Daydreaming

Сокджин не испытывает никаких проблем от съёмок бесконечных влогов — его лицо красиво с любого ракурса и на него приятно смотреть, даже когда он занимается повседневной рутиной. Джин отправляется в путешествие, беря с собой игровые приставки, камеры, микрофоны, провода. Где бы он ни был, всегда есть возможность подключиться к сети и погрузиться в привычный виртуальный мир, а когда устанет от пиксельных монстров и жать на кнопки джойстика, то запустит прямую трансляцию из отеля, общаясь с людьми из разных точек земного шара. Расстояние не имеет большого значения, благодаря современным технологиям Сокджина можно увидеть на экране, услышать его голос из колонок, узнать, как он себя чувствует и о чём думает. — Юн… — Намджун осекается, заметив, как тот сосредоточенно печатает в телефоне, прикусив нижнюю губу. Это длится минуту, две, три. — Юнги-хён? — Занят. — Тут такое дело… — Занят, Нам. — Да отвлекись ты на мгновение, пожалуйста! Юнги поднимает пылающий гневом взгляд. — Мы с тобой в одном часовом поясе, потерпи. — Может, тот, кто-то другой, подождёт немножечко? — Нет. Актуальность происходящего в сети — сиюсекундна. Тренды сменяются, песни форсятся и забываются, мем, ещё с утра свежий — к вечеру уже баян. В переписках скорость тоже важна, не ответил вовремя — пропал настрой и смысл. «Доброе утро», «Ты завтракал?», «Какие планы на день?». Джин записывает видео, прислонив телефон к бутылке воды. — Привет, Юнги-я! По моим подсчётам ты сейчас должен спать, мать твою. И ты как всегда опережаешь моего менеджера с расспросами, всё-таки подумай хорошенько об этой работе, обещаю сделать поблажки на собеседовании. Буду потом брать тебя с собой, только вообрази… Указывая себе за спину, на незаправленную постель, Джин улыбается. — Она мягкая-мягкая, как облачко, и ещё тёплая. Сцепив пальцы в замок, Юнги мрачнеет, бормоча себе под нос: «Ну конечно, блять». В спальне темно, за исключением сияющего лика Кима, и тихо, не считая его бодрого голоса. «Вернись уже», пишет он в ответ на поддразнивания. Знает, что расписание не позволит прямо сейчас сесть в самолёт. Обязательства, контракт. Юнги по-детски дуется. Без Сокджина их общая комната стала какой-то чужой, пустой, нежилой. Как картина, с которой исчез портрет. Рамка на месте, фон, детали, а главного нет. Не получается заснуть без сопения рядом, без болтовни, скрипа кровати, смешков и шуточной войны с перекидыванием плюшевых игрушек. Юнги настолько привык, прикипел, раскрываясь только перед своим хёном, только с ним ведя себя по-особенному, что без него как будто бы умер той версией себя, что податливая, послушная, уязвимая. Юнги скучает по себе-с-Сокджином и по Сокджину, ищет в гугл-картах Аргентину, нажимает на плюсик, ещё раз и ещё и ещё… Аргентина — это дохуя далеко, и Юнги испытывает из-за этого проблемы. — Ты встретишь меня в аэропорту? Связь оставляет желать лучшего, что-то дребезжит и шумит на линии. — Полтора суток полёта, хён. — Да ты что? Правда? А я и не знал! — Ты будешь в сопли. Точно хочешь, чтобы именно я тебя забрал? Опухшего, отёкшего… — Мы не на той стадии, когда перед друг другом только красуются. Люби меня и изнемождённым и не мытым, ясно? Ты мне нужен и в горести, и в слабости. Откровение бьёт осознанием, головная боль резкой вспышкой — за закрытыми веками и в висках. Насколько же надо истосковаться, чтобы извечно не серьёзный хён отбросил шутливый тон? — Я приеду, — хрипит Мин. — В десять тридцать посадка, подождёшь в машине. И захвати чего-нибудь съедобного, кроме своих щёк. — Я… — До встречи. Юнги стаскивает с хёна футболку, что едва не трещит по швам. Волнистые волосы Сокджина пушатся, спадая на лоб. — Топай в душ. — Какой дерзкий, совсем оборзел? — Там наш гель… Наши шампуни. Ты пахнешь сейчас иначе, мне не нравится. — Противно? — Не моё. — Ооо, а хочешь, чтобы… — Хочу. Сидящий на стуле Сокджин обнимает стоящего напротив него Юнги, утыкаясь лицом в грудь. Вдыхает полными лёгкими, сжимает до онемения. — Здорово, что ты сейчас не чёрные буквы на белом фоне. — Ага. А ты не двумерный, а типа… Выпуклый. Объёмный. — Вот и трогай. Помоемся потом. Хосок нависает над плечом, тычет длинным пальцем в экран. — Ты вечно в сети! Где мои лайки, бро? Где? Юнги пасётся на аккаунте вымышленного персонажа, маленького, миленького, что где-то в космосе. Сокджин — в армии, и даже Чимин не хихикает над спонтанно срывающимся с губ: «Сука, два года». — Лайки ничего не значат. Всё это виртуальное… Не реально. — И почему ты тогда зависаешь с телефоном? — Пэйнкиллер, — отзывается Намджун. — Скроллинг ленты, короткие видосы, дозы дофамина. У Шуги извечная привычка отвлекаться таким образом. — Я в нём работаю ещё… — Хён, по ходу, и письма катает с телефона. Километры одним пальцем. — Отстаньте. Сука, два года. — Встретишь меня? Мин бросает нахуй все дела. — Во сколько?