Когда гаснет свет

Вова не слишком отличался физической подготовкой, но когда мозг отключался, то и усталости как-то не приходило. Ему везло, что геолокация не менялась, он рассчитывал, что Дима будет ждать его и не натворит херни. А он прекрасно знал, что Дима, несмотря на свое любимое образование и верность принципам, может наломать дров, что разгребать будем всем городом. Однажды, он так сорвал выступление на КВН из-за провального решения импровизировать без сценария. Лисичкин тогда, может, и попытался бы поддержать друга, но в сценке он не участвовал. Привычка влипать в ситуации была у Вовы, но его ситуации были несравнимы с Димкиными. Если у одного трагедия, что он забыл ответить сестре на мем, то у второго чуть ли не конец света, возрастающий каждый раз в геометрической прогрессии. Однажды, Карпов по своей наивности решил, что из него повар, как из Вовы приколист и чуть не оставил общагу без функционирующей плиты. Криков от Романовой тогда было… Даже вспоминать не хотелось. Единственной из всей компании НАВИ кто умела готовить как раз и была Алина, которая гонялась за Димой с полотенцем по всему этажу. Романова вызывала у Вовы чувство уважения и создавала впечатление сильной женщины, но сближаться с ней всё равно не хотелось. Другом она может и была крутым для Инги, но не для Лисичкина. А ночной город был живее всех живых. Женщины и мужчины в дорогих одеждах то и дело попадались на пути москвича. Из баров и ресторанов громко играли беспонтовые треки о прекрасном море. Уши хотелось заткнуть наушниками, лишь бы не слышать этот шум. Лисичкин услышал собственный бешеный пульс только когда остановился на входе в сквер. Решение лезть через забор другой секции парка уже не казалось абсурдным, но ничего не изменить. Уже не так далеко он видел своего друга, который обеспокоенно начал идти вперёд, глубже в сквер. Это место было хорошо знакомо Лисичкину. В другой стороне он дрался с бомжом за свою лавку под луной. А в этой стороне он замечал периодически пару торчков и алкашей. Связываться с ними он никогда не спешил, но был готов прибить Диму чем угодно в данный момент. Парень нашел в себе силы бежать дальше, чтобы догнать товарища. Он хотел окликнуть, но дыхание сбивалось и достаточно громко крикнуть не получалось. В прочем, Володя достаточно скоро догнал своего друга. От внезапности Карпов дернулся. — Инга пропала! — сообщил Дима. — Мы договорились, что она будет меня ждать здесь, пока я куплю сахарную вату, но когда я вернулся, то ее уже не было! Володь, помоги, умоляю, я совершенно не знаю что делать. — в панике объяснял Дима. Немного переведя дыхание, Вова подумал, что скорее всего ее будет наиболее логично искать в стороне с алкашами. Давно он не видел такой страх и панику со стороны его безумно спокойного друга. Этого человека ничего не могло сбить в темпе его существования, кроме насекомых и… Как оказалось риск потерять любимого человека. Вове было как-то странно думать об этом. Странное чувство теплилось в его душе, но объяснить его он не мог. Возможно, это была обида, из-за осознания того, что за него никто и никогда не будет так переживать. Так, стоп. Сейчас важно найти Ингу, а пиздострадать будем потом. — Ебало на ноль, тихо и аккуратно идешь за мной. — Лисичкин спешным шагом свернул с асфальтированной тропинки к деревьям. Он прекрасно помнил, что про это место говорила Света, — его старшая сестра, — что в этой стороне ее однокурсницы когда-то подвергались насилию. Разумеется те случаи были под синькой, но факт оставался фактом. Парню не раз приходилось вступать в конфликт со взрослыми мужиками. Московское быдло — как сказал бы сейчас Марк, в самом деле могло оказаться полезным. Число школьных стрел было не счесть на памяти Вовы, а о драках с пьяным соседом и вообще говорить не о чем. Через