My Only Sunshine

**14 лет, 5 месяцев и 29 дней спустя** Будильник Сириуса звенит в 7 утра, и он со стоном тянется, чтобы нажать на кнопку. Его кости хрустят, когда он потягивается и зевает, прежде чем встать с кровати. После того, как он окончательно просыпается и одевается, он спускается вниз, и улыбается, когда слышит тихие звуки радио на кухне. — Это ты так рано встала или просто еще не ложилась? — спрашивает он от двери, смотря, как его 19-летняя девочка танцует по всей кухне. — А ты как думаешь? — нахально спрашивает она, не оборачиваясь. — Я думаю, ты собираешься поспать в машине. — Правильно, — кивает она, когда он опускается на табурет, поворачивается и вальсирует к нему с чашкой кофе. — Доброе утро, пап. — Доброе утро, Луни, — он делает большой глоток кофе и улыбается. — Я уже говорил тебе в последнее время, что люблю тебя? — Да, но мне приятно это слышать, и ты полюбишь меня еще больше, когда увидишь, что в духовке. Сириус сужает глаза и принюхивается. — Нет! — неверяще восклицает он, почувствовав знакомый аромат ванили. — Да! Это традиция! — возражает она и позволяет своему смущенному отцу обнять ее. Элара прожила с ним уже более десяти лет. Когда ей было 11 лет, социальные службы наконец-то заявили, что исчерпали все возможности устроить ее в семью, и поэтому ее отдают на удочерение. Поговорив со своей Луни, Сириус ухватился за эту возможность, и через несколько месяцев удочерил ее. Элара начала называть его папой только в 13 лет, когда учительница была груба с ней, и Сириус ворвался в школу и накричал на саму учительницу и на директора, который ничего с этим не делал. — Ты чудо, — говорит он ей, и она закатывает глаза. — Да-да, как скажешь, — отшучивается Элара, присаживаясь рядом с Сириусом со своей чашкой. — Так в честь чего же ты не спала всю ночь? — спрашивает он, пока комната наполняется восхитительным запахом ванили и сладкой выпечки. — Нужно было закончить два эссе, а ссылки занимают целую вечность, — стонет она, положив голову на столешницу. Неизвестно, кто был больше взволнован, когда Элара поступила в Калифорнийский университет на юридический факультет — она или Сириус. Он устроил ей грандиозную вечеринку в кофейне, и, может, плакал в конце вечера, а, может, и нет. Он также мог проронить крошечную слезинку, когда она сказала, что хочет жить дома, пока учится. Сейчас она на втором курсе, и он привык к тому, что она не спит по ночам. Странно, но иногда возня на кухне ранним утром напоминает ему о Ремусе. — Я горжусь тобой, — он подталкивает ее локтем, и она поворачивает голову, чтобы улыбнуться ему. — Я знаю, я замечательная, — кивает она. — Мы скоро поедем? — Да, сколько еще пирожным готовиться? — 22 минуты, — говорит она, проверив таймер на своем телефоне, и Сириус устанавливает свой собственный таймер. — Понял, иди переодевайся и готовься, а я присмотрю за ними, — он подталкивает девочку, и она с ворчанием направляется наверх. Как по команде, у ног Сириуса раздается возмущенное мяуканье, и он смотрит вниз, чтобы увидеть большие, сердитые глаза, пристально смотрящие на него. Кот снова протяжно мяукает и трется о шкаф, в котором хранится его еда. — Не поддавайся, — кричит Луни сверху, прежде чем Сириус успевает пошевелиться. — Я покормила его час назад, он просто придуривается. — Правда, Гэри? — он поднимает бровь на демоническое животное, которое только мяукает в ответ так выразительно, что Сириус уверен, что на кошачьем языке это означает «пошел ты». Сириус отходит от стойки и расхаживает по кухне в ожидании таймера, приводя себя в порядок и стараясь не спотыкаться о маленького зверька под ногами. — Серьезно, Гэри, отвали, — ворчит он, когда кошка пробирается через его ноги и чуть не