***
Тони отмирает, только когда Мандо загораживает его собой от опускающегося трапа. Он сжимает бескаровый наруч, отрезвляюще холодный даже под этим солнцем, и хрипит: — Это лишнее, сигнал на крыше, помнишь? Тони облизывает пересохшие губы и, оттолкнувшись от Мандо, идёт вперёд. Стражи не изменились, ну, может, Квилл чуть более помят, а у Ракеты больше серебра в шерсти. Но Тони плевать, он смотрит на ту, что идёт к нему впереди всех. Останавливается, между ними шаг и вытянутая рука — расстояние готовности духа или что-то такое из философии восточных единоборств. Всё правильно, она успеет убить его, если он не тот, за кого себя выдает. В чёрных глазах ни радости, ни узнавания. — Здравствуй, Вреднючка. А дальше Тони кажется, что его обнимает шкаф, так же жёстко и неуклюже, но с большим энтузиазмом. Он с усилием сглатывает и, прижимая к себе Небулу, шепчет: «Это я, я». — Эй, ты уверена, что это он? — Ракета вскидывает очередной гигантский дезинтегратор, что он называет личным оружием. — Старк был почти старик, терране ведь быстро портятся. Этот слишком молодой. — А я до этого момента думал, что ты плюшевый, — Тони привстав на цыпочки выглядывает из-за плеча ворчащей Небулы, а рукой машет Мандо, чтобы опять опустил бластер. — Я есть Грут, — молодое дерево обходит Ракету, и тот опускает пушку. — Квилл, ну ты слышал? — Кто это? — Мандо всё же подаёт голос, когда становится ясно, что смертоубийство отменяется, но Грогу отпускать к этим странным гостям не спешит, чем малец не доволен. — Мы Стражи Галактики. — Ну какой галактики, Квилл, мы чуть ли не в другой вселенной, — Ракета уже по-хозяйски осматривается в ангаре и комментирует откуда-то из полуразобранного двигателя. — Хорошо. Тогда — Фантастические задонадиратели. — Ты давно с ними знаком? Тони сначала вздрагивает, а потом его глаза лезут на лоб, когда он понимает, что этот требовательный вопрос вообще-то к нему. Надо же, Мандо включил режим защитника или строгого папочки, или у него это одно и тоже? Нет, это, конечно, горячо, но как-то неожиданно. — С Вреднючкой мы месяц куковали на этом самом корабле. Ракету я пару раз забыл в мастерской и больше такой ошибки не допущу. — Да, ладно, Старк, интересно же получилось. Тони только показывает наглецу кулак. — С остальными знаком меньше, но мы все дрались на одной стороне. У Квилла даже неплохой вкус в музыке. — Восхитительный, — тут же поправляет тот. — Это ты Леди Гагу не слышал. Тони об заклад готов биться, что под шлемом Мандо закатывает глаза. Но упоминание о совместной битве, кажется, делает свое дело, и, ещё разок обведя всех тяжелым взглядом, он наконец отпускает Грогу, который тут же устремляется к Груту. И Тони уверен, что две зелёные формы жизни с ограниченным словарным запасом обязательно подружатся. Лишь бы мастерскую не разнесли. Пока присутствие Стражей не успело превратить окружающую действительность в весёлый кавардак, Тони отлавливает Квилла и, выкручивая метафорическую пуговицу, уточняет, были ли они на Земле. — После Таноса — нет. Работы много. — Ясно, — Тони скучнеет и больно закусывает щеку изнутри. — Чувствуйте себя как дома. — Это что, Боба Фетт? — Квилл притормаживает его за локоть и нифига не скрытно кивает на Мандо. — Что? — Тони отвлекается от своих мыслей. — Нет. — Фух… — Фетт во дворце Джаббы живёт. — Что?! Весёлый кавардак всё-таки наступает, но Квилл уматывает смотреть город с поддержкой в виде Дракса и Мантис. Ракета находит братьев по разуму в заглянувших по случаю джавах и куда-то исчезает с ними, и Тони уже мысленно готовится пить капли от того, какой счёт те ему выкатят в итоге. Детишки шалят под присмотром дроидов (да, Тони пришлось выслушать целый спич, что они не няньки, и пресечь небольшое восстание машин). А Небула находит себе спарринг-партнера в лице Мандо и, надрав пару раз ему задницу, кажется, всерьёз намерена научить куче интересных приёмов с мечом: «Твоя сестра тебя плохо учила, смотри, чему учила моя». Тони же возвращается к прерванной работе и делает то, что умеет лучше всего: вид, будто ничего не случилось. Но судя по тому, как порой за ним следит шлем Мандо, получается не то чтобы хорошо. Как удалось вытрясти из Ракеты и Квилла, Стражи и сами до конца не знают, как тут оказались. В процессе участвовали малоизученный артефакт, много изоленты, конструкция-гибрид фена, секстанта и динамо машины («Это экспериментальная установка, Квилл!») и, предположительно, внеплановый скачок напряжения. Природа существования же самого Тони здесь и сейчас так и осталась окутана тайной. Ответ: «Камни Бесконечности» давал слишком большое поле для интерпретаций. Может ли он вернуться? Не аннигилирует ли при переходе между вселенными? Каким будет после? Оттого Тони и ковырял топливную систему, а в голове складывал накопившиеся за шесть лет слова. Он до утра сидит перед записывающим устройством Ракеты, не зная, с чего начать. Оказалось, воскреснуть гораздо сложнее, чем придумать посмертную речь. «Магуна, не было ни одного из тысячи девятисот семидесяти шести дней, чтобы я не вспоминал о тебе…»***