пару мгновений в высоких фигурных кустах показался свет фонарика. Вова замедлил шаг, жестом показал Диме молчать и двигаться чуть поодаль. Оказавшись вплотную к кусту, Лисичкин жестом сказал остановиться. Он отодвинул ветку куста, обнаружив и пропажу, и нового противника. Мужчина был ниже Вовы, но заметно крупнее и массивнее. Среднестатистический работяга, как оценил его Лисичкин. Был похож на того, который наезжал на Марка. Руки еще сильнее чесались вмазать ему. В свете фонаря он увидел на траве разбросанные в разные стороны бутылки из-под алкашки. Надо будет отблагодарить Свету и купить дорогое вино, как та любит. Возможно, только благодаря ей парень мог понять, где нужно было искать девушку. Дима заметно напрягся и было сложно не подметить то, как сильно он нервничал. Лисичкин жестом показал присесть. Он нащупал в темноте какую-то палку и швырнул в сторону. Мужик моментально среагировал на шум и быстрым шагом направился проверять обстановку. Москвич раздвинул кусты со словами: — Быстро уноси ее отсюда. Я задержу его. Пиздуй к остановке, вызови такси. Только съебитесь отсюда вместе. — приказал Лисичкин. Дима и не думал противиться. Он вообще не думал. Карпов подхватил девушку на руки и чуть ли не побежал на свет, к выходу из сквера. Трава, где лежала Инга пару секунд назад была примята. Источником света в углу сквера оказался фонарик на телефоне, валявшийся на траве экраном вниз. Лисичкин обступил бутылки и поднял одну из них. Понюхав горлышко, резкий запах ударил ему в нос. Паленое пойло. Единственный вывод, который сделал тогда Вова. Послышались грубые шаги и шорохи. Мужчина спешно возвращался к жертве, но вместо жертвы его ждал не менее симпатичный парень, рассматривавший бутылку. Поняв, что умысел был раскрыт, мужик напрягся и убрал руку куда-то за спину, что-то старательно нащупывая. — Ты еще, че за сын шлюхи? — хриплым баритоном спросил алкаш. — Я преступление и я наказание. Мы едины. — усмехнувшись, сказал Вова цитату из комментов какого-то паблика, крепко сжимая в руке горло бутылки. — В тюряге так базарить будешь. — Ах, ты, сучонок, не дорос, чтобы так пиздеть. Щас ты мне отсасывать будешь, раз свою шлюху спиздил. — процедил сквозь зубы мужик, полный ярости. Он резко бросился на Володю с раскладным ножом, но Лисичкин разбил об его голову бутылку с недопитым пойлом. Москвич отпрыгнул в сторону, чуть попятившись. Второй бутылки у него не было. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы вернуться домой, если не победителем, то хотя бы частями. Желательно в Москву. Ой, не. В Москву частями не надо, мама расстроится. Придется побеждать. За это время он, казалось, вспомнил тысячу тик-токов по самообороне, которые кидала ему Сеня. Все варианты были мимо, кроме одного, самого банального — ключ между пальцами. Мужик взревел от боли, но очухавшись с новым потоком мата, бросился на Володю, оставив ему пару порезов на руке и шее. Лисичкин отбивался по урокам борьбы, которые чуть не завалил когда-то в юнармии. Дело было давнее, руки сбивались в кровь, а мужик перехватил инициативу, оттолкнув парня к дереву, об которое он впоследствии ударился головой. Вова потерял равновесие. Мужик сжимал руки Лисичкина, не давая вырваться. Внезапно послышался топот, который приближался с каждым мигом все ближе. Нож у шеи ничуть не красил ситуации. Мужик полоснул ножом от переносицы и по правому глазу, чудом не повредив сам глаз. Вова и без того не любил свои глаза, а теперь и подавно не станет питать к ним чего-то обратного. Тяжело вздохнув, Лисичкин собрался с силами и ударил мужика в пах. Тот выронил нож и съежился от внезапной боли. Три фонарика пытались понять куда двигаться дальше. Видимо, геолокация перестала определяться, ведь телефон вот-вот грозил разрядиться еще десяток минут