***
Лежащая у ног палочка светилась на конце маленьким светлячком, едва находя в себе силы выхватить из спокойного сна ночи одну книжную страницу. Одну-единственную важную, на которой остановился взгляд удивлённый, не верящий, боящийся опуститься ниже первой строчки. Ту самую, в которую так крепко вцепились одеревеневшие в миг пальцы, а тело подалось вперёд, ближе к свету. Дыхание взволнованно зачастило, врезаясь в неё, отталкиваясь от неё, рикошетом бьющее по ушам колокольным звоном. Тревожным набатом звенящее в голове. Вот сейчас оглушительно отзвенит гудящая, вибрирующая предчувствием беды секунда, и ты опустишь глаза, они запутаются в этих витиеватых буквах.., и всё изменится. Губы придут на помощь, чётко проговаривая в тишине каждую букву, и каждая останется гнойным нарывом в душе. Каждая произнесённая вслух упадёт к ногам, становясь твоей личной плахой, на которую с последней точкой, озвученной лишь замершим дыханием, ты положишь голову. И, казавшаяся раньше призрачно-далёкой, эфемерной, беда станет вдруг такой живой, осязаемой. Словно огнедышащий дракон, она выползла из своей пещеры и изрыгает пламя. Ты перед ней обнажён и безоружен, а голыми руками обратно её не затолкать. Так хочется закрыть глаза, зажмуриться сильно-сильно, до разноцветных пятен, открыть.., и ничего этого нет. Это всё просто страшный сон. Ну конечно, сон, просто иллюзия, созданная вымотанным за эти напряжённые дни воображением. Распахиваешь глаза и видишь перед собой всю ту же убийственно-реальную страницу, исписанную чьей-то рукой, каллиграфическим почерком... «... лишь избранный потомок рода, единый раз за век, получит право обрести познание, мятущейся души порыв, увидеть...» «... он обернуть себе на пользу сможет все потаённые желания и мечты...» «... рабом до смерти станет тот, кто побороть себя не сможет...» «... кто не способен мир с самим собою обрести...» «... и имя властелина будет...» «... славный Стенфилд...» С тихим стуком падает на покрывало из ослабевших рук книга. - Рабом до смерти.., - как страшно даже просто прошептать. Худенькие плечи передёргивает, потому что комната из жарящей зноем пустыни превращается в скованный льдами северный полюс, и она обнимает сама себя, стараясь согреться. Раскачивается взад-вперёд, не отрывая уставших глаз от последней строки... «славный Стенфилд» И, пожалуй, впервые в своей такой недолгой, совсем крошечной жизни хочет стать человеком. Самым обычным магглом, живущим на том самом северном полюсе. Ничего не знать, не иметь никакого представления о мире волшебников. Не иметь к нему никакого отношения. Не задавать в тысячный раз один и тот же вопрос... Почему я? Вопрос, на который в тысячный раз нет ответа, набивший уже оскомину. Она зарывается руками в волосы и прячет голову меж согнутых в коленях ног. Если бы хоть чуточку ещё понимать, как обрести этот самый мир. - Ох.., Мерлин, помоги, как-то многовато для меня одной, не унести. Стоп! - А почему же только для меня? - и резко вскидывает лохматую голову. - Надо сказать Джен, - вскочив, на миг замирает, - может утром? Нет, до утра я тут с ума сойду, - тихо бросает сама себе и распахивает полог. В комнате царила кромешная темнота, сегодня кто-то плотно зашторил окно. Спрыгнув с кровати, задела ногой стоящие около неё туфли. Одна из них с грохотом отлетела куда-то в сторону. - Да чтоб тебя... - обернулась, хватая забытую впопыхах палочку. Оказавшись в узком круге света, на цыпочках приблизилась к соседней кровати. - Дженис... - Белла склонилась над спящей подругой. - Дженис, - в ответ лишь бессвязное бормотание. Направив огонёк ниже, осветила напряжённое лицо, искусанные губы. «Страшный сон?» Легонько потрясла за плечо: - Дженис, проснись. Вдруг