My Only Sunshine

— Сириус, мне страшно! Помоги мне, пожалуйста. Помоги мне! **Настоящее время** — Вы Сириус Орион Блэк? — спрашивает мужчина в черной мантии и белом парике. — Да. — Сириус Орион Блэк, вы обвиняетесь в убийстве Ремуса Джона Люпина, — Сириус тяжело вздыхает при звуке этого имени. — В связи с этим обвинением вы признаете себя виновным или невиновным в этом преступлении? Виновным. — Невиновным, — его барристер, мистер Кингсли Шеклболт, ободряюще улыбается ему. Они обсудили это, его барристер и солиситор согласились. Это не убийство. Технически. Но это оно. Сириус Орион Блэк убил Ремуса Люпина. — Суд вызывает Сириуса Ориона Блэка для дачи показаний. Черт. Он пропустил вступительные заявления. Он часто выпадает и теряет время, уставившись в пространство. Побочный эффект шести месяцев под стражей, размышляет он, поднимаясь и клянясь говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Взгляд, которым смотрит на него барристер, заставляет его стряхнуть оцепенение и встать прямее. — Мистер Блэк, какие у вас были отношения с мистером Люпином? — Мы па… мы были парой, — прошедшее время застревает у него в горле, когда он поправляет себя. — Это были романтические отношения? — Да. — Как долго вы были в романтических отношениях с мистером Люпином? — спрашивает Кингсли, медленно вышагивая по полу зала суда, Сириусу хочется, чтобы он просто не двигался. — Почти 4 года. На один день меньше, думает он. **4 года, 6 месяцев и 13 дней назад** Сириус впервые заметил высокого кудрявого мужчину в переполненном метро утром в середине зимы, когда все пассажиры были набиты как сардины в банке, потея в слоях одежды в душном метро. Трудно было не заметить этого человека, учитывая то, что на нем была нелепая шерстяная шапка канареечно-желтого цвета, надвинутая на лоб так, что его русые кудри торчали из-под нее под разными углами. Когда диктор объявил следующую остановку и поезд замедлил ход, мужчина вскочил на ноги и почти сразу же поймал взгляд Сириуса. Прежде чем Сириус успел смущенно отвести глаза, мужчина подмигнул ему, а затем вышел из вагона с широкой ухмылкой. В течение следующих двух недель Сириус каждый день твердил себе, что должен успеть именно на этот поезд и именно в это время. Он говорил себе, что поступает нелепо, но продолжал садиться в одном конце и проходить по всей длине поезда через каждое купе, чтобы взглянуть на загадочного человека в канареечно–желтом. Солнечно-желтом. С тех пор он видел его четыре раза. В первый раз мужчина не обращал на него внимания, пока не встал, чтобы покинуть поезд, что дало Сириусу достаточно времени полюбоваться им и тем, как длинные пальцы постукивают по длинной ноге в такт музыке, играющей в его наушниках. Однако мужчина снова подмигнул, когда поймал Сириуса с поличным на его откровенном пристальном взгляде. Во второй раз мужчина помахал ему рукой из другого купе, забитого людьми. Лицо Сириуса вспыхнуло красным пламенем, когда он помахал в ответ. В третий раз Сириусу удалось сесть через два места от мужчины. Тот почти сразу же заметил Сириуса и обнажил зубы в широкой улыбке. — Ремус, — назвал свое имя мужчина, протягивая руку через спинки сидений мимо старушки, сидевшей между ними. — Сириус, — улыбнулся он в ответ и задержал руку мужчины на мгновение дольше, чем следовало. В четвертый раз он сел напротив Ремуса на четыре места левее, но они все равно улыбнулись друг другу. За две остановки до станции Ремуса джентльмен в костюме, сидевший рядом с Сириусом, встал, чтобы выйти из вагона, и освободившееся место почти сразу же занял Ремус. — Привет, — сказал Сириус, с недоумением наблюдая, как Ремус схватил его за руку и что-то нацарапал на его коже ручкой. Фиолетовым фломастером, не меньше. — Что это? — спросил он, опуская взгляд на свою руку. У него потеплело в животе, когда он увидел набор цифр. — Это то, что в