назад. — Вова! — раздался знакомый голос, полный беспокойства и какого-то страха. Противно слышать этого актера. — Володя! — раздался другой голос, дальше. Он был зол и принадлежал девушке. Романову было сложно не узнать, особенно по ее необычно-грубому голосу, во время злости. — Я поищу там! — крикнул кто-то третий, значительно дальше первых двух. Лисичкин хотел крикнуть, хотел подать знак, но подступивший к горлу ком и чувство тошноты, от множества побоев не давали голосу прорезаться. Нужно было срочно что-то думать. — М… Марк… — получилось тихо, хрипло, почти шепотом. — Алина… — вовсе неслышно. Вова ненавидел себя в этот момент больше всего за свою беспомощность. У него не было сил кричать и сопротивляться дальше, но он должен был выдержать. Будет новая история в копилку, а Светка точно удивится. В такой-то истории опозориться? Ну, уж, нет. Мама ругаться будет, если останутся шрамы… Пусть останутся! Будет живой фотоальбом. Сын Светы точно обзавидуется. Мужик начинал очухиваться от боли и беспорядочно начал искать в траве выпавший из руки нож. Лисичкин приметил место, в которое он мог упасть и нашел его быстрее. Дедукция не такой уж бесполезный метод всё-таки. Стоит отдать должное. Ощупав лезвие, Вова перевернул нож рукоятью и крепко сжал. Когда мужик поднялся и направился к парню, то второй пресек попытку нападения, ударив в лицо, оставив будущий фингал где-то под глазом. Мужик снова громко проматерился. Это можно было использовать. План начинал работать. Однако, была осечка. Вова не смог предугадать следующий резкий удар по ребрам и план начинал идти по очень трагичному сценарию. Выбора не было. Нужно было орать и как можно скорее. Шаги становились все дальше, а имя уже не слышалось. Возможно, это Лисичкин не слышал, ведь в его ушах стоял только звон и безумный стук собственного сердца. Он отразил ножом следующий удар и медлить было некогда. Это был единственный шанс обратить на себя внимание, мол не бомжи это дерутся, а люди порядочные сошлись в поединке. Ага, поединке, как же. Вова вздохнул и зажмурившись, попытался закричать из оставшихся сил. — Марк! — он не знал было слышно или нет, найдёт его это недоразумение из Питера, или всё-таки нет. По ощущениям, именно он был ближе всех к нему, когда Вова мог расслышать свое имя, поэтому крикнуть его было куда логичнее, чем остальных. — Визжи, не визжи — тебя никто не услышит. Ты никому не нужен, сын шлюхи. — процедил мужик, сплюнув кровь. Парень не чувствовал больше ударов, а местность наполнилась светом. Трава была заляпана кровью. Бедный кипарис насмотрелся на зверства, о котором и подумать не мог. Еще мгновение и рядом появился парень с фонариком на телефоне. Были слышны спешные шаги, если не бег. Девушка и два полицейских спешно приближались. Больше Вова не смотрел. Его глаза машинально закрылись и он провалился в сон. Очнулся он уже в такси. Рядом был Рождественский, который с кем-то говорил по телефону. Голова парня безумно раскалывалась, а сфокусировать взгляд даже приблизительно не удавалось. Прежде чем снова отключиться, Вова смог разобрать только пару фраз. — Не звучу я как истеричка! Твою за ногу, Саша, гугли быстрее где находится больница! Что значит у нас нет прописки?! Марк звучал обеспокоенно. Его голос дрожал, вероятно он просто испугался того, как Вова щас выглядит. Именно так думал Лисичкин. И это было вполне оправдано, ведь Вова мог только представлять, насколько уродливо он выглядит теперь. Хотя, он бы не сказал, что выглядел лучше, чем обычно. Может, даже чуть симпатичнее, когда не выебывается. Возможно, Рождественский просто из неприязни к этому виду пытается что-то исправить, а может Лисичкин невольно обременял его. Очень наивно полагать, что это переживание было настоящим. Вова не верил.