веки распахнулись и на неё уставились наполненные ужасом глаза. - Пожалуйста, не надо, - девушка резко села и отползла назад, упёршись спиной в изголовье. - Тихо, Джен, это я, Изабелла. - Что? - она прищурила глаза, уставившись прямо перед собой. - Это я, а тебе просто приснился плохой сон, наверное... - Сон? - невидящим взглядом Дженис обводила темноту. - Ну да, сон, да проснись уже наконец, - Белла отвела в сторону руку, всё ещё направленную той в лицо, - мне надо тебе кое-что сказать. - Сейчас? - блондинка говорила чуть осипшим со сна голосом. - Прости, что разбудила, но я бы просто с ума сошла до утра. - Что такого важного могло случиться ночью? - тыльной стороной ладони она потёрла припухшие глаза. - Это случилось не ночью, то есть и ночью тоже, ой.., ладно, я покажу, и ты сама всё поймёшь, - с этими словами метнулась в сторону своей кровати, схватила книгу и, раскрыв на нужной странице, сунула под нос подруге. - Ты что, смеёшься, предлагаешь мне среди ночи почитать? - Дженис свела брови к переносице, но книгу всё же взяла. - Не просто почитать, здесь кое-что очень важное, - и Белла подпихнула разворот к ней поближе, осветив страницу собственной палочкой. - Ну ладно.., - девушка поджала губы и опустила глаза, которые тут же забегали по строчкам.***
Гарри Поттер, сидя на подоконнике в комнате девочек, старательно смотрел в окно. Каждый раз, когда взгляд останавливался на хрупкой фигуре, укрытой лишь полупрозрачной тканью ночной сорочки, угадывая, словно абрис на белоснежном холсте, очертания тела, одёргивал себя. Буквально через силу отворачивая голову, в который раз уже за это утро. «Я когда-нибудь перестану думать о ней так..?» «Или так и будет стоять перед глазами видение, она.., обнажённая, стонущая?» Но почему-то изо всех сил хотелось сохранить это в памяти, может потому, что там, в реальном мире, Выручай-комнаты больше нет, она сгорела в Адском пламени вместе с Креббом, идиотом, воспользовавшимся сильнейшим заклинанием. Он тяжело вздохнул, прижимаясь лбом к холодному, как он представлял себе, стеклу, всматриваясь в утреннюю изморозь на пожухлой траве. Конец октября, Белла провела здесь почти два месяца, скоро каникулы, а она не сможет поехать домой, не сможет провести праздники с родными, близкими людьми. Совсем как он когда-то, с той лишь разницей, что его там никто и не ждал, а её, наверное, обыскались. Совсем некстати вспомнилось, что и Реддлу некуда возвращаться. Всплыли в памяти слова Дамблдора о том, как он просил оставить его здесь на лето. И для него тоже Хогвартс стал единственным домом, его там тоже никто не ждал. Он так ненавидел маглов, так ненавидел приют.., интересно, что было бы, если бы каждое лето не вынуждало его туда возвращаться, накапливая год за годом всё больше ненависти? С другой стороны, я ведь тоже уезжал в ненавистный дом Дурслей и терпел издевательства Дадли и его дружков. Всё-таки Том Реддл огромная загадка. Был таким всю жизнь и останется таковой после смерти. Даже собственный конец он оставил для всех неразрешимой тайной. Никак не выходили из головы его слова... «... я не стану спрашивать, ни сейчас, никогда». Что это значит? Он знает? А если знает, то почему это вдруг не станет спрашивать? Это что, новая игра такая в кошки-мышки? Гарри покачал головой в разные стороны, оставляя на стекле разводы, оставляя.., если бы он здесь был. Ещё этот Стенфилд, кто бы мог подумать, что всё окажется так... Как же запуталось всё. Вот у него были друзья, был целый факультет, и он точно знал, что каждому может доверять на сто процентов. А здесь что же получается, за каждым углом скрывается тайна, от кого угодно можно ждать подвоха? Бедная девочка, на ней и так уже лица