Тони был благодарен, что Мандо улетел, почти не оставив ощущения побега. Ещё не известно, как бы он сам поступил, узнав, что у его любовника есть жена и ребёнок. Вот только чувство чего-то хрупкого, треснувшего под кожей, при всей внешней целостности, не покидало его с того самого момента, когда Мандо, обычно сдержанный на физический контакт (за исключением эпизода в коридоре) со всеми, кто не обладает огромными глазами и зелёными ушами, коротко обнял Тони на прощанье. Как в последний раз. Возле реактора заболело так, словно его установили всего пару часов назад. «Тони, поздравляю, ты опять всё проебал». Желание напиться было сильным как никогда. Стражи и Мандо улетели, зато вернулись кошмары: и старые, до боли знакомые, и новые, где Пеп резала без ножа, просто говоря, что любит, но самым страшным был тот, где Магуна не узнавала его. После нескольких «весёлых» ночей, пользуясь тем, что тут некому его остановить, он сдёргивает защитный чехол с ухомяченной груды высокотехнологичного лома и баррикадируется в мастерской с кафом взамен сна. Рёв кружащего над ангаром корабля, вырывает его из тяжелой дрёмы. Тони крутит хрустящей от неудобного положения шеей и пытается проморгаться, пока рабочий терминал, за которым он уснул, заливает погруженную в темноту спальню призрачным светом. Осознание, что кроме турбин корабля не слышно ни дроидов, ни системы оповещения, бодрит не хуже кафа, и Тони, перещёлкнув пару кнопок, просыпается окончательно. Ещё раз проверяет выведенные на экран данные, одним глазом поглядывая на трансляцию камеры с посадочной площадки, отбивает на терминале команду и, выдернув из-под подушки маячок Ракеты и старую отвертку, скрывается за неприметной шторкой в углу — пришло время протокола «Фантом». В ангаре 3-5 оживает собранная из останков двух «пауков» турель и мины-ловушки. И в маленькой душной комнате на окраине пустыни сиротливо белеют на стене перечеркнутые ряды выцарапанных на камне зарубок.***
Дин был охотником, его учили сначала инструкторы в Боевом Корпусе, после присяги — старый beroya племени, последние лет двадцать — в основном жизнь. Но грозный охотник совсем размяк и перестал замечать очевидное, стоило ему только увидеть яркие карие глаза и кривоватую улыбку. Обласкать взглядом щедро демонстрируемую смуглую кожу с тонкими белёсыми росчерками шрамов, сухие мышцы и синее “солнце” в центре груди. Так размяк, что даже слова, за которые он мог либо покалечить, либо послать самыми грязными хаттскими ругательствами, принимал с благодушной сдержанностью. Может потому и принимал, что так их ему никогда не говорили? С искренним интересом и восхищением, а не с затхлым душком сального предложения заработать кредитов в постели или за углом кантины? Дрейфуя с почти отключенными двигателями среди парящих обломков в тени Конкордии Дин слушал космос (и возню недовольного заточением Грогу) и думал совсем не о том, как ему попасть на заминированный по всем полям Мандалор, что перламутровым шаром висел в поле зрения. Человек вне закона, забытый на краю вселенной и при этом открытый для мира вокруг, тоскующий по дому, но поддерживающий Дина в его тёмный час разлуки с ребёнком. Вновь и вновь поступающий так, словно всю жизнь жил в соответствии с Resol’nare. Смог бы Дин сделать так же, расскажи ему Тони всё, что терзает его? Кара была права, когда назвала его болваном и прямо спросила, а много ли сам Дин рассказал своему механику, кроме очевидного наличия постоянно разваливающегося корабля и зелёного ребёнка-джедая? Минуты текли превращаясь в часы, по планете под ним заскользил терминатор. — Osik! — Дин вынырнул из размышлений и подрулил опять в тень. Не хватало ещё попасть в поле зрения станции слежения. — Ну что, малой, будем выбираться?