наше время называют номером телефона, — улыбка сопровождала сухую колкость, — на твоем месте я бы воспользовался им, чтобы пригласить меня на свидание. Я не становлюсь моложе, знаешь ли. После этого Ремус встал и вышел из поезда. Сириус отправил ему сообщение еще до того, как тот поднялся на улицу. **Настоящее время** — Ваши отношения быстро развивались после знакомства? — Да, как только мы обменялись номерами телефонов, мы стали часто видеться. Мы проводили все время вместе. Он позволяет себе на мгновение задуматься о фиолетовом фломастере и надеется, что он все еще лежит на прикроватной тумбочке, где и должен быть. — А как бы вы описали ваши отношения с мистером Люпином? Были ли вы счастливы вместе? Сириус знает, что этот вопрос каким-то образом относится к делу, но его сердце все равно сжимается. — Да, — отвечает он низким голосом, — да, мы были очень счастливы. **4 года, 5 месяцев и 6 дней назад** 3 недели, 10 свиданий и бесчисленное количество фантастических поцелуев. И не только. Сириус усмехнулся, почувствовав губы любимого на обнаженной коже. — Ебать, — мягким голосом пробормотал Ремус ему в плечо. — Что, опять? Дай мне пять минут, Господи Иисусе, — поддразнил он своего кудрявого валлийца и ткнул его в ребра, чтобы рассмешить, а после дернул его худое тело на себя. — Пять минут? — спросил Ремус, приподняв бровь. — Как досадно, Блэк. Я думал, что выбрал кого-то с лучшей выносливостью. Ну что ж, всегда есть следующий ра… уф! Сириус не дал Ремусу возможности закончить, перевернув их и вдавив своего мужчину в матрас. Удивленный и в то же время полный вожделения взгляд Ремуса взбодрил Сириуса сильнее, чем тройной эспрессо. — Разочарован, да? — горячо прошептал он на ухо Ремусу, наслаждаясь хныканьем, которым был вознагражден, когда его рука провела по боку и животу Ремуса прямо к его вновь поднимающемуся члену. — Я покажу тебе разочарование. После, когда их сердцебиение замедлилось, Сириус лег между ног Ремуса, положив голову ему на грудь. — Кто бы мог подумать, что я получу такой хороший секс после того, как оскорблю твою выносливость, — рассмеялся Ремус, проводя рукой по длинным черным волосам Сириуса, и он засмеялся вместе с ним, крепко обхватив своего мужчину руками. **Настоящее время** — Мистер Блэк? — Сириус понимает, что снова завис, уставившись в пространство и думая о своем Ремусе. — Да, простите. — Я спросил, как развивались ваши отношения. Вы представили друг друга друзьям и родственникам? — Друзьям, да. Через пару недель. — А семье? — Я не… я отдалился от своей семьи. А Ремус из… был… из Уэльса, так что я не видел его отца и мать первые 6 месяцев или около того, — Сириус сильно сжимает свое запястье, чтобы заставить себя сосредоточиться. Чтобы сделать все правильно. — Наши друзья были нашим самым близким кругом поддержки, — произносит он, вспоминая формулировку, которую Кингсли сказал ему использовать. **4 года, 5 месяцев и 1 день назад** — Сириус, почему ты выглядишь таким нервным? Ты волнуешься из-за встречи с ними? — спросил Ремус, наматывая огромный шарф на шею и поворачиваясь к сидящему на диване Сириуса, колено которого нервно тряслось. — Нет… да. Что, если они меня возненавидят? Сириус нахмурился, когда Ремус рассмеялся над ним. Он встал и подошел к Ремусу, и тот прислонился к стене, так и не закончив смеяться. — Это не смешно! — Смешно! — настаивал валлиец. Он вздохнул и обхватил лицо Сириуса руками, — Сириус, это смешно, потому что это нелепо. Никто не может тебя ненавидеть, ты замечательный. Искренний, наполненный любовью взгляд Ремуса заставил Сириуса прижать его к стене и втянуть в глубокий и страстный поцелуй. — Думаю, ты удивишься, узнав, что моя семья ненавидит меня по полной программе, спасибо тебе большое, — с ворчанием уткнулся он в шею Ремуса, когда они прижались друг к другу. Он еще не все рассказал Ремусу о своей