Сборник имейдженов по Баки Барнсу. Имейджены /Баки Барнс

— Ауч, — дёрнулся Барнс, когда ты случайно чуть надавила на рану, (в моменте, когда он ерзал на месте), которую обрабатываешь под его губой, сидя на диване возле мужчины на полусогнутых коленях. — Эй, — схватив его за край левой щеки и повернув к себе, — не дергайся и не будет больно. — Если бы ты не сбежала, мне бы не пришлось сейчас ничего.., — возмущённо процедил Джеймс. — Вот как? — нахмурив лоб, но продолжая размазывать лекарство, — если бы ты не запирал меня в комнате и не заставлял сидеть там часами, я бы никуда не сбегала. — Это для твоей же безопасности. — Тебя никто не просил следить за моей безопасностью. Я уже взрослая девочка. — То, что тебе недавно стукнуло 18 не говорит о том, что ты взрослая. — Ну знаешь ли, — закончив «операцию», ты отдернула ватку, бросив ее на тумбочку, к аптечке, — это точно говорит о том, что я сама за себя отвечаю и мне не нужны опекуны. — Тебе? — саркастично ухмыльнулся Барнс, — не нужны опекуны? Не смеши меня, — он сказал это глядя прямо в глаза, и черт, такое чувство, что они прожигают насквозь и даже больше, заглядывая в душу, просматривая в ней: не слишком ли это обидно звучит. — Да, представь себе, — прошипела ты. Все это время, помимо вас на кухне находятся Стив и Сэм, сидящие за обеденным столом и уминающие сырный суп, пассивно принимающие участие в диалоге, в качестве слушателей. Такие сцены вы двое устраиваете не редко, поэтому для живущих на базе это все равно что местное радио, которое тешит душу. Всем и так было понятно, что вы любите друг друга: слишком сильно, настолько, что сил на то, чтобы признаться не хватает из-за страха разрушить то, что между вами и так есть, и слишком жадно, чтобы не проявлять никаких эмоций. — Да ты и дня не протянешь, если я перестану присматривать за тобой. — Тоже мне папочка нашелся, — ты расставила руки в стороны, агрессируя и попятившись чуть назад. Оказалось, что твои пятки держались прямо за край и ты этого не ощущала, поэтому сдвинувшись чуть назад, они стали соскальзывать вниз. Мужчина быстро срегировал и схватил тебя за руку, чуть ниже локтя, тут же потянув на себя так, что через мгновенье, ещё не успев понять, что происходит, ты оказалась нос к носу с Барнсом, вцепившись в его плечо, а твоя нога свисает к низу. — А теперь обернись, — глядя в твои широко раскрытые от мимолётного страха глаза, с длинными чуть подкрашенными ресничками. Ты притянула щиколотку обратно к себе и покорно послушалась, все ещё держась за него, словно стоит отпустить и ты повалишься на пол, посмотрела назад. Стеклянный столик с острыми, как лезвие, краями, удариться или не аккуратно задеть его, как через несколько минут уже Баки пришлось бы выполнять роль врача, приговаривая всякие нежности и дуя на повреждения, чтобы не было так больно. Он всегда был заботлив по отношению к тебе, с тех пор, как увидел тебя впервые: тогда ты шла с целой копной сложенных друг на друга книг и чуть не упала с лестницы, потому что они практически закрывали тебе дорогу. Почему чуть? Потому что в этот момент навстречу тебе направлялся Барнс, и, между прочим, удачно: подхватив тебя под руки и оттянув на себя, чтобы сберечь от полета кубарем, а вот книги спасти не удалось, поэтому после вы дружно их собрали. В его глазах ты маленькая драгоценность, которую ни на секунду нельзя оставлять в этом ужасном, опасном и прогнившем мире, потому что стоит какой нибудь проходящей кошке махнуть хвостом, как ты тут же разобьешься. Тебе казалось, что он излишне опекает тебя, но это не так. Его присмотр за тобой всегда конструктивен и по делу, поэтому иногда ему даже немного обидно от того, что ты этого не понимаешь. Впрочем, эти мысли сразу развеиваются тем, что ты просто ещё слишком юнна. Джеймс знает, что однажды ты все поймешь. Он импонирует тебе, как мужчина. Привлекательный, с красивым и мускулистым телосложением, а главное всегда добр, пусть часто и ходит с хмурым, подобным серым тучам, лицом. Он не может не нравится; и тебя злит эта опека лишь потому, что ты считаешь, что из-за этого он видит в тебе только ребенка, а не потенциальную девушку, но ты заблуждаешься. И все же, поднимать эту тему для разговора тебе страшно. Потому что страшно оказаться правой. Ты повернулась обратно, оказавшись в нескольких сантиметрах от его лица и вполголоса, чуть дрожащим голосом, произнесла, — спасибо. Он тепло и как-то совсем по-доброму улыбнулся, не желая продолжать уже начатый, но бессмысленный конфликт. Ты приблизилась к Баки, чтобы обнять. Обвила крохотными пальчиками его шею и, прижавшись правой щекой к его чуть прохладному уху. Мужчина ответно обхватил твою талию крепко, заботливо, с любовью. — Ну а у нас рекламная пауза, — взяв в руки уже пустую тарелку, Сэм направился к раковине, — ведь в этой истории снова воцарился мир и покой, до новых встреч, — Стив расплылся в улыбке от шутки друга, (ну а я серьезно говорила про радио), — отправляйте цифру один на нашу почту, если они поцелуются и цифру два, если кто нибудь кого нибудь убь-ет, — расставив руки в стороны, широко улыбаясь, проговорил он, уходя с кухни. Не торопясь опустошив свою порцию, Роджерс тоже убрал за собой, оставив вас двоих наедине. Вы же, не желая отпускать друг друга, просидели в объятиях ещё долгое время. Казалось, что именно в этот момент все стало кристально понятно. Всем.