My Only Sunshine

**3 года, 5 месяцев и 29 дней назад** — Привет, любимый. Сириус открыл глаза и увидел Ремуса, сидящего на его бедрах, с его фирменной «я что-то задумал» ухмылкой. — Утро доброе, чудик, — проворчал Сириус, но с радостью принял утренний поцелуй, и надулся, когда Ремус отстранился, прежде чем он успел повалить его на матрас и сделать это утро очень добрым. — Ты знаешь, что за день сегодня? — крикнул Ремус из кухни. — Воскресенье, — Сириус зевнул, сладко потянулся и тут же спрятался обратно под одеяло подальше от холодного январского воздуха. — Будь серьезным. О, это было слишком заманчиво. — Я всегда Сириус, — он рассмеялся над собственной шуткой и тихим «да блять» из кухни от Ремуса, который слишком поздно осознал, что сказал запрещенное для любого, кто знаком с Сириусом, слово. — Это наша… — певуче протянул Ремус, заходя обратно в комнату с большим подносом. — Годовщина! — закончил за него Сириус, который успел достать конверт и завернутую в подарочную бумагу коробку из-под кровати и теперь широко улыбался, держа все это в руках. — Ты подлый ублюдок, — надулся Ремус. Он аккуратно поставил поднос на кровать, и сердце Сириуса растаяло, когда он увидел, что на нем. — Завтрак в постель? — спросил он, и Ремус, кивнув, сел на кровать и наклонился, чтобы нежно поцеловать его. Сириус как-то рассказывал Ремусу, что до побега из дома ему разрешалось есть только в официальной столовой с миллионом различных столовых приборов и в удушающей тишине. Он видел в фильмах, как люди завтракают в постели, но в родительском доме никогда не мог сделать так сам, а когда стал жить один, почему-то решил, что это того не стоит. — Конечно, только лучшее для моего маленького неотесанного варвара, мы должны убедиться, что ты продолжаешь быть черной овцой благороднейшего дома Блэков, — Ремус усмехнулся, и насмешка над его семьей, произнесенная с прекрасным валлийским акцентом, кажется, только что заставила Сириуса влюбиться в него еще сильнее. — Когда ты это сделал? — спросил он, когда Ремус положил ему в рот кусочек его любимой ванильной булочки, которая только у него получалось идеально. — Я проснулся два часа назад, — усмехнулся Ремус, — ты спишь как мертвый. Сириус нежно поцеловал его и мягко улыбнулся, когда они оторвались друг от друга. — Я люблю тебя, Солнышко. — Я люблю тебя сильнее. Снова поцелуи, перемежающиеся укусами божественной еды. Внезапно Ремус резко сел прямо и протянул руку. —Я уже видел открытку, давай ее сюда! — потребовал он. Его глаза ярко и счастливо сияли, поэтому Сириус тут же протянул ему конверт. Открытка была очень слащавой: на лицевой стороне красовался огромный блестящий подсолнух, а, когда Ремус открыл ее, она запела:

You are my sunshine, my only sunshine

You make me happy when skies are gray

You'll never know dear, how much I love you

Please don't take my sunshine away

Ты — мое солнышко, мое единственное солнышко,

Ты делаешь меня счастливым, когда небо серое.

Ты никогда не узнаешь, дорогой, как сильно я тебя люблю,

Пожалуйста, не забирай мое солнышко.

— Мне нравится, — сказал Ремус низким и немного дрожащим голосом после того, как он еще трижды закрыл и открыл открытку, чтобы послушать песню. Он прочитал вслух надпись, выведенную идеальным почерком Сириуса:

Мое Солнышко (хотя твое имя означает «луна»),

С нашей первой годовщиной, я так сильно тебя люблю.

И буду любить тебя вечно.

Сириус.