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Когда Лисичкин проснулся, то на часах был уже полдень. Голова парня по-прежнему безумно раскалывалась и боль раздавалась во всем теле. Он приложил немало усилий, чтобы разлепить веки и ещё больше, чтобы сфокусировать взгляд. В этот раз хотя бы получилось. Сначала он было подумал, что совсем ослеп, но через пару минут разубедился в этом. Вова осмотрел комнату и попытался понять то, где он. Судя по расположению мебели, то это была его комната в гостиничном доме. Он хотел двинуть рукой, но что-то ему помешало. Вова перевел взгляд вправо, повернув голову. Каково было его удивление, когда он увидел Марка, дремавшего стоя на коленях, руками облокотившись об кровать, уронив голову на матрас, одной рукой он, по случайности, сжимал Володину. Лисичкин не знал, что тогда Рождественский всю гостиницу на уши поднял и дежурил у его кровати всю ночь, потому что Дима послал его нахуй, и ушел к своей мадам. По счастливой случайности Алина нашла выпавший ключ от номера Вовы где-то среди бутылок, когда осматривала место, ожидая такси. Марк заплатил двойной тариф, чтобы таксист подъехал к скверу, а потом еще и на гору, к их гостинице. Все это было в ускоренном темпе, Саша был как провинившийся за долгий игнор в полном подчинении указов Марка: в аптеку сходи, в перекресток зайди, воды подай, пятое, десятое. С этого дня Акульев решил никогда не выключать режим улицы на телефоне. Пусть орет на всю аудиторию, на весь автобус или в три часа ночи, но зато он будет всегда доступен. От греха подальше, хрен поймет, что еще Рождественский на него повесит за подобное игнорирование чрезвычайных ситуаций. Разумеется Марк не злился на Сашу. Скорее на себя и на Вову. Герой тут нашелся. Решил в одиночку обезвредить насильника, которого искали полгода. Герой, что уж сказать. Инге повезло, она пришла в себя еще утром и пила чай, слушая рассказ Алины, которая тоже не могла заснуть из-за таких потрясений. Обоих девушек удивлял поступок Володи, который всегда был холоден и сдержан в общении с ними. Алина признала, что была не права, когда говорила, что он полный мудак. По крайней мере сейчас в нем человечности было больше, чем в любом ее знакомом. — Марк… — решился позвать Вова. Свой собственный голос показался слишком громким. Регенерация голосовых связок почти самый прокачанный навык, который уступает только умению находить проблемы там где не надо. И эта регенерация была связана с бесчисленным криком во время игр с Димой. Днем Вова срывает голос — утром во весь голос, с выражением, читает презентацию. Так продолжалось со школы уже много лет. Рождественский вздрогнул и резко глянул на Вову. Глаза Марка были распахнуты то ли от испуга, то ли еще от чего, но точного ответа москвич не мог дать. Нечитаемо. Удивительно, что не равнодушно и холодно. Во взгляде читалось сожаление. Глаза петербуржца были красными, как будто от слез или недосыпа. — Вова, что это было? — обеспокоенно и как-то громко спросил Марк, подорвавшийся с места. — Пф, — Вова улыбнулся, закрыв лицо рукой. — Ничего страшного. Такое бывает, когда выебываешься. — Вова! — наигранно удивившись, произнес Марк, подойдя к окну. Вздохнув, продолжил, — Раз шутишь, значит в порядке. — Иначе быть не могло, хули. — сухо ответил Вова и попытался встать с кровати. Не без болезненных ощущений, но у него это получилось. Лисичкин посмотрел на свои руки и снова на Марка. — Че с Ингой? — Дима сказал, что усыпили снотворным. Он всю ночь с Алиной спорил кто виноват в этом. — Рождественский перевел взгляд на Вову. — Главное, что все в порядке. — снова фальшивая улыбка. — М-м-м… Ладно. А ты, че тут? Вове хотелось уже быстрее закончить этот злоебучий диалог с этим лицемером. Вчера, когда ради Димы Вова сделал вид, что Рождественский не такой уж противный, сам Лисичкин в это поверил на какой-то