А мой парень очень злой
Он придёт с бензопилой
Правый прямой удар. Хук слева. Ещё раз правой. Удар коленом. Боксёрская груша отлетает после каждого чёткого движения девушки и тесное помещение наполняется характерным звуком от соприкосновения шингард с кожаной поверхностью груши. По лицу брюнетки катятся бусины пота и дыхание сбито, от чего можно понять, что она уже не первый час колотит несчастный мешок с опилками. Она останавливает грушу, обнимая её обеими руками и прислонившись к ней лбом, старается выровнять дыхание. Глаза сами по себе закрываются, а в ушах шум, словно от сломанного телевизора, но улыбка появляется на её устах. Всё-таки, Литвинова благодарна, что Кира в их единственный общий выходной вытянула её в спортзал. Она бросила спорт пару лет назад и с тех пор, забыла про существование каких-либо физических упражнений, но сейчас, понимает, насколько приятно вновь возвратиться к некогда любимому делу. Периферическим зрением Соня невольно ищет Медведеву. Сквозь стеклянную стену, что отделяла зону для бокса, от остальной части зала, было прекрасно видно все помещение. Девушке казалось, словно она наблюдает за муравьями в террариуме. Кира не изменяла себе и подымала штангу с рабочим весом, при этом, лицо её было невозмутимо, что не осталось без внимания мужской части посетителей, которые также занимались в этой секции зала. Парни резво пытались добавить дисков на штангу, дабы не позориться на фоне блондинки. Литвинова протёрла лицо полотенцем, которое болталось на шее и двинулась в сторону своей девушки, дабы иметь возможность наблюдать за ней с лучшего ракурса, а не как вуайерист, исподтишка подглядывать. Мышцы рук плавно перекатывались под кожей, в зависимости от движений Киры, а белая оверсайз футболка насквозь промокла от пота, от чего можно было наблюдать заметные кубики пресса, когда она в очередной раз подымала железо. Соня жадно, словно каннибал, ела её взглядом, стоя в паре шагов. Все таки, это было прекрасное решение пойти сюда, уже в который раз ловила себя на мысли брюнетка, скользя глазами по блондинке, а затем к виду вечернего города из панорамного окна. — Соф, ты взяла воду? — раздается снизу хриплый голос, обладательница которого, уже положила штангу на подставку и сейчас сидела, разминая шею. — Взяла, — она протягивает старшей бутылку, — И это взяла. — брюнетка снимает с шеи белое полотенце и бросает в Киру, которая словила его свободной рукой. — Понежнее, киса. — улыбается во все тридцать два та и закрывает крышку, на уже пустой бутылке, а после протирает лицо и шею полотенцем. — Проси лучше. — Если дашь мне парочку уроков только, у тебя это куда лучше выходит, — она становится рядом, тыкая младшей в руки бутылку, — «Пожалуйста, Кира» — спародировала младшую, чем вызвала колкий взгляд в свою сторону и тычок под рёбра. — Слишком много текста, заканчивай. — произнесла тоном, словно ругает нашкодившего ребёнка Литвинова и двинулась в сторону раздевалки. — Повторишь эту фразу при других обстоятельствах. Медведевой ничего не стоило в пару шагов поравняться с Соней. Кареглазая продолжала скалиться, видя с каким выражением лица идёт девушка рядом. Она нарочно даже не смотрела в её сторону, словно блондинка была заносчивым полтергейстом и не более. Литвинова не злилась, вовсе нет, просто когда не могла ответить — уходила от проблемы. Инфантильная черта, которую она так и не переросла. Но Киру мало что останавливало, если она чего-то хотела, потому она приобняла младшую одной рукой, пододвигая ближе к себе, при этом глядя назад. — Что это за порыв тактильности? — брюнетка говорит тоном недовольным, но сама лишь ближе ластится. — М? О чём ты? — спрашивает, словно не понимает та и смотрит на девушку, пытаясь улыбнуться, хотя это было похоже на волчий оскал. Литвинова обернула голову, дабы самостоятельно узнать причину, но наткнулась лишь на пару тёмных глаз, которые безо всякого зазрения, сканировали её. Мужчина, который сидел за тренажёром батерфляй, лишь насмехался от поведения девушек. Видимо, Медведева заметила, как тот пялился на брюнетку и вновь включила собственнические замашки. Это больно кольнуло сознание голубоглазой, ведь подобные выпады в её сторону, бывают исключительно дабы «заклеймить» девушку. Она кривит губы и проглатывает ком обиды, продолжая также идти в обнимку с блондинкой и отделиться от неё, лишь когда нужно было идти в душевую, а затем переодеваться.***