— Ты, слащавый придурок, — этот поцелуй был влажным, так как на щеках Ремуса блестело несколько слезинок. Сириус вытер их большими пальцами и заставил Ремуса открыть подарок — фиолетовый кожаный блокнот ручной работы с золотой надписью «Р.Дж.Л.» на лицевой стороне. — Это для твоих рецептов, — выпалил Сириус. — Я знаю, что все твои удивительные рецепты живут в твоей голове и у тебя потрясающая память, но я подумал, что ты захочешь задокументировать свою гениальность для будущих поколений, — он затараторил, нервничая, что Ремусу может не понравиться его подарок. Но выражение лица Ремуса подсказало Сириусу, что он сделал все правильно. — Это великолепно, я в восторге, спасибо! — Ремус заключил его в крепкие прекрасные объятия, и Сириус поклялся себе, что ради такой награды будет охотиться за лучшими подарками для каждого случая. — Но твоего подарка здесь нет. — Почта — дерьмо, ну и ладно, — пожал плечами Сириус. — Нет, я имею в виду, что он не здесь, не в квартире, — Сириус был заинтригован. — Как только ты оденешься, я покажу тебе. Сириус, внезапно разволновавшись, вскочил и мгновенно натянул на себя одежду. Ремус, минут пять просмеявшийся над тем, как Сириус, торопясь, просунул ногу в дырку на джинсах и упал, наконец тоже оделся и вывел Сириуса из квартиры на улицу. — Почему мы в гараже? — спросил он, когда Ремус привел его в дальний угол, где стоял старый мотоцикл «Триумф», который он восстанавливал вечерами. Он знал, что последние месяцы надоедал Ремусу своими стенаниями о том, как трудно найти нужные детали. — Та-дам! — объявил Ремус, сдирая газету с чего-то металлического. Сириус, приподняв брови, покосился на него, шагнул ближе к своему подарку, и его глаза расширились, когда он, наконец, понял, на что смотрит. — Это… — Двигатель, о котором ты говорил? Да! — Ремус засиял, когда Сириус провел рукой по запчасти, о которой он мечтал, казалось, целую вечность. — Как, блять… Его снова прервали. — Я знаю парня, отец которого знает парня, у двоюродного брата которого был такой же. Помнишь, я говорил тебе, что на прошлой неделе работал допоздна? Мы с Марлин поехали в чертов Беркшир, чтобы забрать этот двигатель. Это то, что нужно, да? Сириус повернулся и, увидев, что Ремус выглядит крайне неуверенным, и одним плавным движением подхватил своего мужчину на руки и, закружив его, крепко поцеловал. Это было непросто, когда Ремус был выше его на целых четыре дюйма. — Ты вообще настоящий? Ты потрясающий, — выдохнул он в губы Ремуса, и тот рассмеялся. **2 года, 1 месяц и 3 дня назад** — На меня. — Теперь на меня. — Снова на меня. — Просто занесите его в дверь! — Ремус в отчаянии покачал головой, когда комедийный дуэт, известный также как Сириус и Джеймс, полностью заблокировал вход в дом. Сириус с ухмылкой оглянулся и обнаружил, что едва может разглядеть лицо Ремуса из-за коробок в его руках. — Так, Солнышко, держи себя в руках. Вперед, Джейми! — крикнул Сириус, не обращая внимания на недовольное бурчание Ремуса, пока они с Джеймсом проталкивали диван в дверь и заносили его в гостиную. Как только они наконец опустили его на пол, Сириус вскочил, чтобы помочь Ремусу поставить коробки, и заключил его в объятия. — Ну что ж, мой дорогой, свет моей жизни, единственная настоящая любовь, — он обнял Ремуса за талию, — не так уж плохо, да? И поцеловал его. Первый поцелуй в их новом доме. Доме, который они купили вместе. Только для них. Сириус мог бы умереть от счастья. — Даже не можешь дождаться, пока мы все уйдем, да, парень? — усмехнулся отец Ремуса, хлопая Сириуса по плечу. — Нет, совсем нет, — дерзко ответил он, что вызвало бурный