нет, а что же будет дальше? Он прислушался к торопливым шагам за спиной, к напряжённой тишине, нарушаемой только шорохом одежды. Как там у них было ночью..? - Что это такое? - дочитав до конца, Дженис захлопнула книгу. - Ты что, не понимаешь, эт... - Я всё прекрасно понимаю, - перебила блондинка, - откуда это у тебя? - В библиотеке нашла, - зачем-то соврала Белла, может, чтобы придать вес доказательствам, невесть как оказавшимся в сумке. - А ты искала..? - Пыталась понять, что случилось за завтраком со мной и с тобой, между прочем, тоже, - подбородок упрямо поднялся, а руки сложились на груди. - А почему ты решила, что со мной что-то не так? - продолжала допытываться Дженис. - Ну.., ты была сама не своя, какая-то очень странная, словно и не ты вовсе. Или я ошибаюсь? На несколько секунд повисло напряжённое молчание. Перевернулась с боку на бок Елена, что-то бормоча во сне. Этот звук заставил вздрогнуть обеих. - Нет, - после шумного выдоха наконец выдавила из себя девушка. - И если то, что написано здесь, правда, - она покачала зажатой в ладони книжонкой, - то я не знаю, что делать. Это чувство было таким сильным, таким поглощающим.., если бы не... - она замолчала на полуслове, опустила глаза. - Если бы не... - подсказала Белла. - Ты сказала "пожалуйста", и оно исчезло. Я не знаю, как объяснить.., - Дженис закусила губу, - оно как-будто испугалось. - Испугалось? - Ну да, потому что мы друзья, понимаешь..? - она отбросила от себя тонкий переплёт так, как будто даже прикасаться было противно. - Не знаю, как объяснить. - Подожди.., - Белла схватила книгу и принялась быстро перелистывать страницы, пока не остановилась на нужной. - Что ты ище... - Вот, смотри, - и повернула к ней страницу, указывая пальцем на одну из строк. «... кто не способен мир с самим собою обрести...», - шёпотом прочла Дженис. - Я не понимаю, что это значит? - перевела вопросительный взгляд на подругу. - Это значит, - глаза напротив возбуждённо сверкали, - это значит, что в этом и есть твой мир, понимаешь теперь? - Н-нет, пока.., - голос сквозил неуверенностью. - Дженис, соберись давай, - Белла вновь придвинула разворот к её лицу. - Ты точно, безо всяких сомнений, знаешь для себя, что мы друзья. Никаких других вариантов ты не допускаешь, в этом и заключается твой мир с самой собой, - она убрала руку в сторону и улыбнулась. - Именно поэтому оно испугалось. - Ты так думаешь? - всё ещё неуверенно. - Нет, я не просто так думаю, я уверена. Молодец Белла, просто умница, так и хотелось обнять её. Сейчас, как никогда, она напомнила ему Гермиону, если бы не она, ничего бы у них не получилось. И почему всё-таки они не стали подругами? Единственное, что его напрягло тогда, почему соврала о находке? Побоялась, что подруга не воспримет всерьёз? Гарри знал, откуда она взялась, видел, как оставил её на столе Реддл. Неужели, и об этом он тоже знает? Просто невероятно. Что это? Он вскинул голову, возвращая самого себя в реальность. Это что, восхищение!? Я что, с ума схожу? И все-таки никто пока ничего не понимал, а Реддл, похоже, сложил головоломку. Невероятный человек, этого у него никак не отнять. Неужели, он вот так просто отдал книгу и всё? Затрепетало крылышками, неприятно щекоча где-то под ложечкой, нарастающая с каждой минутой всё больше тревога. Слишком просто. Слишком не похоже на питающего слабость к эффектам Тёмного Лорда. С другой стороны, до этого ведь ещё далеко... Ведь далеко..?***