Вечерний ветерок приятно окутывал Соню. Запах сирени, приятным спутником приследовал их повсюду, из-за количества кустов, высаженных близь жилых домов, где они как раз проходили. Кира ступала твёрдо и уверенно, закинув рюкзак с одеждой на одно плечо. Литвинова повторила её жест с рюкзаком и пыталась подстроиться под темп её шагов, ведь иначе она осталась бы далеко позади. Брюнетка, обычно ходила достаточно быстрым шагом, но после спортзала, хотелось лишь ползти по асфальту в надежде, что когда-то доберёшься домой. Мышцы уже ныли в истоме и ей было страшно представить, что будет завтра. Окна серых панелек светились, словно светлячки. Она рассматривала каждый светящийся прямоугольник, иногда находя что-то интересное для себя, например, мужчину, который курил сигарету в открытую форточку, или девчушку, выбрасывающую в окно бумажные самолётики. Они безвольно падали вниз, скорее из-за неправильного построения, от чего, даже издалека, можно было уловить хмурое лицо ребёнка. Среди этих хмурых многоэтажных джунглей, чувствовался комфорт и тревожность. Казалось, эти серые монстры, съедят тебя и оставят лишь подобие человека, которое будет пить водку на завтрак, а ужинать дешёвой сигаретой. Возможно, ею уже отобедали, ведь рацион был больно похож на вышеуказанный, лишь сигареты дороже, а вместо водки — крепкий виски. От размышлений брюнетку прервал шум, режущий слух. Мужчина средних лет, ехал на велосипеде прямо на Софию, упорно не съезжая на проезжую часть. Если бы не вовремя подоспевшая Медведева, её бы ожидали не самые приятные последствия. Левая рука девушки сжимает талию Литвиновой, пока правой она все ещё придерживала её под локоть. — Долбоеб, смотри куда прешь или я тебе спицы эти в очко затолкаю. — блондинка упорно кричала вслед велосипедисту, а тот в свою очередь, не оборачиваясь показал им средний палец, — Блять, я его сейчас догоню и сломаю этот сраный палец. Теперь уже, Соня удерживает Киру, не позволяя ей выполнить угрозы. Она слышит, как вылетает чужое сердце из грудины ибо ярость наполнила блондинку до краев и ей нужно как-то выплеснуться. Литвинова вздыхает и тащит старшую за руку следом за собой. — Урод, кто вообще по тротуару едет, — все ещё негодовала та, поправляя спадающий с плеча рюкзак, — А ты, блять, где вообще витаешь? Не слышала как этот дебил сигналит? — выплескивает злость и отчитывает брюнетку как малое дитя. — Я задумалась и не заметила. — выходит как-то вяло. Голубые глаза подымаются от асфальта, к лицу Медеведевой, которая проходиться языком по внутренней стороне щеки, явно пытаясь приглушить эмоции. Старшая закидывает руку ей на плечо, и притягивает к себе. — Будешь рядом со мной значит идти, чтобы хуйни не произошло. — она взлохмачивает темные волосы девушки, а затем возвращает руку на место. — Твоё настроение скачет как шлюха на члене. — беззлобно делится мыслями Соня, на что получает лишь хриплый смех в ответ. Быть с Медведевой — как курить около заправки. Как жить на берегу моря и смотреть как шторм сменяется штилем, порой, без всякого на то повода. Но София, море любила, а штормы, завораживали её.***
Квартира вновь встречает её запахом «морозной свежести» и ещё чем-то, чем пахла лишь Кира. Она несколько раз глубоко вдыхает и в голове проносится мысль, что она дома. Брюнетка снимает убитые найки с ног, аккуратно складывая их на полку, проходя в комнату, вслед за старшей. — Я первая в душ. — сходу заявляет Литвинова и подходит к чужому шкафу, по-хозяйски доставая оттуда широкую белую футболку и тёмные шорты Медведевой. — С хуя ли? — она поворачивается к младшей, вскинув бровь, — Мы можем пойти вместе. — Проси лучше, пару уроков ты у меня уже взяла. Пользуйся знаниями. — посылает воздушный поцелуй та и бежит в ванную, дабы успеть туда быстрее старшей. Кира не успевает, даже подняться с дивана, как младшая уже заперлась в небольшой ванной комнате. Медведева лишь устало потёрла глаза, откидываясь на мягкую спинку мебели. Уже на автомате, она выуживает из кармана телефон, надеясь скоротать время ожидания, листанием социальных сетей. Однообразная лента лишь навевает скуку, пока