Crawlin ' back to u
Ever thought of calling when ur had a few?
Cos i always do
Кира вливает в себя очередной стакан виски под грустный взгляд Снежи. Они пришли веселиться, но веселье никак не присоединялось к их торжеству. Белова чаще начала поглядывать на часы, считая время до закрытия, пока Медведева молча топила горе на дне стакана, изредка прерываясь, чтобы заглянуть в телефон. – Смотри, а она развлекается, весело ей блять. – показывает экран, на котором сторис Виолетты и мельком видно Литвинову, – Мне тоже весело. Телефон в руках сжимает, да так, что корпус норовит треснуть. – Очень весело, ты прям светишься. – Белова забирает у подруги бутылку. – Это я ей выходит нахуй не нужна? Сразу побежала к своим сукам. – ядовито выплевывает, ударяя рукой по столу. – Успокойся, задрала, у неё тоже есть друзья и она отдыхает. – Почему не со мной? – Потому что ты рот свой закрывать вовремя не умеешь. – Снежа звучит строго, но зато правдиво. – И что мне делать? – как ребёнок, который растерялся, Кира смотрела на подругу – Протрезветь и поговорить с ней. – Белова тяжело вздыхает и начинает подыматься с места, – А теперь пошли, я закажу такси и поедешь домой. Снежана предложила ей свою помощь, чтобы нормально выйти на улицу, но Кира лишь чужую руку отбрасывает и самостоятельно подымается с места, неровно шагая к выходу. Алкоголь не помог, он лишь усилил эффект обиды всепоглощающей, которая росла в области грудной клетки, чёрную дыру собой являя. Злоба и грусть смешиваются в нечто одно и Кира Медведева — стала детищем этого страшного микса. Паршивое чувство, она может доказать это. Ей никогда не было так херово, даже после очередных отходов или проигрыша на соревнованиях. Даже, бывшие отношения не отзывались такой тупой болью в воспоминаниях. Белобрысая понимает, что это конечная, и холодная, как снежная королева брюнетка, теперь живёт на подкорке её сознания и даже сквозь года, не съедет оттуда. Ей явно нравилось. Нравилось там жить и периодически заставлять Медведеву страдать. – Твоя машина. – кратко объявляет Снежа, глядя на Киру, которая с невозмутимыми выражением лица стояла, спрятав руки в карманы брюк. – Быстро как-то. – Водитель рядом был. – Белова жмёт плечами, – В любом случае, напиши как доедешь. – Без проблем. – барменша жмёт подруге руку и идёт к авто, но Снежа вновь окликает её. – Медведева, давай без хуйни. – За кого ты меня принимаешь, солнце? – белобрысая усмехается и падает на сиденье. Водителем был мужчина средних лет, который смотрел на неё с опаской и непониманием. Пытался вычислить пол. Кира подсказок ему не даст, даже её низкий голос, который был достаточно андрогинным, сыграл не в пользу водителя. – Клуб «Гараж» знаешь где находится? – Секунду, – вводит название в навигатор, – ехать минут пятнадцать, без учёта пробок. – Чем быстрее приедем — тем больше заплачу. – блондинка откидывается на сиденье, предварительно заметив блеск в чужих глазах. Больше мужчину не волнует её пол. Лишь дорога и купюры в Кирином кармане. «Медведева, давай без хуйни» Барменша усмехается. Белова знала, что подруга что-то задумала. Эта проныра всегда понимала её лучше всех, от этого было жутко и забавно одновременно. Кира запомнила название бара, которое Малышенко указала в сторис, с первой секунды. Дурацкий «Гараж» впечатался в сетчатку глаза и в белобрысой голове уже был готов план действий. Она бы не была собой, если бы послушала подругу и спокойно поехала домой. Белова это знала, потому, провожая взглядом серое авто, мысленно сочувствовала Соне и желала ей удачи. Отвратительная жёлтая вывеска. Первое о чём думает Медведева выглядывая из окна. Она бы сводила Литвинову в бар получше, намного лучше. Сама бы намешала ей коктейлей и включила любимые песни, если бы младшая только захотела. Отплатив водителю парой мятых купюр, она вальяжно выходит из авто, где к своему счастью, наблюдает татуированный фасад Виолетты. Сегодня девушка даже рада её видеть, удивительно. Но Сони рядом нет. Немного пошатываясь, от количества выпитого, блондинка подходит к курящей Малышенко и без особых формальностей начинает разговор: – Соня где? – звучит слишком грубо, от чего собеседница подымает глаза и сразу хмурится. – Блять, а ты здесь что забыла? – татуированная явно недовольна. – Думаю, это и так очевидно. – Медведева