***
Не видно луну. С этой стороны дома, в это окно, она никогда не заглядывает в это время. Для неё сейчас слишком поздно, а, может, вернее будет сказать рано? Этот зал утратил красоту и тепло. Факела давно не рассеивают тьму, камин не греет. Раньше чинно и церемонно здесь принимали гостей, теперь он стал темницей. Камерой пыток. Он здесь словно замурован в склепе. Хотел ли он это изменить? Нет, ведь он уже мертвец. Мысли душат, выжигают кислород, и каждый вдох смертельно травит. Или это чувства? Чувства... Распахнулись тяжёлые двери. Уверенной стремительной походкой зашёл в зал Снейп. Его чёрные как ночь глаза как всегда непроницаемо спокойны. В отличие от многих других не дрожит, не преклоняется, напротив, спокойно ожидает приказа. Лорд смотрит внимательно, прожигая взглядом глаза. Дай мне хоть толику эмоций, чувств, этого хватит пока. И... Вот она мелькнула ослепительной вспышкой, но так неуловимо быстро. Красные глаза опасно сужаются. Что это, Северус? Скажи мне, покажи. Пальцы крепче сомкнулись на палочке, рука почти поднялась. Почти... Он понял всё, как только тонкие ноздри уловили запах страха. Такого до боли знакомого. ЕЁ страха. Но как?! Откуда?! Быстрый взгляд за спину Снейпа и... жгучая боль пронзила там, где когда-то было сердце. Она. Рука безвольно упала на колени, и всё на что хватило сил - отвернуться, упереться невидящим взглядом в окно. Его нежный ангел. Её не должно быть здесь, в этой пропитанной кровью и грязью тюрьме. Не должно. Только не она. Это неправда. Это всё игра воображения. Глухой звук падения, слабый стон боли. Её боли. Правда. Он не может сдвинуться с места, не может на неё взглянуть, потому что тогда убьёт каждого из тех, кто осквернил её взглядом, прикосновением. Он опустил взгляд на свою руку. Бледная до синеватого оттенка кожа, сухие, жёлтые ногти отстукивают ритм нетерпения по столу. Про себя усмехнулся. Нет, я ещё жив. Жив потому, что Она рядом, такая слабая, такая родная. Только его. Если бы только заткнулись наконец часы. Их монотонный звук сжимает виски хуже тисков. Секундная стрелка безразлично считает... считает... считает... Играет свою заупокойную песню. Чьё время ты отмеряешь? Как просто было всё решить на расстоянии и никогда не увидеть боли в её глазах. А что теперь? Теперь она здесь. И надо что-то решать. А решения нет. Стрелка равнодушно бежит по замкнутому кругу. И спасения тоже нет. И если бы дело было только в том, что все в страхе ждут твоего вердикта, с замиранием сердца ждут смертной казни, как стервятники, всё было бы проще. Тик-так... Они потешатся и забудут, а я? А я буду жить с этим вечность. Зачем, Северус, ты привёл её сюда? Ненависть и злоба заставляет Силу кипеть, и она выплёскивается наружу раскалёнными волнами. Она смертоносна, ядовита, остра как бритва. Рассекает кожу оборотня, и по его спине текут густые алые струи - змеи. Хорошо. Тик-так... Капля удовлетворения падает в почти полностью опустевшую нишу в груди. В то место, где когда-то была душа. Я всё решил, и не было сомнений, пока не появилась ты. Пока однажды, много лет назад, не распахнулись двери, и в зал вошла ты. Пока наши взгляды не скрестились, словно два клинка. Пока я не погиб в твоих глазах. Ты... Ты... Ты... Всю жизнь ты преследуешь меня, Изабелла Лоуренс, как же мне избавиться от тебя? Что же мне сделать, чтобы ты, наконец, исчезла? Я ведь даже не могу отпустить тебя сейчас. Ты плачешь, я слышу, как пытаешься сдерживаться, но в тишине не скрыть дрожащих плеч, рваного дыхания. Ты не знаешь, и не узнаешь никогда, что именно это спасает жизнь Сивому. Что часы не разлетелись в щепки до сих пор только из-за тебя. Что