миг. Он допустил мысль, что тот не настолько противный, каким кажется, но сегодня это мнение разбилось. Очередное разочарование. Пф, как будто можно было ожидать иного исхода. — Ну, у тебя было состояние какое-то… Странное? Страшное? — пытался подобрать нужное прилагательное Рождественский. — Стремное. — подсказал Вова. — Да. Сашину заявку в больницу отклонили из-за того, что у тебя нет прописки. Дима… Ну, он сказал, чтобы я шел к черту, у него есть дела поважнее, чем следить за тобой. — Правильно сказал. Я же мейнер Киндред. У меня баф на отторжение смерти. — Невольная улыбка сошла с губ Лисичкина, когда тот встретился с непонимающим взглядом. Он поднялся и направился к выходу. — Ладно. Хрен с вами всеми. Релакс, Рождественский. — холодно бросил Вова, прежде чем выйти из комнаты. Чувство фальшивой заботы так и режет по самолюбию Лисичкина. Ему это было не нужно. Он привык, если попадает в беду, то вывозит сам. Один. Крайне редко он подпускал к себе Диму. И еще реже говорил кому-то о личных переживаниях и проблемах. Может в его сердце и теплится, то доброе и хорошее, которое любит в нем Сеня, но увидеть это было не дано никому. Возможно, когда он строил вокруг своих проблем стены, он был чуть умнее и проект получился надёжным. В отличие от плана по игнорированию питерского недоразумения. Но тем не менее каким бы вредным и противным по характеру не был Вова, его никто не винил. Алина периодически поглядывала за ним, интереса ради, не более. Но в случайном стечении обстоятельств ей удавалось узнать больше, чем мог представить даже сам Вова. Возможно, не уважай Инга и Алина чувства их одногруппника, то его репутация была бы подорвана давным-давно. В любом случае, как бы там ни было, Лисичкин привык к тому, что он никому не нужен и это было взаимно с внешним миром. Ему точно так же был не нужен никто. Как бы он не срывал голос на песнях со смыслом «человеку нужен человек» сам он так не считал. По его мнению, люди бесполезные и эгоистичные. Да, у них красивая внешность и иногда покладистый характер, но… Лисичкин был уверен, что все это ложь. Не существует абсолютного подчинения, а уж тем-более насильно мил не будешь. Люди противные, если ты не готов принять человека таким, каким он есть, то он не нужен тебе.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Пару лет назад, когда Вова первый раз приехал к своей старшей сестре, то он жил в другом конце Сочи. То лето было дождливым даже для курортного городка. Машины практически смывало с улиц, люди сидели по домам и ничего интересного. Лисичкин половину отпуска не мог выбраться из подвала, который ему сдавали по весьма дешевой цене. А другую половину не мог в этот подвал вернуться. Однако, один из дней выдался спокойным и солнечным. Тот день Вова запомнил очень хорошо и периодически возвращался к нему. Это было двадцать первое августа. Вечером Света и Вова договорились съездить в олимпийский парк, чтобы посмотреть на поющие фонтаны. Сына Светы успешно сбагрили ее мужу, испортив планы на рыбалку. Тот вечер был теплым. Душный автобус был битком. Сидеть, разумеется, не посчастливилось. Ехать было приличное количество времени. Весь путь Лисичкин переписывался со своей возлюбленной. Когда они наконец прибыли к месту назначения, он всё-таки отложил телефон. Света в тот день стала самым счастливым человеком, ведь ей представилась возможность покататься на электроскутере. Некогда это было ее маленькой мечтой. Кто бы знал, что так легко сделать счастливым человека. Но младшему в тот вечер было не до смеха и всего лишь из-за трёх слов, которые полоснули его за живое раскалённой сталью. Я тебя ненавижу. С этим человеком он был в отношениях три с половиной года. Именно в тот день, он сорвался и матом послал сестру, которая сделала ему на этот счет дерзкое