напрягается от ожидания и глазами ищет свою девушку. – Ты довела её, а когда я пытаюсь помочь ей, то приезжаешь, чтобы опять все пошло по пизде? – Виолетте алкоголь тоже язык развязал и она с вызовом на белобрысую смотрит. Глаза Киры наливаются чем-то недобрым, тягучим и чёрным как смола. Руки сжимаются и она лишь подавляет в себе желание съездить по чужому лицу. – В любом случае, ты опоздала, она уехала домой, – Малышенко пьяно улыбается, – отъебись от неё уже, от тебя одни проблемы. Почему её слова так больно бьют куда-то в область солнечного сплетения? Хочется согнуться пополам от спазма. – Давно уехала? – единственное, что из себя выдавливает. – Минут пять назад, наверное, – татуированная замечает, как Кира в лице поменялась и сама тон смягчила, – спроси у Мишель, там Кристина хотела поговорить с Соней, может они вместе уехали. – Спасибо. – благодарно кивает и Вилка по плечу её хлопает. Гаджиева стояла чуть поодаль, заливисто смеясь от шутки долговязого паренька. Тонкая сигарета зажатая между указательным и средним пальцем, тлела, осыпаясь искорками на холодный асфальт. – Миш, можно тебя на пару слов? – Медведева губу закусывает от нетерпения, кажется, что все слишком медленно. – Ой, Кирюша, – девушка расплывается в улыбке и подходит к блондинке, приобняв её за талию, – Арс, знакомься, это Кира. Парнишка неуверенно машет рукой, под тяжелым взглядом блонды, которым она его одарила. – Ты не знаешь, Крис вместе с Соней уехала? – немного отодвигает от себя Мишель, в глаза ей заглядывая. Внутри пожар от мысли, что Литвинова уехала с Кристиной домой. Это неправильно, даже противозаконно. – Что? – она совершенно пьяна и мало понимала, о чем вообще идёт речь, – Ты знаешь, я с первой нашей встречи думаю, тебе эта штучка, – касается лабрета на губе, – целоваться не мешает? Медведева злится и хочет ответить, но не успевает ибо чужие губы накрывают её собственные. Она опешила, а Гаджиева настойчиво поцелуй хотела продолжить. Не то. Единственное, о чем орёт мозг. Не те губы. У Мишель они пухлые, мягкие и блеск приторный, клубникой отдаёт, а у Сони — тонкие и потрескавшиеся из-за холода, вместо блеска была гигиеничка или красная помада, которая следы оставляла по всему лицу барменши. Мишель податливая, а Соня упряма и строптива, она при первой же возможности, норовила укусить, если в поцелуе не вела она. Поцелуи с Мишель — это вальс, где должна была бы вести Кира, а Гаджиева, готова следовать указаниям, не пререкаясь. Поцелуи с Соней — грёбанное танго, отдающее страстью и чем-то кроваво-болезненным, никто из партнёров не хотел первенство отдавать, а лишь боролся за него. Это длилось несколько секунд, но Кире думалось, что целую вечность, прежде чем, она сильнее нужного, оттолкнула Мишель. Девушка почти шлёпнулась на пятую точку, если бы не её товарищ. Медведева рот ладонью вытирает, пытаясь с себя чужой вкус стереть. Грязно. Мерзко от себя. Даже сквозь затуманенное алкоголем сознание, она понимала, что это было отвратительно. Волна злости к себе и Мишель подступала к горлу неприятным комом. Хотелось блевать от самой себя. – Не подходи ко мне больше. – предупреждает, голосом холодным Гаджиеву, пятясь от неё назад. На их парочку уже смотрят остальные, но Кире все равно. Громко взглотнув вязкую слюну, она осмотрелась, замечая, что её машина такси все ещё на месте. Водитель копошился в телефоне, видимо ожидая новый заказ, но Медведева упростила ему задачу. – Уебывай отсюда, как можно скорее. – первое, что выдает, вновь залетая в авто к удивленному мужчине. – Чего блять? – сконфужено спрашивает. – Баранку крути блять отсюда, как можно быстрее. – срывается на крик белобрысая, боясь даже голову в сторону компашки повернуть. Она говорит таксисту адрес Литвиновой, умоляя доехать как можно быстрее. Круглая сумма, подкупила его и он ехал объездными путями, чтобы не попасть в пробки. Медведевой нужно было к Соне. Увидеть её. Коснуться. Просить прощения, за всё блять. Объяснить, что она не сможет теперь отдельно от неё существовать. The End Flashback***