отправляет его в полет. — Не груби моему ребенку, — протестует Луни, когда возвращается на кухню, и берет кота на руки, прижимая его к себе, как ребенка. — Ты первая назвала его придурком. — Да, но я называю его придурком в ласковой форме, а ты просто грубишь ему, — пожимает плечами Луни. — Твоя способность к двойным стандартам просто поразительна, — он даже не смотрит на нее, так как загружает посудомоечную машину, но уверен, что она закатывает глаза. — Мы понимаем друг друга, Гэри и я. Оба потерянные души, бродившие по улицам, пока ты не приютил нас и не дал нам дом. Сириус поворачивается и видит, что Элара прижимается лицом к лицу Гэри, оба изображают напускную невинность. — Вы не бродили по улицам, — начинает спорить он, но срабатывает таймер, и он открывает дверцу духовки, чтобы достать восхитительную ванильную выпечку. Когда Эларе было 15 лет, она попросила рассказать ей всю историю о Ремусе, и Сириус согласился. Как только она поняла, что ванильная выпечка значит для Сириуса, она задалась целью довести ее до совершенства. На это ушло около года и не менее сотни попыток, но теперь Элара с легкостью делала ее даже лучше, чем Доркас, и Сириус, и так души в ней не чаявший, полюбил ее еще сильнее. — Я вроде как бродила. — Мы нашли Гэри в кустах в парке, я нашел тебя в игровой комнате в центре Лондона. Не совсем одно и то же, дорогая, — он сочувственно похлопывает ее по плечу. — Неважно, — отмахивается она, продолжая целовать кота в его маленькую пухлую голову. — Ты готова ехать? — спрашивает он, когда пирожные упакованы для поездки, а остатки из кофейника перелиты в термос. — Готова! — объявляет Элара, еще раз целуя Гэри в уши, прежде чем уложить его на диван и обуться. Они натягивают свои толстые пальто, и Сириус набрасывает на Элару шерстяной шарф, чтобы уберечь ее от январской прохлады. Девочка открывает дверь и они оба прикасаются к старой желтой шапке, лежащей на столике в холле, прежде чем выйти из дома. Они едут до первого пункта назначения около 20 минут в комфортной тишине в теплой машине, и Луни переключает радиостанции, пока не находит песню, которая ей нравится. Дора ждет их, сидя с кружкой чая на подоконнике своего уютного магазинчика, и Луни машет ей рукой, когда Сириус паркуется, и они оба выходят из машины. — Как всегда вовремя, — смеется она, когда они входят, а Элара проходит во всему магазину, поглаживая нежные лепестки цветов. — Каждое первое воскресенье месяца, — улыбается Сириус, подходя вместе с Тонкс к двум композициям, которые она составила для них в этом месяце. — Традиция, — говорит Муни из глубины магазина, и Тонкс кивает в знак понимания. — Они прекрасны, Дора, как всегда, — улыбается он своему любимому флористу, а затем обращается к Эларе, — Лун, иди посмотри на это. Его дочь направляется к входу в магазин, и он с трудом сдерживает смех, когда видит в ее руках еще один кактус. Она, замечая это, безразлично пожимает плечами. — Этот похож на Дерека, у меня еще нет Дерека, — объясняет она, и он просто кивает. «Неплохо», – думает он, когда она переходит к аранжировкам и восклицает. — О, они идеальны! — Рада, что они вам понравились, я должна производить впечатление на своих лучших клиентов, — смеётся Тонкс, когда Сириус достает свою карточку, чтобы заплатить за букеты и Дерека. Поблагодарив флористку, он утаскивает Элару из магазина, пока она не набрала еще растений с именами мужчин среднего возраста. — Вперед! — заявляет Элара, когда Сириус снова заводит машину. Он смеется, когда они отправляются к следующей остановке. Она примерно в 40 минутах езды от города, но никто из них не возражает против поездки, тем более что они совершают ее по крайней мере раз в месяц. Сириус улыбается про