семье, далеко не все. Но в спокойные волшебные часы темными ночами они часто подолгу разговаривали обо всем, и Сириус рассказывал о своем побеге из дома, о доброте Поттеров и о своем исключении из родословной Благороднейшего Дома Блэков. Ремус крепко сжимал его руки, если Сириус начинал задыхаться от воспоминаний — идеальное давление, которое заставляло его чувствовать себя в безопасности, любимым и приземленным одновременно. Ремус придумал этот трюк специально для того, чтобы поддерживать Сириуса без слов. — Ну, мои друзья не богатые, не расисты и не ярые гомофобы, так что все должно пройти хорошо, — поддразнил он, и Сириус рассмеялся, несмотря на свое волнение. — В любом случае, мне кажется, что это я должен волноваться! Я знакомлюсь с четырьмя твоими друзьями, а у тебя только двое моих. Откуда мне знать, что я им понравлюсь? Они решили, что лучше встретиться со всеми друзьями сразу, безопасность в толпе и все такое. Ремус пригласил Мэри, свою соседку по квартире и доверенное лицо, и Доркас, свою лучшую подругу с курсов кондитеров. Сириус позаботился о том, чтобы все его самые близкие друзья были там: Джеймс и Питер, с которыми он познакомился в душной частной школе, где его заставили учиться родители, и Лили и Марлин, с которыми он встретился в университете. Джеймс, его лучший друг, всегда был рядом, даже когда никто не мог помочь. Питер очень походил на раздражающего, но все равно любимого младшего брата. Лили оказалась его соседкой по комнате на первом курсе, и он сразу же представил ее Джеймсу. Учитывая, что они уже два года как женаты, это было отличной идеей. Марлин же Сириус встретил на стенде общества ЛГБТК+ на ярмарке первокурсников, и она сразу же взяла его под свое крыло. — Сначала, наверное, все же не понравишься, — бесстрастно сказал Сириус, когда они надели куртки и покинули его квартиру. — Я говорил о тебе гадости последние три недели, чтобы они были приятно удивлены, когда поняли бы, что ты не полный ублюдок. — Сириус! Он расхохотался в ответ на возмущенный крик Ремуса, и тот попытался ударить его кулаком в перчатке по плечу. Сириус поймал его руку, поцеловал через перчатку и так и оставил в своей руке. — Давай, Солнышко, пойдем — заявил он, натягивая желтую шапку Ремуса, причину его прозвища, на его кудри, снова поцеловал его, просто потому что мог и потащил в паб. Встреча с друзьями прошла на удивление хорошо. Сириус и Ремус были атакованы шквалом объятий, «как дела» и «мы так много о тебе слышали» с обеих сторон. Марлин и Доркас сразу же подружились, как и предполагали мужчины, и предложили принести напитки на всех на первый раунд, но благополучно проболтали у бара еще минут десять после того, как им их подали, не обращая на них никакого внимания. — Значит, ты повар, Ремус? — спросила Лили, когда они устроились в кабинке. — Кондитер, — уточнил он, — мы с Доркас вместе обучались кондитерскому делу, и теперь я работаю в La Petite Maison. — О Боже, я обожаю это место! — взвизгнула Лили, — Джеймс привел меня туда на нашу годовщину, десерты там просто умопомрачительные! — Их делаю я, — Ремус покраснел и смущенно потер затылок, робко улыбаясь, и Сириус ободряюще погладил его по колену под столом. — Ты такой талантливый! — воскликнула Лили, пока Джеймс восторгался десятислойным тортом, в который он совершенно влюбился. — La Petit Maison и изысканные десерты и были мечтой, значит? — Ну, не совсем, конечной целью всегда было собственное заведение, что-то вроде пекарни и кофейни. — Ты же знаешь, что у Сириуса есть степень по бизнесу, и он был бариста во время учебы в университете… у вас есть все зачатки отличного партнерства, — Лили понимающе ухмыльнулась, когда Сириус поперхнулся своей пинтой. — Не останавливайся, Лилс, такими темпами к следующей неделе мы поженимся. Все рассмеялись, когда Лили жеманно пожала плечами и улыбнулась. Сириус