– Я не знаю, что ты можешь мне сказать, но все таки, выслушаю объяснение. – Литвинова телефон к Кире поворачивает. Медведева пригляделась, беря смартфон из рук девушки. Словно по щелчку, блеск в глазах и улыбка спали с лица, ненужной маской, куда-то под стол. – Все что я сейчас скажу, будет звучать как оправдание, да? – блонда отдает телефон владелице, поджимая губы. – Вероятнее всего. – Я приехала тебя искать, Виолетта сказала спросить у Мишель, не уехала ли ты с Крис, а она присосалась ко мне. – смотрит на поверхность стола, не смея глаза на девушку поднять, – Я блять правда не хотела, я оттолкнула её, но сука, мне настолько стыдно. У Литвиновой не лицо, а гипсовая маска. Ни один мускул не двинулся. Она верила словам Медведевой, непонятно почему, но верила. В её голосе не было и следа былого веселья. Брюнетка слишком хорошо знала свою девушку, от того и без детектора лжи могла сказать, что она говорит ей правду. Но перед глазами замерла картинка с поцелуем. – Тебе понравилось? – неуместный вопрос слетает с её уст быстрее, чем она успевает подумать. – Ты ебанутая? – чёрные глаза округляются до небывалых ранее размеров, – Нет конечно. Почему-то от этого захотелось рассмеяться, но её губы лишь дрогнули в секундном подобие улыбки. – Мишель неплохо целуется. – Соня пожала плечами, вновь прикасаясь к кружке с остывшим кофе. – Проверяла лично, или Кристина рассказала по пути домой? – прикусывает кончик раздвоенного языка после собственной фразы Кира. Язвительность вовсе была не к месту, но Белова уже говорила, что Медведева рот закрыть вовремя не может, а язык её работает отдельно от мозга. – Проверяла, ей было интересно, как целоваться с человеком, у которого проколот язык. – демонстрирует прокол, словно Кира не знала о нём. – Видимо, у твоей подружки фетиш на железки. – усмехается и взгляд от чужих губ не убирает, – Странно, что она выбрала себе такую пассию, не по вкусу. Ревность читалась в каждом мимическом жесте блондинки. Имя Захаровой, она произносила с таким отвращением, что был слышен скрежет зубной эмали, от напряжения. – Ну не сказала бы, вкус у неё очень даже неплохой. – Литвинова играет, как лиса, глаза вверх подымая мечтательно, о Кристине рассказывая. Брюнетка подымается с места, и посуду к умывальнику несёт, чувствуя прожигающий взгляд в спину. Эта ссора была не так как обычно. Брюнетка была зла, очень зла, но кричать и истерить не хотелось. Она устала от таких конфликтов. – В каком же месте он неплохой, расскажи, а. – Медведева обе руки по бокам от девушки на столешнице располагает, заключая её в импровизированную клетку, и носом по шее дорожку проводит. – Она горяча, у неё крутая машина, – перечисляет достоинства Захаровой, пока за спиной коршуном Кира нависает. – Горячая блять? – барменша к себе лицом разворачивает брюнетку и смотрит сверху вниз, тяжело дыша. – Ну да, давай будем честны, что она секс. – Сука, ты же доиграешься сейчас. – подхватывает девушку и на столешницу сажая, а руки на талии сжимает, до краснеющих следов. – Слушай, из нас двоих, это ты целовалась с другой бабой. Претензии? – обнимает блонду за шею, притягивая к себе. Фраза эта вмиг пыл остужает и Кира хватка ослабляет. – А Кристину ты поблагодарить должна, она между прочим, советовала с тобой поговорить и простить тебя. – рукой скулу девичью поглаживает, пока в глазах Киры недоверие читается. – Нахуй ей это нужно? – Мне по чем знать, – цокает языком о нёбо, – сказала, что вы похожи и она понимает, тебя. А ты в свою очередь, с её девкой сосалась. – пальцем в грудь тыкает. – Не я с ней, а она со мной. – Сути не меняет. – Меняет, ещё как. – блондинка ближе подходит, сокращая расстояние до такой степени, что между ними и лист а4 с трудом бы поместился. Литвинова голову в бок склонив ждёт. Она ничего не будет делать, злоба никуда не делась, она ещё затаившись, сидела где-то внутри выжидая подходящего момента. – Хочешь чтобы я пошла молить её о прощении на коленях? – выдает со злобой, – Заебала меня твоя Кристина, нравится тебе она да? – сильнее чужую талию сжимает, а внутри, борется с желанием вбить в брюнетистую макушку, чтобы имя чужое больше из уст её не слышать. – Для начала, могла бы передо мной извиниться. Устроила цирк у меня перед дверью, перед этим поцеловавшись с моей подругой. – перечисляет голосом ровным, от которого Кира вновь глаза уводила в пол, – Ты ещё будешь язвить? – Я хотела нормально попросить прощения, но вышло как обычно. – Именно, ты не меняешься и кажется, не изменишься вовсе. – грустно подытоживает Литвинова, прядь белых волос, заправляя за ухо. – А если