Северус Снейп не стоит на коленях только потому, что ты здесь. Потому что твои слёзы пленили меня раз и навсегда. В тот самый миг, когда я увидел их впервые много лет назад, и никогда не будет на свете никого прекрасней. Тик-так... Я чудовище, я думал, ты поймёшь. Я думал, когда ты увидишь меня таким, замрут все звуки во Вселенной, но часы... Вся моя жизнь состоит из одних только секунд. Раненых, истекающих кровью, умирающих секунд. Таких как сейчас. Рушащих жизнь, единственную, самую дорогую, ту, за которую готов не только убить, но и умереть. Я знал это уже тогда, в тот самый миг, в тот самый день - первого сентября. Небо безоблачное и звёздное, красивое и низкое; кажется, сверкающих алмазов на небосклоне можно коснуться рукой. Пока ещё можно, скоро рассвет. Загорится на востоке заря и ночная красота растворится в утренней серости. Сейчас бы услышать лёгкую и нежную мелодию колыбельной. Когда-то Лорд хотел узнать, как она звучит, но так и не довелось. Теперь нет. Теперь он понимает, что даже тень надежды покинула его. Сегодня ночью всё закончилось. Тик-так... Грохот и треск оглушают, и он словно очнулся ото сна. Камин. Беллатриса и Рабастан. Лорд бросает пронзительный взгляд, и по тому, как опустила глаза верная сторонница, понимает - неудача. Энтони Лоуренс жив. Прискорбно. Признаться, он надеялся на большее. Сердце отпускает, боли больше нет. Всё возвращается на круги своя - только лютый холод и колючая мгла. С каждым движением безразличной и такой жестокой секундной стрелки он становится самим собой. В крови закипает сталь. Тик-так... Решение принято. Рассвет наступит, но только не для меня. Лишь миг остался до того, как исчезнет навсегда вкус, и цвет, и запах, тот что есть в переплетении дня. Тик-так... Ты никогда не простишь меня, девочка, но значит, так тому и быть...***
Почерневшие от времени каменные стены с трёх сторон, прямо напротив решётка. Даже теперь, в это время года, здесь было холодно и сыро, воздух здесь гнилой и смрадный, будто покрытый плесенью. Жуткое ощущение прилипло к телу вместе с грязью этого места, будто тебя заживо похоронили. И, кажется, раздаётся в мёртвой тишине звук - падают на крышку гроба комья сырой земли. Кто знает, может, это место станет последним, что она увидит. Может, никогда не наступит в её жизни новый день, не будет закатов и восходов. Может, никогда не сбудутся планы и мечты. - Ведь есть что-то, что стоит всего этого? Это было так давно, но и через миллионы лет Он ответит также, как тогда. Он скажет твёрдо и уверенно: «Да». Белла сидела прямо на полу в самом уголке, стараясь спрятать голые ноги под тонкую ткань халата. Когда успела его надеть, она и сама не помнила. Страшно ли ей было? Да. Там, дома, она и пошевелиться не могла, тело словно одеревенело. Здесь, в окружении всех этих угрюмых лиц, она чувствовала себя добычей в логове хищника. Его равнодушное лицо. Жуткий человек, который хотел напасть на неё, стоит на коленях, а Тёмный Лорд холоден и высокомерен. А потом она с ужасом увидела, как появляются на широкой спине человека длинные порезы, будто его стегают невидимым кнутом, как его лицо искажается от боли; он сжимает зубы, но молчит. Наверно, только тогда она в полной мере осознала всё серьёзность происходящего. Война, страшная и беспощадная. Вот Он, равнодушно смотрит в окно, думает о чём-то, их предводитель. Они его солдаты. Они будут убивать и пытать для него. Вот они какие - Пожиратели Смерти. Сейчас, в этой маленькой, тёмной камере страха не было. Он исчез, как только с громким лязгом закрылась за ней решётка. Осталось обречённое спокойствие, покорность судьбе. Мысли потекли