себя, когда Эларе удается найти старую песню Бон Джови, слова которой они оба знают, и они подпевает ей, пока едут по автостраде. Луни выпрыгивает из машины, как только они въезжают на парковку, и хватает одеяло и один букет. Вместе они проходят через ворота и спускаются по дорожке к знакомой каменной плите, Луни подбегает первая и проводит по ней рукой. — Привет, Солнышко, — слышит Сириус ее приветствие, когда догоняет ее. — Привет, малыш, — Сириус кладет свою руку на надгробие Ремуса и на мгновение замирает, пока Луни не подталкивает его. Вместе они расстилают покрывало и опускаются на колени рядом с могилой, чтобы провести ежемесячный уход. Луни не теряет времени и начинает свою обычную болтовню, когда Сириус протягивает руку, чтобы убрать оставшиеся с прошлого раза цветы. — Итак, Мэри порвала с тем парнем из Бристоля, оказалось, что она была не единственной «лондонской леди» в его жизни, и лично я все еще думаю, что у нее с Гидеоном что-то есть, но они это скрывают, Марлин согласна со мной, но папа говорит, что мы действительно должны позволить им все рассказать в свое время. О! И Гарри попал в футбольную команду, начнет играть на следующей неделе, он такой чертовски высокий… Сириус снисходительно улыбается, слушая в пол-уха, как Луни рассказывает Ремусу все сплетни за прошедший месяц. Они не спеша убирают могилу и приводят в порядок территорию, прежде чем аккуратно положить новый букет на его законное место. — Вот так, любовь моя, — нежно говорит он, как только Луни заканчивает ежемесячный обзор новостей, — ты всегда любил желтый цвет. В этом месяце букеты состоят из белых, желтых и оранжевых цветов — цветов, которые его Солнышко просто обожал бы. — Я буду у машины, — шепчет Луни, целуя его в щеку, и, поцеловав пальцы, прижимает их к надгробию, она поднимается на ноги. — Пока, Солнышко, с Новым годом. Она берет ключи от машины, протянутые Сириусом, и уходит обратно на парковку, давая Сириусу немного побыть наедине с Ремусом. — Не могу поверить, что прошло 15 лет с тех пор, как ты нас покинул. Я все еще очень скучаю по тебе, каждый божий день, — он сглатывает, мягко улыбаясь, когда переводит взгляд на надпись на надгробии. Я не знаю, там ли ты, но я чувствую, что ты присматриваешь за мной. Я чувствую, что ты послал мне Элару, и если так, то спасибо тебе, — он кладет руку на сердце, где находится татуировка в виде солнца и луны. — Она – лучшее, что могло появиться в моей жизни. Сириус сидит еще несколько минут, негромко рассказывая Ремусу о магазине, их друзьях и семье. — Твои родители тоже в порядке, я знаю, что они приходили повидаться с тобой перед тем, как вернуться домой после Рождества. В этом году мне удалось не поджечь индейку, Хоуп была так горда, — он еще раз проводит большим пальцем по «наше Солнышко», прежде чем подняться на ноги. — Я люблю тебя, мой дорогой, скоро увидимся. Он медленно складывает одеяло и, бросив последний взгляд на могилу, идет обратно к машине. — Ты в порядке? — спрашивает Луни, когда он забирается обратно в машину. Он прислоняется спиной к сиденью и испускает небольшой вздох. — Я в порядке, просто не могу поверить, что прошло уже 15 лет, — признается он, и она тихонько сжимает его плечо. Вместе они сидят в легком молчании некоторое время, прежде чем Луни протягивает руку и предлагает Сириусу пирожное. — Ты начала без меня? — сужает глаза он и смеется над её виноватой улыбкой. — Может быть… — протягивает она, — но я приберегла для тебя самое большое. Сириус с благодарностью принимает ее, и они завтракают сладкой выпечкой, прежде чем снова завести машину. — Следующая остановка? — спрашивает он, когда они пристегивают ремни, Луни кивает. — Следующая остановка, — соглашается она, и