попробую? — вкрадчиво интересуется, – Я блять готова попробовать, потому что уйти я тебе не дам. – А я буду у тебя спрашивать? – Нет, не будешь, потому я и хочу попробовать, чтобы ты не ушла. – В который раз уже? – Не важно, главное, что это последний, который я у тебя прошу. – Хорошо. Одно слово, в ожидании которого Кира успела переволноваться как школьница на экзамене, покусывая нервно губу. Одно слово, и её глаза вновь загораются, теперь там звезды. Одно слово, и она счастлива. – Но учти, малейший проеб и ты больше никогда меня не увидишь. – опускает на землю барменшу Соня. Медведева лишь кивает и вперёд поддается, неуверенно чужих губ касаясь, словно разрешения спрашивая и тут же его получает. Литвинова руки вокруг чужой шеи обвивает и на поцелуй отвечает. Все не так как было раньше. Кира аккуратна, словно с фарфоровой вазой дело имеет и Соня чувствует себя девятиклассницей, которая впервые целуется. Слишком трепетно и нежно, непривычно. Секунду назад, Кира кажется, была готова размозжить ей череп, за то, что услышала чужое имя, а сейчас, аккуратно касалась её. Дрожь пробивала от неизвестной доселе нежности, но Литвинова испытывала почти животную потребность в более резких движениях. Соня ловко размыкает девичьи уста, впуская внутрь свой язык, медленно проводя им по ровному ряду зубов. Холодный металл серьги, касается чужого нёба и Кира улыбается в поцелуй, подстраиваясь под темп, который задает брюнетка. Отстранившись с характерным чмоком и мимолетно посмотрев в мутные от возбуждения глаза напротив, младшая наклоняется ниже и начинает исследовать каждый миллиметр на чужой шее, оставляя багроватые отметины, отчего девушка окончательно теряет контроль, начиная издавать хриплые низкие стоны. Обе были больны. Они причиняли друг-другу боль утопая в ней. Любое проявление нежности выглядит дико, все хотелось испортить и подстроить под себя. Они не умели быть милыми. Их отношения построены на страсти и боли. Медведева смеялась над её болью, пока она отчаянно и смело искала надежды у зла. Она кричала её имя сначала в постели, а потом на кухне, когда разбивала посуду. Они тонули в собственной вымышленной утопии, в которой топили друг друга, выцеловывая каждый сантиметр тела, чтобы никто другой не смог больше прикасаться. Каждая метка кричала «моё». Кира сделала её своей, задушила всех бабочек, порхавших в поисках спасения вокруг клетки, в которую Соню, заключила. Или она сама туда пошла, слепо подписывая себе приговор? Кира надела на неё оковы, не позволяя отходить от себя. Или она сама захотела этого? Кира заставила Соню влюбится, или она сама захотела её? А теперь это уже имеет значение?***
Кира ушла, оставляя прощальный поцелуй на щеке и обещание написать ей, как только она доедет домой. Сегодня у блондинки смена в баре, потому она была вынуждена разомкнуть крепкие объятия и позволить прохладному сквозняку окутать Литвинову. Соня закрыла за девушкой дверь и сползла по ней, ударяясь затылком о железную поверхность входной. Она опять простила. Опять приняла и поверила. И сделает так ещё миллион раз. Но если бы она выгнала Медведеву, то съела бы себя изнутри. Дышать без неё тяжело и просыпаться, не видя её рядом тоже тяжело. Проживать очередной день без хриплого «кисуль» было ещё тяжелее. Брюнетка обещала себе больше не тонуть в людях, но вновь проебалась и здравый смысл больше не кинет ей спасательный круг, он ушёл после сегодняшнего дня. А Соня будет тонуть. Страдать и тонуть, но это был лишь её выбор. Тонуть вместе с Кирой ей нравилось. Коря себя за свою мягкость и доверчивость, брюнетка утратила счёт времени. Прошло два часа с момента ухода Медведевой. Два часа, которые пролетели словно две секунды. Литвинова в трансе передвигалась по квартире, постоянно раздумывая над правильностью своих поступков. Она была счастлива рядом с Кирой, но в тот же момент, блондинка делала её несчастной. Но жизнь без неё была бы невыносима. Виолетта однозначно не поддержит эту инициативу и лишь бросив скупое «идиотка» покачает головой. Звук сообщения. София телефон хватает, ожидая увидеть там уведомление от Киры, но к своему удивлению встречает совершенно другое имя. bolsheshuma Видела уже?ssltvn
Да, неплохой кадр, камера любит Мишель
bolsheshuma Белобрысая твоя тоже ничего так, свет красиво падалssltvn Ты как?