плавно, стройным рядом, выстраиваясь в единую цепь. Ему что-то надо от её родителей, ни она и никто другой не станет для Него помехой в достижении цели. Что-то очень странное произошло дома. Профессор Снейп её защищал. Почему? Потому что он хороший, или потому что Он велел? Из-за его спины было очень трудно рассмотреть, что происходит, но по тому, как всё вдруг стихло, по тому, как дрогнули его плечи... Лишь мельком увидела она это страшное существо. Это ведь был... мертвец? Но откуда он взялся? Что же это такое твориться? А как смотрела на неё эта женщина, вывалившаяся из камина. Сколько ярости и ненависти было в её глазах, до сих пор мороз по коже. Белла перевела взгляд на решётку, сквозь которую просматривалась часть коридора. Единственный факел на стене. Крошечное пятно оранжевого света, и в нём, прислонившись спиной к стене, сидит на стуле человек. Его грудь вздымается спокойно и ровно, может, он спит? Вряд ли, ведь он её охраняет. Чёрное одеяние почти полностью утопает в темноте, только лицо выделяется бледным пятном. Она остановила на нем свой взгляд. Профессор Снейп. Раньше он виделся злым, несправедливым тираном. Сейчас она могла разглядеть тёмные тени у него под глазами, нездоровый цвет лица, впалые щёки. Тонкие губы, упрямо сжатые даже сейчас. Он защищал её, по приказу или нет, разве это так уж важно? То, как он сжал её руку, прежде чем отпустить, этого ему точно никто не велел делать. Он сожалел, что всё так получилось, и хотел бы помочь, но не может. А может, она всё просто придумала себе? Просто в отчаянном положении так хочется во что-то верить. Верить в то, что ты не один. И в эту возможно последнюю ночь в её жизни она была рада, что здесь, по ту сторону, с ней рядом именно он. Белла поднялась, и, бесшумно ступая босыми ногами, подошла к железным прутьям. Профессор оказался прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки. Верхняя пуговица сюртука расстёгнута. Белла невольно улыбнулась, какое маленькое послабление он позволил себе. Как часто она его видела, но никогда по-настоящему не смотрела. А у него, оказывается, длинные ресницы и целое море тоски в глазах. В глазах!? От неожиданности она отшатнулась в сторону. Профессор смотрел прямо на неё чёрными, как ночь, глазами, но в них не было угрозы, не было злости. Зато была усталость, много-много, целый безбрежный океан. Почему раньше она его боялась? Осмелев, Белла вновь подошла к решётке, обхватила озябшими пальцами железные прутья. У него морщинки вокруг глаз и мягкие чувственные губы, которые приоткрылись, но так и не издали ни звука. И она представила себе, воскресила в памяти его голос. Он у него тихий, мягкий, словно бархат. Почему мы смотрим, но ничего не видим? Белла вновь взглянула в его глаза. Почему мы так невнимательны к мелочам? Как легко мы убеждаем себя в том, что все наши заблуждения и есть истина. И как часто оказываемся неправы. Истина не в снятых баллах и не в отработках. Истина вот здесь, прямо перед ней, в этой безысходности, что отражается в глазах, что льётся через край. В сожалении от того, что он бессилен что-либо предпринять. В сжатых кулаках и побелевших костяшках. И ей нестрашно на него смотреть, всегда было, а теперь вот нет. Может от того, что перед смертью? Наверно, он тоже так думает, поэтому позволяет. Поэтому смотрит в ответ прямо и открыто. "Простите, профессор, за то, что слабая, за то, что не смогла помочь, за то, что трусиха", - хотелось бы ей сказать, но она молчит. Только мерное потрескивание факела, да пляшущие тени на стене нарушают тишину. "Теперь я знаю, кто вы, какой вы, простите, что думала иначе", - но и об этом она молчит. Ведь ему не нужно понимание, ему не нужна жалость. Спасибо, что не отводите глаз, без них я исчезну, рассыплюсь на куски. Так они и смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Мрачный, тёмный профессор зельеварения и растрёпанная худенькая девчонка. По разные стороны решётки. Она заложница, а он свободен, но, по сути, оба пленники, заточённые в извилистых и опасных коридорах судьбы. Судьбы, сотканной из испытаний, заставляющей принимать непростые, жёсткие решения. Судьбы, не обещающей взамен награды.***