краем глаза взглянул на Ремуса, чтобы убедиться, что тот не слишком напуган заявлениями друзей. Ремус поймал его взгляд, как он всегда делал, и крепко сжал его руку. Весь остаток вечера Сириус наблюдал, как Ремус легко вливается в его компанию друзей. Он быстро покорил Мэри, когда обнаружилось, что у них схожий вкус в музыке, а, учитывая то, что Марлин уже крепко обнимала Доркас за плечи, Сириус счел, что она тоже завоевана. — Все в порядке, приятель? — спросил Джеймс, пока все остальные были увлечены разговором. Сириус глубоко вздохнул и улыбнулся, глядя на друзей, которых он очень сильно любил, и на мужчину, в которого определенно был влюблен. — Да, — ответил он, обняв своего лучшего друга, и, склонившись, прошептал, — а ты что думаешь? — Он мне нравится, Сириус, то, как он смотрит на тебя, это… — Джеймс запнулся. — Это…? — спросил Сириус, радость от того, что Джеймсу, разбирающемуся в людях лучше, чем все, кого он знал, нравится Ремус, переполняла его. — Это похоже на то, как я смотрю на Лили, это великолепно, — улыбнулся его друг. — Слащаво, — поддразнил Сириус, и Джеймс легко толкнул его плечом. — Я просто рад, что ты счастлив, приятель, ты заслужил это. Сириус откинулся на стуле, осмотрел стол и пришел к выводу, что, он счастлив. «Да», — подумал он, когда Ремус поймал его взгляд и поцеловал его в щеку, а затем вернулся к своему горячему спору с Питом и Лили о каком-то документальном фильме, который они все посмотрели по четвертому каналу, — «Действительно счастлив». **Настоящее время** — Итак, вы бы сказали, что мистер Люпин был ближе всех с теми двумя подругами, с которыми он вас познакомил в первую очередь? — продолжает мистер Шеклболт. — Да, Доркас и Мэри были его лучшими подругами. — Поэтому будет правильным предположить, что, если бы между вами возникли какие-либо проблемы, они бы знали об этом? Обвинитель встает, не давая возможности ответить: — Протестую, ваша честь, он ведет свидетеля. Сириус хочет, чтобы обвинитель заткнулся. Судья смотрит на Кингсли, который легко улыбается. — Я перефразирую. Мистер Блэк, насколько вам известно, мистер Люпин делился подробностями ваших с ним отношений с двумя своими подругами, мисс Медоуз и мисс Макдональд? — Да, Ремус всегда был откровенен с ними о наших отношениях, так же как и я со своими друзьями, — Кингсли снова одобрительно кивает, и Сириус чувствует себя так, словно играет в очень сложную игру, не зная ни одного правила. — Вы бы сказали, что в любой момент, когда ваши отношения были напряженными, скажем, в случае ссоры, Ремус рассказал бы об этом своим друзьям? — Эм… да, они были бы в курсе. — Почему вы так уверены, мистер Блэк? — нажимает Кингсли. — Ну, одна из его подруг, или даже обе сразу, обычно давали понять, что они все знают. Они либо отчитывали меня за то, что я вел себя как идиот, либо говорили мне, что это Ремус был идиотом, — Сириус слышит смех с балкона и тут же остро осознает, что там, наверху, есть люди, которые наблюдают за ним. Это правда, думает он, их компания нередко вмешивалась в споры и ссоры друг друга. **3 года, 10 месяцев и 24 дня назад** — Ты чертов идиот, Сириус Блэк! — он услышал стук каблуков Мэри по полу гаража еще до того, как увидел ее, поэтому был готов к нападению. — О, хорошо, голос мудрости явился, чтобы сказать мне, что именно я натворил на этот раз, — пробормотал он себе под нос, но его явно услышали, потому что он получил резкий удар ногой по бедру. Он посмотрел на Мэри с бетонного пола, одна его рука по-прежнему была под мотоциклом, в другой он все еще держал гаечный ключ. — Не умничай, Сириус, он очень расстроен. Скрещенные на груди руки означали, что ему лучше обратить внимание на сердитую маленькую шотландку, пока она не съела его заживо. Он сел, опираясь локтями на согнутые колени, и вздохнул. — Я знаю. Они поссорились. Они ссорились всего несколько