среди всего мусора не попадается фото из профиля брюнетки. Лицо девушки враз мрачнеет, после увиденного. Малышенко стоит на одном колене перед Соней, словно делая ей предложение, только, вместо кольца, самокрутка. Безобидное фото, казалось бы, но в блондинке уже начинает подыматься волна липкой ревности и собственничества. Она видела, как Виолетта смотрела на неё во время празднования, видела, как на вечно улыбающемся лица вмиг расцвела серьёзность, а в глазах читалось предупреждение. Блондинка помнила, как тогда, у бара, она забрала Литвинову подальше, под каким-то предлогом, явно несущественным, ей просто нужно было оградить брюнетку от Киры. Она замечает, как горят глаза младшей, от рассказов про Виолетту. Как она хвастается тату авторства русоволосой и вспоминает их общие истории. Казалось, что Малышенко была с ней, на каждом этапе жизни. Это съедало Медведеву изнутри, ей никогда не приблизиться до вершины пьедестала, где стояла татуированная и ехидно улыбаясь, махала рукой, уже заранее проигравшей. Она злилась. Кира привыкла выигрывать, и не привыкла делиться своим. Блондинка нажимает на сердечко под фото и продолжает скроллинг.***
Ну, привет, жаным, привет
Шорты сползли до тазобедренных костей, а с влажных чёрных волос вода капает на белую ткань футболки. Она вышла из ванной, протягивая за собой шлейф мужского геля для душа и мокрые следы на паркете. Брюнетка застывает у входа, словно в рамке, опираясь плечом на дверной косяк и складывает руки на груди, разглядывая Медведеву. Девушка выглядела безупречно, даже после времени проведённого в спортзале: платиновые волосы собраны в пучок на затылке, открывая обзор на бритые виски, но одна непослушная прядь все же выбивается из массы и небрежно спадает на лицо, острые скулы напряжены, бездонные глаза цвета самой ночи не отрывались от экрана телефона, порой, казалось, что в них можно увидеть созвездия, если хорошо присмотреться, губы были сосредоточено поджаты и заломлены брови. — Кисуль, скоро буду стягивать с тебя бабки за то, что разглядываешь меня. — отрываясь от смартфона, Кира подымает взгляд на девушку. — Не заставляй меня предоставлять тебе счёт после каждой ночи. — голубоглазая встряхивает волосами, в попытке хоть немного ускорить процесс сушки волос. — Как шлюха? — с ядовитой ухмылкой интересуется блондинка, которую все ещё не отпустила ситуация с фотографией. — Завали, если ещё раз такое спизданёшь, то все-таки сверну тебе шею. — посылает ледяной взгляд старшей, и хватает со стула своё худи, которое забыла в прошлый раз, натягивая его через голову. Кареглазая лишь насмехается и подымается с места дабы последовать в ванную.Ты дуешься — а я смеюсь
— Ты куда? — оборачиваясь на ходу интересуется Медведева, наблюдая за тем как Соня в худи, ищет что-то в карманах своих джинс, которые были на том же стуле, что и ранее, кофта. — Курить. — кратко бросает та и добыв зажигалку из кармана, направилась в противоположную от блондинки сторону, к выходу на балкон. Настроение Киры было подобно кардиограмме живого человека, с резкими поднесениями и спадами. Соня уже несколько раз подымала эту тему, на что слышала лишь «Я такой человек, но я исправлюсь» так заканчивался каждый их конфликт. Литвинова понимала, что не исправится, всегда знала что за человек перед ней, но все равно, принимала ту в свои объятия после сладких извинений. Она затягивается противной на вкус черничной сигаретой и подымает взгляд на небо. Солнечный диск, уже давно ушёл за ширму, словно актёр после окончания пьесы и уступил свое место полной луне. По чёрному небесному полотну, хаотично рассыпаны звёзды будто брызги белой краски с кисточки сумасшедшего художника. Полная луна слегка бежевого оттенка висит средь белых точек, освещая пространство вокруг себя тусклым светом. Она оперевшись о балконные перила локтями, посмотрела куда-то в пустоту. Снизу слышится лишь громкий женский смех и низкий мужской голос рядом, луной прокатывался средь жилого квартала. Литвинова отряхивала пепел с сигареты мимо пепельницы, наблюдая как искрящееся светлячки летят вниз, рассекая темноту. За спиной хлопает балконная дверь и ей не нужно оборачиваться, чтобы понять кто это. — Ты не замёрзла тут стоять ещё и с мокрой головой. — чужие руки обвиваются вокруг