Энтони Лоренс стоял в тени деревьев, с опаской оглядываясь по сторонам. Ничего необычного. Он стоял у обочины просёлочной дороги, прямо перед ним расстилалось поле, засеянное пшеницей. В угасающем лунном свете оно казалось серебристо-серым и в дуновении ветра волновалось, словно море. Они прислали требование: «Хочешь увидеть дочь, приходи один». Конечно, он хотел, хотел больше всего на свете, поэтому, не задумываясь, зажал в кулаке выпавший из конверта порт-ключ. Разве он мог поступить иначе? Жена после всего произошедшего билась в истерике, повторяя только одно... - Верни её, верни мне мою девочку! С огромным трудом он уговорил её принять успокоительное. Она требовала объяснений, но что он мог сказать? Глядя в огромные, полные слёз и тревоги глаза поклялся, что вернёт дочь живой и невредимой. Пообещал, что всё объяснит позже, когда вернётся. А вернётся ли? Место они выбрали хорошее, ни одного кладбища поблизости. Ради безопасности дочери он оставил главное своё оружие дома, в подвале. Но сейчас это и не нужно, он готов служить, если прикажут. Сделать всё что угодно, лишь бы увидеть дочь, обнять, прижать к себе крепко-крепко и не отпускать никогда. Какая ночь была. Такая безмятежная, тёплая, звёздная. Именно так он всегда представлял себе волшебство, настоящее, неподвластное людям. Нежное дыхание ветерка, ночная песнь сверчка, уханье совы в лесу, шорох листьев. Музыка ночи. Как приятно делить всё это с тем, кого любишь. Именно этого он желал Изабелле. Увидеть это, понять. Встретить того, с кем захочется разделить эту магию, только вдвоём. И она испытает это, должна испытать. Он спасёт её, обязательно. Как гром среди ясного неба раздался хлопок. Неподалёку появилась тёмная фигура. Несколько секунд он смотрел на него, а затем начал неспеша приближаться. Господи, как нелепо всё это выглядит на фоне умиротворяющего пейзажа. Это всё просто чья-то злая шутка. Как же хочется закрыть глаза, открыть - и ничего этого нет. Он на миг прикрыл лицо ладонью. Только бы с Беллой ничего не случилось. Он остановился в шаге от него. Тёмный Лорд. Энтони чудовищным усилием воли заставил руки не дрожать, сжал зубы и посмотрел ему в глаза. Волдеморт был странно спокоен. В его красных глазах был лишь интерес, он будто спрашивал: «Ну, и что ты сделаешь теперь?», - и уголок рта чуть дёрнулся вверх, ведь ответ он уже знает. И будто прочтя сразу последнюю страницу, заранее узнав, чем закончится история, и потеряв всякий интерес, он отвернулся. Но прежде чем он сделал это, Энтони мог поклясться, мелькнуло в его взгляде что-то... Сожаление? Невозможно... Энтони в растерянности смотрел на него. А Тёмный Лорд стоял к нему спиной и взирал на бледнеющий диск луны. За всю свою жизнь Энтони не видел более спокойной, умиротворяющей, а от того ещё более жуткой картины. Изо всех сил он держал себя на месте, потому что непослушное тело так и норовило шагнуть назад. Энтони понимал, что если позволит себе отойти хоть на дюйм, побежит и уже не сможет остановиться. «Ну, что же ты молчишь?» «Я здесь, я пришёл, говори, я всё исполню», - хотелось кричать, но он молчал. Наконец Волдеморт