раз, но сейчас он пришел домой вымотанный после ненавистной работы в маркетинге, отчаянно желая просто упасть в постель и проспать несколько дней. Однако Ремус был на одном из своих «нужно изобрести что-то новое и захватывающее» настроений и устроил огромный беспорядок на его кухне. Сириус чертовски ненавидел беспорядок. Он знал, что это из-за его дерьмового детства, в котором любой беспорядок, шум или нечистоплотность встречались жесткими словами и еще более жесткими ударами, но ничего не мог с собой поделать. А Ремус воодушевленно набросился на него, как только он вошел в дверь со словами «попробуй это», и из-за его спешки третий вариант ванильного чего-то там капнул с ложки на галстук Сириуса. И, измученный, напряженный и раздраженный на все на свете, он сорвался. Он скривился, вспомнив каким обиженным выглядел Ремус перед тем, как его лицо стало холодным и отстраненным, и он послал его нахуй. — Ты собираешься извиниться? — потребовала Мэри, все еще стоявшая со скрещенными руками и постукивающая ногой по бетону в ожидании его ответа. — А у меня на кухне чисто? — раздраженно пробормотал он себе под нос и получил еще один резкий пинок, на этот раз по бедру. — Чертова женщина, у тебя слух как у летучей мыши! — пожаловался он, потирая место удара, но она проигнорировала его замечание. — Наверное, черт тебя побери, нет, раз ты выгнал его из своей квартиры. — О, да… — Сириус опустил голову на руки, вспоминая конец ссоры: он указал на дверь, и Ремус исчез, не успел он и моргнуть. — Ты придурок, — заявила Мэри, и Сириус застонал в знак согласия. — Я придурок. Это признание немного смягчило Мэри, и она осторожно присела на старый шаткий стул. — Что все это значит, Сириус, он сказал мне, что ты его ненавидишь… Сириус резко поднял голову. — Я никогда не говорил, что ненавижу его, я люблю его! — сказал он серьезно, и Мэри мягко улыбнулась. — Я просто… это был дерьмовый день, и я хотел свернуться калачиком с ним, но он фонтанировал энергией, и мука была повсюду, и… Мэри рассмеялась, когда он запнулся. — Дорогой, ты забываешь, что я живу с этим человеком. Клянусь богом, в потайных уголках моей кухни всегда есть мука, съедобные блестки и вся подобная дрянь, это все просто невозможно убрать. Сириус понимающе хмыкнул, и Мэри подарила ему еще одну улыбку. — Обычно мне все это нравится, его выражение лица, когда он сосредоточен, прекрасно, но сегодня… У меня просто был очень дерьмовый день. — Но это не его вина, милый. Мэри, голос гребаного разума. Хуже любого психотерапевта. — Я знаю, — он опустил голову на руки и потер лицо, он чертовски устал. После того, как Ремус сбежал, Сириус надел свои самые грязные джинсы и самый старый джемпер и спустился в гараж Марлин, чтобы заняться ремонтом его мотоцикла. — Он пытался умаслить тебя выпечкой, чтобы ты захотел съехаться с ним. — Что?! — Сириус вскинул голову так быстро, что чуть не сломал себе шею. — У нас закончился срок аренды, хозяин продает здание. Я с повышением зарплаты наконец могу переехать в свою собственную квартиру, а он чертовски любит тебя, придурок, — фыркнула Мэри, — и намекает на это уже больше недели. Мы все просто ждем, когда до тебя дойдет. Сириус вспомнил прошедшую неделю. Ремус говорил, что ему больше нравится ездить на работу из квартиры Сириуса, потому что не надо садиться на метро. Ремус говорил, что кровать Сириуса намного удобнее, чем его, и что ему очень нравится его кухня… — Черт! — выругался он, вскочив на ноги. — Не прошло и ста лет, — Мэри закатила глаза, а в голове Сириуса в этот момент пронеслись миллионы мыслей. — Где он? — почти на грани сумасшествия спросил Сириус. Как только Мэри подтвердила, что Ремус сейчас в их квартире, он почти бегом отправился в сторону станции метро. — Не смейте заниматься сексом в моей гостиной! — крикнула она вслед. Через тринадцать минут он, задыхаясь, подбежал