смех Лайалла. Сириус очень нервничал перед встречей с родителями Ремуса, так как прекрасно помнил ужасную реакцию своей семьи, когда они узнали, что он гей. Хоуп и Лайалл Люпин, однако, были просто восхитительны. Они приняли Сириуса в своем маленьком коттедже в Южном Уэльсе так, словно знали его всю жизнь. Лайалл любил регби, возможно, больше всего на свете, поэтому Сириус изучил правила и часами обсуждал с ним команды. А Хоуп, казалось, никогда не расставалась с культурой хиппи 60-х годов и с удовольствием показывала Сириусу свой чудесный сад в великолепных тай-дай платьях. После тех первых выходных они звонили Ремусу по меньшей мере раз в неделю и, к огромному удивлению Сириуса, хотели поговорить с ним не меньше, чем со своим единственным сыном. На предыдущее Рождество они с Ремусом приехали из Лондона в Уэльс, чтобы провести там праздники. Сириус всегда ненавидел Рождество в кругу семьи – душные приемы и официальные ужины были для него кошмаром, однако обожал Рождество у Поттеров, вечеринки у которых сильно отличались и были шумными, веселыми, полными музыки, еды и смеха. Рождество у Люпинов, однако, было невероятно комфортным и уютным, и Сириус даже и не подозревал до этого момента, как ему не хватало таких простых домашних вечеров. Хоуп накормила их до отвала, а, когда они развалились на мягких диванах, Лайалл с огромным удовольствием кидал им валлийские ириски со своего места в кресле в углу. Через полчаса они уже начали умолять о пощаде, с чего Лайалл очень смеялся, но все равно съедали каждую брошенную им конфету. Сириус также поучаствовал в забавной рождественской традиции Люпинов — напиваться знаменитым домашним праздничным джином Хоуп и смотреть худший фильм ужасов прошедшего года. Сириус с пьяным недоумением наблюдал, как Ремус и его родители бросали попкорн в экран и ругали серийного убийцу до тех пор, пока не пошли титры. Сириус чертовски любил Люпинов. — Оставь их в покое, Лайалл, они влюблены, — отругала его Хоуп, внося в комнату очередные коробки. — Правда?! — недоверчиво спросил Лайалл, глядя на своего сына и почти что зятя, обнимающих друг друга в пустой гостиной. — Я думал, вы просто приятели. Хоуп, наш парень — гей! Ты знала?! Сириус разразился звонким смехом, когда в ответ на эти слова в Лайалла прилетели разные небольшие предметы от Хоуп и Ремуса. Они все перебрасывались легкомысленными подколками, пока перевозили вещи Сириуса и Ремуса в их новый дом. Когда пришло время Лайаллу и Хоуп возвращаться в Уэльс, они настояли на групповом объятии. Все их друзья навалились на них, а Ремус и Сириус с восторженно улыбались друг другу в самом центре этого безумия. — Гордимся вами обоими, — прошептали им Лайалл и Хоуп, и Сириус никогда в жизни не чувствовал себя более счастливым. Несколько часов спустя они сидели с друзьями, уплетая самую жирную пиццу, которую только смогли найти, отмечая переезд шампанским из кружек, чашек и пивных стаканов — всего, что Ремус нашел в ближайшей к нему коробке. — За Ремуса и Сириуса, — Марлин подняла свою кружку с The Rolling Stones, — за двух самых блестящих, но неприспособленных к жизни мужчин, которых я когда-либо встречала. Кто, блять, дал вам ипотеку? Сириус ахнул в притворном возмущении и слегка пнул ее ногой, и она в ответ погрозила ему пальцем, ухмыляясь. — За Ремуса и Сириуса! — крикнула Мэри, уже выпившая пару кружек, и все подхватили этот незамысловатый тост. — Не могу поверить, что вы двое теперь хозяева квартиры, — сказал Джеймс после того, как они чокнулись и выпили. — Я знаю, мы догоняем тебя в мире взрослых, — Сириус отсалютовал ему кружкой. — Не