Мир создали вчера

- …и вот именно в этот момент, когда он можно сказать стоит на краю обрыва, у самой пропасти, когда он вот-вот свалится в неё, поэт понимает… Как думаете, что он понимает? – Китинг оглядел класс хитрым взглядом. Множество пар юных глаз смотрели на него, и в их выражении Джон прочитал жгучий интерес, сопереживание и ещё что-то такое, что называют словом «зацепило». Он довольно улыбнулся про себя – значит, смог! Заинтересовать, растормошить, заставить задуматься, переложив историю поэта на себя. Это то, чего он хотел добиться каждый раз, рассказывая мальчикам о знаменитых людях, читая им стихи, убеждая их «ловить мгновение». - Понимает, что прокололся, - острый, прямой голос Чарли будто бы пробил и разрушил идиллию, так тщательно созданную им, Китингом. Парни встрепенулись от резкого выкрика товарища, однако учитель лишь ухмыльнулся и сказал: - Нет, мистер Далтон! Неверно! Дзынь! Подумайте ещё, мальчики, - он энергично прошёлся от одной стены до другой, наблюдая за теми, кто сидел в первых рядах. – Как вы чувствуете, что может ощущать человек, в один миг потерявший всё? Что может чувствовать тот, на кого свалилась вдруг вся тяжесть этого мира? Тот, кто остался без семьи, без друзей, без работы и карьеры, и даже без своей собственной страны? Человек, у которого остался лишь он сам? - Страх? – предположил Тодд смущённо. - Нет, мистер Андерсон, - Китинг выдерживал ещё одну паузу, давая ученикам ещё немного времени поразмышлять. Не заметив ни у одного юноши желания высказаться, учитель завершил с видом триумфатора: - Поэт почувствовал свободу. И тут же он ощутил, как волны потрясения охватывают класс, накатывают на мальчиков, словно подбирая их под себя. Казалось, юным умам не под силу понять, каково это – остаться без всего и чувствовать свободу. Китинг улыбнулся – результат был в точности такой, на какой он рассчитывал. И снова в полной тишине отличился мистер Далтон: - Свободу? – насмешливо переспросил он. – Человек остался без всего! Китинг внимательно посмотрел на него, изучая карие глаза юноши. На мгновение ему почудилось, что за ними хранится нечто болезненное, развороченное, пульсирующее. Чарли никогда не казался ему обычным бунтарём, который спорит лишь ради спора. Кажется, юноша был искренне не согласен со многими вещами, которым его учили взрослые. Он выглядел как человек, который много думает и много переживает, пусть и тщательно скрывает это. - Именно поэтому! – Джон победоносно оглядел притихших мальчиков. Сейчас ему предстояло сказать нечто важное, нечто такое, что потрясёт их умы, заложит в их души зёрна сомнений, заставив их задуматься о многом и одновременно ни о чём. – Человек чувствует себя свободным именно тогда, когда у него ничего не остаётся. Его не держит ничего! – мужчина развёл руками. – Нет друзей, с которыми надо быть всегда весёлым и тактичным, нет семьи, с которой так сложно найти компромисс, - он слегка улыбнулся, увидев согласие в глазах учеников, - нет работы, на которую нужно просыпаться каждое божье утро! Он волен делать всё, идти куда угодно, стать кем угодно! Он будто бы родился заново. Он может научиться заново всему. Он заново научится общаться с людьми и найдёт именно свою манеру, он найдёт именно то дело, которое будет приносить ему счастье, а не давить его! Момент, в который, как вам кажется, вы потеряли всё, - это момент перерождения, мальчики. Помните что ваша свобода - это всегда только ваш выбор, - тихо вымолвил Китинг, и Чарли показалось, что грусть мелькнула в голосе учителя. Но, прежде чем он успел подумать или сказать что-либо, прозвенел звонок. Урок был окончен. - Всем спасибо! – Китинг встал со стола, на который присел к концу урока. – Домашнее задание – написать небольшое сочинение о моменте из вашей жизни, в который вам казалось, что всё потеряно. Особенно важно описать каждое своё чувство, каждую мысль, которая была в тот момент. Ну или же хотя бы выписать свои мысли по поводу моих слов. Самые смелые могут прочитать это перед классом, те, кто не хочет делиться с публикой, просто сдаст листочки мне. Всем спасибо! - Спасибо, капитан! – насмешливо