обернулся. - Я никогда не любил убивать, но не мог иначе, - произнёс он тихим шипящим голосом. В мыслях Энтони уже слышал чёткое и уверенное «да» на любое предложение, но из пересохшего горла не вылетело ни звука. Это... Волдеморт молча протянул руку. От его взгляда Энтони стало холодно так, как никогда не было зимой. Он протянул дрогнувшую всё-таки руку и несмело сжал ладонь чудовища. Тёмный Лорд вдруг резко дёрнул его к себе, и они оказались почти вплотную друг к другу. Энтони пахнуло в лицо запахом тлена. Он не отрываясь смотрел в глаза цвета горя. Почувствовал, как стало липко-влажно под мышками. Он никогда не думал... не представлял... Теперь он знал, как выглядит Ад. Он словно бесконечный коридор без окон и дверей, наполненный призрачным серым светом. Там тихо-тихо... - Ты веришь в Ад, некромант? - прошипел он едва слышно. Энтони в изумлении приоткрыл рот, но ответить так и не решился. «Теперь верю». - Я стремился стать Богом, создать свой личный рай на земле, но ошибся. Слишком много ошибок, - он отвёл взгляд в сторону. Энтони боялся даже шелохнуться, спугнуть эту жуткую исповедь. - Я создал Ад, - Тёмный Лорд вновь впился колючим взглядом в его лицо, - но отступать не стану, ни сейчас, никогда, - закончил он твёрдо. Энтони хотел было отдёрнуть руку, но Лорд удержал, пристально глядя в глаза. И вот опять... прежде, чем они загорелись нечеловеческой злобой, в них мелькнуло... Невозможно... Волдеморт разжал пальцы, и Энтони отшатнулся. Он словно не дышал всё это время. Глубокий вдох полной грудью, и мир качнулся под ногами. Он взглянул на небо. Оно посерело, занимался рассвет. И вдруг так некстати, совсем рядом, раздалась трель соловья. Он бросил последний взгляд в глаза тёмного волшебника и... понял всё. Как в прошлый раз они прекрасно поняли друг друга. «Только отпусти её», - просил Энтони глазами. «Отпущу», - в нечеловеческих глазах только бесконечный коридор без окон и дверей, заполненный призрачным серым светом. Энтони тяжело сглотнул и отвернулся, делая робкий шаг вперёд. Как красива песнь соловья на рассвете. Шаг... На миг запутавшись в ресницах, скатилась по щеке одинокая слеза. Хорошее место они выбрали. Шаг... - Авада Кедавра! Словно сломанная кукла, он рухнул лицом в траву...***
Белла вздрогнула от гулкого звука тяжёлых шагов. Оказывается, она задремала. С тревогой взглянула на профессора, в надежде прочесть на его лице объяснение, но он смотрел куда-то в сторону. Она проследила за его взглядом, но рассмотреть смогла только ботинки на верхней ступени лестницы, ведущей из подземелья. Профессор поднялся и сделал несколько шагов навстречу посетителю. - Повелитель требует девчонку, - каркнул чей-то неприятный голос, и ботинки исчезли. Осталось лишь зловещее эхо его шагов. Белла поднялась на ноги и прижалась лбом к решётке. Снейп обернулся, но почему-то не спешил подходить. Он смотрел на неё так... «Не стоит медлить, профессор. Мне тоже трудно, но я не стану усложнять, не буду кричать и плакать. Я боюсь, очень, но надо идти». Он приблизился к решётке и достал палочку, но снова замер. Она протянула руку сквозь прутья и коснулась его руки. Тёплая. Слегка сжала холодными пальцами и на его удивлённый взгляд кивнула. «Надо». Взмах палочкой - и с громким лязгом камера открылась. Весь путь до того же зала их сопровождали только темнота и тишина. Он стремительно шёл впереди, может, чтобы не дать времени задуматься ни ей, ни себе. В утренних сумерках просторное, видимо, когда-то парадное помещение казалось ещё более унылым и безжизненным. Почти все места за длинным столом были заняты. Все, кроме двух. На один из стульев с высокой спинкой