совсем, приятель, — Джеймс взглянул на Лили и широко улыбнулся ей. Сириус сузил глаза, заметив, что Лили так и не выпила шампанское, и как раз в этот момент, Ремус, который всегда соображал чуть быстрее подавился своим. — Ни хрена себе, ты беременна! — откашлявшись, воскликнул он, и все они сгрудились для второго группового объятия за день. **1 год, 6 месяцев и 16 дней назад** — Черт, это сложно. — Она предупреждала, — Ремус устало посмотрел на Сириуса и упал на диванные подушки. — Я думал, что с детьми должно быть проще, а они, оказывается, в истерике похожи на извивающуюся картошку. Искреннее отчаяние на лице Ремуса рассмешило Сириуса. Они предложили посидеть с ребенком Джеймса и Лили несколько часов, пока они пройдутся по магазинам и немного отдохнут. Их уверенность в их способностях нянчить младенцев длилась всего 10 минут, пока Гарри не начал плакать. Им потребовалось 3 часа, чтобы восстановить хоть какое-то подобие спокойствия и тишины. — Иногда я просто не понимаю, как работает твой странный, блестящий ум. — Я единственный ребенок, Сириус, Гарри – первый ребенок, с которым я контактирую. За всю мою жизнь. — Но он чертовски прекрасен, не так ли? — Сириус взял Ремуса за руку и мягко улыбнулся, глядя на спящего ребенка. Его крестника. — Да, — улыбнулся Ремус в ответ, — он чертовски прекрасен. — Хочешь такого же? — нахально спросил Сириус и получил в ответ легкий шлепок по груди. — Сначала надо надеть кольцо, Блэк. Я должен беречь свою репутацию, ты же знаешь, — ухмыльнулся Ремус и встал с дивана, чтобы поставить чайник и сделать им кофе. Сириус даже не заметил, как заснул, и в итоге проснулся от того, что Ремус, покачивая темноволосого ребенка на руках, тихонько напевал. — You are my sunshine, my only sunshine… Сириус потянулся и встал, чтобы обнять их обоих. Ремус улыбался ему самой мягкой и милой улыбкой, пока они, покачиваясь, вместе пели Гарри их песню посреди их квартиры. **1 год, 0 месяцев и 12 дней назад.** — Так расскажи мне еще раз, почему добрый дядя Альфард оставил тебе свое состояние? — спросил Ремус, когда они шли по улице, держась за руки. — Все, что было сказано в его завещании – в этой семье и так достаточно богатства, и что его позабавила моя «смекалка», что бы это ни значило, — Сириус в миллионный раз повторил то, что знал. — Я все еще придерживаюсь теории Андромеды, что он тоже был геем и не хотел, чтобы его деньги достались этим мерзким гомофобам. — Господи, хотел бы я быть мухой на стене в зале, в котором зачитывалось это завещание, — фыркнул Ремус, и Сириус ухмыльнулся. — Они определенно заставили своих адвокатов перечитать это завещание по меньшей мере дюжину раз. В любом случае, хватит о них, мы на месте, — он указал на здание. — На месте? Я думал, мы просто собирались прогуляться, — Ремус наклонил голову с очаровательно растерянным выражением лица, когда Сириус провел его в пустой магазин. — Не-а, — Сириус повернулся лицом к Ремусу, — ну, что скажешь? Ремус растерянно оглядел помещение. — Что я думаю о пустом магазине? — спросил он, и Сириус издал драматичный вздох. — Ну, если у тебя нет воображения, — насмешливо закатил он глаза, подошел к Ремусу, приобнял его сзади и медленно повел по помещению, указывая на определенные места. — Представь себе столы и стулья здесь, может быть, несколько диванов в углу для домашнего уюта, — он повел их в другой угол, — а тут кассовый аппарат. И я подумал, что у нас будут витрины по обе стороны, много витрин, потому что я знаю, что ты такое любишь. А вот там кофемашина. Ремус резко повернулся к нему с широко раскрытыми глазами и шокированным выражением