они отправляются в следующий часовой переезд. — Все остальные приедут, чтобы повидаться с ним? — спрашивает Луни, когда они выезжают на главную дорогу, и Сириус кивает. — Мэри поедет сегодня позже, Дорк и Марли приедут в следующие выходные на годовщину похорон, а Джеймс, Лилс и Гарри заедут завтра после работы, чтобы привезти те саженцы, — объясняет он. Все его друзья по-своему заботятся о Ремусе и месте его упокоения. Луни опускает взгляд на свой телефон, печатает несколько минут, а затем снова поднимает глаза на Сириуса. — Бабушка и дедушка хотят, чтобы мы к ним приехали, Бабуля хочет изменить все в саду в начале года, а я хочу помочь, учитывая ее проблемы с бедром. — Звучит как план, — Сириус кивает в знак согласия и спрашивает, — ты отправила бабуле фотографию Дерека? — О, нет, еще нет! — восклицает Луни, доставая свой кактус из подстаканника, чтобы сделать снимок и отправить Хоуп. Хоуп и Лайалл, замечательные люди, приняли Элару так, как будто она была их собственной внучкой из плоти и крови. Элара просто обожала их, как и они ее, и они с Сириусом часто ездили к ним в Уэльс. — Она тоже говорит, что он выглядит как Дерек, — комментирует Луни, а Сириус только качает головой с улыбкой. Поездка проходит быстро, и не успевают они оглянуться, как въезжают на следующую парковку. На этот раз Сириус берет оставшиеся цветы и одеяло и крепко берет руку Элары в свою, пока они идут к следующему надгробию. — Доброе утро, Келли, — приветствует он, когда они доходят до могилы и снова кладут одеяло. — Привет, мама, — шепчет Элара, прижимаясь к Сириусу. С Ремусом она всегда болтливее, чем с мамой, но Сириус понимает, почему. Горе – забавная вещь. Элара продолжает прижиматься к Сириусу, одной рукой вцепившись в его пальто, пока он занимается кропотливым процессом наведения порядка на могиле. Как и Элара с Ремусом, Сириус разговаривает с Келли во время работы. — Элара очень хорошо учится в университете, в четверг она получила результаты зимних экзаменов, и у нее высший балл. И мы планируем еще одну поездку в этом году, мы только что заказали билеты в Нью-Йорк, и Эл уже расписала наши дни до минуты, — тихо говорит он, смахивая конденсат с надписи на надгробии. — И я не могу поверить, что летом она поедет в Новую Зеландию со своими друзьями, как я буду провожать ее в аэропорту? Думаю, я могу расплакаться. Луни тихонько фыркает рядом с ним и обхватывает его руками, чтобы сжать в объятиях. Сириус заканчивает рассказывать Келли о Рождестве ее дочери и новогодней вечеринке, которую она устроила, и передает цветы Луни. — Держи, милая, — говорит он нежно, и она отпускает его настолько, чтобы они могли вместе положить цветы. Сириус крепко обнимает ее, и они вместе стоят на коленях на холодной земле несколько минут, думая о прекрасной женщине, которую забрали слишком рано. — Все в порядке? — шепчет он и целует ее в висок, когда она кивает. — Я буду у машины, когда ты будешь готова. С этими словами он поднимается и оставляет Элару одну, так же, как она сделала это для него. Он кратко улыбается про себя, слыша, как она тихо говорит с могилой, когда он уходит. Сириус находится в машине всего 10 минут или около того, когда открывается пассажирская дверь и в нее садится Элара. Как и всегда, Сириус ждет, пока Луни заговорит первой. Проходит несколько мгновений, прежде чем она делает глубокий вдох и улыбается ему. — Все хорошо, пап, — уверяет она, и он передает ей термос с кофе, прежде чем завести машину. — Последняя остановка, значит? — спрашивает он, и она кивает, снова переключая на радиостанции. — Итак, — начинает Луни, примерно на полпути, — ты когда-нибудь скажешь мне, перезвонил ли ты ему? Краем глаза он видит, как она лукаво смотрит