Мориган угрюмо брела по коридору, прижимая к груди объёмный учебник по травологии. Конец октября, погода совсем не радовала. Ночами уже подмораживает, днём ледяные дожди и пронизывающий ветер. Вся эта гадость так и норовит залезть под одежду, упасть с крыши за шиворот и прокатиться по спине, оставляя за собой влажный след. Она поёжилась, зябко кутаясь в легкую не по сезону мантию. Губы сжались в тонкую линию, оказалось, что на приличную тёплую денег нет. Вот так просто, нет и всё. И крутись, девочка, как хочешь, или ходи в обносках, или делай вид, что на дворе до сих пор лето. Да уж.., выбор не велик. Одно правило она выучила наизусть: как ты сам себя поставишь, так и будут воспринимать тебя окружающие. Мориган вела себя как настоящая леди. "Когтевранская принцесса" - так называли её за глаза. Разве может принцесса носить тряпьё с чужого плеча, явно уже повидавшее виды? Нет! Ни за что. Ну кто, вот скажите, придумал эти переходы из и так озябшего замка на улицу, в промозглую отсыревшую теплицу? Кому нужна вообще эта травология? Девушка прикрыла нос книгой, пытаясь хоть как-то согреться собственным дыханием. Она бросала косые взгляды по сторонам, готовая в любой момент гордо выпрямиться, как только на горизонте появится кто-то из студентов. Мориган специально ушла раньше всех из Большого зала, затолкав в себя обед, кажется, даже не пережёвывая. Так он и валялся внутри комком, вызывая неприятное чувство тяжести. Еле сдержала себя, чтобы не забежать в туалет и не сунуть два пальца в рот. Глубоко вдохнула и выдохнула, выпустив изо рта белёсое облачко. А ведь скоро каникулы. Придётся ехать домой. Смотреть на мать, не выпускающую из рук бокал с огневиски, покачивающуюся перед зеркалом. Что она там ищет? Следы былой красоты, так раньше времени увядшей? Пить надо меньше. Мориган фыркнула себе под нос. Слушать вечные неиссякаемые претензии отцу, сидящему в любимом кресле. Он словно прирос к этому потёртому хламу с неизменной газетой в руках. Что он там вычитывает, зачем, всё равно дальше дома носа не кажет. В обществе уже, наверное, забыть-забыли, как он выглядит. Так противно было смотреть, как слабовольно прикрывается он этой самой газетёнкой, закрываясь, будто щитом, от этих жалящих колких упрёков. Смешно. Он что думает, всё само собой рассосётся? Нет, не смешно, это вовсе не смешно. Противно, до тошноты противно. Было время, она надеялась, что вот сейчас он встанет, поставит всех на место, стукнет кулаком по столу. Напрасно, он так и не проснулся. Наверное, мать тоже так думала, наверное, это был её способ достучаться до него. И, наверно, всё это было одной большой ошибкой, наверное, надо было как-то по другому, но никак иначе мама не смогла. Вот и бегали они друг от друга и от жизни по замкнутому кругу. Сталкиваясь орбитами, жаля друг друга упрёками. Мориган рылась в себе и не находила одного чувства. Как давно она перестала испытывать к ним жалость? Она чётко помнила момент, когда исчезло уважение, и осталась только жалость. Теперь вот, пряча в рукава окоченевшие руки, не находила и этого. Что же тогда осталось? Неужели, только раздражение? Неожиданный удар. Тупая боль вонзилась в плечо, она отшатнулась, руки разжались, и тяжёлый том грохнулся на пол. Когтевранка схватилась за ушибленное место, поднимая разгневанный взгляд. Напротив стояла, разводя руками, белобрысая гриффиндорка. Как там её Джинджер.., Джудит? Нет, кажется Дженис. Точно, Дженис, подруга Беллы. - Смотреть, куда идёшь, не пробовала? - гневно выплюнула Мориган. - Прости, я.., не специально, задумалась, - на лице появилось виноватое выражение. - Не специально, - передразнила когтевранка, - ещё чего не хватало. Дженис присела на корточки, поднимая распахнутый ветром учебник. - Вот.., ещё раз извини, - поднялась и протянула книгу. Мориган протянула руки, опустила взгляд и снова нахмурилась. Книг было две, сверху лежала тонкая книжечка в тёмном кожаном переплёте, практически сливаясь с травологией. Замешательство длилось всего секунду, после взяла себя в руки, выхватила книги и прижала к груди. - Ладно уж.., - и, обойдя потупившую глаза блондинку, быстрым шагом направилась к теплицам. Дженис оглянулась ей вслед, состроила рожицу и поспешила уйти из продуваемой галереи. За одной из колонн, прислонившись к ней спиной, почти сливаясь с тёмно-серой каменной кладкой, скрестив руки на груди, стоял Том Реддл. Его лица коснулась едва заметная улыбка, лишь уголки губ слегка приподнялись.***
