своего крохотного сына, а точнее на свой палец, обхваченный крохотной ручкой Дерека. На нем до сих пор виднелся след, оставленный после нескольких лет ношения перста десницы. Неудобного, громоздкого, поджимавшего, а при любой схватке так и норовящего оцарапать владельца и не самом удачном движении. И тут слова Эдварда стали обретать для Бэйла совершенно другой смысл. Быть десницей – значит нести груз ответственности. Равно так же, как и быть отцом. Да, понятия несопоставимы по важности, но сейчас Бэйл, вспоминая свою жизнь до той резни, он начал смотреть на свою жизнь под другим углом. Нелюдимый, и одновременно с этим находящий в центре внимания он считал долг и службу Королю, королевству и народу своими основными целями. А теперь, смотря на сына, он видел в этой службе одно – способность защитить его, делая мир вокруг него немного безопаснее. Кое-как он смог подняться с кровати, и, оперевшись на трость, он встал перед зеркалом. - Хватит быть жалким, - решительно, но шепотом заявил Бэйл, надев перст десницы на палец. *** Утро было пасмурным и холодным, отчего Бэйл проснулся еще затемно, а малыш на удивление хорошо спал, впервые за первую неделю своей жизни не проплакав ночи напролет. Прикрыв сына еще одним одеялом, Бэйл зажег свечу и сел за письменный стол, достал лист бумаги и полную чашу чернил, расчехлил свое любимое перо, кончики которого были покрыты золотой краской и начал писать письмо, адресованное королю: «Ваше Величество, мой дорогой друг. Я пишу тебе, в этом праздный для нас час, дабы сообщить о своей личной радости. За месяцы моих странствий, ратных подвигов и умных махинаций я был много раз ранен и возлежал с многими женщинами, одна из которых родила от меня сына пару недель назад.» Бэйл понял, что горло его пересохло и, сходив на балкон за оставленным там вечером кувшином с вином, продолжил писать: «Вы говорили мне о наградах, сулили мне горы злата и серебра, новые земли и почести, триумфы, которые до нас никто не знал. Но я прошу у Вас только одного, мой король. Подари моему сыну знатное имя, великую фамилию Рэндэл, дабы он не прожил всю жизнь с клеймом бастарда. Признай его моим законным наследником. Десница Короля Балерна, Бэйл Рэндэл, лорд замка Амбор.» Свернув письмо в небольшой свиток, и скрепив его гербовой печатью, он покинул комнату, поручив служанкам в полной тишине собрать его вещи. Спустившись по ступеням и преодолев чертог, Бэйл вышел во двор, куда уже падали первые лучи осеннего солнца. Он прошел двор замка, и, разбудив птичника, передал ему письмо со словами: — Лично королю Балерну, как можно скорее…