выкрикнул Чарли, забирая учебники со стола. Наконец можно было пообедать. - Что за бред он говорил? – пробормотал Кэмерон, уплетая картошку с рыбой. - А мне показалось, что в его словах есть определённый смысл, - возразил Нил. – Нечто вдохновляющее. Что-то такое, от чего мурашки идут по спине. Если понял, конечно, о чём речь. - Мне это показалось очень грустным, - вставил Тодд. - Мне кажется, в этом есть нечто…возвышенное. Что-то о жизни. Что-то такое, что если ты это услышишь, а тем более почувствуешь, уже никогда не станешь прежним. Человек рассыпается под грудой боли и тут же воскрешается заново, как феникс. И он волен делать всё, что угодно! Я такого никогда не испытывал, но чувствую, что Китинг знал, о чём говорил. А ты что думаешь, Чарли? – Перри повернулся к другу. - В моём кофе волос, - недовольно ответил тот, совершенно игнорируя тему разговора. Микс не удержался и прыснул так, что подлива с ложки брызнула по всему столу. - Фу, Стивен! – Питтс отсел подальше, пытаясь отчистить пострадавший свитер. - Когда-нибудь ты станешь серьёзнее, но не сегодня, верно? – Нил с улыбкой посмотрел на Чарли. - Посмотри вокруг – мир умирает от своей напыщенности, так почему бы не подыграть им? – никто особо не понял, что сказал Далтон, но всем подумалось, что он имел ввиду «так почему бы не оставаться дураком?». - Вы сошли с ума со своим «карпе дием», - заметил Кэмерон недовольно. – Кажется, о будущей карьере думаю только я. - Как бы кто не старался, всё равно все однажды окажемся там, - Нил демонстративно религиозно закатил глаза, имея в виду мир загробный. - Какой смысл думать об этом? Нам надо сейчас устроиться как можно лучше, - возразил тот. - Думаю, каждый останется при своём мнении, - заметил Чарли. - Ну, а что до меня, то я хочу быть актёром! - выпалил Нил. - И какая разница, что скажет отец. - Правильно! Покажи ему, кто главный, дай ему отпор! И помни: свобода - это выбор! - вдохновенно произнёс Чарли, так, что никто бы не смог сказать, говорит он, что думает, или же просто повторяет слова учителя. - Ну а ты что? Кем ты хочешь быть? - Нил посмотрел на Далтона. - А я... А я выбираю подчиниться отцу, - улыбка слегка перекосила лицо Чарли и выглядело это как злая усмешка. - Я выбираю подчиняться отцу, работать банкиром, и в свободное время пить и заниматься любовью, - он самодовольно покосился на друзей. - И где же наш бунтарь Далтон? – Микс повертел головой, будто ища другого Чарли. - Он всё ещё перед вами, - ничуть не смутившись, хмыкнул тот. – Просто умный человек знает, когда можно поспорить, а когда надо согласиться. - Хочешь жить – умей вертеться, - изрёк Нил, подыгрывая Чарли. - Типа того, - просто согласился друг. Однако, несмотря на все свои слова и поведение, Далтон задумался над тем, что сказал Китинг. Было в его рассказе что-то, что заставило Чарли внутренне съёжиться, как будто от давно позабытой, но вновь ноющей боли. Ему было непонятно, как можно потерять всё и остаться счастливым, но грустные глаза Джона подсказывали ему, что можно. Что-то зацепило Чарли, и весь остальной день он не мог не думать о том, что услышал на уроке литературы, что ещё раз доказывает, как точно мистер Китинг попадает в цель, если только захочет этого. До следующего урока литературы у ребят было два дня, чтобы подумать и написать сочинение. Кому-то из них понадобилось больше времени, чтобы вспомнить нечто хотя бы более-менее похожее на то, о чем говорил учитель. Мальчишкам было всего ничего лет, все они ещё находились под родительским крылом и настоящих поражений до сих пор не знали, поэтому над заданием Китинга думать пришлось долго, обстоятельно и мучительно. Нил, памятуя о фразе учителя «Над вымыслом слезами обольюсь», бился до последнего и в итоге оказался единственным, кто смог написать нечто мало-мальски похожее на то, что просил мистер Китинг. Впрочем, как ни странно, листочки сдали все, чему учитель порадовался – значит, они пытались. - А ты, Нил? – спросил Китинг, протягивая руку к листку ученика. - Я прочитаю, - ответил тот и решительно встал. - Что ж, прошу, - кажется, учитель был приятно удивлён. Он повёл рукой, приглашая