Кристиан сидел за столом в Большом зале. Подперев подбородок ладонью, он лениво ковырялся вилкой в тарелке. С трудом сдержал брезгливую гримасу, глядя на то, как парень напротив уплетает овощное рагу, запихивая в широко распахнутую пасть ещё и жирный кусок мяса. Аппетит отбило окончательно. Он направил взгляд поверх голов, опасаясь не сдержать рвотный позыв. Противное утро, противный день. Раздражало всё, каждая мелочь. Настроение отвратительное. Даже сам себе затруднялся объяснить причину. Может, дело в погоде? Он ненавидел осень всеми фибрами души. Мерзкое грязное месиво под ногами, чавкающее при каждом шаге. Оставляющее следы на ботинках, начищенных до блеска ещё утром. Сухая, отглаженная к началу дня, сырая, отдающая плесенью мантия к вечеру. Порывы ветра, смешанные с дождём, бросающиеся в лицо, пока идёшь по открытым галереям с урока на урок. Вечная унылая серость, с утра до вечера одно и тоже. И сильнее всего он ненавидел квиддич в это время года. Как можно получать удовольствие от ковыряния в этом промокшем насквозь небосводе? А ведь сегодня тренировка. Брр.., он поёжился. Как же бесит иногда этот образ бравого парня, надетый им однажды, словно новый костюм. Один из многих висящих в шкафу. Как он хотел сейчас просто стать самим собой и послать всех к чёрту, к Мерлину, куда угодно, только подальше. Он хотел бы сейчас оказаться дома. Не колыхаться целый день в Хогватс-экспрессе, а просто щёлкнуть пальцами и исчезнуть. Очутиться в большом уютном кресле с чашечкой ароматного кофе, закинув ноги в домашних мягких туфлях на пуфик. Почти ощутил этот горьковатый, с нотками цитруса и миндаля аромат, кажется, даже защекотало ноздри. Удивлённо опустил глаза и упёрся взглядом в чашку чая, стоящую перед ним. Пфф... Раздражённо отодвинул от себя напиток, кажется, чересчур резко. Несколько капель выплеснулись на стол, образовав маленькую коричневую лужицу. Везде грязь, кажется, он начинает ненавидеть коричневый цвет, скорей бы уже снег выпал что ли. Верхняя губа поползла было вверх в брезгливом отвращении, но сдержался. Кристиан Стенфилд весёлый и добрый. Рубаха-парень. Взгляд снова пополз по залу, оглядывая шумную толпу студентов. Когтевран.., место Мориган пустует. Зубрилка уже побежала на урок лизать задницу профессору? Парень внутренне усмехнулся. Ну-ну. Думает, это поможет пробиться в люди.., таким, как она, шлюхам одна дорога. После того, как он наиграется с ней вдоволь и вышвырнет из своей постели. Давно что-то я с ней не развлекался, но ничего, побегай пока, дорогуша. Скоро увидимся. Губы против воли тронула улыбка. Слизерин.., Реддла тоже нет на месте, но в этом ничего удивительного. Правильный школьный староста готов днями и ночами торчать в библиотеке. Тоже надеется кем-то стать. Дурак, в этом мире всё решает фамилия и счёт в банке. Кто примет тебя, Реддл, в приличном доме? Надеешься на чистокровных дружков? Да они забудут о тебе, как только сойдут с поезда и разлетятся по своим фамильным гнёздышкам. Их ждёт карьера под крылышком заботливых мамочек и папочек, а кто такой ты, Том Реддл? Не сомневаюсь, тебя ждёт пыльный кабинетик в Министерстве, заваленный грудами папок с никому не нужными документами. Вот так и забудут о