лица. — К…кофейня? — Ну, в основном пекарня, но тебе стоит продавать и кофе. — Мне? — Да ладно, Ремус, только не говори мне, что ты вдруг отказался от своей большой мечты, — кажется, Ремус, перестал дышать, когда Сириус достал связку ключей из заднего кармана и покрутил ими перед его лицом. — Я уже купил это чертово место. Сириусу пришлось сделать пару шагов назад и опереться о стену, чтобы не упасть на пол, когда Ремус бросился к нему в объятия. — Боже мой, — пробормотал он, уткнувшись Сириусу в шею. — Я не могу в это поверить, Боже мой, Сириус. Как?! Он отстранился, чтобы посмотреть в глаза Сириуса, который не мог перестать широко улыбаться в восторге. — Старый добрый дядя Альфард, — пожал плечами Сириус. — Сириус, в завещании Альфарда сказано, что ты должен потратить эти деньги на что-то, что сделает тебя счастливым, — Ремус в недоумении покачал головой, и Сириус заткнул его поцелуем. — Я так и сделал, дурачок, — он крепко сжал Ремуса в объятиях и покружил. — Ты делаешь меня счастливым. Сириус покружил его еще раз, прежде чем отпустить, и Ремус сделал еще один оборот по магазину в удивлении. — Плюс, — продолжил Сириус, — выпечка и пирожные должны продаваться вместе с кофе, и, к счастью для тебя, я знаю одного потрясающего бывшего бариста. — Ты собираешься бросить свою работу и заниматься этим со мной? Правда? Сириус ласково улыбнулся, глядя на широко раскрытые глаза своего парня. — Что? Бросить дерьмовую работу, которую я ненавижу, чтобы видеть тебя каждый день и иметь неограниченный доступ к твоим ванильным пирожным? Абсо-блять-лютно! Сириус взял Ремуса за руку и показал ему остальное помещение и кухню в задней части. Он был прав, когда предположил, что Ремус будет в раю. — Сириус, это уже слишком, — Ремус сказал это тоненьким голосом, и Сириус взял его встревоженное лицо в свои ладони. — Никогда не может быть слишком, если дело касается моей любви к тебе и моей веры в тебя, — серьезно прошептал он. — Я не могу принять это, это слишком щедро, слишком потрясающе. Должно быть, это стоило целое состояние. — Ну, у меня есть целое состояние… или было, — Сириус закатил глаза, когда Ремус вздрогнул от прошедшего времени. — Но этот сказочный магазин поставляется с одним довольно большим условием. — И с каким же? — Ремус недоверчиво огляделся вокруг, словно ожидая, что из ниоткуда появится что-то ужасное, и Сириус, воспользовавшись случаем, вытащил из кармана маленькую коробочку. Ремус повернулся к Сириусу как раз тогда, когда он уже опустился на колено и открыл коробочку, в которой были два кольца. Одно серебряное, другое золотое, оба с выгравированными на лицевой стороне солнцем и звездой. Сириус и его Солнце. — Выходи за меня, Солнышко. Ремус слегка вздохнул, но ничего больше не сделал, только перевел взгляд с кольца, и Сириус продолжил. — Ты для меня все, Ремус. Ты моя противоположность и мое истинное дополнение. Я хочу прожить с тобой полную, прекрасную жизнь, Ремус. Я хочу открыть с тобой бизнес, я хочу завести с тобой детей, хочу путешествовать с тобой и любить тебя каждый день до конца наших дней. Я хочу быть твоим мужем, навсегда. Пожалуйста, пожалуйста, выходи за меня замуж. Слезы текли по лицам обоих, когда Ремус снова бросился обнимать Сириуса. В этот раз они оба оказались на полу, но ни одного из них это не волновало, так как они надели кольца. Серебряное для Сириуса, золотое для Ремуса. — Я никогда не думал, что буду так счастлив, — прошептал ему на ухо Ремус позже вечером, когда они лежали в постели. — Мы всегда будем так счастливы, я обещаю, — пообещал Сириус своему жениху, нежно целуя его. Сглазил.