замечание. Вова отказался кататься на скутере и даже противился от вида искусственных венков, о которых мечтал сам. Он просто сел на коротко стриженную траву и заплакал. Бесшумно, без истерик и криков. Просто вытирал со своего лица слезы, которые градом катились по щекам. В этот момент он казался самому себе самым беспомощным в мире человеком. И от этого чувства было противно. Отвращение к самому себе пронизывало насквозь. На город опустилась ночь, а Белицкая сдала скутер ровно через два часа. Света знала, что ее брат давно хотел венок, который запрещала мать, потому что она видела в них какой-то левый смысл. Она купила у случайной девушки венок с красно-белыми цветами. Местами были искусственные ягоды и листья. Венок был сплетен из приятных на ощупь аналогов веток. Что это и почему оно такое, Свете было не интересно. Она хотела всего лишь подбодрить брата. До поющих фонтанов оставалось менее двадцати минут. Девушка долго не могла найти своего спутника. Однако, ей всё же это удалось. Она молча села рядом и протянула подарок. Володя отказался, он считал, что не достоин даже подобного. Но Света его не спрашивала и просто накинула на его голову. Около фонтана начинали толпиться люди. Белицкая и Лисичкин никуда не пошли, с их места было вполне видно фонтан. Девушка очень любила смотреть на танец воды, а ее брат ничего в этом не понимал и в тот день не желал даже видеть. Когда началась песня Муслима Магомаева «Синяя вечность», Света не сдержалась и решила докопаться до Вовы, и его подавленного состояния. Своим настроением он портил вечер не только себе, но и ей. Об этом он тогда не подумал. — Володь, что с тобой случилось? Струи фонтанов в голубом цвете нежно кружат, становясь то выше, то ниже. Пара секунд — синий цвет сменяется красным. Словно стена пламени, вода поднимается ввысь. Опускаются вниз и становятся розовыми, словно не предвещали никакой опасности раньше. — Расстался с одной мадам. Только маме не говори. — с явным нежеланием ответил младший. Снова голубой, стремящийся вверх, словно скала. Вода снова падает. И снова постепенно поднимается, словно показывая собой тот самый прибой. — Тю, было бы, что рассказывать. — усмехнулась девушка, очарованная песней. — Сильно любил? Еще мгновение — зеленый. И опять кружит, будто в танце. Зеленый становится синим и затихает. Вода становится неким туманом. Лишь миг — красный. Снова будто полыхает кострище. Как будто это огонь чувств внутри рвется наружу. И вот уже Вова тоже смотрит на кружащую воду. — Не знаю. Это она меня любила, а я был с ней просто из-за этого чувства, что тебя кто-то любит. Но… — Вова отвел взгляд от воды, по зеленым глазам скользнула пелена слез, замылившая обзор. — Почему-то сейчас так больно. — Всё-таки любил. — Света улыбнулась, переведя взгляд на брата. — Ты не умеешь любить. — Она вздохнула, — Забей. Значит — это был не твой человек. Поболит и перестанет. Через какое-то время забудешь, но если так и не научишься относится к людям по человечески, то никогда и не узнаешь, что такое настоящая любовь. В паре никогда нет одного, потому что вас уже двое. Ты, вот, думаешь, что я никогда не хотела бросить Георгия? — Ну… Нет. Вы вместе много лет. — Пф. Прежде чем придти к любви ты пройдешь через раздражение, влюбленность, отвращение, идеализирование и другие стадии принятия. Ладно, черт с тобой. Поехали домой. — Света встала с травы и махнула рукой, в жесте следовать за ней. В конечном счете, им обоим были не интересны фонтаны и прочие забавы. Они видели их сотню раз. Однако, возможность покататься на скутере представилась в первый раз. К выходу было проблематично пробраться через толпу, но все же это удалось. Тот вечер запомнился Вове и он не в силах объяснить почему. В его голове прочно застряла мысль, что он не умеет любить и не хочет. Это все было бессмысленной выдумкой химических и психических процессов. Это остальным людям нужны люди, потому что они слабые. А Лисичкину стал не нужен никто. Снова испытывать чувство пустоты и разбитости не хотелось никогда. Поэтому было принято решение — никогда и никому не говорить о себе больше, чем этого требуют обстоятельства.