тебе, утонешь, захлебнёшься под грудой бумаг. Я уже сейчас готов с удовольствием помахать тебе ручкой. Гудбай, староста. Улыбка стала чуточку шире. Гриффиндор.., трещётка Дженис тоже ускакала куда-то. Ну и чёрт с тобой, надоела. Надоело потакать тебе, с вежливой улыбкой слушать твою болтовню. Голова от тебя раскалывается. Белла.., о чём-то весело щебечет с подругами. Бел-ла, - он покатал это имя на языке - , мой маленький котёночек. Смеётся, морщит носик, что-то рассказывает, жестикулируя чайной ложечкой. Вот она опускает её и отламывает кусочек пирожного, подносит к губам и медленно облизывает ложечку. Ммм.., ты моя сладенькая. Почти два месяца я жду, почти два месяца охочусь на тебя, не терпится уже попробовать на вкус. Такая аппетитная. Ничего, тем упоительнее вкус победы. Слабак Реддл, даже девчонку приручить не смог. Ничего.., скоро, уже скоро...***
Двери в классную комнату распахнулись за несколько минут до начала урока. Студенты шумной толпой ввалились в помещение, смеясь и переговариваясь рассаживались по своим местам. Со скрежетом двигались стулья, с грохотом опускались на пол сумки, набитые учебниками. Пока не появился преподаватель, вокруг продолжались разговоры и смешки. Белла сидела на стуле, словно на подушечке, набитой иголками, нервно поглядывая то на дверь, то на пустующее до сих пор место рядом с собой. Пальцы как-то сами собой отбивали неизвестный ритм по столешнице. Ну где же Дженис? Получилось ли у неё сделать всё так, как они спланировали? Надеюсь, что да, ведь ничего особенно сложного, просто сделать так, чтобы никто не догадался. Насчёт Мориган она не волновалась, она умная, всё поймёт. Да и в записке, вложенной между страниц, всё предельно ясно изложено, им нужно встретиться и попробовать что-нибудь придумать втроём. Свою часть задания вроде удалось выполнить, как и было задумано. Остаться в главном зале и отвлечь внимание Стенфилда на себя. Как только Белла заметила, куда направился его взгляд, пришлось увеличить собственную громкость, возможно, даже чересчур, но никак нельзя было позволить ему последовать за Мориган. Вот и выдавливала из себя через силу показное веселье, даже немного пококетничала, почувствовав его прикованный к своему лицу взгляд. Какое-то неприятное ощущение теребило внутренности, будто предала кого-то. Себя? Или кого-то другого? Украдкой бросила быстрый взгляд на стол Слизерина, ЕГО тоже нет. Выдохнула облегчённо, когда ОН рядом, девушка ощущала себя открытой книгой, все мысли и чувства нараспашку. Хорошо, что ОН не видел. За спиной тихо хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, и наконец-то справа скрипнул стул, всего за мгновение до того, как появился профессор Бинс. Быстрая встреча взглядами, короткий кивок в ответ на немой вопрос и лёгкая полуулыбка на губах. Всё получилось, Джен умница. Теперь осталось только оказаться в нужном месте в нужное время никем не замеченной. В кои-то веки слова, монотонно произносимые учителем-привидением, не влетали ни в одно ухо, просто отталкивались и растворялись в пространстве. Никакие великие события прошлых столетий не могли сравниться по значимости с тем, что происходило здесь и сейчас. В этот конкретный отрезок времени, в который, словно начинку в тесто, замесила её судьба. В голове зудело и зудело нечто, никак не отпускало, не давало отвлечься. То, чем ни с кем не могла поделиться, то, что каждый томительный день вынуждена запирать в себе, мысленно вешая огромный замок. То, что связало крепко-накрепко с тем, с кем никак нельзя было связываться. Том Реддл. Таинственный и жестокий школьный староста. Она видела его холодный отчуждённый взгляд прямо сейчас, так ясно, будто и не покидала тот закуток в Запретной секции. Да, она