талии и залезают под ткань кофты, а голова ложиться на плечо брюнетки. В нос ударяет приятный аромат геля для душа и зубной пасты. Глаза закрываются и она с видом обречённой понимает, что вновь прощает. Откинув голову назад, упираясь в чужую грудь, Соня делает финальную затяжку и выбрасывает окурок. — Извини, мама, в следующий надену шапку. — чужой нос зарывается в её влажные волосы. — В следующий раз, обязательно проверю, малышка. Она уверена, что Медведева тянет губы в улыбке, пусть и не видит этого, стоя к ней спиной. Все ещё придерживая младшую за талию, блондинка затаскивает её в комнату, запирая балконную дверь до щелчка. Контраст в температуре улицы и комнаты ярко ощущается, но снимать худи все равно не хотелось. Медведева падает на диван, и хлопает ладошкой по свободному пространству рядом с собой. Младшая послушно садится и сразу же оказывается прижата спиной к чужому телу. В тёмной комнате, они лечили друг друга, предварительно, ранив. Кира прижимала к себе девушку словно, та была чем-то ценным. Она мало говорила о своих чувствах, предпочитала действия, в них старалась передать все, что язык сказать не повернётся. Такие спокойные моменты хотелось поставить на паузу, чтобы растянуть на больший промежуток времени. Сонина жизнь была чредой неприятностей, следующих одна за одной. Не было бешеных скачек, лишь, стабильно мёртвая изолиния, и только в подобных моментах, казалось, чувствовалось счастье. Обе сидели в смартфонах, занимаясь чем-то своим. Кира искала новые кроссовки, периодически демонстрируя варианты голубоглазой на оценку, а Соня переписывалась с Лизой, которая рассказывала, о том, как они с Вилкой перевозили её вещи в новую квартиру. Общение с Андрющенко уже стало ежедневным ритуалом. Они списались из-за рисунка, который Литвинова забыла забрать после дня рождения, а затем, все переросло в диалог друзей. С девушкой было легко, она не напрягала, над ней не было ореола опасности. Сейчас, она сфотографировала свою полку, которая была заставлена коллекционными фигурками и книгами, среди которых, Соня заметила корешок Камасутры и в слух засмеялась. — Чего там? Покажи. — Медведева среагировала моментально и пыталась заглянуть в чужой телефон. — Ничего, просто с Лизой общаюсь. — она блокирует мобильник и подымает глаза к блондинке. — Это та, с которой ты обжималась на дне рождения? — кончики раздвоенного языка проходятся по губам, а на лбу появляется складка от нахмуренных бровей. — Не начинай, мы просто разговаривали. — Она явно не просто разговаривала, я заметила как она смотрела. — тон блондинки спокойный, но Литвинова знает, что одно неверное движение и она подорвётся на растяжке. — Правда? И каким же образом, если ты от Мишель не отлипала как собачонка. — задевает, специально атакует словами, пытаясь защититься, но трезво осознает, что нарывается. — Собачонка здесь только одна, которая бежит ко всем, кто приласкает, — Медведева выплёвывает эти слова девушке в лицо, а она в свою очередь, отпрыгивает от неё как от огня, но Кира успевает сжать чужое запястье, — Ну, давай, расскажи, под эту тоже ложилась, как и под свою татуированную? Соня чувствует как обида и злость смешиваются в одно целое. Она вырывает свою руку из чужого захвата, вставая с дивана. — Ты ебанутая? Послушай, что ты вообще несешь. — сквозь стиснутые зубы отвечает голубоглазая. — Говорю, то что вижу. Ведёшь себя как шлюха, вешаешься на всех. Внимание нравится? — старшая подымается, продолжая наступать на Литвинову. — Блять, иди на хуй, я не хочу больше с тобой разговаривать. — она отрицательно мотает головой, выставляя руки вперёд, чтобы не подпустить к себе кареглазую. — Что? Не нравится слышать правду, киса? — она приближается, продолжая говорить спокойно, даже с издевательским оскалом. — Какую правду? Что я бегаю как собачонка? Бегаю, да, но только за тобой, сука. — голос предательски дрожит, а в глазах собирается жидкость, но она не позволит себе реветь перед этим человеком. На её слова, Медведева лишь в слух смеется, а для неё это финальная точка. Брюнетка во второй раз за день, бежит в ванную, но теперь, чтобы спрятать влажные глаза. Девушка запирает дверь на засов и сползает по ней, безвольной тряпкой, закусив губу, чтобы не расплакаться. Слова Киры ранят больше любого физического увечья. Лучше бы ей по лицу дали и она смогла бы ударить в ответ, но отвечать словесно не получается. Стук в дверь. Ещё один. И ещё. — Соня, открой ебанную дверь. — теперь блондинка повышает тон, больше не юлит. Литвинова молчит, лишь отодвигается от двери ближе к ванной и обхватывает колени руками. Она не хочет разговаривать, не сейчас, нужно немного времени, чтобы вновь собрать себя по частям и тогда, можно будет отвечать старшей. — Ты глухая? — после фразы следуют несколько хаотичных ударов по дереву и София видит, как затрясся засов.Ты запираешь — я выбиваю