bolsheshuma Через минут 30 вылетай, я подъеду и узнаешь Соня испытывала странные эмоции по отношению к Захаровой. Могла сравнить это лишь с тем, что чувствовала рядом с Ангелиной. Кристина и её сестра были полярны во всём почти, но схожи теплотой во взгляде. Для Сони глаза имели большое значение, она любила их «читать», что же сокрыто за оболочкой. Геля и Крис смотрели словно одинаково, даже цвет радужки похож. Казалось, что Захарова, как и сестра, могла дать подзатыльник и сказать «не ной» или наоборот подставить свое плечо для соплей. Ей хотелось доверять. Потому, приглашение она без проблем приняла и в нужное время, выбежала с подъезда, жалея, что не накинула поверх ветровку. Захарова уже была на месте и докуривала сигарету, стоя рядом с машиной. При виде брюнетки, она сдвинула солнечные очки на кончик носа, рассматривая её. – Чётенько по времени, даже не доебешься. – улыбается и тушит окурок подошвой кроссовок. – Думаешь я бы опоздала на прогулку в Сильвии? – Надеялась на твою пунктуальность, – старшая дверь машины приоткрывает, – расположите свою задницу, будьте добры. – Ваша галантность поражает, мадмуазель. – Литвинова запрыгивает в машину, вдыхая сладкий запах ароматизатора. – А то,ебать, не найдешь таких больше. Атмосфера царила слишком позитивная, Крис шутила и рассказывала про свою собаку. Соне не хотелось задавать интересующий её вопрос, чтобы не стереть улыбку с лица старшей. Все было слишком хорошо, чтобы рушить. – А мы куда едем? – Покажу тебе охуенное место, люблю приезжать туда подумать. – загадочно молвила старшая, вдавливая педаль газа, по пустынной трассе. Казалось, они выехали загород, от чего пейзажи были преимущественно зелеными с вкраплениями небольших домиков. Соня жадно рассматривала их как ребёнок. В детстве, ей нравилось проезжать по подобным местам по дороге к бабушке, тогда жизнь была проще. – Приехали, вылази. – светловолосая стучит по рулю и вытаскивает ключ с зажигания. Литвинова открывает дверь и аккуратно ступая, оглядывается: вокруг устремили свои верхушки к небу сосны, создавая огромный зелёный купол, а на полу был зелёный ковёр, местами разбавленный пёстрыми дикими цветами; чуть впереди, виднелся обрыв, к краю которого девушка подошла, заглядывая вниз, где была ровная водная гладь; видно ещё размытый водой грунт, из которого кое-где торчат корни; упавший в ложе оврага пенёк, когда-то он, видимо, ещё держался корнями за землю, но была она беспощадно размыта потоками, устремляющимися сюда с ливнем и каждым таянием снега; на берегу оврага, местами укоренились молодые зеленоватые деревца и большие камни, обмываемые водой. – Нравится? – Захарова подошла сзади и вручила ей все ещё холодную баночку колы. – Завела меня в лес, чтобы прикончить? – принимает напиток из чужих рук и за язычок дёргает, чтобы жестянку открыть, – Но умру я с красивым видом, не спорю. – Дохуя о себе возомнила, цаца, – улыбается старшая, – я бы твою пассию прикончила быстрее. – Я бы и сама её прикончила. Девушки опираются о капот автомобиля, разглядывая горизонт. Потускневшие лучи катились по небосводу, очерчивая следы от облаков, которые уже смазались. Холодные тени сползали к обрыву, загромождая пути солнечным лучам. Небосвод преобразился, принимая от природы новые краски. Полотно было окрашено в розовый и жёлтый цвета, местами отдавая оранжевым. По центру, солнечный диск, совершал свою последнюю миссию на сегодня и одаривал слабым