всё поняла, но не посмела ни словом, ни делом помешать ему. Он больше к ней не подойдёт, и близко не приблизится, утром прошёл мимо с таким равнодушным видом, словно она была частью каменных стен, такой же безликой серой массой. Реддл знает, один Мерлин ведает, как ему это удалось, но он знает. И что же она сама об этом думает? Белла прикусила губу и покачала головой, прикрыв на мгновение глаза. Поздно. Слишком поздно, ответ уже вибрировал в душе натянутой струной... Я не могу.., я не хочу, чтобы всё закончилось вот так. Всё правильно, Том сделал ей такой щедрый подарок, приняв это решение за них обоих. И это должно было звучать так непоколебимо, мощно, а на деле слышался лишь едва различимый писк. Я не могу. Просто не могу вот так отпустить его голос, такой холодный и властный, не могу отпустить его глаза, жгучую страсть его губ... Когда одно лишь воспоминание заставляет тонуть в сладострастии. И пусть это будет самой страшной ошибкой, но она должна увидеть его вновь, поговорить с ним. Вот только как же это сделать? Хотя.., ведь старосты обычно патрулируют школу вечерами, и надо сделать-то всего ничего: разузнать, когда очередь Реддла. И единственной кандидатурой виделся декан Слизерина. Простите, профессор Слизнорт, придётся снова воспользоваться вашим расположением...***
- Белс, ты чего копаешься, давай быстрее, - Дженис стояла возле парты уже с сумкой наперевес. - Ты не жди меня, иди, я хочу кое-что уточнить у профессора, - Белла махнула рукой, нарочито медленно укладывая книги и пергаменты в сумку. - Ну ладно.., - подруга чуть нахмурилась, - но только не задерживайся, - и послала многозначительный взгляд. - Не волнуйся, я буду в порядке, - и, видя в глазах подруги сомнение, легко коснулась руки в попытке передать каплю уверенности, - я обещаю. Дженис в ответ коротко кивнула и вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Вот и остались они вдвоём, пришло время действовать, слова как назло застряли комом. Прочистив горло с ужасом осознала, Слизнорт оторвался от каких-то бумаг и теперь смотрит на неё выжидающе. Отступать уже поздно. - Проф-фессор, - начала заикаясь, пришлось снова прокашляться. - Вы здоровы, мисс Лоуренс? - доброе лицо мастера зелий стало по-отечески обеспокоенным. - Может, вам принять бодро-перцовое зелье? - Нет-нет, я не простужена, просто немного волнуюсь. Профессор улыбнулся: - Ну что вы, право, не стоит стесняться, Вы хотели что-то спросить? - Да, но скорее попросить.., - от ощущения неловкости пальцы обеих рук туго переплелись между собой. - Мне бы хотелось сварить зелье посложнее, может, вы могли бы позаниматься со мной? - взгляд стал немного заискивающим, немного кокетливым. - Ах.., вот Вы о чём.., но, пожалуй, я вынужден Вам отказать, - сокрушаясь, он развёл руки в стороны, - к сожалению, у меня сейчас слишком много дел. - Очень жаль, - Белла тяжело выдохнула и в притворном расстройстве опустила глаза, на самом деле стараясь скрыть торжествующую улыбку, - может, вы могли бы посоветовать кого-нибудь? - ещё один продуманный взгляд-выстрел, на этот раз полный слезливой надежды. - Ну что ж.., такой талантливой ученице как Вы я могу посоветовать только одного человека, это наш староста Том Реддл. Вы, вероятно, знакомы? - Только мельком, профессор, - девушка изо всех сил старалась скрыть торжество. - Это ничего, мисс Лоуренс, он очень приятный молодой человек и я уверен, он Вам не откажет, но Вы должны понимать, Том очень занят учёбой, к тому же на него возложены определённые обязанности, как на старосту школы. Подождите минуту, я взгляну на его расписание, - он опустил глаза и начал копаться в каких-то бумагах. От Беллы не укрылось, как тепло отзывался о своём несомненно