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Пройдя по коридору, Лисичкин подметил, что Рождественский не спешил покидать чужой комнаты. Этот культурный пай-мальчик не выглядит криминальным авторитетом, поэтому Вова не парился на этот счет. Хрен их знает этих культурных. Они подвисают на ровном месте, уходят глубоко в себя и мысли у них сбегаются в клубок. Странные люди, если говорить одним словом. Слишком на всем зацикливаются. Даже в тупом меме с тележкой и котятами Дима когда-то искал смысл, и от этого хотелось выть. Завернув на кухню, парень обнаружил целое ничего. Людей в гостинице как ветром сдуло. Это было даже полезным в какой-то степени. Вова не стал заходить в саму кухню-столовую, а завернул в закуток, разделявший коридор и кухню. Узкая комната с неплохим интерьером, но гениальной дверью во внутрь. Общая ванная была нормальной до тех пор пока ради того, чтобы закрыть дверь не пришлось сжаться до размеров амёбы. С горем пополам Лисичкин всё же закрыл дверь на щеколду. Помещение погрузилось в темноту. Москвич нащупал выключатель и включил свет. Сбросив с себя футболку, он рассматривал гематомы и порезы, которые остались после вчерашней передряги. Больше всего зацепил глубокий порез на глазу. Лучше бы ослеп, чтобы не видел ничего и никого. Собственное отражение бесило еще больше, чем до этого. Мать ругаться будет, отчим будет читать нотации, если шрам останется. Идея со шрамом уже не казалась такой прикольной как вчера. В любом случае было необходимо отмыться от этого безобразия, прежде чем пытаться что-то залечить. Когда Лисичкин вернулся в свою комнату, то Марка там уже не было. Вместо него на окне лежала серебряная цепь, а на тумбочке на зарядке лежал телефон. Когда хозяин решил вспомнить о вещи, оказалось, что экран был отключен со вчерашнего вечера и высвечивал лишь «28%» — заряд на текущий момент. Вова спешно разблокировал телефон и в тот же миг поймал сотню сообщений. Уведомление о входе в аккаунт Яндекса было выше всяких ожиданий. В диалоге с Димой как всегда было больше всего сообщений. Половину из них составляли кружки, другую репосты мемов и только первое было текстовым: «Напиши, когда реснешься.» Вы, 13:26 Хуйня мемы. Переделывай. Есения и мама, к счастью, не писали совсем. Спасибо чуду отсутствия связи со внешним миром, великой даче. Возможно, мама успела бы поднять тревогу и вызвать свою старшую дочь, чтобы она как овчарка искала своего брата. Гиперопека периодически надоедала, но пока это было лучшим решением, а через пару лет Вова выберет какой-нибудь город и переедет туда. По крайней мере он на это надеялся. Алина извинилась за вторжение в Яндекс, но Лисичкин проигнорировал этот момент. Где-то на задворках его сознания теплилась благодарность, но проявление этого ещё надо было заслужить. Ночью он решил смотаться на море, а то не дело будет, если он в самом деле просидит все время в номере.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Немного ранее, Рождественский в самом деле оставил цепочку и телефон на своих местах, где посчитал нужным. Единственное, что он оставил у себя — разбитые очки. Найти такие же не составило труда из-за их трендовости. Марк думал, что Вова будет расстроен из-за утраты и хотел их заменить, пока они были забыты. Возможно, он хотел сделать это из-за того, что ему было совестно и непонятно, за что Вова с ним холодно обращается. Марку казалось, что конфликт был исчерпан, но найти новую причину не удавалось.