Нила выйти к учительскому столу. Нил встряхнул листок, прокашлялся и начал. «Когда мистер Китинг рассказывал нам о человеке, который потерял всё, я почувствовал в нём себя» Все притихли, внимательно слушая. «Конечно же, у меня в жизни никогда такого не было, однако я всё равно ощутил, как по спине у меня побежали мурашки. В словах учителя я учуял какую-то правду. Болезненную, непримиримую жизненную правду, которая безжалостна и милосердна одновременно. От неё нельзя укрыться, ты всегда будешь у неё на виду. Это похоже на игру в прятки, где ты – ребёнок, а правда – взрослый. Ты закрываешься от него ладонями и думаешь, что он тебя не видит. То же самое с правдой. Мы ограждаемся от неё, считая, что так она нас не тронет. Но нет. Она просто ждёт.» Кто-то согласно кивнул, видимо, внутренне соглашаясь со словами Нила. «Я ещё не могу понять этого чувства душой, но я понимаю его головой. Когда отец запретил мне идти на пробы в театр, у меня было чувство, будто меня душат. А сейчас… сейчас я получил роль, и я чувствую ту самую свободу, о которой говорил мистер Китинг. Свободу, будто за спиной у тебя вырастают крылья. В этот момент, в момент получения роли, я почувствовал за спиной эти крылья, это был такой шок, что я словно бы очистился. Забыл о старых проблемах и боли, забыл обо всём. И я словно бы заново учусь жить», - восторженно закончил он и посмотрел на класс. Мальчики пару секунд ошарашено молчали, а затем на Нила обрушились оглушающие аплодисменты. - Браво, мистер Перри! – голос мистера Китинга перекрыл шум учеников. – Благодарю вас за откровенность! - Я тоже хочу прочитать своё, - вдруг сказал Чарли. – Мистер Китинг, дайте мне моё сочинение. - Пожалуйста, - слегка удивлённо проговорил учитель и вручил Далтону листок. Тот важно прошёлся по классу, выходя на «сцену». Оглядел своих одноклассников насмешливым взглядом, поджал губы в своей вечной ухмылке и начал. "Человек свободен лишь тогда, когда потеряет всё. Так сказал нам мистер Китинг, но я не могу с ним согласиться. Я свободен и сейчас." Джон опустил голову и незаметно улыбнулся. Чарли замолчал. Класс не двигался в ожидании продолжения, но его последовало. - Что ж, спасибо, мистер Далтон, - наконец, сказал мистер Китинг и вышел к нему. – Спасибо за откровенность и критичную оценку моих слов. Это важно. Вам не обязательно соглашаться со мной, если вы думаете иначе. Может быть, мистер Далтон даже в чём-то прав, - он обратился к классу. – Но ведь у каждого своя правда, верно? Об этом мы сегодня и поговорим. *** Время шло своим чередом, однако Дейзи почти не вспоминала о Чарли. В школе нагрузка стала сильнее в связи с приближением каникул, надо было поднажать. Некогда ей было погружаться в размышления по поводу чужой жизни. В Уэлтоне всё шло так же, как обычно – любой новый день в точности повторял предыдущий. Нил уже забыл размолвку с Тоддом, и теперь они снова вместе ходили на переменах и в библиотеку, вместе делали домашку и болтали долгими грустными вечерами, обсуждая слова Джона Китинга. Частенько Перри подолгу пропадал на репетициях, а потом ещё дольше о них рассказывал, возбуждённо, с горящими от вдохновения глазами. Так Нил нашёл себе ещё одно занятие по душе. Тодду было не по себе при мысли, что сделает мистер Перри, когда узнает о похождениях сына, но Нил не послушал его, поступив по-своему, и теперь Андерсену оставалось лишь наблюдать и переживать за друга. Так незаметно – в учёбе, репетициях и кружках, - пролетел ноябрь, и вот уже первый снежок, невесомо кружась, опустился на землю, укрыв двор школы нежным одеялом. Рождество близилось со стремительной скоростью. Снег выпадал и таял, и снова выпадал, оставляя землю то мёрзнуть, то мокнуть. Нагрузки в школе усилились вдвое, ибо экзамены были не за горами. Ученики почти не общались друг с другом помимо занятий, все неустанно занимались. Эмоциональное состояние воспитанников Уэлтона нельзя было назвать стабильным. Очень часто у мальчиков послабее случались срывы, они плакали и впадали в истерику, пытаясь вызубрить ненавистный материал. Однако были и такие, что держали себя в руках, как Нил. Или ещё были такие, как мистер Далтон. Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что, скорее всего, в школе он был чуть ли не единственным в своём роде. С присущей ему небрежностью он говорил о предстоящих экзаменах и уверял всех в который раз, что даст он на «раз-два». Он с насмешкой глядел на тех, кто из-за учёбы спал по два часа и почти не ел, жалея и слегка презирая их. Он был более, чем уверен в себе – по многим предметам его подтягивал Микс, к тому же, Чарли по праву надеялся на свою феноменальную «короткую» память – обычно он за ночь до экзамена просматривал и зубрил весь материал, затем безупречно отвечал на любые вопросы и, получив заветный хороший балл и выйдя из кабинета, моментально забывал всё, о чём только что говорил с преподавателем. А вот Тодд так не мог. Поэтому сегодня он в очередной раз пытался выдолбить где-то в мозгу латинские слова для теста, но получалось плохо. Он уже замучался, устал и отчаялся запомнить хоть что-либо. Голова болела, буквы перед глазами плыли. - Может быть, стоит отложить на сегодня? – предложил Чарли, зашедший к нему в комнату. - До экзамена осталось всего две недели, я категорически не готов, - пробормотал парень, взъерошив светлые волосы. - Тогда учи, - Далтон пожал плечами. – Каждый выкручивается, как может. Микс – гений, я надеюсь на свою память. - Если ты не против, я буду заниматься, - тихо выдавил Тодд. - Да ради бога! Ты Нила не видел? - Зачем он тебе? - Надо уладить кое-что. - Посмотри в библиотеке. Чарли нашёл Нила ровно там, где сказал Тодд. Пери сидел за большим дубовым столом в окружении книг по биологии и химии и выглядел очень несчастным. Далтон подсел к нему: - Всё так же мучаешься? - Привет, - парень слабо улыбнулся. – Да вот, готовлюсь к лабораторным работам. - Трудишься не покладая рук. - Что-то типа того. Ты что-то хотел? - Близится Рождество и бал, - заметил Чарли. - Да, я помню, только сначала будут экзамены, - напомнил Нил. – Если это всё, что ты хотел сказать… - Слушай, а помнишь, ты привёл девчонку, кажется, её звали Диана… Нил поднял голову от учебников и с улыбкой посмотрел на Чарли: - Помню. А что, она тебе понравилась? Она хорошенькая. - Да, она ничего, - без особенного энтузиазма отозвался Далтон, в его интонации явно читалось «я таких перепробовал за свою жизнь, уже невкусно». – Но я немного о другой. - О той, что знала тебя в детстве? – Нил ещё больше разулыбался. - Да. Кажется, её звали Долли… Джоанна… - бросил Чарли намеренно безразличным тоном, делая вид, что, конечно же, не помнит её имени. - Не притворяйся, что забыл, как её зовут, - Перри толкнул его локтем в бок. – Но если хочешь – Дейзи Смит. - Да. Сможешь найти её в следующий раз, как пойдёшь в город на репетицию? - А что такое? – Нил то ли делал вид, что не понимает и издевался, то ли правда не понимал. - Дело в том, что мы с ней договорились, что я дам ей почитать одну книгу. Её сложно достать, но я хотел её полистать, и отец прислал мне её на прошлых выходных. Я прочитал её буквально на днях… - Давай я передам ей книгу в руки, - предложил Нил. - Спасибо, старик, будет супер! – Чарли поднялся на ноги и, похлопав Перри по плечу, удалился, видимо, за книгой. Нил проводил его взглядом, еле сдерживая улыбку. В его глазах явно читалось желание свести этих двоих. Поведение Чарли показалось ему не таким, как обычно. Обычно, когда он говорил о девушках, он был предельно спокоен, будто бы они были пустым местом, а тут, кажется, был напряжён. Или ему только кажется? Может быть, Нил настолько привык к влюблённому Ноксу, что видит эту эмоцию в каждом своём однокласснике? Покачав головой, он снова вернулся к конспектам. Как бы то ни было, влюблённость – это прекрасно, и он от всей души рад за тех своих товарищей, кто её уже испытал. Ворвавшись к себе в комнату, Чарли огляделся по сторонам, убедился, что Кэмерон не здесь, схватил со стола огрызок листка и накалякал: "в полночь под омелой". Листок он вложил в книгу. Прикрыв глаза, Далтон откинулся на спинку стула и тяжело выдохнул, закрыв лицо руками и надеясь, что сейчас никто не войдёт, ведь он ведёт себя в данный момент не так, как обычно.