Старая дверь не выдержала долго, потому сейчас со скрипом впустила незваную гостью. Медведева входит с явно не самым дружелюбным настроем, но когда карие глаза опускаются на Соню, осознание ледяным душем окатывает её с головы до ног. Литвинова сидит сжавшись в комок, взгляд её пустой, каким прежде не был. Хотелось, чтобы она кричала в ответ. Послала её. Угрожала. Ударила. Что угодно, просто, чтобы вернуть Соню, потому что, человек перед ней, это не более чем пятно. — Малышка, — старшая опускается перед ней на корточки и заглядывает в лицо, — Прости, блять, прости меня. Я сказала хуйню. Ей стыдно и жаль, что в очередной раз вспылила. Каждый раз, ей прощали все выпады, каждый раз она обещала, что это последний. Литвинова влажные глаза на девушку переводит, видит в её взгляде сочувствие и раскаяние, но у самой внутри пустота. Ни че го. Абсолютно. — Отъебись, Медведева, мне нужно было раньше понять, что ты не изменишься. — голосом вялым и бесцветным выдает, оттолкнув от себя блондинку. Младшая вылетает из ванной, хватая обувь и скрывается за входной дверью. Кира остается сидеть на кафельном полу, соскребая остатки себя в одно целое. Больно. Почему же так больно?***
Ты смотришь — я вижу
Литвинова уже не контролирует слёзы. Солёные ручьи катятся по холодным щекам. Она истерично пытается смахивать их с глаз, но поток не прекращается. Чёрные волосы неприятно липнут к лицу. Девушка фактически бежит по ночным улицам, позволяя иногда срываться себе на громкие всхлипывания. Сколько времени она бежала, было неясно, но по всей видимости достаточно долго, чтобы выбежать из жилого района, где обитает барменша. Какая-то часть хотела вернуться, хотела вновь поверить, что это последний раз. Вернуться, чтобы старшая обняла и поцеловала в висок, как всегда, делала. Но эту часть, брюнетка посадила на цепь, позволяя внутреннему зверю лишь выть и царапать когтями грудину. Соня умерла, когда призналась сама себе, что любит человека, которому любовь её и даром не нужна. Никчёмная маленькая девочка, которая идёт и жалеет себя, вот кто она. От отвращения к себе, хотелось выблевать внутренности. Полгода назад, она бы самолично, втоптала человека в землю, за такое отношение к себе. А сейчас что? Плачет? Ненависть к Медведевой переросла в ненависть к своей персоне, а от каши в голове, хотелось просто закричать, чтобы хоть что-то помогло. Казалось, если она ещё хоть час проведёт наедине с собой, то сожрёт себя или же просто сбросится с моста. В кармане завалялась парочка мятых купюр, и брюнетка выдыхает. Она вызывает такси и видит, два пропущенных от Киры, которые из-за собственной истерики не услышала. Больше она не будет звонить, слишком гордая, но Соня на всякий случай ставит телефон на беззвучный, чтобы не было соблазна поднять телефон. Девушка садится на холодную лавочку, в ожидании своего такси.***
Жаным, привет, жаным, привет
Малышенко не осуждала, она просто, молча впустила заплаканную Соню, которая куталась в худи. Никаких слов, просто длительные объятия и Виолетта, чувствует, как на её плече образуется мокрое пятно от возобновившихся рыданий подруги. Татуированная рука успокаивающе гладит чужую спину, которая сотрясается от слёз. Если, сейчас что-то сказать Литвиновой, она вновь включит режим железной леди, а Вилка этого не хочет, ей нужно прорыдаться, как ребёнку, и лишь тогда станет легче, потому, она упорно ждёт. Соня цепляется за подругу, забывая о своих принципах, забывая обо всем. Её жизнь и без того рухнула, точно карточный домик, на который подула Кира, а затем, насмехаясь, ушла, оставляя её одну, среди обломков.Ты думаешь — я знаю
Ты открываешь — я закрываю
Ты прячешься — я нахожу