на него. — Кому? — притворяется глупым он и в ответ получает мягкий удар по руке. — Эй, я вообще-то за рулём! — Не будь идиотом, тот симпатичный мужчина из кафе! Я видела, как он записал для тебя свой номер, ты ему очень нравишься, — она все еще пристально смотрит на него. — Я не знаю, Лун, может, он просто был вежлив, — слабо возражает он, а она хмыкает. — Чушь, пап, ты ему нравишься. Да ладно, это было бы хорошо для тебя, ты никогда не ходишь на свидания. — Неправда! Луни смеется над его возмущением. — Нет, не ходишь, ты придумываешь отговорки, чтобы пораньше уйти со свидания. И я видела, как ты ходил только на 3 свидания. Это будет полезно для тебя! — Я подумаю об этом… наверное, — он уступает, и она скептически смотрит на него несколько мгновений, прежде чем ее лицо смягчается. — Он бы хотел, чтобы ты была счастлив, ты знаешь, — тихо говорит она, и он сжимает ее руку, улыбаясь. — Я знаю, — тихо соглашается он. — Я подумаю об этом. — Он действительно был симпатичным, пап. — Дорогая, тебе 19. Меня пугает, когда ты называешь мужчин за сорок симпатичными, — притворно кривится Сириус, и Луни откидывает голову назад и смеется. — Я имела в виду «симпатичный для моего неловкого приемного отца», ты, чудик. Она делает радио громче, когда звучит хорошая песня, и они проводят остаток пути, подпевая. К тому времени, как они достигают Саутенда, они уже ужасно голодны, настолько, что практически сразу же выпрыгивают из машины в поисках фиш-энд-чипс. Купив две порции, они идут по набережной, кутаясь в пальто, чтобы защититься от резкого морского ветра, и запихивая в рот горячую картошку. — Кажется, у меня обморожение, — жалуется Луни, когда они выбрасывают бумажки от чипсов в урну, и Сириус смеется, легонько подталкивая ее в направлении машины, а сам направляется к ближайшему кафе. Луни ухмыляется ему через окно машины, когда он бежит обратно с двумя огромными стаканами горячего шоколада в руках. — Ты читаешь мои мысли! — смеется она, когда он ныряет в машину и протягивает один ей. Звук радио на минимуме, чтобы обеспечить тихий фоновый шум, пока они потягивают свои теплые напитки и смотрят на грохочущее море. — Как ты думаешь, они счастливы? — спрашивает наконец Элара, и Сириус поворачивается к ней, на его лице появляется мягкая улыбка. — Мне нравится думать, что да, мне нравится представлять, что они оба где-то там, наверху, вместе, улыбаются нам. Элара наклоняет голову, размышляя. — Учитывая то, что я слышала о том, как Ремус хорош в традиционном просмотре рождественских фильмов, я бы сказала, что они оба там, наверху, подшучивают над нами, — она лукаво ухмыляется, и они оба смеются. — Особенно когда мы пытались собрать ту книжную полку на прошлой неделе, держу пари, они целый день пародировали нас. После того, как они заканчивают хихикать над всеми своими стоящими насмешек моментами, они снова погружаются в комфортную тишину, допивая напитки. Через 20 минут или около того, Сириус оглядывается и видит, что Элара крепко спит, прислонившись к двери машины. — Вот что бывает, если не спать всю ночь, — тихо бормочет он, осторожно забирая из ее рук пустой стаканчик. Удовлетворенно вздохнув про себя, он оглядывает горизонт, думая о том, как он благодарен за то, что в его жизни есть такие люди. — Она бы тебе понравилась, Солнышко, — шепчет он, в основном самому себе, но также и на случай, если Ремус где-то там, наверху, наблюдает за ним. В этот момент бело-серые облака, собравшиеся над горизонтом, расступаются, позволяя яркому лучу солнца пробиться сквозь них и упасть в море внизу. Его сердце замирает в груди, когда он улыбается и дотрагивается пальцами до кольца, все еще находящегося на его левой руке. — Здравствуй, Солнышко.