опустился профессор Снейп. Второй, рядом с черноволосой женщиной, так и остался свободным. Белла остановилась в самом центре, затравленно оглядывая хмурые лица Пожирателей. Они отвечали равнодушными взглядами, им было наплевать на её судьбу. Как люто. Не от того, что умирать, а от того, что им всё равно. Отчего они так жестоки, ведь и у них есть близкие? Как жить в таком мире? В мире, где так безразлично кладут на жертвенный алтарь величия и власти ни в чём не повинных людей? Она посмотрела на Тёмного Лорда. Он, как и в прошлый раз, сидел во главе стола, только теперь свободно откинулся на спинку стула и смотрел на неё в упор. Сейчас Он был лишь тенью того человека, которого она когда-то знала. Теперь Он - мощь, чистое величие Зла. Его глаза пусты и холодны. И невозможно, ни на шаг ближе подойти нельзя. «Ты нужен мне сейчас». Но между ними стена ледяного молчания, и с каждым робким выдохом оно растёт, выпуская во все стороны острые, как копья, отростки. «Не надо так, умоляю. Ты нужен мне, ведь ты поклялся, помнишь?» Красные глаза полыхнули гневом, наверное, она замёрзнет сейчас... Станет невидимой крупицей снежной бури, с завыванием и стоном кружащей меж каменных стен. Он с грохотом отодвинул стул и встал. «Прошу тебя только об одном: убей меня нежно». Он медленно приближался, и сердце замерло, когда Он остановился в нескольких шагах. «Почему в глубине твоих глаз таится обречённость? Что...» - Я разочарован, - говорит Он тихо. - Мои верные сильные Пожиратели не смогли справиться с одним волшебником. Он оборачивается и пронзает спину той самой женщины злым взглядом, отчего она вся съёжилась. - Мне пришлось разобраться самому, - и, отражаясь от стен, зазвучал его громкий смех. - Теперь мисс Лоуренс может быть свободна, ведь мы не хотим проливать зря волшебную кровь. Белла пошатнулась, картинка начала расплываться перед глазами. О чём Он говорит? Волдеморт подошёл ещё ближе, теперь уже её пронзая пристальным взглядом. - Энтони Лоуренс мёртв, - прошипел он злорадно. Ноги подкосились и она бы упала, но сильные руки удержали. Нет! Нет! Нет! Это не правда. Не может быть правдой. Лорд крепко прижал к себе её обессиленное тело. «Скажи, что это неправда!» Никто не видел, как вцепились в него тонкие пальчики, царапая ногтями грудь. Он приподнял её лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Заставляя взглянуть в лицо жестокой правде. И слёзы всё-таки покатились по щекам. «Смотри на меня, - услышала она внутри себя тихий голос. - Смотри». Но... боли так много... гораздо больше, чем можно вынести. Его глаза, слова пропитанные горечью, словно острые клыки, кромсали её на части. Так много... как в ней не захлебнуться? Слёзы будто кислота жгут глаза. «Я отпускаю тебя, малышка Белла». - Надеюсь ты, милое дитя, поведаешь миру о том, как милосерден и великодушен Тёмный Лорд, - произнёс Он вслух, и страшное лицо исказилось в дьявольской ухмылке, обнажив гнилые зубы. «Я тот, кто я есть, и буду им всегда». Незаметным движением Он поймал слезинку, а затем оттолкнул от себя. Белла сжала руки на груди, ведь там мечется в агонии душа. Нечем дышать, а кожа пылает в том месте, где он нежно провёл пальцем. Как больно... Мама, мамочка. Помогите... - Северус, - властным тоном обратился Он к профессору, - прошу, доставь мисс Лоуренс домой. Она нам очень помогла. Он отпускает!? Но... Снейп молниеносно оказался рядом и, грубо схватив за руку, потащил к выходу. Она машинально переставляла ноги, покорно следуя за ним. «Прощай, мой ангел», - врезались в спину сотнями кинжалов прозвучавшие в сознании слова. Белла вздрогнула, замерла на миг, хотела... но не оглянулась...