светом траву и деревья вокруг, отражаясь в синеве воды. Гуляющий ветер, шарпал за одежду словно настырный любовник. Последние солнечные лучи прощальные и печальные, они совсем страдают. Облака, уходящие от одного дуновения. Совсем как люди. Они приходят, и уплывают в гниющую Даль в тягучем дуэте дождей и грустных баллад ветра. – Расскажешь? – Литвинова отпивает колы, переводя взгляд к задумчивому профилю старшей. – Я увидела и поехала к ней, сразу, думала, сейчас разъебу и её и барменшу твою. – грустно улыбается, – Но как только увидела её, поняла, что никогда в жизни не смогу боль ей причинить. – Ты изначально знала, что ничего ей не сделаешь, иначе бы не поехала. – брюнетка вновь на солнечный диск глядит, потягивая газировку. – Хах, ну ебать ты права. – Захарова смешок издает, – Она сказала, что я не имею права ей что-то предъявлять ведь мы не в отношениях и никогда не были. Просто трахаемся. А барменша твоя ей нравится, она думала это взаимно, после дня рождения. Литвинова подозревала, что Мишель не ровно дышит в сторону её девушки, но услышать это было больно. Как тычок под ребро острым кинжалом. На празднике она списала все на алкоголь и ревность Киры, но червячок сомнений уже въелся в мозг, сея недоверие в душе брюнетки. – Кира говорит, она сама к ней полезла. – Не пиздит, правда сама. – кивает Кристина, сминая в руках банку. – Мишель мне никогда не врала, она была со мной честна, больше чем с кем либо, потому и сказала правду. – Как ты вообще? – аккуратно интересуется Соня. – Я окончательно послала человека которого люблю, думаю это можно описать словом ..– задумалась, – паршиво? Пусть будет так. – А я не смогла. – Не сравнивай наши ситуации, не сейчас. – Крис смотрит на младшую, – Если она ещё раз проебётся, то звякни мне и я порву её. – Думаешь, я сама не смогу? – Так как я — нет. Ты в любом случае будешь к ней жалость испытывать, а у меня пару вопросов все таки есть. Девушки провожали закат, затягиваясь едкими дымом и перекидываясь своими мыслями по тому, или иному поводу. В памяти каждой, этот момент отпечатался одним словом — спокойствие. На обратном пути, Соня старалась как могла, вызвать улыбку на чужом лице ибо смотреть на потухший взгляд Кристины было тяжело, почти невозможно. Она не должна была так себя чувствовать, только не она. Захарова должна была злиться и метать молнии, сломать кому-то лицо или напиться в хлам. Но она лишь молча едет, со своей тихой грустью, позволяя, этому состоянию захлестнуть себя с головой. Так быть не должно и Соня верить отказывается. Пейзажи вновь сменились многоэтажками и офисными зданиями, от которых стало тошно. Брюнетка уже скучала по зеленеющим кронами сосен и запаху хвои вокруг. Город казался таким серым и безжизненным, на противовес пёстрому сельскому пейзажу. Сумерки тёмно-синей вуалью накрывали верхушки небоскрёбов, медленно опускаясь на дома пониже. Люди, словно муравьи, в попыхах бежали домой, ныряя во входы в метро или уютные салоны такси, у кого денег побольше. Литвиновой хотелось свернуться на сидении и уснуть, позволяя Морфею украсть себя в своё царство, но она лишь наблюдает за всем происходящим через окно. – Тебя же домой подбросить? – Крис прерывает молчание, проезжая на зелёный свет. – Нет, сегодня поедем по другому адресу. – брюнетка диктует место жительства Медведевой, параллельно нащупывая холодный металл ключей от её дома, в кармане брюк. Они все ещё были на месте.