к двери Ремуса, ввел код доступа, который ему дали несколько месяцев назад, и бросился вверх по лестнице. Он постучал и, стараясь отдышаться, стал ждать, пока Ремус ответит. Дверь распахнулась, и он замер, увидев выражение лица Ремуса и его красные глаза. Сердце Сириуса сжалось. — Если ты пришел еще раз наорать на меня, я вычищу твою ебучую кух… — Сириус, прервав его поцелуем, крепко обнял и прижал к стене коридора. — Прости, прости меня, Солнышко, я такой придурок, — пробормотал он, обхватив его за шею и отчаянно целуя. — Ты придурок, — согласился Ремус, но все равно притянул его ближе. — Кухня, — задыхался Сириус между поцелуями, — она твоя, засыпай ее мукой, если хочешь. Я не скажу ни слова. Ремус за плечи немного отодвинул его от себя, чтобы получше рассмотреть. — Что? — спросил он, сбитый с толку. Вид красных и немного припухших от поцелуев губ Ремуса и его взъерошенных волос сводил с ума, и Сириус прижался к нему бедрами, получив в ответ восхитительный стон. — Когда ты переедешь ко мне, она будет твоей. Твои владения. — Когда я перееду к тебе? — широко распахнул глаза Ремус. — Ну, да, — Сириус озорно улыбнулся, — Мэри сказала, что вы должны съехать с вашей квартиры, и она сказала, что ты намекал мне, но я не понимал, и… Ремус… — Сириус обхватил лицо Ремуса руками и прижался своим лбом к его, — Я буду чертовски рад, если ты переедешь ко мне. Поцелуй длился по меньшей мере несколько минут, и к тому времени, как они оторвались от губ друг друга, вся одежда уже была каким-то образом сброшена. Мэри была в ярости, когда узнала, чем они занимались на ее шикарном кожаном диване. **Настоящее время** — Я заявляю суду, — звучно объявляет Кингсли, — что если бы мистер Блэк в любой момент их отношений представлял опасность для здоровья мистера Люпина или выражал намерение причинить ему вред, друзья мистера Люпина были бы в курсе. Этот факт мы проясним с вышеупомянутыми свидетелями в ближайшие дни. Кингсли снова поворачивается к Сириусу с серьезным выражением лица. — Мистер Блэк, за время вашей совместной жизни вы когда-нибудь угрожали мистеру Люпину физической расправой или применяли силу по отношению к нему? — Нет! — голос Сириуса ломается, когда он отвечает, вопрос вызывает отвращение. — Думали ли вы когда-нибудь об убийстве или причинении вреда мистеру Люпину до ночи 16 января? Он ненавидит своего гребаного барристера. — Конечно, нет, — его зрение затуманивается, и он смаргивает слезы, пытаясь ответить ровным голосом. — Думаю, мы возьмем небольшой перерыв и снова соберемся после обеда для остальной части вашего допроса, мистер Шеклболт, и перекрестного допроса, — объявляет судья. Сириуса выводят из зала суда в небольшую боковую комнату и вручают ему чашку откровенно дерьмового кофе и сухой сэндвич. Господи, как же он соскучился по хлебу на закваске, который делал Ремус. — Ты хорошо справляешься, Сириус, — Кингсли входит в комнату и улыбается ему. — Правда? — с горечью спрашивает он, едва слышно, но его барристер кивает. — Да, теперь ты знаешь, что после обеда будет только труднее, но я здесь, рядом с тобой. Ты справишься, — Кингсли хлопает его по плечу, а Сириус даже не может изобразить фальшивую улыбку. — Я получил разрешение для некоторых твоих друзей и родственников, чтобы они могли навестить тебя… — Нет, — перебивает его Сириус, не в силах вынести этого, — нет, спасибо. Могу я немного посидеть здесь один? Кингсли бросает на него слегка обеспокоенный взгляд, прежде чем кивнуть и выйти. Сириус испускает дрожащий вздох и закрывает глаза. Он так боялся этого, расспросов о той ночи. Суд и так уже знал все, он провел в общей сложности тридцать восемь часов на допросах в полиции, наверняка все уже записано. Он качает головой и позволяет своему разуму вернуться к лучшим временам — временам, когда Ремус был жив, временам, когда они были счастливы.