любимом ученике Слизнорт, какой теплотой лучился его взгляд при одном только упоминании этого имени. Выдернув из прочей кипы нужный пергамент, зельевар поднёс его ближе к свету и внимательно изучил. Молчание длилось только минуту, но девушка готова была подпрыгивать от нетерпения. - Итак.., сегодня у Тома свободный день.., завтра вечером он занят патрулированием школы, далее он опять свободен, хотя.., - он оторвал глаза от документа, - его тяга к знаниям меня порой просто поражает, но, думаю, он Вам не откажет, поговорите с ним. - Большое спасибо, мистер Слизнорт, я обязательно с ним поговорю, - она схватила сумку и направилась к двери, пока учитель не успел ничего лишнего спросить, - большое Вам спасибо, - выскочила за дверь. Сердце бешено колотилось в груди, завтра...***
Том Реддл не спеша спускался по лестнице, начав патрулирование с верхнего этажа, постепенно продвигаясь ниже и ниже. Он был задумчив и серьёзен. Почему-то именно сегодня ему меньше всего хотелось этим заниматься. Пустынные, освещённые лишь чадящим светом факелов коридоры всколыхнули мысли, от которых так хотелось отделаться. Он бы хотел побыть один, да.., но не здесь. Не так. Хотелось стереть все те образы, что витали, будто живые, перед глазами, принять зелье Сна без сновидений и очнуться от сладкого забытья утром, свежим и чистым. Как новенький неисписанный пергамент. Он просто хотел покоя и тишины, именно сейчас, в эту давящую, прибивающую своей тяжестью секунду. Ноги, будто налившиеся свинцом, никак не хотели нести его дальше, он устал. Прислонившись спиной к стене, потёр прохладными пальцами виски, устал... Трудно быть никем среди избранных, день за днём вырывая место под солнцем. Доказывать им и самому себе, что достоин, достоин того, что они имеют просто так, по праву рождения. Трудно, когда рвут на части душу, страсти запертые внутри, не имеющие выхода. Злость на ту слабую женщину, что дала ему жизнь и это мерзкое имя в честь отца. Ненависть, кипящая и клокочущая внутри, всё сильней. Отец. Мерзкий маггл, обрёкший его на жалкое существование в приюте. Он снова считал секунды, полные пустого Ничего, до того момента, когда сможет рассчитаться. Отплатить за то унижение, единственное, что досталось ему в наследство. Никто.., сирота... У него уже есть план, всё продуманно до мельчайших деталей, остаётся только ждать. Ждать.., кто бы мог подумать, что это окажется так сложно, просто ждать, каждый день сгорая от нетерпения. Устал каждое утро вместе с одеждой надевать маску хладнокровного безразличия, когда по венам несётся кровь-раскалённая лава. Невыносимо чувствовать каждый день колкие взгляды, направленные в спину, своими, чужими, Дамблдором. Каждый день ходить по лезвию ножа, боясь оступиться, сделать хоть один неверный шаг. Думать, думать, думать... Над каждым словом, каждым жестом. Каждый вечер, в своей комнате, там, где никто не сможет увидеть, рассыпаться на части, собирая себя воедино с рассветом. Он заставил себя оттолкнуться от стены и, тяжело ступая, пошёл дальше. Надо закончить. Лишь пустые глазницы рыцарей в тяжёлых кованных доспехах, стоящих вдоль галереи, смотрели ему в след. Тихонько посапывали престарелые волшебники на картинах. Том свернул в очередной тёмный узкий переход между галереями, он даже не воспользовался «Люмосом». Зачем? Он и так знал их наизусть. Погружённый сам в себя не услышал лёгкого дыхания за спиной. Голый инстинкт заставил его молниеносно развернуться и, выбросив вперёд руку с зажатой в натренированной ладони палочкой, послать в непроглядный мрак заклинание, в тот момент, когда его рукава осторожно коснулись... *в тексте использован отрывок из молитвы к Пресвятой Богородице, для преодоления зла.